или Боян — мифический певец, имя которого упоминается несколько раз в "Слове о полку Игореве". Форма "Баян" теперь сделалась популярна в России, между тем как у других славян и в "Слове о полку Игореве" встречается исключительно форма Боян. В нынешнем столетии слово Б. сделалось нарицательным для обозначения поэта, и почти все славяне считают Баяна своим певцом. В действительности, однако же, это историческое или мифическое лицо всецело принадлежит России, и только в русском литературном памятнике можно найти кое-какие о нем сведения, которые, впрочем, совершенно неудовлетворительны. В "Слове о полку Игореве" имя Баяна повторяется четыре раза, и все случаи разобраны подробно двумя русскими учеными, которые почти ни в чем не согласны друг с другом. Всеволод Миллер в своем "Взгляде на Слово о полку Игореве" считает Баяна чисто мифическим лицом, мудрым чародеем, другой же русский ученый, Потебня, смотрит на Б. как на историческое лицо, жившего в действительности певца, современника Всеслава. Даже этимология имени различно объясняется: сторонники произношения "Баян" производят это слово от баяти, т. е. рассказывать; по всей вероятности, глагол этот повлиял на изменение слова Боян в Баян. Но и слово Боян можно различно объяснять: оно или происходит от глагола бити и должно обозначать воина, но тогда, как, впрочем, и в первом случае, трудно объяснить, почему здесь является окончание страдательного причастия; или же, как думает Потебня, слово Боян происходит от боятися и образовалось подобно многочисленным другим именам личным, как Стоян, Ждан, Неждан, Жаден, Хотен и т. п.; в таком случае оно, по всей вероятности, дано было ребенку, появление которого на свет почему-либо боялись.

Как бы то ни было, из "Слова о полку Игореве" мы можем сделать заключение, что Боян был певцом, который снискал себе громадную славу своим искусством, состоящим не только в сочинении стихов, но и в пении их при аккомпанементе какого-то музыкального инструмента, на струны которого "выкладались вещие персты". Баян пел песни разным людям, а в особенности князьям, и тогда своей мыслью летал по всей земле и поднимался к облакам; он тоже мог своей песней воодушевить войско, идущее в поход, зажечь в сердцах воинов жажду славы и огонь мужества, сопоставляя их с воинственными предками. Б. в своих песнях, видно, не придерживался строго исторической традиции, но давал широкий простор своему "замышлению", которому автор "Слова" противопоставляет "былины сего времени". В общем, вопрос о Баяне принадлежит к числу наиболее темных мест загадочного "Слова", над разъяснением которого русские ученые столь бесплодно трудятся вот уже скоро 100 лет. Ср. Елпидифор Барсов, "Слово о полку Игореве" (М., 1887—90).