— Б. представляют особый, только России свойственный вид бродяг. Как явление массовое, это — факт первостепенной исторической важности. В истории заселения наших окраин Б. играли первенствующую роль и на своих плечах вынесли всю тяжесть русской колонизации (см. Колонизация). С падением крепостного строя исчез главнейший фактор, порождавший это своеобразное явление русской жизни, но и в настоящее время неудовлетворительное состояние русской ссылки и каторги, а главное не улегшаяся еще в народе страсть к бродяжничеству, страсть, не лишенная своего рода поэзии, приводит к тому, что Б. играют не последнюю роль в уголовной хронике Европейской России, а в Сибири, под именем варнаков и чалдонов, являются многочисленным и как бы особым сословием людей. В Сибири укрывательство Б. представляет даже одну из коренных основ, на которых зиждется сибирское хозяйство, особенно в так называемых заимках. Здесь беглый с каторги является рабочим, незаменимым по необыкновенной дешевизне и скромности своих требований, которые ограничиваются работой из-за одного хлеба и не простираются дальше желания не быть выданным в руки властей. При помощи этих людей удавалось в Сибири не только расширять одиночные хозяйства, расположенные большей частью в отдаленных и уединенных лесных местах, но и собирать целые селения, деревушки (как это сплошь и рядом случалось всюду, и особенно в Алтайском крае). Подобные явления в Сибири настолько обычны, что начальники некоторых заводов в случае казенного заказа, неисполнимого при наличном числе каторжных, прибегают к осмотру заимок вооруженной командой, как к мере, которая всегда увенчивается желанным успехом. В Сибири содержание притонов для Б. является неизбежным во всех селениях, ближайших к казенным заводам, рудникам и промыслам. Хлебосольство сибиряков и готовность их давать работу Б. сдерживает враждебные силы этих испорченных и озлобленных людей, и Сибирь служит этим немалую службу Европейской России. Проникая в последнюю, Б. нередко составляют шайки, попадаются в руки закона и под прозванием "оборотня" возвращаются в Сибирь, чтобы при первом же удобном случае снова начать жизнь бродяги. С бытом беглых в Сибири прекрасно знакомит книга С. Максимова: "Сибирь и каторга" (СПб., 1871, ч. 2-ая, гл. 4).

Понятие беглого, как особого рода преступника, появилось в нашем праве при составлении Уложения о наказаниях 1845 г. До того Свод Законов, руководствуясь законоположениями Петра I и Екатерины II, всех вообще беглых называл бродягами. Современное же законодательство, согласно 317 ст. Устава о паспортах и о беглых (Свод Законов, т. XIV по изд. 1890 г.), в общей массе беспаспортных различает бродяг (см. Бродяжничество), дезертиров (см. это слово) и беглых, и под последними разумеет "всех тех, которые отлучились от своих команд или обществ, без надлежащего на то дозволения, далее срока и места, какие для временных отлучек законом или в данных им видах определены, а также нижних чинов запаса армии и флота, не явившихся при призыве на действительную службу в установленный срок на сборные пункты без уважительных на сие причин". Строжайше запрещается давать пристанище беглым, кто бы какого звания ни был, и укрывать их; каждый обязан в случае, когда такой беглый к нему явится, преследовать его, ловить и представлять немедленно полиции (ст. 318). В частности эта обязанность преследования Б. возложена на органы исполнительной полиции, которым всякий обязан в этом деле "подать руку помощи" и которым по отношению к этому вопросу дана особая инструкция (ст. 324—330), а за поимку каждого Б. назначены денежные награды в размере 3 рублей и меньше (ст. 331 и 332). За поимку же бежавших арестантов, равно как за поимку во внутренних губерниях ссыльных, бежавших из Сибири, денежные награды выдаются не только чинам полиции, но и всем поимщикам без различия звания. Вознаграждение за поимку Б. в самой Сибири производится в значительно меньших размерах, на основании особых правил (ст. 334). Самое нахождение в бегах, к которому, как видно из вышеприведенной ст. 317, приравнено проживание без установленных видов или с видами просроченными, является преступлением, в различных случаях наказуемым различно. Если кто-либо задержан полицией по неимению узаконенного вида, но есть доказательства, свидетельствующие о звании его и настоящем месте жительства или ведомстве, то он, на основании 61 ст. Устава о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, подвергается денежному взысканию не свыше 15 коп. за каждый день, но в общем итоге не более 10 руб., а затем отсылается к своему месту порядком, соответствующим званию его или состоянию. Для С.-Петербурга в 1874 г. были выработаны особые временные правила о порядке высылки беспаспортных лиц или проживающих с просроченными видами (правила эти приложены к ст. 340 Устава о паспортах по изд. 1890 года). Побег из места заключения сам по себе не составляет уголовного деяния, а потому не подлежит ни уголовному наказанию, ни уголовному преследованию; по отношению к пойманному арестанту принимаются лишь меры предосторожности на будущее время, и меры эти носят характер административный и дисциплинарный: они определяются администрацией тюрьмы, а не судом. Другое дело — побег, например, каторжных и ссыльных. Это уже уголовное преступление, о коем см. Побег. До Указа 17 апреля 1863 г. на всех бродяг и беглых, исключая женщин и малолетних, налагалось на правой руке клеймо с литерой Б. (бродяга или беглый). В настоящее время бродяги, скрывающие место или ведомство, откуда они бежали, и имеющие на правой руке это клеймо, приравниваются к дезертирам и подвергаются наказанию за то число побегов, какое они совершили (ст. 34 Устава о паспортах по изд. 1890 г.).