(Vergeltung expiation) — принцип, в силу которого зло оплачивается злом, а добро — добром. Воздаяние и возмездие с древних времен иногда принимали за справедливое основание наказания. В самой мести видели врожденное человеку чувство справедливости, вполне инстинктивное, не знающее границ и не руководящееся другим принципом, кроме уравнения мести, с тем злом, которое вызвало ее. В законодательстве Моисея начало: "око за око, зуб за зуб" было не только выражением начала воздаяния, но и мерою воздаяния. Так называемые абсолютные теории наказания (по классификации, установившейся в прежней литературе уголовного права по почину С. S. Zachariä), или, точнее, — теории необходимости наказания (по принятой новейшей литературе, особенно в русской, терминологии R. Heinze), видят в наказании проявление безусловной справедливости, требующей возмездия за причиненное преступлением зло или воздаяния за него. Мысли о возмездии как основе наказания встречаются у классических писателей (напр. Цицерона), римских юристов, схоластиков и представителей школы естественного права. Ульпиан называет наказание возмездием за причиненный преступлением вред; самое преступление поэтому как бы предуготовляет наказание. О возмездии как основе наказания говорит, между прочим, и Фома Аквинский. Гуго Гроций ("De jure belli ас pacis", 1625), хотя и не находит принцип возмездия достаточным для обоснования права наказания, но считает наказание естественным правом с одной стороны и естественною обязанностью — с другой. Самое наказание есть не что иное, как зло, которое должен нести всякий за зло, им причиненное; преступник, совершая преступление, как бы заранее соглашается нести и наказание. Наконец, Лейбниц ("Thé odicée", 1710), х отя мельком, высказывает мысль о том, что наказание есть требование справедливости как возмездие за дурное деяние. Первым философом, признавшим идею возмездия единственным основанием наказания, был Кант ("Metaphysische Anfangsgründe der Rechtslehre", 1797). Его теория является как бы протестом против взглядов на наказание как на средство для достижения государством известных целей. Суровый принцип устрашения и безусловного подчинения Левиафану-государству, выставленный Гоббесом, встретил, правда, отпор в договорных теориях образования государства (Ж. Ж. Руссо) и особенно в гуманитаристах, ярким представителем которых был Беккариа; но они не давали твердого принципа для меры наказания и допускали поэтому возможность произвола в оценке преступлений и обложении их наказанием. Врагом этого направления явился Кант. Его высокое уважение перед человеческим достоинством (persö nliche Würde), к оторое служит источником нравственных законов и ведет к нравственному порядку в общежитии, не может мириться с представлением о благе, достигаемом путем наказания, т. е. пользованием личностью человека, хотя и преступного, как средством для достижения каких-либо, даже и возвышенных целей. Применение наказания с целью предупреждения преступлений Кант называет принципом, уничтожающим всякую справедливость и узаконяющим фарисейский афоризм: "лучше одному человеку умереть, чем всему народу погибнуть". Познание этических безусловных законов немыслимо, но познание добра (Gut) дается присущими разуму неотразимыми нормами практической деятельности человека, создающими безусловные императивы; один из таких императивов — возмездие. Преступление в силу категорического императива неизбежно влечет за собою наказание; последнее настолько необходимо, что если бы человеческое общество по взаимному согласию всех его членов должно было распасться, то прежде, чем разойтись, оно должно было бы казнить преступника, находящегося в тюрьме, дабы всякому воздано было по делам его. Содержание наказания и мера его основаны на том же безусловном категорическом императиве. Равное причиненному злу воздаяние (jus talionis) — вот мерило наказуемости. Кант не отрешается, однако, от установленных видов карательных мер; за кражу, например, он не предлагает установить только денежную ответственность; ему поэтому приходится путем больших натяжек доказывать соответствие между кражей и лишением свободы.

Теория Канта не могла иметь успеха среди криминалистов; нельзя не отметить также и того обстоятельства, что даже приверженцы его философской критической системы не признали возможным следовать за ним в вопросе о наказании. Фейербах, кантианец, создал теорию наказания, совершенно противоположную теории Канта. Но нельзя отрицать громадного значения, которое для уголовного правосудия и для карательной политики имела идея воздаяния. Как до Беккарии, так и после него в вопросе о наказании главным образом обращали внимание на цель его; целесообразность заменяла собою справедливость и не давала твердых начал для руководства при определении и применении наказаний. Со времени Канта стали серьезнее относиться к вопросу о соответствии наказания с содеянным. Вскоре после Канта появляются попытки разрешения вопроса о карательной системе путем применения абсолютного принципа возмездия. Так, С. S. Zachariä ("Anfaugsgründe des philosophischen Criminalrechts", 1805 г.) старается доказать, что возмездием за всякое преступление, которое, по его мнению, представляется вторжением в сферу свободы потерпевшего, должно быть карание соответственным лишением свободы. Другой криминалист — Генке ("Ueber den Streit der Strafrechtstheorien", 1811) — соединяет идеи Канта о возмездии с мыслями Платона о преступлении как болезни и о наказании как лечении и практически приходит к исправлению, которое служит конечной целью наказания. Еще более благотворной оказалась идея возмездия в соединении с признанием целесообразности в наказании (теория, отчасти напоминающая теорию Гуго Гроция). Возмездие — основание права наказания; но применение наказания государственною властью, озабоченною не осуществлением нравственных принципов, а обеспечением известных благ, должно стремиться к осуществлению той или другой благой цели. Такое соединение идей возмездия и целесообразности делалось, главным образом, французскими криминалистами (Rossi, "Traité du droit pénal", 1829; Haus, "Principes généraux du droit pénal belge", 1869; е го же, "Du principe d'expiation considé ré comme base de la loi morale", 1865; Ortolan, "Eléments du droit pénal"; Mittermaier, "Neues Archiv des Criminalrechts", 1836; Pessina, "Dello svolgimento storico della doctrina dell'espiazione corne fondamento del diritto pénale", 1863; Garraud, "Traité théorique et pratique du droit pénal français", I, 1888).

После Канта неоднократно возвращались к мысли о возмездии как единственном нравственном принципе, руководящем наказанием. Так, Гербарт и за ним Гейер ("Geschichte und System der Rechtsphilosophie", 1863; "Grundriss des deutsch. Strafrechts", Мюнхен, 1885) полагают, что наказание есть возмездие, необходимое в силу эстетической гармонии, которую разрушает преступление. Особенное значение как для развития философской мысли, так и в доктрине уголовного права имела теория диалектического возмездия Гегеля ("Grundlinien der Philosophie des Rechts", herausgegeben von Gans, 1854). По учению Гегеля, наказание является необходимым возмездием со стороны самого права, как выражения разумной, свободной воли, за преступление, которое является выражением частной воли, отрицающей право. Преступление — логическая антитеза права, отрицание его (Negation des Rechts), и так как ни одно понятие не допускает самопротиворечия, то право должно предполагать и отрицание отрицания его, т. е. преступления (Negation der Negation); право должно восстановить себя путем возмездия за нарушение его, иначе говоря — подчинить частную, оппозиционную волю самосущей разумно-свободной воле, праву. Возмездие, т. е. по Гегелю, требует, однако, не арифметического равенства (Gleichheit), а геометрической пропорциональности, равноценности (Werth). Особенно известен афоризм Гегеля, что наказание, стремящееся примирить частную волю с правом, есть право преступника, так как и в преступнике существует разум, требующий наказания за преступление. Учение Гегеля с некоторыми поправками принято многими немецкими криминалистами. (Hä lschner, "System des preussischen Strafrechts", 1858; "Das gemeine deutsche Strafrecht", 1888; Berner, ("Neues Archiv des Criminalrechts", 1845; Köstlin, "Neue Revision der Grundbegriffe des Criminalrechts", 1845; "System des d. Strafrechts", 1855).