имеет задачею хотя бы отчасти возместить лицу, потерпевшему от неправильного привлечения к суду или ошибочного осуждения, тот ущерб, который неизбежно сопряжен с состоянием под судом или отбыванием наказания. При всех гарантиях, установляемых современным процессуальным законодательством, возможны случаи, когда после признания подсудимого виновным или даже после отбытия им присужденного наказания обнаруживается полная невиновность его. Еще чаще такие случаи, когда привлеченное к следствию и суду лицо при рассмотрении дела признается невиновным не только по недостатку доказательств виновности, но в силу несомненно обнаружившейся невиновности или признания деяния, за которое подсудимый подвергался уголовному преследованию, вовсе ненаказуемым. Справедливость, несомненно, требует, чтобы за такими лицами признано было право на материальное вознаграждение в мере понесенного ими материального ущерба и особенно на восстановление их доброго имени — вознаграждение нравственное.

Между тем, общепризнанное в гражданском процессе право оправданной стороны на вознаграждение за издержки не признается вовсе за оправданным в процессе уголовном, где противною стороною является государство. Основанием к этому служит то, что уголовное преследование за преступления составляет не только право государственной власти, но и ее обязанность, и предпринимается во имя общего интереса. Приходится поэтому мириться с возможностью обременения отдельных лиц привлечением их к уголовному суду. Задача законодательства — создать возможно больше гарантий в ограждение свободы граждан: если, несмотря на это, при добросовестном исполнении органами преследования и суда своих обязанностей, произошла ошибка, то нельзя в этом никого винить и никто не обязан возмещать тот ущерб, который возник для неправильно к суду привлеченного. Исходя из этой мысли, современные законодательства установляют право на вознаграждение только за неправильное привлечение к суду вследствие злого умысла или недобросовестности частного лица или должностного.

В Англии постановления об ответственности должностных лиц содержатся в статуте 1873 г., установившем институт государственных обвинителей. Потерпевшее от неправильного привлечения лицо может искать вознаграждения от судьи во всяком случае, если судья действовал с превышением своей компетенции; от судьи же компетентного — только в случае умышленных, неправильных действий или в случае злонамеренного принятия судьею тех или других мер без достаточного и разумного основания. Во Франции общее правило об ответственности должностных лиц судебного ведомства изложено в Уставе гражд. судопроизв. (ст. 505). Судья подлежит ответственности за причиненные неправильными его действиями убытки в случае злого умысла, обмана или вымогательства, затем в случаях прямо законом предусмотренных и, наконец, в случае преступного лишения свободы или отказа в правосудии. Прямо же предусмотрена ответственность за убытки от неправильных действий судебных органов в Уставе угол. судопр. (ст. 77, 78, 112, 164, 271, 858, 370, 480 и след.). В процессуальном законодательстве Австрии (1873) и Германии (1879) никаких специальных постановлений по предмету вознаграждения за неправильные действия лиц судебного ведомства по уголовному преследованию не имеется. Постановления русского законодательства распадаются на две части. В одной (ст. 678-680, т. X, ч. 1 Зак. гражд.) предусмотрена ответственность судей, постановивших окончательный приговор, вследствие которого понес наказание невинный. Судьи обязаны на свой счет вернуть невинно осужденного из места ссылки или заключения, заплатить ему от 100 до 600 рублей, если он был приговорен к уголовному наказанию, или от 10 до 60, если определено было наказание исправительное, и, наконец, вознаградить за все понесенные убытки по имуществу только в том случае, если, во-1-х, обвинительный приговор состоялся вследствие умысла или неосмотрительности и невнимания к делу, т. е. преступлений и проступков, предусмотренных ст. 366-371 Улож. о нак. и подходящих под понятие неправосудия (см. это сл.) и, во-2-х, если при пересмотре дела об осужденном не было никакого разногласия среди судей относительно невиновности раньше обвиненного. Порядок отыскивания убытков с неправосудных судей определен ст. 1331 и сл. Уст. гр. суд.

В другой части (ст. 32, 121, 780-784 Уст. уг. суд.) предусмотрена обязанность вознаграждения за убытки, понесенные оправданным по решению судебного места лицом от привлечения его к уголовному суду, причем об ответственности должностных лиц, в том числе судебного следователя и прокурора, специальных указаний в законе нет, а указано лишь (ст. 7 8 3 Уст. угол. суд.), что оправданный подсудимый может искать вознаграждения в случае пристрастных, притеснительных, неосновательных или вообще недобросовестных действий должностного лица. Остальные же постановления Уст. уг. суд. по этому предмету касаются ответственности частных лиц, своими действиями вызвавших уголовное преследование (см. Недобросовестное обвинение, Ложный донос). Нашим законодательством вовсе не предусмотрены случаи неправильного привлечения к суду, оканчивающегося не оправданием обвиняемого, а прекращением уголовного преследования.

Итак, ответственность должностных лиц перед оправданными или освобожденными от суда подсудимыми обусловливается везде совершением должностными лицами неправильных действий по службе и вытекает из обязательства, порожденного преступлением (obligatio ex delicto). Понятно, что большинство подсудимых, правильно, с формальной стороны, привлеченных к суду, но оказавшихся невиновными, остается без права на вознаграждение, так как не может быть речи об ответственности органов судебного преследования, действовавших вполне добросовестно и с соблюдением установленных законом требований. Не лежит ли на самом государстве, в интересе которого преследование имело место, обязанность вознаградить невинно потерпевших от привлечения к суду?

Мысль о такой обязанности государства возникла в прошлом столетии. Первый ясно ее формулировавший был Самуил фон Пуфендорф (de jure naturae). Она встретила большое сочувствие со стороны гуманитаристов дореволюционного периода во Фраиции; о ней говорил и Вольтер по поводу тех процессов, в исходе которых он принимал деятельное участие (Каласа, Де-ла-Барра и др.). Ср. Esmein, "Histoire de la procé dure criminelle en France" (1882); Hertz, "Voltaire u. die französische Strafrechtspflege im XVIII Jahrhun dert" (1888). Вскоре вопрос этот сделался настолько настоятельным, что академия наук в Шалоне на Марне сочла нужным в 1781 году предложить премию за лучшее сочинение на тему: "каковы, по началам естественного права, лучшие и вместе с тем наименее обременительные для общества способы вознаграждения граждан, привлеченных прокуратурой к суду и признанных невиновными". Лучшим сочинением оказалась книга знаменитого впоследствии Бриссо: "Le sang innocent vengé", в которой — в противоположность авторам, полагавшим достаточным ограничиться торжественными и символическими заявлениями "признанной невинности" неправильно привлеченного, — проводилась мысль об обязанности государства имущественно вознаградить оправданного. Вслед за этим ту же мысль развивал в Италии знаменитый Филанджьери ("La Scienza della legislazione"), предлагавший учредить особую кассу, из которой выдавалось бы вознаграждение оправданным подсудимым. Предложение Филанджьери принято было тосканским уголовным кодексом 1786 года Леопольда I, обессмертившего себя отменою смертной казни. По § 46 этого кодекса учреждена касса для выдачи вознаграждения лицам, потерпевшим от преступления, и для вознаграждения подсудимых, оправданных судом.

В Англии идею государственного вознаграждения оправданных горячо отстаивал Бентам ("Principles of penal law"). В 1803 г. в парламент внесен был Ромильи билль о вознаграждении оправданных судом, но он не был принят. В Германии один только вюртембергский процессуальный кодекс 1843 г. признавал за оправданными подсудимыми право на вознаграждение. В середине 60-х годов настоящего столетия мысль о государственном вознаграждении неправильно привлеченных к суду вновь стала занимать юристов. Честь возбуждения этого вопроса в Германии принадлежит Рудольфу Гейнце ("Das Recht der Unters u chnngshaft", 1865). В 1882 г. в германский сейм внесен был законопроект о праве подсудимого на вознаграждение из государственного казначейства в случае оправдания судом или прекращения уголовного преследования, если последнее, впрочем, не вызвано было действиями самого подсудимого. Но проект этот до сих пор не сделался действующим законом. В России внимание к данному вопросу было возбуждено покойным сенатором Н. А. Буцковским, по завещанию которого весь сбереженный им при жизни капитал обращен в неприкосновенный фонд для выдачи пособий, между прочим, лицам, привлеченным к суду и оправданным вследствие обнаружившейся на суде очевидной невинности их (см. т., V, стр. 125). За необходимость законодательного разрешения вопроса высказался И. Я. Фойницкий в своей монографии "О вознаграждении невинно осужденных и неправильно к суду привлекаемых" (СПб., 1884). Законодательные определения о вознаграждении на счет государства оправданных имеются в настоящее время только в 19 швейцарских кантональных кодексах. О нравственном вознаграждении лиц, неправильно к суду привлекаемых, путем публикования оправдательного приговора — см. Оправдательный приговор.

Кроме указанных в тексте сочинений, ср. Schwarze, "Die Entschädigung" — в "Gerichtssaal" (вып. 34, 1883); Ullmann — в "Gerichtssaal" (в. 27, 1876); Geyer, "Zeit— und Streitfragen"; "Verhandlungen der deutschen Juristentage XI, XII и XIII" (Wahlberg, Ullmann, Vallert и др.).