— Этим выражением означают совокупность вопросов, касающихся существования Оттоманской империи и преимущественно европейских владений турецкого султана. Для самой Турции это — вопрос жизни или смерти; в глазах большей части западноевропейских государств вопрос сводится к тому, чтобы в собственных их интересах препятствовать увеличению могущества России. Черногория, Румыния, Греция, Египет, а также христианское население Турецкой империи желают разрушения Турции, в видах усиления собственного могущества. Для России он был поставлен желанием покровительствовать ее единоверцам [Христиан греко-восточного исповедания насчитывается в Typции до 5600000, а мусульман — до 4600000]. Постоянная война с неверными и обращение их в ислам — таков долго был лозунг магометан по отношению к христианам. В прежние времена христиане им отвечали тем же. Но появление турок в Европе и образование могущественного магометанского государства на Балканском полуострове несколько изменили враждебное отношение христиан к мусульманам. Турецкое государство сделалось одним из факторов международной политической жизни Европы; его боялись и вместе с тем искали союза с ним. Начало дипломатических сношений с Турцией положено Францией еще в то время, когда прочие европейские державы чуждались иметь с Турцией какие-либо сношения. Одинаково враждебные отношения Франции и Турции к Австрийской империи в лице Карла V содействовали заключению в 1528 году первого союза между Францией и Турцией. Вскоре к политическому союзу присоединился и вопрос религиозный. Французский король Франциск I пожелал, чтобы одна церковь в Иерусалиме, обращенная в мечеть, была возвращена христианам. Султан отказал в этом, но в торжественном письме своем дал королю обещание сохранять и поддерживать все христианские церкви и молельни, устроенные на турецкой территории. В 1535 г. были заключены капитуляции, обеспечившие французским подданным в Турции религиозную свободу, а также беспрепятственное посещение Святых мест не только французами, но и всеми иностранцами, состоящими под покровительством Франции. В силу этих капитуляций Франция долгое время была единственной представительницей западноевропейского мира в Турции. Различные территориальные вопросы положили основания к сношениям Турции с Россией, но только заключенный в Константинополе в 1700 году трактат с Россией касается в первый раз и религиозных вопросов. По статье XII означенного трактата дозволяется "московского народа христианам и инокам иметь вольное употребление ходить в св. град Иерусалим и посещать места, достойные посещения, и от таких, посещения ради приходящих, ни в Иерусалиме и нигде дань или харач или пескать да не испросится". Сверх того, живущим в сторонах государства Оттоманского московским и российским духовным "ни едина, по Божественному закону, досада и озлобление да не чинится". Все это повторяется и в Белградском договоре 1739 года. Кучук-Кайнарджийский договор 1774 г. установил в первый раз начало вмешательства России в дела Турции. По статье 7-й сего договора Порта обещает твердую защиту христианскому закону и церквам оного; равным образом дозволяет русским министрам "делать, по всем обстоятельствам, в пользу как воздвигнутой в Константинополе церкви, так и служащих оной разные представления. Порта обещает принимать эти представления, яко чинимые доверенной особой соседственной и искренно дружественной державы". Кроме того, пунктом 10-м статьи 16-ой договора, Турция согласилась, чтобы по обстоятельствам княжеств Молдавского и Волошского министры Российского двора при блистательной Порте могли говорить в пользу сих княжеств. Последующие трактаты: Ясский (1791), Бухарештский (1812) и др. подтвердили это право. Единоличный протекторат России над христианами в Турции не мог быть приятен прочим европейским державам, хотя в последнее столетие Россия никогда не пользовалась этим своим правом, но сделав предварительно все возможное к тому, чтобы побудить и прочие европейские державы к совместному воздействию на Турцию. Еще на Венском конгрессе 1815 года, запретившем, между прочим, торговлю неграми, император Александр I полагал, что В. вопрос в равной мере заслуживает внимания великих держав, принявших на себя труд установить в Европе продолжительное спокойствие. Циркулярная нота по этому предмету (февраль 1815) не имела, однако, никаких последствий. Вспыхнувшее вскоре после того восстание греков и страшные варварства турок при его подавлении побудили Россию вмешаться в эту войну, совместно с другими державами. Благодаря политике Каннинга, удалось достигнуть, хотя и ненадолго, соглашения между Англией, Россией и Францией. После Адрианопольского мира император Николай I приказал особому секретному комитету, под председательством князя Кочубея, изучить положение Турции и выяснить положение России в случае распадения Турции. Известный Каподистрия предложил в то время из Турецкой империи образовать пять второстепенных государств: именно 1) княжество Дакия — из Молдавии и Валахии; 2) королевство Сербия — из Сербии, Боснии и Болгарии; 3) королевство Македония — из Фракии, Македонии и нескольких островов: Пропонтиды, Самофракии, Имброса, Тазоса; 4) королевство Эпир — из верхней и нижней Албании и наконец 5) королевство Греческое, на юге Балканского полуострова от реки и города Арты. Константинополь — ключ Дарданелл и Босфора — он предполагал объявить вольным городом и центром конфедерации, которую должны были составить из себя означенные пять государств. Входил ли комитет в рассмотрение этого проекта — неизвестно; но комитет нашел единогласно, что поддержание существования Турецкой империи в Европе гораздо выгоднее для России, чем ее упразднение и образование вольного города из Константинополя.

Император Николай, в начале царствования увлекавшийся надеждой осуществить заветную мечту Екатерины II, — изгнать турок из Европы, — оставил эту мысль и не только не содействовал к скорейшей кончине этого больного человека (так называл император Николай Турцию в интимной беседе) и разложению его останков, но сам поддерживал и охранял его существование. Когда восстание египетского паши Мегмета-Али едва не сокрушило Турцию, Россия в 1833 году заключила с ней оборонительный союз и послала свое войско и флот на помощь султану. В беседе своей с австрийским посланником Фикельмоном император Николай сказал, "что он придет на помощь Турции в случае надобности, но что не в его власти дать жизнь мертвецу". "Если Турция падет, я ничего не желаю от ее развалин; мне ничего не надо". Ункиар-Скелессийский договор 1833 г., обеспечивавший за одной Россией вмешательство в турецкие дела, уступил место Лондонскому трактату 1840 года, устанавливавшему совместный протекторат России, Англии, Австрии и Пруссии (к которым скоро присоединилась и Франция). Последователи церквей Православной и Римско-католической издавна враждовали между собой на Востоке и соперничали по поводу различных льгот и преимуществ христиан, посещающих Святые места. Решение этих споров нередко затрудняло Порту, навлекавшую на себя в чуждом для нее деле неудовольствие одной из сторон, а иногда и обеих. Еще в 1740 году Франция успела исходатайствовать для Латинской церкви некоторые привилегии в ущерб Православию. Позже последователям греческого исповедания удалось добиться от султана нескольких фирманов, восстановивших их древние права. Началом новых усложнений послужила в 1850 г. нота французского посланника, в которой он, основываясь на договоре 1740 года, домогался возвращения католическому духовенству некоторых Святых мест в Иерусалиме и его окрестностях. Русское правительство предъявило, со своей стороны, требования, несовместимые с французским домогательством. Заготовлен был фирман, благоприятный для России; но Турция медлила с его обнародованием. Отсюда разрыв России сначала с Турцией (1853), а потом и с западными державами, и война, окончившаяся Парижским миром 18 марта 1856 г. Одним из главных его условий была отмена единоличного протектората России над христианами в Турции; взамен его появилось коллективное всех великих держав покровительство над турецкими подданными-христианами. Таким образом европейские державы пошли по пути, намеченному Россией в прошедшем столетии, и признали за своими уполномоченными на Востоке то право, которое впервые было провозглашено императрицей Екатериной II в пользу русских агентов в 1774 году. Поводы к вмешательству не замедлили представиться. Уже в 1860 г. мусульмане произвели ужасную резню христиан в Сирии. Пять великих держав решили вмешаться в это дело не только путем дипломатических нот, но и с оружием в руках. На Восток послано было французское войско, и Порта признала, что такое вмешательство держав в ее внутренние дела не является ни покушением на ее самостоятельность, ни оскорблением ее достоинства. Вспыхнувшее вскоре после этого восстание в Кандии 1866 года вызвало снова европейское вмешательство, причем, однако, ни одна из держав не взялась за оружие, предоставив население Кандии вполне на жертву возбужденному фанатизму турок. Такая же неудача постигла вмешательство держав в деле восстания Герцеговины в 1875 г. и затем Сербии в 1876 г.; все представления, советы, настойчивые требования европейских кабинетов (европейского концерта) остались без успеха за отсутствием решительной и энергической воли заставить Турцию, в случае надобности, силой оружия исполнить предъявляемые требования, а также за недостатком согласия между державами. С самого начала восстания в Герцеговине Россия громко возвестила свое намерение сделать все что может, с общего согласия держав, подписавших Парижский трактат, для облегчения страдания христиан в Турции и для того, чтобы положить конец пролитию крови. Намерение России действовать заодно с прочими державами Порта приняла за равнозначащее решению ни в каком случае не обращаться к оружию. Это предположение не оправдалось: вспыхнула война 1 877—78 гг. Подвиги русских войск привели их к самому Константинополю. Сан-Стефанским трактатом Порта признала независимость Румынии, Сербии и Черногории; из Болгарии решено было образовать самоуправляющееся, платящее дань княжество с христианским правительством и земским войском; в Боснии и Герцеговине Турция обязалась ввести сообщенные турецкому правительству еще ранее (в первом заседании Константинопольской конференции) предложения Европейских держав, с теми изменениями, которые будут установлены по взаимному соглашению между Портой, русским и австро-венгерским правительством. Эти постановления были существенно изменены Берлинским трактатом (см. Берлинский конгресс). Охранение интересов христианского населения и этим трактатом было признано делом общеевропейским. Порта выразила твердое намерение соблюдать принцип религиозной свободы в самом широком смысле. Различие вероисповедания не может подать повода, ни в какой части Оттоманской империи, к непризнанию за кем-либо правоспособности во всем том, что касается пользования гражданскими и политическими правами, доступа к публичным должностям и отправления различных свободных занятий и ремесел. Свобода богослужения обеспечивается за всеми и никакие стеснения не могут быть делаемы в иерархическом устройстве различных религиозных общин и в сношениях их с их духовными главами. Право официального покровительства признается за дипломатическими и консульскими агентами держав в Турции, как по отношению духовных лиц, паломников и иноков всех наций, путешествующих в Европейской и Азиатской Турции, так и учреждений духовных, благотворительных и других на Святых местах и в других местностях. Берлинский трактат, конечно, не разрешил так называемого Восточного вопроса; он является лишь одним из шагов к этой цели. Все последующие события свидетельствуют о том, что положение, установившееся на Балканском полуострове, не может быть признано ни окончательным, ни даже прочным.

Литература: Martens, "Étude historique sur la politique russe dans la question d'Orient" (1877); Prokesch Osten, "Zur Geschichte der Orientalischen Frage"; Testa, "Recueil des traités de la porte Ottomane avec les puissances étrangeres"; Bélin, "Des capitulations et des traités de la France en Orient"; Charrière, "Négociations de la France dans le Levant"; Vandal, "Une ambassade franç aise sous Louis XV en Orient"; Boucharow, "La Russie et la Turquie"; Юзефович, "Договоры России с Востоком"; Beer, "Die orientalische Politik Oesterreichs seit 1774" (1883); Berner, "Die Orientfrage" (1878); Branswik, "La question d'Orient, r éformes et capitulations" (1875); v. Dahn, "Oestreich-Ungarn und der Berliner Vertrag" (1883); Greppi, "Etudes diplomatiques sur la question d'Orient" (1874); Holland, "The european concert in the eastern question" (1885); Jasmund, "Aktenstücke zur orientalischen Frage" (1855—1859); Wurm, "Diplomatische Geschichte der Orientalischen Frage" (1858).