— Человечество, хотя и разделенное на множество отчужденных и враждующих между собой племен и народов, никогда не теряло сознания своего внутреннего единства и стремления осуществить это единство реальным образом. Одним из способов осуществления этой задачи издревле представлялась всемирная монархия, т. е. объединение (первоначально — посредством завоевания) возможно большего числа (по идеалу — всех) народов под общей государственной монархической властью, для установления мира и законного порядка в возможно широких пределах (по идеалу — на всей земле). Такое объединение человечества через превращение его в одно политическое тело, хотя никогда еще не было достигнуто, но история знает несколько приблизительных всемирных монархий, между которыми не без основания отмечают четыре главных: Ассиро-Вавилонскую, Мидо-Персидскую, Македонско-эллинскую и Римскую. Открытые в нынешнем веке надписи ассирийских и персидских царей не оставляют сомнения, что эти завоеватели считали своим высшим призванием покорять все народы для установления мира и порядка на земле, хотя представления их об этой задаче и о средствах к ее исполнению были слишком просты. Более сложными и плодотворными являются всемирно-исторические замыслы Македонской монархии, которая опиралась на высшую силу эллинской образованности, глубоко и прочно проникшей в покоренный восточный мир. Полной ясности идея всемирной монархии достигает у римлян, твердо веривших в свое призвание покорить вселенную под власть одного закона и права. Эта идея увековечена в особенности Вергилием, который, помимо слишком известного tu reg e re imperio etc., возвращается к ней при всяком случае в своей "Энеиде", как к высшему вдохновляющему мотиву всей поэмы. Сам Юпитер говорит Венере про "римлян, вселенной владык, народ одеянный тогой":

Этих власти уже ни границ, ни времен я не ставлю;

Царство им дал без конца.

..................................................................

Тут с устранением войн времена укротятся крутые.

Верность седая и Веста и Рем при брате Квирине

Будут законы давать; железом затворов запрутся

Грозные двери войны.

("Энеида", I, 278, 279, 282, 291—294).

Тот же верховный бог говорит Меркурию про призвание родоначальника римлян Энея:

…быть ему тем, кто б Италию полную мощи

И что трепещет войной, покорил и от крови высокой

Тевкров род водворил и всю землю подвел под законы.

("Энеида", IV, 229—231; см. также VI, 782, 851—853; VII, 258.).

Рассматривая историческое образование четырех древних всемирных монархий, мы находим одно общее условие этого образования. Все они произошли через соединение двух элементов: одного — высококультурного, но политически бессильного, пассивного, и другого — малокультурного, но хорошо дисциплинированного в военном и политическом отношениях, деятельного, наступательного национального элемента. Из оплодотворения первого вторым происходит новое, более могущественное культурно-политическое целое, которое затем распространяется, захватывая в свою сферу другие прежде сложившиеся национально-культурные группы. Так, первая монархия вышла из оплодотворения древней халдейской культуры грубым, но крепким ядром Ассура; для образования второй полудикое горное племя персов должно было овладеть древнекультурной страной Мидии и Элама; при создании третьей монархии в таком же отношении находились высокообразованная Эллада и македонские варвары, а при первоначальном возникновении четвертого мирового царства такая же роль принадлежала этрусскому и латинскому элементам. Лишь после такого укрепляющего и восполняющего удвоения каждая из этих держав получала силу дальнейшего распространения, поглощала свою историческую предшественницу и становилась, если не всемирной, то многонародной или международной монархией. Сравнивая эти четыре государства в их преемственности, мы находим, как со стороны внешнего объема, так и со стороны внутренних основ, постепенное приближение к идеям всемирной монархии. Ассиро-Вавилонское царство не выходило из пределов Передней Азии, поддерживалось непрерывными опустошительными походами и законодательствовало лишь военными приказами. Царство Кира и Ахеменидов к Передней Азии присоединило значительную часть Средней, с одной стороны, и Египет, с другой; изнутри оно опиралось на светлую религию Ормузда, узаконявшую нравственность и правосудие. В третьей монархии с историческим Востоком впервые соединяется исторический Запад и оба элемента спаиваются идеальными началами эллинской культуры. Наконец, прогресс, представляемый римлянами, состоит не только в том, что они расширили прежнее единство до Атлантического океана, но и в том, что они дали ему крепкое политическое средоточие и твердую правовую форму.

С появлением христианства сознание единства человеческого рода углубилось и одухотворилось; возникла новая огромная задача — объединить человечество изнутри, в духе и истине. Ввиду отдаленности осуществления этой задачи и продолжающейся между народами розни и вражды, интерес к внешнему политическому единству не мог исчезнуть и в христианском мире. Новые попытки всемирной монархии, основанные на внешнем механическом соединении христианских начал с древнеримскими, не могли иметь прочного успеха; даже по внешнему объему они далеко отстали от Римской империи. Тем не менее, начиная от Данте Алигьери (в его сочинении "De monarchia") и кончая новейшими пангерманистами и панславистами, идея всемирной монархии не переставала иметь приверженцев. Действительный же прогресс объединения совершается пока не в политическом, а в чисто-культурном направлении: европейская цивилизация, захватившая большую половину земного шара, и объемом, и содержанием несравненно превосходит Римскую империю. Миллионные армии под ружьем и постоянный страх новых истребительных войн доказывают, однако, что одного культурного сближения и объединения еще не достаточно. Можно, поэтому, думать, что идея всемирной политической власти, хотя бы в совершенно новых формах, еще имеет будущность.