1) География; 2) Метрология; 3) Древняя история; 4) Новая история; 5) Современное государственное устройство и финансы. О греческих литературе, языке, философии, музыке, искусстве — см. отдельные статьи.

Г. (королевство) — занимает южную, наиболее суженную и расчлененную многочисленными заливами часть Балканского полуострова вместе с ближайшими группами островов — Ионическими, близ западных берегов, Цикладами, Евбеей, северными Спорадами и множеством мелких — близ берегов восточных. Материковая Г., окруженная с трех сторон морем (с З — Ионическим, с Ю — Средиземным, с В — Эгейским), граничит на С с Турецкою империей, причем граница эта, установленная трактатом 1881 г., определяется совершенно искусственною, условною линией, которая начинается на В у подошвы турецкого Олимпа, идет отсюда извилисто на З по горам Кассионским до массивов Зигоса и Перистери (Метцово), относящихся к горной системе Пинда, затем спускается в долину р. Арты (левый берег которой принадлежит Г.) и оканчивается у Артского (древ. Амбракийского) залива. До 1881 г. материковая Г. заключала в себе всего около 42000 кв. км поверхности; теперь, с вновь присоединенными к ней на С Фессалией и частью Эпира, она занимает без малого 56000 кв. км, что вместе с 6800 кв. км, приходящимися на о-ва Эгейского моря, и 2300 кв. км — на Ионические о-ва составляет более 65000 кв. км (примерно столько же, сколько Московская и Рязанская губ., вместе взятые). В географическом отношении Г. характеризуется необыкновенной извилистостью и изрезанностью ее берегов и гористым, крайне пересеченным рельефом ее поверхности. На севере вост. берег с возвышающимися на нем горами Киссово (др. Осса) и Загора, или Плессиди (др. Пелион), труднодоступен, но южнее в материке врезывается довольно обширный залив Воло, или Пагасейский, отделенный от Эгейского моря полуо-вом Магнезией, напоминающим своею формою букву Г. Далее к Ю еще глубже в материк проникает залив Ламийский, а вдоль северо-восточных берегов средней Г. (др. Эллады) тянется залив Аталанти, составляющий, в сущности, вместе с так наз. Еврипом длинный пролив, отделяющий от материка вытянутый о-в Евбею. Пролив этот, суженный в средней своей части до 60 м ширины, так что здесь перекинут через него мост, уже в древности привлекал к себе внимание своеобразным в нем течением, меняющим периодически свое направление, что зависит от смены прилива и отлива и от образования так наз. стоячих волн. Еврипский пролив продолжается в залив Петали, омывающий с В полуо-в Аттику, которая с западн. стороны отделяется Эгинским (древ. Сароническим) заливом, обильным о-вами (главнейшие: Саламин и Эгина) и ограниченным, в свою очередь, с 3 полуо-вом Аргивским или Арголидой, который составляет уже часть Морей, древнего Пелопоннеса.Морея (назв. это вошло в употребление в средние века) представляет тоже полуо-в, расчлененный на несколько второстепенных и соединенный с остальной Г. (Элладой) посредством узкого Коринфского перешейка, протянувшегося между Коринфским (или Лепантским) и Эгинским заливами, ширина его в самом узком месте не превышает 6 км. Так как перешеек этот к тому же не высок (75 м) и сложен из мягких осадочных пород (аллювиальных наносов, песков, мергелей), то уже в древности возникала неоднократно мысль об его перекопе и проведении здесь морского канала, а в новейшее время за это предприятие взялась особая компания, которая, однако, уже уступила место другой; но, по мнению специалистов, и эта компания едва ли доведет предприятие до конца, тем более, что предположенное сокращение морского пути вокруг южной оконечности Мореи способно доставить лишь небольшую экономию во времени. Кроме Арголиды, отделенной с ЮЗ заливом Навплийским (др. Арголическим), Морея образует на Ю еще три полуострова: восточный из них, Лаконийский, оканчивается на Ю мысом Малия (др. Малея), обход которого в древности считался опасным по причине постоянного здесь волнения в море, вызываемого, по-видимому, встречей двух течений, и имеет перед собою к Ю остров Чериго (др. Кифера); средний полуо-в, Тенарский, отделенный с В заливом Марофонизи (др. Лаконийским) и с З — заливом Коронским, или Мессенским, выдвигается на Ю мысом Матапан (др. Тенарон); западный, более короткий и широкий, заканчивается мысом Галло (др. Акритас). Западный берег Мореи омывается широко открытым заливом Аркадийским, ограниченным на С небольшим полуо-вом Хелонотас, за которым берег начинает заворачивать к СВ и В; здесь вдается в материк Патрасский залив, продолжающийся после некоторого сужения в залив Коринфский. Против Патрасского залива вдоль берега расположена цепь Ионических о-вов (Занте, Кефалония, Итака, Санта-Маура и Корфу, не считая многих мелких), продолжающаяся на С до берегов Эпира. По расчлененности берегов Г. занимает первое место во всем свете; если бы собрать всю массу ее о-вов и полуо-вов в одну компактную площадь круглой формы, то отношение длины берега этой нерасчлененной массы к длине действительных берегов Г. равнялось бы 1:3 ¹/₂, между тем как подобное же отношение, примененное, напр., к берегам Италии, не дало бы даже 1:2. Такое развитие береговой линии, обилие заливов и о-вов весьма благоприятствовало уже в глубокой древности развитию мореплавания, в котором греки, как известно, долго не имели соперников, да и теперь еще играют выдающуюся роль в пределах Эгейского и восточной части Средиземного моря.

Расчлененность греческих берегов стоит в тесной связи с гористостью страны, пересеченной по всем направлениям горными хребтами, которые редко уступают место сколько-нибудь значительным равнинам. Подобную равнину мы видим только на С, в Фессалии, по течению Саламврии (др. Пенея) и ее притоков, в котловине, окруженной со всех сторон горами и лишь в двух местах доступной с моря, именно по Темпейской долине (нижнему течению Саламврии) на С и со стороны залива Вело на Ю. Другие долины, напр., по течению Аспропотама (др. Ахелой) или в Аттике и Морее — незначительны. Горы Г. средней высоты (наибольшие вершины не превышают 2500 метр.), но скалисты и наполняют почти всю страну, подразделяя ее на целый ряд замкнутых долин и котловин, что благоприятствовало с глубокой древности обособленности отдельных племен и их стремлению к независимости. Горные хребты тянутся по всем направлениям, свидетельствуя о могучем проявлении здесь тектонических (горообразовательных) сил, выразившемся как в образовании множества складок в земной коре, так и разнообразных сдвигов и сбросов по трещинам в ней. Тем не менее изучение линий поднятий показывает, что в распределении их в Греции можно различить два типа: один свойственный западной половиве полуострова, и другой — характеризующий и восточные его части. Горы западной половины представляются продолжением системы Динарских Альпов и выделяются в Эпире и на окраине Фессалии, как система Пинда, в виде более или менее параллельных хребтов, имеющих преобладающее направление с ССЗ на ЮЮВ и вершины коих нередко превышают 2000 м. Наибольшей высоты достигают отроги этой системы в вершинах Бутсикахи и Велухи (др. Тимфрест 2325 м) на западной окраине Фессалии, затем южнее в горах Вардуссия (др. Коракс, 2512 м), идущих почти по меридиану. То же направление, близкое к меридиональному, представляют горы Этолии и Акарнании; затем по другую сторону перерыва, образованного Коринфским заливом, горы Мореи, где главные хребты, впрочем, выказывают опять направление с ССЗ на ЮЮВ и даже с СЗ на ЮВ, хотя есть несколько (напр. Олонос, др. Эриманф) идущих и по направлению с СВ на ЮЗ. Главные линии поднятий в Пелопоннесе определяются центральною цепью Аркадии и хребтом Меналом, а также южными хребтами Парноном (ныне Хагиос Петрос, горы св. Петра) и Тайгетом, образующими оси двух соответетвенных (восточного и среднего) полуостровов и наиболее высоким из которых является Тайгет (или Пентадактилос), высочайшая вершина которого — гора св. Ильи (2470 м). В противоположность этим горным цепям западной половины восточная Греция выказывает ряд хребтов, идущих с З на В, или, вернее — образующих пологие дуги, обращенные большею частью выпуклостями к Ю. Этот переход из меридионального направления хребтов в широтное происходит или резко, или постепенно: первое мы видим на севере, в горах Отрис и Эта (между ними — долина р. Сперхея, впадающего в Ламийский залив): постепенный же переход можно наблюдать в горах восточной Эллады, Парнасе (теперь Лиакура), Геликон, Киферон, Парнесе (теперь Озея), Пентеликоне (Мендели), Гимете и др. То же мы видим в Пелопоннесе, где горы Хели представляют резко выраженное направление с ЗЮЗ на ВСВ, а горы Арголиды образуют несколько последовательных дуг, пересекающих меридианы. Это различие в орографическом строении западной и восточной Г. сопровождается и различием в геологическом составе, причем, напр., в восточной Г. не было до сих пор констатировано древних третичных (эоценовых) морских отложений, значительно развитых на западе. Кроме гор, вызванных образованием складок земной коры, рельеф Г. подвергся еще значительному усложнению вследствие сдвигов и трещин, благодаря коим возникли, напр., многие плоскогорья и впадины в Пелопоннесе (Аркадии, верхней Элиде), образовались многие заливы и проливы (Коринфский, Арта, Навплийский; проливы, отделяющие Евбею), равно как и отделились многие о-ва, ряды которых в Эгейском море составляют как бы продолжения (с перерывами) о-ва Евбеи и полуо-ва Аттики, расположенные на подводном пьедестале глубиною менее 500 м, тогда как далее от берегов глубина моря доходит до 2000 и более м. Евбея продолжается на ЮВ о-вами Андрос, Тинос, Миконос; продолжением Аттики служат Макрис (нын. Макронизи), Кеос (нын. Зея), затем Сира (др. Сирос), Парос, Наксос, Серифос, Сифнос, Милос, Санторин (др. Фера) и др. Эти тектонические трещины сопровождаются нередко расположенными вдоль них теплыми ключами, залежами серы или выходами вулканических пород (древними вулканами — на о-вах Эгине, Милосе, Евбее, полуо-ве Метане и др.), а отчасти еще и вулканами действующими, напр., на о-ве Санторин. Что тектоническая деятельность не прекратилась в Г. до настоящего времени, что образование трещин в земной коре продолжается здесь еще и теперь, об этом свидетельствуют частые землетрясения, которым подвержена Г. с ее островами. Многие греческие города в различные исторические эпохи подверглись разрушению от землетрясений; так, Коринф был разрушен три раза (в 77 г. по Р. Х., в 522 и 1858 гг.), города Гелике и Бура были поглощены в 373 г. до Р. Х. морем и открывшеюся трещиною. Ужасное землетрясение 551 г. по Р. Х., при Юстиниане, имевшее эпицентром Парнас, совершенно разрушило 8 городов; в Пелопоннесе Спарта была разрушаема несколько раз; всего более она пострадала в 464 г. до Р. Х., когда число погибших определяли в 20000. Землетрясения происходят в Г. и в настоящее время: в 1867 г. 4 февраля подземный удар разрушил и повредил на о-ве Кефалонии более 5000 домов и причинил смерть 224 лицам; в 1870 г. 1 авг. ряд сотрясений разрушил Итею, Хриссо, Дельфи, Амфиссу, Арахову, и произвел громадные обвалы скал на Кораксе, Парнасе и других горах; землетрясение это продолжалось около 3 ¹/₂ лет и сопровождалось множеством ударов. Последнее землетрясение на о-ве Занте, в январе 1893 г., лишило крова 26000 населения. Так как землетрясения нередко сопровождаются образованием трещин в почве, иногда также выступанием из них воды, приливом моря к берегам, обвалами и т. п., то уже древние связывали с землетрясениями происхождение некоторых горных ущелий (напр., Темпейского между Олимпом и Оссой), отделение многих о-вов и объясняли даже происхождение всех Циклад чудом Посейдона, разбившего материк ударами своего трезубца. Новейшая наука также объясняет происхождение греческих островов тектоническими процессами, связанными с образованием трещин и, следовательно, с сотрясениями, и принимает, что в предшествовавшие геологические эпохи, напр., в середине третичной (в миоценовый период), греческий материк был много больше, чем теперь и выполнял собою всю восточную часть Средиземного моря. Множество остатков (костей) антилоп, жирафов, гиппариона, обезьян, носорогов, мастодонтов, хищников и других животных, напоминающих африканскую фауну, свидетельствует о существовании (в восточной Г.) некогда обширных континентальных равнин, покрытых тропическою растительностью.

В геологическом и петрографическом отношении Г. характеризуется преобладанием в ней: 1) кристаллических сланцев и известняков, относительная древность коих не везде точно установлена; 2) известняков мелового периода, переходящих часто (в западной Г.) в известняки, песчаники, конгломераты и глинистые сланцы эоценовой эпохи; 3) мергелей, песков, конгломератов неогенового периода и морских верхнеплиоценовых отложений, из коих последние выступают только на незначительных высотах н. ур. м. Древнейшие палеозойские формации (девонская, каменноугольная) отсутствуют в Г.; из мезозойских, кроме меловых, известны лишь небольшие следы юрских. Преобладающую роль играют местами кристаллические сланцы (продукты разрушения которых дают плодородную почву) и граниты, а чаще всего меловые и эоценовые известняки, определяющие характер большинства гор и обусловливающие во многих местностях типичные свойства почвы, как-то: ее водопроницаемость и бесплодие. Известковая почва Г., пронизанная тектоническими трещинами, жадно поглощает воду, которая с поверхности проникает в подземные пустоты и способствует их дальнейшему размыванию. Отсюда — изобилие исчезающих и вновь появляющихся озер и речек, уход многих потоков в подземные трещины и новое появление их в другом месте. Современные греки наз. такие места, где вода скрывается под землю, катавотрами, а где она снова появляется, бьет ключом — кефаляриями. Типичным примером периодически исчезающего озера может служить Копаидское (Тополиас) в Беотии. Наполненное водою, оно занимает поверхность в 230 кв. км, но каждую весну оно начинает уменьшаться и притом быстрее, чем это можно объяснить испарением; в середине лета от него остается только ряд болот, окруженных камышами, между которыми расстилаются мокрые луга и поля, поспешно засеваемые рисом или кукурузой. Иногда случается, однако, что подземные каналы засоряются и понижение уровня озера задерживается к немалому убытку окрестных поселян. Классическими областями для изучения этих "карстовых" явлений подземной гидрографии служили также со времен классической древности Арголида и восточная Аркадия. Между горами Арканией и Зирия (др. Килленос) сев.-вост. Аркадии находится глубокая впадина, как бы воронка, Фенейская равнина, неоднократно превращавшаяся в озеро. В прошлом веке озеро это достигало значительных размеров и более 200 м глубины; потом оно уменьшилось, но еще в 1830 г. имело 8 км в длину и до 50 м глубины; наконец, оно почти осушилось, и от него остались только два небольших болота, а в 1850 г. глубина его снова достигала 60 м. К В от Фенейского озера находится Стимфал — тоже озеро, ныне осушенное, но прежде превращавшееся часто в опасное своими испарениями болото, вредоносность которого греческие мифы связывали с живущими на нем и пожирающими людей птицами. Птицы эти (поводом к возникновению мифа послужили, вероятно, стаи водных птиц, гнездящихся в этой лихорадочной местности) были истреблены Гераклом, с именем которого древние греки связывали регулирование вод этой части Пелопоннеса, появляющихся, как они принимали, на западных берегах Арголического залива в виде кефалярий, сильных источников, один из которых бьет даже со дна моря в 400 м от берега, а другие открываются в Лернейском ущелье; последние отождествлялись греческим мифом с головами Лернейской гидры, отсченными Гераклом, что следует, по-видимому, понимать в смысле урегулирования этих капризных ключей. Поверхность внутренней Арголиды наполнена катавотрами, поглощающими воду и вызывающими сухость и бесплодие почвы.

Известняки Г. нередко выступают в виде кристаллических мраморов, дающих превосходный материал для построек и статуй. Известны мраморы: пентеликский (в Пентеликских горах Аттики), плотный, мелкозернистый, становящийся золотисто-желтоватым от времени, и снежно-белый паросский, добываемый на о-ве Паросе. Из первого возведены постройки афинского акрополя (Партенон, Эрехтейон и др.), из второго высечены многочисленные греческие статуи. Другие виды мрамора находятся на Гимете, на о-ве Евбее, в Тайгете; о-в Тенос славился своим серпентином, Тенарский полуо-в — черным и красным мраморами (rosso antico), Евбея — зеленоватым cipollino и т. д. Металлами Г. бедна: на о-ве Сифносе в древности добывалось золото; серебро добывается еще и теперь в Лаврионе (на южной оконечности Африки) из серебросвинцовой руды; медь имеется на о-ве Эвбее; железо добывается в Лаконии, Лаврионе, на Евбее и многих других о-вах. Есть еще залежи бурого угля (лигнита) на Евбее (Куми), а в некоторых других местах и — пластической глины (на Эгине, Мегаре, близ Коринфа и Сикиона), из которой древние выделывали свои расписные вазы, амфоры и другие сосуды.

Если Г. в течение долгих геологических эпох много потерпела от тектонических процессов и лишилась значительной доли своей территории, опустившейся на дно моря или размытой морскими волнами, то, с другой стороны, она и увеличила отчасти свою территорию на счет моря благодаря осадкам, отлагавшимся потоками. Так заполнилась мало-помалу котловина Фессалии, от водной поверхности которой осталось лишь несколько озер в низинах (оз. Карлас, Бэбейс); так образовался и Коринфский перешеек, причленивший остров Пелопса (Пелопоннес) к материку. Река Сперхей выполнила мало-помалу долину между Отрисом и Этой и, выдвигаясь все более и более вперед своим устьем, отодвинула значительно к востоку берег Ламийского залива: узкий некогда проход по берегу залива, у Фермопил, где Леонид с горстью спартанцев мог задержать громадную персидскую армию, ныне превратился в широкую береговую низменность, на которой подобное сопротивление было бы немыслимо. Ахелой (ныне Астропотамо) выполнил своими наносами низменность Этолии, а своею дельтою выдвинулся далеко в Ионическое море, причленив к берегу многие из прибрежных скалистых о-вов и образовав вместе с соседним Фидерисом сеть болотистых лагун, служивших надежным убежищем греческим морякам в эпоху борьбы греков с турками за независимость (Миссолунги). Подобным же образом в Морее наносы Гастуни (Пенея), Руфии (Алфея), Пирнацы (Памиза) и Ири (Еврота) способствовали образованию плодородных низменностей Элиды, Мессении и Лаконии. Греческие реки, получая начало в горах или из подземных кефалярий, отличаются в верхнем своем течении значительным падением, большою размывающею силою и, соответственно тому, характеризуются обилием наносов. Типичным представителем их может служить Аспропотамо (др. Ахелой), который с притоком своим, Мецовой, берет начало в высочайших узлах Пинда, Перистери, Бутсикаки и других, пролагает себе путь поперек нескольких хребтов по поперечным долинам и доносит еще значительное количество осадков до своего устья, открывающегося в Ионическое море; в нижнем своем течении Ахелой принимает воды большого озера Агринион (Трихонис древних), лежащего у подошвы горы Зигос. Река эта — самая большая в Г.; за ней следует Саламврия, орошающая своими многочисленными притоками Фессалию, далее — Руфия (др. Алфей) и другие реки Мореи. Все эти реки, однако, непригодны для судоходства по причине их порожистости и мелководью; особенно мелководны реки восточной Г., часто совершенно высыхающие летом.

Климат Г. представляет большое разнообразие по местностям. Годовая изотерма Афин проходит через Корфу, Палермо, Аяччио, Мурсию и южнее Лиссабона; средняя t° года здесь = 17,3° Ц. (в Корфу = 17,7° Ц .); средняя t° янв. 8°,8, июля 27°,0. Летом, в некоторые дни, t° достигает 38-40° и иногда целый месяц (даже ночью) не спускается ниже 20°; песок на солнце нагревается в июле — августе в среднем до 53°, а в иные дни до 71°. Почти каждую зиму бывают дни (5-20), когда t° падает ниже нуля. Средние крайние t° года (+38,1 и -2,1) немногим менее разнятся между собою, чем абсолютные крайние, за 12 лет (+40,7 и -6,6). Месячные колебания t° значительны, от 17 до 18°, в некоторые месяды даже 21°; смена С или СВ ветра Ю или ЮЗ производит иногда летом в течение дня изменение t° на 14-17°. При этом влажность воздуха малая и годовое количество осадков не превышает 40 см — меньше, чем в каком-либо другом пункте на северных берегах Средиземного моря; 78% осадков падает в зимнюю половину года (с октября по март), а на три летних месяца приходится только 7% (только 6 дней с осадками). Бывают, однако, года, когда в течение 60-80, в 1879 г. даже 119 дней, не выпадает вовсе дождя, и наоборот, случается, что в несколько часов его падает на 6-7 мм. Такое сухое лето сопровождается ясным голубым небом; число облачных дней в Афинах вообще очень мало; именно, вполне облачных всего 3 в году и умеренно облачных 29, тогда как можно насчитать 179 дней вполне безоблачных; средняя годовая облачность не превышает 17%, и в этом отношении с Афинами может сравниться только Каиро и Суэц, тогда как на других пунктах побережья Средиземного моря — средняя облачность не ниже 38-40%. Удушливые летние жары умеряются днем только ветром (с моря), поднимающим зато облака мелкой пыли; даже росы не бывает иногда по месяцам, поэтому вся растительность блекнет и засыхает. Но, с другой стороны, сухая, почти лишенная водяных паров атмосфера отличается удивительной прозрачностью; все цвета и контуры выделяются резко, и даже отдаленные предметы (напр., горы) выступают вполне отчетливо и ясно. Эта особенность климата благоприятствовала развитию чувства красоты и художественного вкуса у древних греков, особенно у афинян, а также и обусловливала до известной степени их образ жизни — большею частью на улице, площади, рынке, в общественных галереях (стоях), театрах (без крыш), а равно устройство их частных домов с двором внутри, окруженным галереями, и лишь с небольшими темными жилыми комнатами для ночлега семьи и рабов. Климат Афин, однако, во многих отношениях отличается от климата других местностей Г. Так, напр., на о-вах Эгейского моря зима умереннее, весна теплее, жатва наступает раньше, лето более умеряется северными ветрами. Ионический о-в Корфу, хотя лежит севернее, имеет такую же среднюю t°, как Афины, но зиму на 2° теплее, а лето на 1° прохладнее; здесь по целым годам t° не падает ниже 0° и вообще никогда не бывала ниже -2,6°; за 10 лет здесь было констатировано только 3 дня со снегом, тогда как в Афинах средним числом приходится 6 таких дней на год, а бывают зимы, когда в течение 2-3 дней вся Аттика покрывается снежной пеленой. Годовое количество осадков в Корфу втрое более (128 см против 40 в Афинах), хотя число дождливых дней немногим разнится, и точно так же летом, средним числом, в течение 53 дней не выпадает ни капли дождя. Грозы в Корфу также чаще; дней с грозами здесь насчитывается в среднем 38 в году, тогда как в Афинах только 1,9; но как здесь, так и там они бывают всего чаще в октябре — ноябре и всего реже летом. Продолжительные дожди в Греции неизвестны; большей частью дожди падают в виде ливней, продолжающихся часа два, после чего облака расходятся и опять становится ясно. Опять иной климат мы находим в Аркадии с ее продолжительной холодной и снежной зимой или в Элиде с ее обильными дождями зимою и удушливыми жарами летом; в горах Пелопоннеса, напр., в Тайгете, снег лежит 9 месяцев в году и стаивает лишь к июлю. Преобладающим ветрами в Г. являются северные [северо-восточные в восточной (этезии — летом, после летнего солнцестояния), северо-западные — в западной Г.] и южные (юго-западные или юго-восточные — всего чаще от ноября до марта), восточные ветры дуют редко, но западные бывают во все времена года и в некоторых местностях, спускаясь с гор, являются в виде теплых сухих ветров, соответствующих альпийскому фёну. — Было высказываемо мнение, что климат Г. уже в исторический период стал суше; но наоборот, есть данные, доказывающие, что уже в классическую эпоху западное побережье отличалось большею дождливостью (в Додоне был культ Зевса-громовержца, которому молились об избавлении от молнии и наводнений), чем восточная Эллада (в Афинах приносились мольбы о ниспослании летом хотя бы росы); уже древним были известны реки, высыхающие летом, да и в самых многоводных из них судоходство было возможно только на протяжении каких-нибудь 7-10 верст от устья, что применимо почти в той же степени к тем же рекам и теперь.

Растительность в Г. не особенно обильная; многие горы почти совершенно голые. Этому оголению каменистых скал способствовал значительно человек, вырубая леса. Платон еще сохранил воспоминание о том времени, когда горы Аттики были покрыты густыми лесами, в которых водились кабаны и медведи. Вырубка лесов на горах, оголив тонкий растительный покров последних, способствовала его размытию и снесению вниз потоками, вследствие чего горы стали более скалистыми и бесплодными. Недостаток лугов и пастьба скота (овец и коз) в горных лесах, практикуемая в Г. и теперь, тоже ведет за собою уничтожение молодых побегов, к чему присоединяется еще выжигание леса для пастбищ. Тем не менее еще около 12% площади Г. покрыто лесами (почти столько же, сколько в Италии, и несколько больше, чем в Испании); наиболее лесиста западная Г.: Ахайя, Акарнания, зап. Аркадия и т. д. Леса низменностей состоят, главным образом, из алеппской и приморской сосны, выше (до 1900 м) идут дубовые рощи (в промышленном отношении важен валлонский дуб, qaercus aegilops, дающий съедобные желуди, чашечки коих по обилию в них дубильного вещества составляют предмет вывоза), также рощи некоторых пород елей, черной сосны (Pinus laricio), бука. Более одиноко встречаются красивые пинии, кедры, платаны, клены, кипарисы, заросли из нескольких видов можжевельника, каштановые рощи и т. д. Типичными представителями средиземноморской флоры служат вечнозеленые лавры и мирты, колючие кустарники, плющ, часто обвивающий тополя, олеандры и др. Лес не идет выше 2000 м, где лесная зона сменяется непосредственно альпийскими лугами или каменистыми вершинами. Кое-где по берегам встречается финиковая пальма, но только в жаркой Мессении плоды ее дозревают, хотя и не отличаются вкусом. Из культурных растений в Г. особое значение имеют: виноград, именно мелкий сорт его, коринка (от Коринфа), разводимая особенно в Ахайе и Элиде, затем в Мессении и на Ионических о-вах, до 350 м абсолютной высоты, и составляющая в сухом виде важный предмет вывоза [в 1890 г. вывезено коринки на 48 млн. драхм (или франков)]; кроме того, разводятся и другие сорта винограда, для приготовления вин, которые некогда имели большее торговое значение (мальвазия), чем теперь, когда они идут более для внутреннего употребления. На солнечной стороне гор разведение винограда подымается высоко, уступая затем место (не ниже 400 м) кукурузе (в более влажных местностях до 1100 м), пшенице и ячменю (последний употребляется для корма лошадей и идет до 1500 м выс.). Своего хлеба, однако, недостает, и в 1890 г., напр., было ввезено его в Г. на 31 млн. драхм. Важным культурным растением является еще маслина, плоды которой, оливки, составляли с глубокой древности обыденную пищу греков и доставляют оливковое (так наз. прованское) масло. Масличные рощи встречаются в Г. всюду, не выше, однако, 500 м над ур. моря; но вообще греческое оливковое масло, плохо приготовляемое, не может конкурировать с итальянским и французским. Более всего маслина разводится на Корфу и на юге Мореи: число всех масличных деревьев в Г. определяется приблизительно в 12 млн. Животный мир Г. довольно беден; еще в историческую эпоху в ней водились львы, кабаны, олени, серны; но первые давно уже истреблены, а последние стали крайне редкими. Кое-где водятся еще шакалы, лисицы, зайцы; птиц на некоторых берегах бывает очень много во время перелета; в некоторых местностях Мореи водится в изобилии обыкновенная черепаха. Окружающее море доставляет много рыбы, а также губок. Из домашних животных разводятся по преимуществу козы, овцы и ослы; крупного рогатого скота мало, лошадей тоже, и они разводятся главным образом в Фессалии; почти в каждой деревне можно встретить крупных злых собак. Следует упомянуть еще о разведении шелковичного червя; в 1890 г. было вывезено, почти исключительно в Лион, на 602 тыс. драхм шелка и на 870 тыс. др. — коконов.

Население Г. составляет 2217000 (1889 г.), т. е. не более 30 чел. на кв. км; на Ионических о-вах, Цикладах и в Мессении более 40 человек на 1 кв. км, а в Акарнании и Этолии — менее 20 человек. Кроме собственно греков, оно состоит из албанцев (ок. 250000), из нескольких сот семей куцовлахов, или цинзаров, и из небольшого числа турок в Фессалии. Наиболее чистыми греками считали себя майноты на Тенарском полуострове Мореи; они признавали себя прямыми потомками спартанцев, хотя многие местные названия в их области свидетельствуют о пребывании здесь некогда славян. С глубокой древности культура Г. сосредоточивалась более в приморских местностях, и обитатели внутренних провинций (напр., Аркадии) оставались на значительно низшей ступени цивилизации. Во время турецкого владычества население стало группироваться более внутри страны, и главным центром Мореи стал, напр., г. Триполица. В новейшее время с восстановлением независимости Г. торговое и культурное движение снова сосредоточилось на побережьях. Афины, бывшие ранее заброшенным местечком, стали европейским городом с стотысячным населением. За Афинами следуют: Патрас и Сира (на о-ве того же имени), Корфу, Занте и Ларисса; население и промышленное значение последней, однако, уменьшились со времени присоединения Фессалии к Греции. Около 30000 греков (1¹/₂% населения) занимаются мореходством; торговый флот Г. насчитывает 5800 парусных судов с 250000 тонн вместимости (не считая судов ниже 30 тонн) и 86 пароходов с 43000 тонн вместим.; всех гаваней считается 83, маяков — 60. В последнее время обращено было усиленное внимание на проведение желез. дорог. В конце 1891 г. сеть их составляла 862 км, да в постройке было 400 км. Для международных сношений имеет наибольшее значение линия: Каламата-Триполица-Аргос-Коринф-Каламаки-Афины-Ламия-Ларисса, особенно когда последняя будет соединена на территории Турции с Салониками. Проезжие дороги в Г., в стороне от главных путей, находятся еще часто в первобытном состоянии, хотя за последние 40 лет на устройство их издержано до 50 млн. драхм. Обрабатывающая промышленность Г. мало развита, и ввоз (в 1891 г.) достигает почти 121 млн. драхм, тогда как вывоз составляет только 96 млн.; но последний увеличивается с каждым годом, тогда как первый стоит почти на одной высоте в течение последнего 20-летия. Население вообще довольно бедное и обременено налогами; крупные капиталисты из греков сосредоточивают свою деятельность большей частью вне своего отечества: в Константинополе, Вене, Париже, Лондоне, России, Америке и т. д. Образование и грамотность были до последнего времени мало развиты: в 1879 г. насчитывалось на 100 мужч. — 70 и на 100 женщ. — 93 безграмотных; в последнее десятилетие и правительство, и общество стали принимать усиленные меры к умножению школ, чему охотно содействует и сельское население. В Греции нет различия сословий, разделения на дворян и не дворян; все пользуются одинаковыми правами и выдающееся общественное положение занимают лишь: 1) фанариоты, представители известных константинопольских фамилий, прославившихся своими стараниями и жертвами на пользу эллинизма, как, напр., Маврокордато, Ипсиланти, Судо, Стурдза, Мурузи; 2) некоторые фамилии островных греков, получившие некогда дворянское достоинство от венецианского правительства, и 3) потомки известных греческих борцов за независимость из материковой Г., как, напр., Мавромихалис, Колокотронис, Ботцарис и др., или выдвинувшиеся в новейшее время деятели, как Кумундурос, Делиянис. Кроме православных, среди Г. есть около 10000 католиков, особенно на Наксосе и других Цикладах. Православное духовенство довольно многочисленно; оно управляется синодом и насчитывает до 40 высших иерархов. Государственное устройство и финансы Г см. ниже. Бюрократия весьма развита; число чиновников громадно; жалованье их вообще крайне умеренно, даже скудно (министры получают не более 9500 др.). Г. имеет весьма значительную для своих средств армию (способную выставить до 75000 солд.) и относительно сильный флот (6 броненосцов).

Ср. Neumann und Partsch, "Physikal. Geographie von Griechenland" (1885); Philippson, "Der Peloponess" (1892) и другие его статьи; Beclus, "Nouv. Géogr. Univer." (т. I, нов. изд . 1887); Melingo, "Griechenland in unser. Tagen" (1892); Partsch, "Zante" к др. статье в дополнит. томах к "Petermann's Geogr. Mitteilungen".

Метрология. В Г. введены метрические меры (см. таблицы), но за ними удержаны названия прежних греческих мер; в торговле же еще поныне почти везде употребляются прежние меры. Меры длины и поземельные. Королевский пики, или пик (метр) в 10 пальм (palamos = 1 дцм.) по 10 дактилей (daktyl = 1 см) в 10 грам (gram = 1 мм). Прежний малый пики = 0,648 м, большой пики = 0,669 м. Королевская стадия (километр); греческая миля = 10 стадиям. Королевская стремма = 1000 кв. пики (=10 арам) Меры вместимости. Королевское киле (kilé, kiló, koilou) = 100 литрам; литр = 10 котилям (kotyli) по 10 мистр (mystra), в 10 кубусов (kubus = 1 куб. см). Прежняя турецкая хлебная мера киле в 22 оки (28,16 кг) весом: для жидкостей — венецианский бариль (barilla) = 6 секки по 4 боцце (boccali) содержит 63,38 литра. Меры веса. Мина = 1500 драхм = 1,5 кг; корол. драхма (грамм) содержит 10 оболов; талант = 100 минам; тонна = 10 талант.; новая ока = 1250 драхм (грамм); новый кантар (центнер) = 45 нов. ок = 56,25 кг. Старый кантар в 44 стар. оки по 400 стар. драхм = 56,32 кг; старая драхма = 3¹/₂ гр.

Монета. С 26 сентября (8 октября) 1868 г. Г. присоединилась к латинскому монетному союзу (см.); за монетную единицу принята драхма = 100 лептам = 1 франку. Золотая драхма должна содержать 0,2903226 гр. чистого металла, а серебряная = 4,5 гр. Таким образом, в Г. принята биметаллическая система (см.) с отношением золота к серебру как 1: 15 ¹/₂. Монета чеканится: полноценная: золотая — в 20 драхм, весом в 6,45161 гр. из золота 900 пробы (3100 драхм из 1 кг). Терпимость (remedium) в пробе = 0,001; в весе = 0,002. Серебряная в 5 драхм, весом в 25 гр. из серебра 900 пробы (200 драхм из килограмма металла). Терпимость в весе 0,003; в пробе 0,002. По таможенному тарифу 1886 г. пошлина должна оплачиваться золотом или серебром, но считая по 115 серебряных драхм за каждые 100 золотых. Разменная монета. Серебряная чеканится в 2 и 1 драхму и 60 и 20 лепт, из серебра 835 пробы, весом: 2 драхмы — в 10 гр., 1 драхма — в 5 гр.; 50 лепт — в 2,5 гр. и 20 лепт — в 1 гр. Терпимость в весе: для 1 и 2 драхм — 0,005; 50 лепт — 0,007; 20 лепт = 0,01. Терпимость в пробе — 0,003. Обязательный прием в платежах между частными лицами ограничен 50 драхмами. Бронзовая монета чеканится в 10 (диобол), 5 (обол) и 2 лепты и в 1 лептон, из сплава 95% меди, 4% олова и 1% цинка по расчету 1 гр. на лептон. Обязательный прием в платежах частных лиц ограничен 4 драхмами 99 лептами. Количество выпускаемой правительством серебряной разменной монеты не должно превышать 6-ти драхм на человка населения. Чеканка монет производится в Париже. До 1/13 января 1883 г. в Г. обращались драхмы меньшей ценности (см. Западноевропейские монеты и Монетные системы), приравненные с этого времени по 100 старых драхм за 89 новых. В настоящее время в государстве дозволено свободное обращение золотых и серебряных монет, битых по латинской системе. До 15/27 августа 1876 г. Ионические острова имели отдельную монетную систему (см. Западноевропейские монеты).

П. ф.-В.

Древняя история Греции. За все время независимого существования Г. в истории ее наблюдается действие двух сил — центробежной и центростремительной с преобладанием первой из них, так что Г. никогда не была единым государством и различные части эллинской расы никогда не составляли одного народа. В историческое время занятая эллинами территория дробилась тысячи на две мелких государств, обыкновенно состоявших из одного города с примыкающими к нему полями или деревенскими поселениями. Каждое такое государство-город пользовалось полною политическою независимостью, наподобие нынешней обширной монархии или республики, или неуклонно стремилось к такой независимости. Только эта маленькая область и была отечеством для эллина; все прочие эллины были чужие, иноземцы, и взаимные отношения между государствами были отношения международные. На пространстве, например, одной Казанской губ. могло бы вместиться около 30 таких республик, как знаменитая афинская. Объединявшая несколько поселков система учреждений обеспечивала каждому гражданину сознательное деятельное участие во всех делах общины и разностороннее личное развитие путем частого совместного обсуждения и окончательного решения разнообразнейших вопросов внутреннего управления и внешней политики. Этим же дроблением эллинской расы на мелкие автономные общины со всеми правами верховенства воспитаны были те чувства привязанности к родине и ее политическим учреждениям, которые находили себе многократное выражение в подвигах самоотверженной храбрости и благодаря которым из всех древних народов Европы один эллинский удержал за собою до настоящего времени главную часть своей территории с прежним именем и способное к дальнейшему развитию политическое устройство. Однако неизбежным спутником дробления эллинов была политическая рознь между общинами, в основе которой лежало, помимо жажды независимости, различие в степени гражданского и умственного развития, в общественных учреждениях, нравах, привычках, во всем складе жизни.

ДРЕВНЯЯ ГРЕЦИЯ.

Бытовая и умственная рознь в среде эллинов не ослабевала с течением времени, а, скорее, усиливалась по мере того, как республики преуспевающие все дальше уходили вперед от состояния поселений, остававшихся верными архаическим условиям жизни. Могло ли быть достигнуто в III веке до Р. X. прочное единение между Афинами или Коринфом, с одной стороны, и какою-нибудь общиною этолян, локров или акарнанов с другой, когда первые были промышленными и просвещенными городскими республиками, а последние пребывали на уровне бедных деревенских поселений? Тем не менее, многочисленным разветвлениям эллинской расы присуще было с древнейших времен чувство кровного родства, внешним образом выражавшееся в едином имени (сначала ахеян, или данаев, или аргивян, потом эллинов), в единстве языка, в общности религиозных верований и некоторых преданий, наконец, в обособлении себя от прочих народов, не-эллинов, обозначаемых термином "варвары". Выражением того же чувства служили издревле некоторые положения обычного международного права (κοινά τών Έλλήνων νόμιμα, κοινοί νόμοι, κοινά δίκαια τής Έλλάδος), охрана которых принадлежала самим богам, признаваемые всеми эллинами празднества, союзы племен, наконец, общенародные предприятия, каким была, напр., Троянская война. Эллинам не чуждо было и понимание выгод, какие могло доставить им объединение разрозненных общин в борьбе с варварами, от времени до времени угрожавшими свободе всей Эллады, были ли эти варвары мидяне, македоняне или римляне. В сочинении Геродота слышится голос эллина, болеющего душою за всю Элладу, которой не достает единодушия даже в моменты великих опасностей. Предание приписывает Периклу попытку примирить между собою все эллинские государства. И Сократ и Демосфен много раз взывали к единению эллинов для отражения персов и македонян. По убеждению Аристотеля, владычество эллинов над прочими народами было бы несокрушимо, если бы они находились под единым управлением. По словам Полибия, проницательнейшие из эллинов предрекали покорение Г. римскими легионами, если эллины не прекратят домашних распрей и не встанут на врага общими силами. Однако все эти стимулы оказывались недостаточными, чтобы осилить существовавшие между отдельными общинами различия и распри и создать политическую организацию, которая обнимала бы собою всю Элладу. Объединение осуществлялось только частями, в пределах большей или меньшей территории, в разное время, в различной форме, для достижения различных целей. Поселения сколько-нибудь значительной территории слились в единую политическую общину только в Аттике (около 40 кв. м); в других местах складывались весьма небольшие политии из поселений, близко расположенных одно к другому. Усилия Фив в историческое время образовать из Беотии подобие афинской республики с одним городом (в эллинском смысле) на целую область потерпели полную неудачу. Попытки сплотиться в одну общину в IV в. до Р. Х. сделаны были Коринфом и Аргосом, городами Аркадии с Мегалополем во главе, городами Халкидики — по почину Олинфа, и все они не удались благодаря, больше всего, противодействию внешних врагов. Обычною формою единения эллинов на значительной территории были союзы самостоятельных общин. Несколько союзов племен, а не государств — амфиктионий — образовались еще в доисторический период, и обширнейшему из них, дельфийско-фермопильской амфиктионии, выпала выдающаяся роль в последние времена независимой Г. Политический союз афинян V в. со многими эллинскими общинами, имевший союзную казну на Делосе, примыкал некоторым образом к исконной делийской амфиктионии. Точно так же святыня онхестской амфиктионии, храм Посейдона, служила впоследствии центральным святилищем беотийского союза. Начало амфиктионий — федеративное, соблюдающее равноправность всех членов союза племен. Не менее древними были союзные организации отдельных племен в пределах небольших территорий, занимаемых одним и тем же племенем. Таковы бывали союзы фокидян, локров, эпиротов, фессалийцев, этолян, аркадян, мессенян, ахейцев и др., ставшие особенно заметными в период македонских завоеваний. На этих же примитивных основах племенного родства возникали в малоазиатских колониях союзы городов ионийских или дорийских. Из всех родовых или племенных союзов только два, этолийский и ахейский, расширились в политические организации с разноплеменным составом. Обе федерации были демократические, причем в истории их не наблюдается той смены форм правления — царство, аристократия, олигархия, тирания, демократия, — которая со времен еще древних мыслителей возводится в общий закон политического развития Г. Федерациями этолян и ахейцев завершается история независимой Г. в борьбе с римлянами. Промежуточный, наиболее блестящий период существования эллинов отмечен образованием гегемоний спартанской, афинской и фивской и борьбою между ними; борьба эта обессилила Г. в ее главных частях и подготовила херонейскую катастрофу. Впрочем, неудачи объединительной политики Лакедемона, Афин, Фив обусловлены были не столько неприязненными действиями извне против того или другого союза, сколько раздорами в среде самих союзников, невозможностью примирить притязания гегемона на главенство с непреоборимым желанием отдельных общин сохранить за собою автономию в полной неприкосновенности. Значительную часть греческой истории наполняют различные способы объединения разрозненных сил эллинов, временные успехи этих опытов и окончательное их крушение. Объединению элементов, если не на практике и не в политических отношениях, то в сфере понятий и настроения, много содействовали плоды афинской образованности, содержащей в себе в изобилии элементы общечеловеческого значения и интереса. Ср. W. Vischer, "Ueber due Bildung von Staaten u. Bünden oder Centralisation u. Foederation im alten Griechenland" (1849); Freeman, "History of federal government, I" (Л., 1863); E. Kuhn, "Ueber die Entstehung d. Städte der Alten" (Л., 1878); Monceaux, "La Grèce avant Alexandre" (П., 1892, особ. гл. V); В. Васильевский, "Политическая реформа и социальное движение в древней Греции в период ее упадка" (СПб., 1869); Ф. Мищенко, "Федеративн. Еллада и Полибий" (предисловие к переводу Полибия; М., 1890).

Другую, не менее важную часть содержания древнегреческой истории необходимо приурочивать к тем последовательным изменениям, через которые в своем внутреннем устройстве и существовании проходили отдельные общины, начиная от их образования на основе родовых отношений и кончая высшим развитием общественных учреждений в городской республике разложением последней от междоусобиц и нападения внешних врагов. В тесной связи с этой стороной истории находятся главные успехи древнегреческой образованности: художественной литературы, пластических искусств, философии, красноречия, точных наук. Борьба партий или классов, которою сопровождались смена учреждений или внешние события, выдвигала на передний план знаменитых политических деятелей и полководцев и находила себе выражение в литературе. Внутренние перемены в недрах отдельных общин сильно влияли и на международные отношения эллинов. Городская община, демократическая или аристократическая, самоуправляющаяся и самодовлеющая, весьма ограниченная в своей территории и обладающая всеми правами суверенитета, составляла господствующую форму политического устройства эллинов как в метрополии, так и в колониях. Наряду с этой господствующей формой существовала другая, более примитивная: деревня, поселок (κώμη, χώρα), послужившая основою городской общины (πόλις) и вошедшая в состав ее путем собирания нескольких поселков в один город (συνοικισμός). Такие области, как Аркадия, Мессения, Этолия, Акарнания и нек. др., удерживали до самого позднего времени способ жизни деревнями. И в тех местностях, однако, где близлежащим поселениям удалось сплотиться теснее в единую городскую общину с общим политическим центром и общими органами управления, деревенская община не была окончательно поглощена в более развитой и сложной организации. Составные части городской общины сохраняли за собой полную автономию в местных делах и воспитывали своих жителей к общественной деятельности на более широком поприще. Афинская республика сложилась из нескольких десятков таких поселков, и этот способ образования ее был исходным моментом клисфеновского административно-территориального деления Аттики на демы. В историческое время сложились города: Мегалополь — из 40 деревень, Мантинея — из 5, Тегея — из 9, из стольких же Герея и т. д. Бывали случаи насильственного расторжения (διοικισμός) городских общин на составлявшие их поселения или же отторжения некоторых поселений, что свидетельствует о живучести общественных учреждений и в этих последних. В 385 г. до Р. X. Мантинея была расчленена спартанцами, и жители ее вынуждены были расселиться и устраиваться по деревням. Отторжение нескольких околотков от Мегалополя и обращение их в равноправные с прочими членами ахейской федерации произведено было Филопеменом в 192 г. до Р. Х. Устройство деревенского поселка (κώμη, δημος) было прямым продолжением родовых отношений, вынесенных эллинской расой из общеарийской родины вместе с зачатками общинного быта. Наиболее постоянные и общие учреждения эллинов, в большей или меньшей мере обеспечивавшие гражданам самоуправление, каковы народное собрание, совет старейшин и предстатель всего народа (басилей, архонт, стратег, председатель и т. п.) — учреждения, существовавшие как в отдельных городских и сельских общинах, так и в федеративных союзах общин, — тесно примыкали к той организации управления, которая была выработана и много веков применялась в отдельных родовых группах, в племенах и в союзах племен. Преобладанием одного из исконных органов самоуправления отличались друг от друга монархия, аристократия и демократия, извращением которых были тирания, олигархия и охлократия. Разрушались сами собою такие политические образования эллинов, в которых нарушалось показанное выше распределение власти в общинах и не существовало достаточно крутых мер для сохранения подобных организаций в силе: так было с гегемониями спартанской, афинской, фивской и македонской. Напротив, способностью к сопротивлению внешнему врагу и прочностью внутренних связей отличались федерации ахеян и этолян, в которых союзное управление складывалось по исконному типу родового и общинного устройства и которые сохраняли неприкосновенными права и учреждения городских общин, а равно и особенности местного управления в составных поселках этих последних. Несчастие Г. состояло не в наличности многочисленных самостоятельных маленьких республик, из кот. каждая стремилась жить деятельною общественною жизнью, а в неравномерности развития общин, в разности понятий, чувств и интересов, в географической раздробленности страны, в разбросанности эллинов по многим землям и островам и в бессилии их создать для себя систему политических отношений, примиряющую все различия мелких государств и направляющую все разрозненные силы их к общим целям и задачам. Подобная система отношений оградила бы Г. от иноземного завоевания и ослабила бы рознь политическую и социальную внутри. Ср. Fustel de Coulanges, "la Cité antique" (12 изд., П., 1890; два русск. перев., E. Корша, "Гражданская община античного миpa", М., 1867 и Н. Бабкина, СПб., 1867); Freeman, "Comparative politics" (1873; русск. перевод "Сравнительная политика", Н. Коркунова, СПб. 1880); Wachsmuth, "Die Stadt Athen im Altertum" (Л., 1874-1891); Curtius, "Die Stadtgeschichte von Athen". (Берл., 1891); Leist, "Gr.-italische Rechtsgeschichte" (Иена, 1884); его же, "Altarisches jus gentium" 1889); Аландский, "История Греции" (Каз., 1885); Шеффер, "Афинское гражданство и народное собрание" (I, М., 1891).

Если к сказанному прибавить колонизационное движение эллинов в разные части тогдашнего мира, a равно отношения эллинов к варварам, выражавшиеся в культурном взаимодействии, в наступательных и, гораздо чаще, в оборонительных войнах и приведшие к завоеванию Г. иноземцами, то получится приблизительное систематическое распределение материала древнегреческой истории. Начальная пора последней ознаменовалась многозначительными заимствованиями эллинов из более древней культуры восточных народов, преимущественно финикиян, потом расселением эллинов на о-вах и побережьях восточных морей и западных; в средний период греческой истории входит борьба с персидскими царями за независимость; вмешательством в судьбы Г. северных и западных соседей завершается независимое существование эллинов; но к этому же времени относятся наибольшие успехи эллинизации античного мира и возникновение в различных частях его новых центров образованности. Ср. Lenormant, "Les premières civilisations" (П., 1874); Diehl, "Excursions archéologiques en Grèce" (П., 1890); Schuchardt, "Schliemann's Ausgrabungen in Troja, Tiryns, Mykenä, Orchomenos, Ithaka, im Lichte d. heutigen Wissenschaft" (Л., 1890); Perrot et Chipiez, "Histoire de l'art dans l'antiquité" (выходит с 1882 г.). О колониях. Raoul-Rochette, "Histoire critique de l'établissement des colonies grecques" (П., 1815); Pfefferkorn, "Kolonien d. Altgriechen" (Keнигсберг, 1838); Curtius, "Griechen als Meister d. Kolonisation" (Берл., 1883). Из общих соч. достаточно назвать: Grote, "History of Gr." (Лондон, 4 изд. 1872; нем. перев. 2 изд., 1880-83; прекрасный франц. перевод 1864-67; на русск. яз. талантливое изложение истории афинской демократии по Гроту в статье "Русск. Слова" за 1862 г.); Curtius, "Gr. Geschichte" (5 изд., 1878-1881; русский перев. Веселовского и Корсак 1880); Duncker, "Gesch. d. Altertums" (5 изд., т. 5-9, 1881-86); Hertzberg, "Gesch. Griechenlands" (в "Энциклопедии" Эрша и Грубера, 1862); Busolt, "Gr. Gesch." (выход. с 1885); Ноlm, "Gr. Geschichte" (1886-91); Duruy, "Hist. des Grecs" (Пар., 1874); Mauer, "Völkerund Staatengeschichte" (т. 1, die Hellenen, 1884); Weber, "Allgemeine Weltgeschichte", т. II ("История эллинского народа", русск. перев. Андреева, М., 1886). Для македонского периода: A. Schäfer, "Demosthenes und seine Zeit" (2 изд., 1885); Droysen, "Gesch. d. Hellenismus" (1877-78; русск. пер. М. Шелгунова сделан с франц. перевода Буше-Леклерка;

т. 1 и 2, 1891 и 1893); Mahaffy, "Greek life and thought from the age of Alexander to the Roman conquest" (Л., 1887). Для римского периода: Finlay, "Hist. of Greece under the Romans" (2 изд., 1857; русск. перев. "Греция под римским вдадычеством", М., 1877); Hertzberg, "Gesch. Gr. unter d. Herrschaft der Römer" (1866-75); Petit de Julleville, "Hist. de la Grèce sous la domination romaine" (П., 1875). На русск. яз., кроме переводных:

Петров, "Лекции по всемирной ист." (1, 1888), Кареев, "Введение в курс истории древнего мира" (2 изд., 1886); Леонтьев, "Историческая Греция" (по Гроту, "Пропилеи III"). Для истории политических учреждений и для бытовой истории вообще имеют важное значение общие курсы так назыв. греческих древностей Ваксмута, Германа, Шёмана, Гильберта, Бузольта — последний в русском переводе 1890 г.; относящаяся сюда литература указана в сочинении Латышева "Очерк греческих древностей" (ч. I, изд. 2, 188У. ч. 2, 1889). По отдельным вопросам ценные статьи в "Pauly's Real-Encyclopaedle d. klassisch. Alterthumswissenschaft" (1 т., во 2 изд., 1864-66) и в "Dictionnaire des antiquités gr. et romaines p. Daremberg et Saglios" (выходит с 1875 г.). Сведения об источниках в соч. A. Schaefer'a, "Abriss d. Quellenkunde d. gr. u. röm. Geschichte" (3 изд., 1882).

О самой отдаленной эпохе греческой жизни мы узнаем кое-что из поэтических произведений, из легенд и преданий, сохраненных позднейшими писателями; кое-чему учат нас раскопки, произведенные в различных местностях занятой эллинами территории, а также показания сравнительной мифологии и языковедения. Этот период — ахейский, или героический — ознаменовался несколькими общими предприятиями, более всего — Троянской войной (1193-1184). Во главе похода стоял царь Аргоса, Агамемнон, а воевавшие против Трои греки носили общее имя ахейцев, или аргивян, или данаев. В гомеровских поэмах содержатся ясные намеки на легендарные события еще большей древности, в которых участвуют или те же герои Троянской войны или предки их. События эти: война между Аргосом и Фивами, охота на калидонского вепря и поход аргонавтов в Колхиду. Из героев этого старшего поколения наиболее известны Мелеагр, Эдип, Язон, Тезей, Геракл; главными местами действия служили, кроме Аргоса, Калидон, Афины, Фивы, города Фессалии. С некоторыми из этих имен связаны воспоминания или предания об устроении Г. внутри и об истреблении разного рода чудовищ — предания, в которых слышится отголосок борьбы греческих племен с чуждыми народами. К тому же периоду нужно отнести и образование племенных союзов, амфиктионий, а также собирание Аттики в одно государство вокруг афинского акрополя, учреждение общеэллинских празднеств, олимпийских, пифийских, истмийских, немейских, возвышение некоторых оракулов до значения центров религиозного единения эллинов. Если в гомеровских поэмах собирательным именем для всех греков служит одно из упомянутых выше названий — ахеяне, данаи, аргивяне, а под эллинами здесь разумеются только жители небольшой области в Фессалии, если имя эллинов в общем значении всей греческой расы встречается впервые не раньше Гезиода и Архилоха, а греками (Graeci) называли эллинов только италийцы, то несравненно раньше, веков за 14 до Р. Х., эллинов знали на семитическом Востоке под собирательным именем "детей Иаван", ионян, в чем нельзя не видеть свидетельства о сношениях восточных народов с Г. самых отдаленных времен, преимущественно через ионян. Хотя афиняне твердо убеждены были, что они — автохтоны Аттики, однако существовало сказание, обработанное для театра Еврипидом, о переходе Аттики от туземных владык, Кекропа и Ерехфея, в обладание ионян, предводительствуемых Ксуфом и Ионом. Доряне, в составе коих различались три колена (гиллеев, памфилов и диманов), и ионяне, делившиеся на 4 колена (гелеонтов, гоплетов, эгикореев и аргадеев) — вот два главные подразделения эллинской расы, каждое с довольно определенными этнографическими признаками. В комбинациях позднейших историков упоминаются рядом имена трех родоначальников расы: Эола, Дора и Ксуфа, отца Иона и Ахея; однако соединявшиеся под именем эолян народы были многочисленны и не сходны между собою, имея разве то общее, что не принадлежали ни к дорянам, ни к ионянам. Таковы лесбияне, кумеяне, фессалийцы, локры, беотяне, элейцы и мн. др. По мнению некоторых ученых (Дункер, Курциус, Герман, Шеман), ахейско-ионийскому периоду предшествовал пеласгический, причем все три имени, пеласгов, ахейцев, эллинов, приурочиваются к одному и тому же народу греческому, только в различные периоды времени, следовавшие один за другим. Но не меньшею доказательностью обладает и другое положение — об этнографической отдельности пеласгов от эллинов (Киперт, Гольм, Гессельмейер). Оба мнения могут быть сведены к общему источнику — к неясным выражениям древних историков; при этом, однако, нетрудно заметить, что обращение пеласгов в эллинов могло быть последствием предположения, что ионяне и эоляне — автохтоны, каковыми все считали и пеласгов; эллинами были, собственно, одни доряне, пришельцы. С пеласгами делили доисторическую Г. лелеги, карийцы, телебои, кавконы, куреты и др. О той поре, куда не достигают ни предания, ни поэзия, свидетельствуют данные сравнительного языковедения, мифологии и культуры. Этого рода свидетельствами устанавливается принадлежность эллинов к семье арийских, или индоевропейских, народов вместе с индусами, иранцами, италийцами, кельтами, славянами, литовцами, германцами и выясняется приблизительно тот запас религиозных верований, технических знаний и предметов культуры, с каким эллины должны были выйти из общего местожительства народов, а равно и степень гражданственности их в то время. Антропоморфические божества с божеством дневного света во главе, различные способы их чествования, патриархальная семья, родовая организация с воссоединением племен во временные союзы, впоследствии переходившие в народы, уменье селиться деревнями и укрепленными городами — все это было вынесено эллинами из общей родины ариев. Ср. Hehn, "Kulturpflanzen u. Hausthiere in ihrem Uebergange aus Asien nach Gr. u. Italien" (3 изд. 1874, русск. перев. с перв. изд.); Schrader, "Urgeschichte u. Sprachvergleichung" (2 изд. 1890, русск. перев. с перв. изд.); Воеводский, "Каннибализм в греч. мифах" (1874); в V т. "Летописей русск. литер. и древностей" не потерявшая интереса до сих пор лекция М. Мюллера "Сравнительная мифология". Росту эллинской культуры содействовали и многообразные заимствования с Востока, как из Азии, так и из Египта, хотя греч. рассказы о переселении Кекропа из нижнего Египта в Афины и Даная из верхнего Египта в Аргос — измышления позднейшего времени; в большей мере печать подлинного предания носят на себе рассказы о поселении финикийского Кадма в Фивах и ликийца Пелопа в Элиде. Раскопки на Гиссарлике в Троаде, на Фере, в Мениде, на местах Тиринфа, Микен, Орхомена не допускают более сомнения в значительном воздействии вост. народов на Г., хотя и раньше уже литературные свидетельства, преимущественно относящиеся к культам божеств и торговле, равно как и особенности греч. алфавита, устанавливали тот же факт достаточно прочно. Как во времена исторические Восток все больше и больше обращался в арену деятельности эллинов и воспринимал эллинскую образованность, так эта последняя первыми своими успехами обязана была восточному влиянию. Меры, вес, письмо, строительное искусство, множество религиозных образов и обрядов привнесены были в жизнь эллинов с Востока, обогатили содержание ее в древнейшую пору и облегчили дальнейшую самостоятельную работу эллинского гения. Начало восточного влияния на Г. восходит к концу XIV в. до Р. X., ибо с этого времени восточными народами основываемы были на о-вах Эгейского моря, на восточных окраинах греческого материка и даже в глубине его многочисленные колонии и торговые фактории. Переселение дорян в Пелопоннес составляет, кажется, предельный термин культурного преобладания Востока над Г. Ср. Holm, "Geschichte Griechenlands" (I, 79-126); Вебер, "Всеобщая история" (II, 36-39, русск. перев.). У Дункера соображения и заключения по этому предмету идут гораздо дальше фактических данных.

Состояние эллинских обществ, ближайшее к историческому времени, обрисовано с замечательною яркостью и полнотою в так называемых гомеровских поэмах, Илиаде и Одиссее, к началу VIII в. до Р. X. существовавших в теперешнем приблизительно виде. Изображенное в них состояние общества содержит в себе все элементы дальнейшего развития Г. и составляет как бы исходный момент в образовании различных форм государственного устройства. Составление Илиады и Одиссеи относится к Х-IX в. Воспетые в поэмах события отделены от времени составления поэм передвижением племен и народов в материковой Г., последствием чего было основание малоазийских и островных колоний. Распределить содержащийся в поэмах исторический материал по эпохам и периодам нет возможности; главная доля его принадлежит времени самого творца поэм. Индивидуальный тип эллина с его наиболее постоянными достоинствами и слабостями, с его верованиями и наклонностями установился уже в обществе времен Гомера. Положительных законов в этом обществе еще нет, поэтому уклонения от нормы отношений в ту или другую сторону здесь чаще и менее чувствительны; однако, имеют большую силу исконные обычаи и установления, охраняемые самими богами, а также общественное мнение. В обществе живут еще обломки родового строя, особенно в отношениях семейных и частноправовых; но городская община уже сложилась, и управление ею распределено между единоличным вождем (басилей), советом старейшин и народом. Экономическая зависимость иных вождей от народа, сила публичного слова, наличность ораторов, примеры критики, направленной против вождей, и т. п. свидетельствуют, что уже в эту пору народ в городских общинах не был бесправной массой или безответным орудием других органов власти. Если от народа требуется покорность вождю, то и для вождя обязательны заботливость о народе, справедливость в решении дел, храбрость на войне, мудрость советов и красноречие в мирное время. Личные достоинства вождя — одно из необходимых условий почета со стороны народа и самого повиновения его требованиям. Дальнейший успех общественности состоял в том, что взаимные отношения властей приобрели большую определенность; понятие общего блага в государстве получило перевес над всеми прочими интересами; личные достоинства и заслуги перед обществом были главным правом на влияние и значение в государстве. Гомеровское общество далеко не однородно по своему составу: в нем различаются люди простые и знатные; кроме свободных, есть рабы; в среде свободных наблюдаются различия по состоянию и роду занятий; взаимные отношения между господами и рабами носят на себе печать патриархальной простоты и близости; в отношениях мужчины и женщины замечается больше равноправности, чем это было в более позднее историческое время. Поэмы Гезиода восполняют показания гомеровских песен об эллинском обществе в ту отдаленную пору.

Образованию городской общины в том виде, как она рисуется в Илиаде и Одиссее, с разнородным населением на определенной территории, со всеми особенностями государственного устройства, много содействовало передвижение эллинских племен, известное под именем возвращения Гераклидов, или переселения дорян в Пелопоннес. Происходившее при этом смешение племен и объединение завоевателей и завоеванных в общей политической организации, жажда успеха и благоустройства на новых местах должны были ускорить переход от родового строя к территориальному, государственному. Следовавшее за передвижением дорян основание колоний в Малой Азии и на о-вах действовало в том же направлении еще сильнее: новые интересы и новые отношения вызывали к жизни новые формы общественности. Передвижение эллинов, в котором главная роль принадлежала дорянам, приурочивается к XI веку (с 1104 г.); началось оно вторжением эпирского народа фессалиян через Пинд в ту страну, которая в историческое время именовалась Фессалией. Эолийские туземцы были частью покорены, частью бежали на юг и дали своему местожительству название Беотии. Жившие у подножия Олимпа доряне двинулись сначала в ту область, которая впоследствии называлась Доридою, а оттуда часть их вместе с этолянами через Коринфский залив переправилась в Пелопоннес, до того времени занятый ахейцами и в северной части ионянами. Только после продолжительной борьбы с туземцами доряне мало-помалу утвердились в Мессении, Лаконике, Арголиде, куда они проникли со стороны Аргосского зал., и о Коринфе. Ахеяне вынуждены были или покориться пришельцам на положении неполноправных обывателей, или, утратив свои племенные особенности, слиться с победителями воедино, или, наконец, сниматься с насиженных мест. С этого времени название Ахайи получила северная полоса полуострова, откуда ионяне бежали к своим соплеменникам в Аттику: прибрежную область заняли спасавшиеся от дорян ахейцы. Другая часть ахеян покинула Пелопоннес и поселилась на остр. Лесбосе. С Коринфского перешейка доряне проникли в среднюю Г. и здесь завладели Мегаридою. В Пелопоннесе удержались на своих землях, в политической независимости от дорян, жители Аркадии, а Елида досталась, кажется, союзникам дорян, этолянам. Ближайшими последствиями того же завоевания Пелопоннеса было и выселение ионян из Аттики и других областей на острова и малоазийское побережье, где возникло ионийское 12-градие (Милет, Ефес, Фокея, Колофон и др.), и основание дорянами, вышедшими преимущественно из Арголиды, шести городов (Гексаполис) на карийском берегу и на прилегающих к нему островах. С возвращением Гераклидов и основанием древнейших колоний, которые, в свою очередь, послужили метрополиями новых поселений, эллинская раса разместилась окончательно на постоянное жительство в собственной Г. Это событие составляет рубеж, за которым лежит царство легенды и мифа, а по сю сторону начинается историческое существование Г. с общим именем эллинов. Из новых ученых Белох решается отвергать самое передвижение племен в связи с дорийским завоеванием Пелопоннеса ("Dorische Wanderung", в "Rhein. Mus." XLV), а Э. Каршус, отрицая колонизацию Ионии из Аттики, принимает движение ионян противоположное: из глубины Малой Азии к Эгейскому морю и потом через море в Аттику ("Ionier vor d. ionischer Wanderung.", Берлин, 1855 и в других его сочинениях).

Хотя с возвращением Гераклидов Г. вступает в исторический период существования в противоположность легендарному и мифологическому, однако надолго еще наши сведения о Г. не становятся ни более достоверными, ни менее скудными. Достоверная запись событий начинается только с первого года первой записанной Олимпиады, т. е. с 776 г. до Р. X., а некоторую обстоятельность и последовательность исторические сведения, и то не о всех частях Г., приобретают не раньше VI века до Р. X. Недостаток известий обыкновенно восполняется схематическими построениями древних философов и рационалистическими комбинациями позднейших историков. Вызванная передвижением племен колонизация закончилась в началу IX века до Р. X., а в образовавшихся с этого времени многочисленных государствах совершалось дальнейшее осложнение и развитие тех отношений между органами власти и классами населения, которые существовали уже в гомеровских обществах; вместе с тем усиливалась потребность в возможно большей определенности и устойчивости общественных учреждений. Неравенства состояния как главный источник внутренних распрей присущи были уже родовым группам и деревенским поселениям; они умножились и обострились в городских общинах, особенно с развитием в некоторых из них торговли и промыслов и с накоплением движимых богатств. Личные достоинства для гомеровского басилея почитались условием власти и почета; не только на избранников и любимцев народа обращались милости богов, но и на потомство их; настроение народной массы благоприятствовало наследственности звания басилея в некоторых родах или семействах; в смысле усиления этой власти должны были действовать частые войны во время переселений и в борьбе за новые места. Единоличное управление в городской общине на время окрепло. Но с наступлением более мирного состояния не замедлили выступить опиpавшиеся на традиции притязания знати — ограничить в свою пользу власть басилея; во многих случаях притязания эти находили себе поддержку в народе и управление из единоличного переходило в коллегиальное. Необходимо заметить, что носителями единоличной пожизненной или наследственной власти были иногда не только басилеи, но и архонты. IX и VIII вв. до Р. X. прошли в борьбе знатных родов за право деятельного участия в управлении, и чуть не повсеместно борьба кончилась не в пользу басилеев. Лишь в немногих местах сохранилась архаическая форма гражданственности, как в Македонии, напр., или Епире; в некоторых общинах первоначальная басилея перешла прямо в народоправство, наприм. в ахейских городах. Обыкновенно царское правление сменялось аристократическим или олигархическим, причем власть предстателя общины становилась срочной, даруемой по воле избирателей, этими последними контролируемой и перед ними ответственной. Так было в Афинах, Коринфе, Сикионе, Милете, Ефесе и др. Верховная власть становилась достоянием не одного лица и не одного семейства или рода, но целого сословия привилегированных, ревниво охранявшего свои права от притязаний простого народа на участие в общественных делах. Господство знати было тем тяжелее, что к политической бесправности массы она присоединяла гнет экономический. Оскорбительные для народа чувства олигарха нашли себе выражение в элегиях Феогнида, а элегии Солона содержат в себе достаточно указаний на беззакония и утеснения простых людей знатью, эвпатридами. Неурядицы, которыми сопровождались перемены в способах управления, недовольство новым порядком вещей, экономическая и политическая приниженность на родине, наконец, дух предприимчивости и жажда обогащения привели к основанию новых поселений, которые раскинулись по всему побережью Средиземного моря, переступили за Геракловы Столбы, проникли даже в земли скифов и сарматов. Это вторичное колонизационное движение совершалось в VIII-VII вв. до Р. Х. Цивилизующее значение новых поселений для самой метрополии было громадно и всесторонне: колониям принадлежал почин в дальнейших успехах метрополии, художественных, литературных, промышленных, политических. Милет, сам выведший не меньше 80 колоний, становится центром греческой образованности в VII в. до Р. X.: отсюда выходят первые мыслители, географы, историки; ему же принадлежат первые опыты литературной прозы. В колониях раньше, чем в метрополии, образовался класс населения, сильный богатством и знаниями и не расположенный сносить исключительное господство знати. Внутренние волнения в общинах разрешались или составлением и изданием писанных законов, или вмешательством так называемых тиранов, которые, опираясь на народ, смиряли господствующий класс, или же изменениями общественного строя в демократическом смысле. Время тирании — преимущественно VII и VI вв. до Р. X. Из тираний наиболее известные: коринфская, сикионская, мегарская, афинская, сиракузская, древнейшая аргивская (Фидон). Древнейшее письменное законодательство Залевка в Локрах эпизефирских относится к половине VII века. Говоря вообще, греческие тираны, шедшие обыкновенно навстречу действительным нуждам народа, вначале помогали народу сломить сопротивление олигархически настроенной знати, и только с течением времени они или потомки их, забывая происхождение тирании и преследуя личные цели, возбуждали против себя всеобщую ненависть. Имя тирана стало позорным, и насильственные действия против него почитались достохвальнейшим проявлением патриотизма и гражданской доблести. Завершением политической эволюции в большинстве греческих общин была демократия — форма правления в Г. наиболее устойчивая и в культурном отношении наиболее плодотворная. Гораздо менее удачны были опыты социального или экономического переустройства, сводившиеся обыкновенно к уничтожению долговых обязательств и к переделу земель или к кровавым схваткам между достаточными гражданами и неимущими.

Хотя общей истории Г. не имела, но в разное время сильнейшая община становилась во главе значительной части отдельных общин, определяя судьбу их и влияя косвенно и на прочие общины: это бывало и в доисторический период. В историческое время раньше других приобрела преобладающее положение община спартанская после того, как дружина дорян восторжествовала окончательно над ахеянами Лаконики и усвоила себе военно-политическую организацию, известную под именем Ликургова законодательства. Только спартанцы, потомки дорийских завоевателей, составляли полноправное гражданство; население завоеванное, во много раз превосходившее число завоевателей и рассеянное по Лаконике в городах и деревнях, низведено было дорянами к положению обывателей, периэков, без политических прав; в огромном большинстве это были ахеяне. Еще более многолюдную массу составляли гелоты (илоты), государственные рабы, прикрепленные к землям спартанцев и на них работавшие. Число земельных участков, розданных спартанцам от государства, предание определяло в 9000, число участков периэков — в 30000; гелотов было не меньше 200000. Необходимость обеспечить за собою приобретенное продолжительною борьбою господствующее положение внутри Лаконики и оградить его от посягательств извне, непрестанное ожидание волнений в среде покоренных и рабов, обратили Спарту в военный лагерь, а спартанцев в постоянную военную дружину, всегда готовую к борьбе с внешним и внутренним врагом. Воспитание детей и все правила жизни взрослых граждан и даже гражданок направлялись к поддержанию такого положения общины. Равенство и простота в образе жизни, безусловная покорность властям, физическая крепость и храбрость почитались непременными чертами спартанского гражданина; с ними совмещались грубость нравов, умственная косность, непомерное самомнение и подозрительность. Государственная организация спартанцев сложилась своеобразно из элементов двоякого рода: одни были наследием общеэллинской старины, насколько можно судить по гомеровским поэмам, другие — продуктом исключительных обстоятельств, в каких очутилась дорийская дружина в Лаконике. Самое раздвоение царской власти между представителями двух домов, Еврипонтидами и Агиадами, было, кажется, выражением полюбовного соглашения между двумя царственными родами: пришлым, дорийским, и туземным, ахейским. Цари были почетными, богатыми представителями общины, возводившими себя к самому Гераклу; они чествовали богов от имени государства, но политическим значением должны были поступиться в пользу родовых старейшин и потом пятичленной коллегии эфоров. Хотя носителем верховной власти было собрание всех спартанцев не моложе 30-летнего возраста, которое одно давало силу решениям старейшин, выбирало и членов совета, и эфоров, и прочих должностных лиц, требовало отчета от последних по истечении срока службы, — но на самом деле правление в Спарте было олигархическое, и впоследствии Спарта всегда благоприятствовала олигархии в других греческих общинах и, где только могла, вводила олигархическое правление, на место ли единоличной власти тиранов, или демократии. Правительственный почин и обсуждение мероприятий, а равно высшая судебная власть принадлежали так назыв. герусии, 30-членной коллегии старцев, в состав которой, как председатели ее, входили и два царя. Всякий спартанец не моложе 60-летнего возраста мог быть выбран в герусию и оставался в звании геронта до конца дней. Ничтожно было в сравнении с герусией значение народного собрания, где отвергались или принимались большинством присутствующих предложения герусии, где право слова принадлежало только председательствующим (царям), где счет голосов утвердительных и отрицательных допускался только в исключительных случаях, обыкновенно же голосование состояло в шумных криках "да" или "нет", и по силе возгласов вопрос решался в утвердительном или отрицательном смысле. Однако столь пассивная роль народа в управлении слишком противоречила гордому настроению каждого спартанца и властному положению спартанской общины в стране — и вот уже к концу VIII века до Р. Х. первенствующим учреждением в государстве становится эфорат, созданный в интересах народа и как воплощение народной воли быстро приобретший перевес и над царями, и над герусией, контролировавший действия всех властей и привлекавший должностных лиц, не исключая царей, к ответственности. Военное дело, финансы, суд, администрация — все было в зависимости от эфоров. Силу эфората не могли сокрушить несколько веков спустя смелые и народом любимые цари Агис и Клеомен, задачею своей жизни ставившие благо того же народа.

Успехи оружия и расширение сферы влияния в Пелопоннесе не замедлили оправдать достоинства организации, соединяющейся с именами Ликурга и Феопомпа и прочно установившейся в IX-VIII вв. до Р. X. За покорением ахеян в долине Еврота следовало обращение Мессении в собственность спартанской общины, а жителей ее — в гелотов. Гегемонии Аргоса, когда-то сильнейшего в Пелопоннесе государства, по имени которого названы все греческие войска в Троянском походе, наступил конец: зависевшие от Аргоса города перешли под главенство Спарты. То же случилось со многими городами и селениями аркалян, а более значительные дорийские государства — Коринф, Сикион, Meгара — искали дружественного союза со Спартою. Сила Спарты признана была далеко за пределами Пелопоннеса, как в собственной Греции, так и в колониях и даже в варварских землях. Такого положения она достигла ко второй половине VI века. Низвержение тирании во многих городах с помощью спартанского оружия окружало имя Спарты ореолом освободительницы эллинов .

Однако, ко времени борьбы с персидскими царями усилилось другое греческое государство, ионийское и демократическое, на сторону которого во время борьбы перешло сочувствие эллинов. Государство это — Афины. Открытая в 1890 г. Афинская Полития Аристотеля, по времени составления относящаяся ко второй половине IV в. до Р. X. и дошедшая до нас на папирусе конца I в. по Р. X., изменяет некоторые из установившихся было в науке представлений об афинских учреждениях и их истории, изобличает несостоятельность других, подкрепляет третьи (наиболее обстоятельный обзор литературы этого трактата на русском языке — в статье профессора Бузескула в "Ж. M. H. Пр.", 1892, июль). Царское управление в Афинах сменилось олигархическим около 752 г. до Р. X., когда верховный правитель, архонт, стал выбираться на 10 лет сначала из царственного рода медонтидов, а потом из всех эвпатридов. Дальнейшим усилением олигархии было разделение власти архонта между тремя, а позже между девятью должностными лицами с тем же именем и сокращение срока их службы до одного года. Случилась эта перемена в 683 г. Власть законодательная и судебная принадлежала ареопагу. "Совету ареопагитов принадлежали охрана законов, ведение важнейших государственных дел, верховный суд и расправа в случаях нарушения общественного порядка. Из знатных и богатых выбирались архонты, а из архонтов — по истечении срока службы — составлялся ареопаг" (Аристотель). Тот же совет ареопагитов назначал годичных архонтов на должность. VII веку принадлежит и разделение Аттики на 48 участков (навкрарий), по 12 в каждой филе, причем население навкрарии обязано было поставлять и содержать одно военное судно. В родовых группах, кроме знати, имевшей в своих руках и большую часть земель, были еще ремесленники и торговцы (демиурги) и земледельцы (геоморы); те и другие составляли народную массу, обделенную политическими правами и притесняемую богатыми землевладельцами. Важною уступкою со стороны олигархии было писанное законодательство Драконта (621 г.), хотя оно узаконяло олигархический порядок управления. Полноправными гражданами объявлены были все, на собственный счет содержавшие себя в рядах тяжеловооруженных; им предоставлялось участие в народном собрании, в совете и в низшей администрации. Действительная власть оставалось привилегией немногих, тем более, что малоземельное и безземельное большинство населения было обременено долгами и нуждою; граждане покидали родину, продавались в рабство или шли в кабалу к богатым. "Скорбь проникает мне в душу, когда гляжу я на старейшую землю ионян, — восклицал Солон. -Пресытившиеся довольством, смирите в себе жестокое сердце и высокомерие ваше введете в границы". Освободить народ, спасти родину, устроить государство поручено было всеми партиями Солону (594 г. до Р. Х.), "лучшему из граждан по личным достоинствам и общему уважению, а по состоянию принадлежавшему к средним людям". Предварительно он уничтожил долговые обязательства (сейсахфия), отменил кабалу за долги в настоящем и запретил ее на будущее время, регулировал меры, вес и монету. Существовавшему раньше его делению граждан по имущественному цензу на пентакосиомедимнов (получавшие с своих полей не меньше 500 мер плодов или 500 метретов жидких продуктов), всадников (получавшие не меньше 300 мер или метретов), зевгитов (не меньше 200 мер) и фетов (все прочие граждане) — этому делению Солон придал большую определенность и первостепенное политическое и финансовое значение; прежние деления граждан, родовые и сословные, утрачивали прежнюю силу, хотя формально и не упразднялись. Движимое имущество и деньги не принимались законодателем во внимание, так что республика продолжала оставаться земледельческою и богатые, но безземельные граждане относились наравне с бедняками к последнему классу. Должности архонтов и казначеев были доступны только пентакосиомедимнам, все остальные — гражданам первых трех классов. Ареопаг перестал назначать архонтов; к ним применена была двойная система выборов: избрание в каждой филе 10 кандидатов и потом определение посредством жребия 9 лиц на должности архонтов. За ареопагом осталось, кроме судебной компетенции в делах об убийстве, верховное наблюдение за целостью основ демократии и за точным исполнением законов, а равно суд над государственными преступниками. Пополнялся ареопаг прежним способом, из бывших архонтов. В созданный теперь совет 400 каждая из 4 древних фил посылала 100 своих членов, очевидно — из граждан первых трех классов. Государственные тягости распределены были между классами пропорционально правам каждого из них. Четвертому, наиболее многолюдному классу граждан предоставлялось только участие в народном собрании и в судах. Если народное собрание, экклесия, носитель верховных прав государства, не получило еще в действительности того значения, каким пользовалось впоследствии, то народный суд — высшая судебная инстанция в государстве, исправлявшая и отменявшая решения должностных лиц, снимавшая отчет с этих последних по окончании срока их службы, — представлял, по выражению Аристотеля, сильнейший оплот демократии; посредством суда народ становился во главе государ. управления. Достоинства Солоновского законодательства оценены были только с течением времени, когда демократическое правление утвердилось прочно и народная масса оказалась достаточно сплоченною и способною отстаивать свои права от посягательств знати или тиранов. В эпоху их издания Солоновские законы не примирили партий и полного удовлетворения не дали ни одной из них. Спокойствие длилось 4 года, а затем последовали новые смуты, среди которых республика дважды оставалась без высшего представителя исполнительной власти, архонта; в 581 г. архонтом назначен некий Дамасия, пробывший самовольно в должности 2 года и 2 месяца. Солоновская конституция была почти отменена, о чем свидетельствуют события, следовавшие за насильственными смещением Дамасии с должности архонта: выбраны были 10 архонтов по старым, досолоновским сословиям. Обращение вспять не успокоило умов. Борющиеся партии сложились теперь независимо от исконных и солоновских делений граждан, по территориям, от которых и получили свои наименования: педиаков, паралиев и диакриев. Во главе последних стал Пизистрат, в 560 г. присвоивший себе единоличную власть тирана. Тирания Пизистрата и сыновей его в Афинах продолжалась всего, с перерывами, 49 лет, до 511 г. до Р. X. Есть все основания полагать, что при первом из тиранов, отличавшемся народолюбием, мягкостью управления и уважением к законам страны, законодательство Солона впервые обнаружило присущие ему достоинства и способность к дальнейшим органическим изменениям в согласии с новыми потребностями и новыми отношениями граждан. Тем чувствительнее были для афинян насилие и правонарушения, допущеннын во время тирании Гиппархом и особенно после его смерти, Гиппием. Когда, наконец, тирания была низвергнута и некоторое время спустя народная партия восторжествовала (508), вождь ее, алкмеонид Клисфен, провел ряд реформ, с одной стороны, сильно демократизировавших республику, а с другой - теснее сплочивавших ее граждан во имя общегосударственных интересов. Родовую группировку населения законодатель оставил нетронутой, но над нею он создал организацию политическую и территориальную, которая, отрицая всякие различия и притязания, основанные на происхождении, давала окончательный перевес общим интересам республики над стремлениями отдельных местностей или родовых групп. Основу нового устройства составляло деление Аттики для политических целей и для заведования местными нуждами на околотки (демы), которые во многих случаях совпадали с древними родовыми участками или тесно примыкали к ним, и в многовековых привычках народа, в освященных стариною и религией преданиях и именах находили для себя оправдание и крепкие устои. Реформами Клисфена, опиравшегося на историческое прошлое, были одновременно спасены и единство Аттики как политической общины, и местные вольности поселков и городков; из наследия прежних времен он взял то, что могло быть изменено и приспособлено к новым потребностям. Законы Солона охранили население Аттики от разорения и кабалы; законами Клисфена сбережены на многие века условия привольной общественной жизни в отдаленнейших уголках Аттики и создана возможность постоянного высокого патриотического настроения всей массы афинского гражданства. Из древних историков Геродот прекрасно угадал подъем духа в афинских гражданах, коим сопровождалось восстановление демократии, а из новых ученых Дж. Гроту принадлежит почин глубокой оценки всей важности Клисфеновых реформ. Ср. Haussoullier, "La vie municipale en Attique" (П., 1884); В. Шеффер, "Афинское гражданство" (310-431); Мищенко, "Суд присяжных и афинская полития Аристотеля" ("Ж. M. H. Пр.", 1892, сент.). Число демов Геродот определяет в 100, Страбон, для последующего времени, — в 174. В этих маленьких поселениях все общинные дела ведались самим населением или через посредство должностных коллегий и отдельных лиц. Дем представлял собою основу политического строя республики и в то же время был лучшей школой для афинского гражданина. Несколько демов образовали триттию, служившую главным образом для военных целей, а из трех тритий, расположенных в трех областях Аттики, слагалась территориальная фила, которых было 10. Они отняли у родовых фил всякое политическое значение и благодаря разбросанности своих составных частей по всей стране не могли служить местом и целью действия какой-либо одной партии, наподобие педиаков или диакриев; государственное единство Аттики получило решительный перевес над партикуляристическими стремлениями отдельных областей. В ближайшей связи с новыми филами находилась вся организация республики: административная, военная, финансовая и судебная. Принадлежность к дему означала звание гражданина; все демоты по достижении 18-летнего возраста получали право участия в верховном государственном учреждении — в народном собрании; на демах же оставалась обязанность выбирать членов высшей совещательной коллегии, совета 500. Зачисление в тот или другой дем имело силу гражданского рождения; демотическое имя гражданина оставалось за ним навсегда, пока существовал самый дем его, передаваясь неизменно по наследству от отца к сыновьям. Все же дем был политическим, а не родовым делением, и Клисфену возможно было приумножить число демотов, т. е. полноправных афинских граждан, метеками и иного рода новыми людьми. В соответствии с филами, наиболее свидетельствовавшими о преобладании государства над всевозможными делениями страны, находилась вся система управления республики, прежде всего десятичная коллегиальность магистратов; по филам же делились 500 булевтов на десять пританий и распределялись присяжные судьи (гелиасты, дикасты). Ради охраны новой конституции был учрежден остракизм. В таком виде афинская республика, когда ей пришлось защищать самое существование свое в борьбе с персидскими царями и немного раньше со Спартою и несколькими другими эллинскими государствами, блестяще выдержала испытание. Новому порядку вещей благоприятствовали сами боги: Клисфен склонил на свою сторону дельфийское прорицалище; патронами демов объявлены были местные божества или герои, новые филы вверены заботам древних царей и героев Аттики и названы их именами (Эрехфеида, Эгеида, Пандионида, Леонтида, Акамантида и др.). Около 550 г. до Р. Х. царь Лидии Крез покорил своей власти многие города малоазийских греков, которые с завоеванием Лидийского царства Киром перешли во власть царей Персии (548). Материковая Г. только через посредство своих колоний пришла в столкновение с Персией. В самом начале V в. восставшие азиатские греки с Милетом во главе обратились за помощью к метрополии; афиняне и эретрийцы послали им несколько своих кораблей. Восстание кончилось полной неудачей: колонии были снова покорены персами к 495 г. до Р. Х. Тогда царь Дарий решил покарать афинян и подчинить своей власти прочих эллинов. Первый поход персов на Г. кончился крушением флота их у горы Афона (493). Второй поход, под предводительством Датиса и Артаферна, кончился торжеством афинян и обращением их республики, земледельческой и отчасти промышленной, в сильнейшее государство Г., торговое и морское. В двух победах, Марафонской (12 авг. 490) и Саламинской (20 сент. 480), сломивших могущество персидских царей и спасших Европу от порабощения и одичания, главными героями были афиняне с их полководцами и государственными мужами Мильтиадом, Аристидом, Фемистоклом. Миллионные полчища Дария и Ксеркса были уничтожены горстью греков, воодушевленных любовью к родине и ее учреждениям, сильных военным искусством и дисциплиною, равно как и талантами военачальников. Если раздробление Г. на множество мелких республик, не забывавших своих домашних распрей даже в пору общей опасности, грозило гибелью древнегреческой образованности в столкновении с деспотией, то и спасением своим в это время Г. обязана была больше всего тому настроению и умственному превосходству, которые воспитывались в мелких греческих республиках, особенно в воинской демократии. Уже в 478 г. до Р. Х. Афины стали во главе ионийского союза, и главное предводительство военными силами эллинов в борьбе с персами перешло мало-помалу от Спарты к Афинам. Важные заслуги Афин перед всей Г., сильный флот, гениальные полководцы, с одной стороны, а с другой — надменное обращение Спарты с союзниками, недостаточность ее морских сил для продолжения войны с Персией, предательские сношения Павсания с врагами Г. — таковы были обстоятельства, благодаря которым Спарта все больше утрачивала значение первенствующего в Г. государства, а Афины, отстроившиеся после двукратного пожара, укрепленные и соединенные с Пиреем в один город, приобретали руководящую роль в Г. Кроме Аристида и Фемистокла, политическому росту афинской республики много содействовал своим примирительным поведением и громкими победами над персами Кимон. Победы у р. Евримедонта в Памфилии (465) и близ кипрского Саламина (449) надолго очистили Эгейское море от персидского флота. Начало афинско-эолийского союза относится к архонтству Тимосфена (478), когда афиняне приняли под свое покровительство, вопреки решению дакедемонян, малоазийских ионян и прочих островитян и по возвращении спартанского флота домой продолжали войну с персами. Задачею союза провозглашено было дальнейшее освобождение эллинов от персидского ига и возмещение ущерба, причиненного персами эллинам. Гегемония предоставлялась Афинам, но за членами союза оставлялась политическая независимость и равноправность с главенствующей общиной. Дела союза ведались и направлялись союзным собранием, местом коего, равно как и союзным казнохранилищем, избран был остров Делос. На обязанности союзников лежало доставление и содержание определенного числа кораблей для союзного флота. С самого начала допущена была для мелких общин замена натуральной повинности денежною, и мало-помалу число таких общин возрастало. Снаряжением кораблей на эти денежные взносы озабочены были афиняне, все больше обращавшиеся из распорядителей в начальников союза, ограничивавшие в свою пользу автономию союзников и низводившие последних на положение подданных. Союз государств свободных, равноправных обратился в союзное государство афинян. Внешними знаками совершившейся перемены служили: перенесение союзной казны с Делоса в Афины (454), вторжение афинских властей в домашние дела союзных общин, ограничение их судебной компетенции. Число союзных общин переходило за 200, а население их простиралось до 15000000. Было нечто противоестественное и невозможное с точки зрения эллина во взаимных отношениях между гегемонической общиной с 20000 граждан, с одной стороны, и сотнями общин с 16 миллионами граждан, обогащающих и украшающих гегемона и обязанных ему повиноваться. Случаи неповиновения союзников были нередки с первого же времени существования союза. Между тем судьба афинской республики была теснейшим образом связана с верностью союзников. Афиняне сурово карали всякую попытку к отпадению; но достаточно было афинской общине пошатнуться в своем могуществе, что случилось в Пелопоннескую войну, — и все здание рухнуло, едва не увлекши к окончательной гибели и главенствующую общину. Формально союз был уничтожен по условиям мира с Лисандром в 404 г. после разгрома Афин, но он распался сам собою гораздо раньше. Семидесятилетний период первого афинского союза (476-404) был наиболее блестящим временем в истории не Афин только, но всей Г. Ему принадлежат совершеннейшие произведения греческого гения в области литературного творчества, пластики. Никогда Г. не была лучше обеспечена от посягательств на ее независимость со стороны варваров. Афинская община, ставши морским государством и со славою вышедши из сражений Марафонского, Саламинского, Платейского и др., быстро пошла к решительной демократизации своих учреждений. Аристид, Эфиальт, Перикл своими реформами довершили дело Солона и Клисфена, и со второй половины V в. до Р. X. афинский народ в целом, без различия по классам, становится полновластным устроителем и распорядителем своих судеб или непосредственно, в экклесии и гелиэе (народное собрание и суд присяжных), или через должностных лиц республики, назначаемых по жребию или выбираемых народом на годичный срок и отдающих отчет народу по истечении срока службы. Довереннейшим и потому влиятельнейшим гражданином афинской демократии был Перикл, в течение 15 лет избиравшийся в стратеги (445-430). Ему более, чем кому-либо иному, афиняне обязаны были и благоустройством своей республики, и долговременностью гегемонии, и богатством государственной казны, и великолепием города.

Спартанцы бессильны были воспрепятствовать расширению афинского флота, укреплению Афин и переходу на их сторону множества ионийских городов. Перевес на море по окончании войны с персами принадлежал несомненно Афинам; усиливалось их влияние и на суше, тем более, что Спарта была всецело занята домашними неурядицами. Но уже с 460 г. спартанцы всячески старались противодействовать афинянам в их столкновениях с другими греческими государствами и дважды, при Танагре (457) и при Коронее (447), нанесли афинянам чувствительное поражение. Благодаря главным образом Периклу между Афинами и Спартою заключен был 30-летний мир, через 14 лет прерванный Пелопоннесской войной (431), которая рассказана жившими в то время историками Фукидидом и Ксенофонтом. Первая 10-летн. война, в этой части известная под именем Архидамовой, велась с переменным счастьем, и в 421 г. воюющие стороны заключили так называемый Никиев мир на 50 лет. Но едва прошло 6 лет, как гнилой мир был нарушен и военные действия возобновились: в 415 г. афиняне отправили превосходное войско против Сиракуз в Сицилию под начальством Алкивиада, Никия, Демосфена; но Алкивиад был отозван с дороги и бежал в Спарту. По его совету спартанцы послали сильное подкрепление Сиракузам и повели войну морскую, в водах Эгейского моря, и сухопутную, на территории самой Аттики, где они заняли поселок Декелею и непрестанно угрожали самим Афинам. На стороне Спарты были теперь деньги и корабли персидского царя. Сицилийская экспедиция кончилась для афинян полным уничтожением их флота (413) и отпадением сильнейших союзников. Возвращение Алкивиада в Афины (411) сопровождалось олигархической революцией, но правление 400 просуществовало не более 4 месяцев, и демократия мало-помалу была восстановлена. Афины снова стояли во главе союза, располагали значительным флотом кораблей в полтораста и неоднократно проявили чудеса храбрости и самоотвержения. Но в 405 г. в Геллеспонте при Эгосиотамах флот афинян был уничтожен, и войска спартанцев под начальством Лисандра заперли их с суши и с моря. Голод и происки олигархов вынудили афинян сдаться на капитуляцию: укрепления города были срыты, все корабли, кроме 12, выданы неприятелю, союз расторгнут, демократия заменена олигархическим правлением тридцати (апрель 404). В следующем году тирания тридцати была низвергнута изгнанниками-демократами с Фрасибулом во главе, и в архонство Эвклида (осенью 403) между партиями состоялось соглашение. По словам Аристотеля, восстановленное теперь демократическое управление сохранялось без переворотов до его времени; происходившие в нем перемены клонились к расширению прав народа. Народная партия в Афинах в торжестве своем выказала необычайную умеренность, терпимость и великодушие по отношению к противникам.

Следовавшая за разгромом Афин вторичная гегемония Спарты имела мало общего с первой спартанской гегемонией, до персидских войн. С одной стороны, Спарта запятнала себя теперь насильственными переворотами в союзных общинах в смысле олигархическом, продажностью и хищениями; с другой — эллинские общины, наученные опытом и ревниво охранявшие свою независимость, находили спасение от ига Спарты в союзной организации и в поддержке персидского царя. Отчасти материковые, но главным образом малоазийские греки вовлечены были в междоусобную распрю Кира Младшего, наместника М. Азии, и брата его Артаксеркса, царя персов (401). Сочинение Ксенофонта "Anabasis" обессмертило поход 10000 греков, совершенный под начальством Кира в глубину Азии, и обратный путь их к малоазийскому побережью, под командою Клеарха и Ксенофонта, уже после смерти Кира (400-399). Звание гегемона Г. обязывало Спарту подать помощь малоазийским городам, примкнувшим было к Киру и теперь опасавшимся мести от персидского царя. В Азию был послан Агесилай, в Европе оставался Лисандр. Успехи Агесилая в борьбе с персами остановлены были замешательствами в собственной Г.: сильнейшие государства заключили союз между собою против Спарты: на стороне союзников был и царь Персии; их морскими силами и персидскими командовал афинянин Конон. Положение Спарты было трудно, и она в 387 г. заключила с царем сепаратный мир, так называемый Анталкидов, предававший Г. в распоряжение исконного врага ее. По условиям мира азиатские греки предоставлялись царю; в собственной Г. все союзы, за исключением пелопоннесского, объявлены расторгнутыми, и все общины обязаны на будущее время оставаться обособленными и независимыми; исполнителями условий мира назначены спартанцы, а верховное наблюдение за Г. вверялось царю. На этом акте, противном всем традициям греков, Спарта не остановилась; росла и ненависть против нее по всей Г. Жертвами насилия, вероломства и подозрительности спартанцев пали Мантинея, Флиунт в Пелопоннесе, Олинф на Фракийском побережье, Кадмея в Фивах (384-379). Но с этого момента судьба обращается против Спарты. При содействии Афин Фивам удалось освободиться от спартанского гарнизона и ввести у себя на место олигархии демократическое правление. К 378 г. относится образование второго афинского союза, который быстро разросся благодаря успешным действиям афинских военачальников, и уже в 374 г. Спарта вынуждена была признать гегемонию Афин на море; число союзных общин простиралось до 75. Но главная опасность угрожала Спарте со стороны фивян, которые могли помириться с нею на суше. Действительно, под начальством своих вождей Пелопида и Эпаминонда фивяне нанесли Спарте страшное поражение при Левктрах в Беотии (371), которое решило переход гегемонии к Фивам. В самом Пелопоннесе Спарта была обессилена восстановлением независимости Мессении и основанием Мегалополя (близ границы Лаконики), ставшего центром союза аркадских общин. Но возвышение Фив было весьма кратковременно. Со смертью Пелопида и Эпаминонда, павшего в битве при Мантинее, где фивяне одержали победу над соединенными силами спартанцев и афинян (362), рушилась фивская гегемония, распался беотийский союз. Не было в Г. государства, около которого пожелали бы соединиться прочие эллинские общины в случае общей опасности. Скоро после этого Афины были сильно истощены в денежном отношении, ослаблены в военном и политическом войною с важнейшими из союзных общин и отпадением их от союза (357-355).

Около этого времени дела Г. осложнились вторжением в них Филиппа, царя македонян. Раздоры в недрах афинского союза дали Филиппу возможность овладеть Амфиполем, Пидною и Потидеей (357-356) и вообще утвердиться на фракийском побережье, а начавшаяся в 355 г. так наз. священная война дала ему повод выступить умиротворителем Г., распространить свои владения до Фермопил и добиться принятия в союз амфиктионов на место исключенных из него фокидян (346). В Афинах борются в это время два течения: воинственное, или патриотическое, и мирное, или македонское. Главным выразителем первого был Демосфен, второго — Фокион, Эсхил, Демад. Только в критические моменты афиняне следовали советам Демосфена и по временам достигали перевеса над противником. Под влиянием его речей они в 340 г. образовали сильный союз и заставили Филиппа снять осаду Перинфа и Византии (339). Но в том же году вспыхнула третья священная война. Призванный амфиктионами против Амфисы, Филипп быстро прошел Фокиду и укрепился в Элатее, угрожая Беотии и остальной Греции. Афиняне поняли всю опасность положения и решили оказать фивянам возможную помощь. В союзном войске под Херонеей в Беотии находились, кроме фивян, афиняне и 15000 наемников, эвбейцы, коринфяне, мегаряне, ахейцы и друг. греки. Победа (20 августа 338 г.) стоила Филиппу больших усилий и тяжелых потерь людьми; зато она открывала ему свободный путь в среднюю и южную Г., и гегемония его была признана всеми греческими общинами, кроме Спарты. Но Филиппу желательно было придать своему владычеству над Г. вид свободного союза греков под его главенством. Для определения условий и задач союза он созвал уполномоченных от всех греческих государств на собрание в Коринфе, где провозгласил себя защитником греческой свободы от посягательств персидских царей и верховным военачальником в предпринимаемой им борьбе с персами (337). Все было готово к походу в Азию, и только внезапная смерть Филиппа помешала осуществлению грандиозного плана (336). Продолжителем его дела был преемник его власти и замыслов, Александр. Надежды греков на освобождение, оживившиеся было со смертью Филиппа, быстро рассеялись, когда 21-летний Александр прошел по Г. из конца в конец и беспощадно наказал Фивы за попытку к восстанию; город был разрушен до основания, и 30000 граждан проданы в рабство (335). Позднее, когда Адександр был в Азии, столь же неудачно было восстание Пелопоннеса (330). Признанный на собрании в Коринфе главнокомандующим македонских и греческих войск, Александр в 334 г. в сопровождении лучших своих полководцев и друзей, Антигона, Птолемея, Пармениона и др., во главе 35000-ой армии вступил через Геллеспонт в Азию с целью покорить Персидское царство. Дома для наблюдения за Г. оставлен был с сильным войском Антипатр. Тремя знаменитыми победами — на р. Гранике в Малой Азии (334), при Иссе на границе Киликии в Сирии (333) и при Арбеллах или Гавгамеле в Ассирии (331) — Александр покорил своей власти персидскую державу. Перед последней из этих битв он после продолжительной осады овладел Тиром в Финикии и завоевал Египет, где основал знаменитую впоследствии Александрию (332). На место Персидской основана была мировая монархия Александра, далеко превосходившая первую по размерам и напоминавшая ее системою управления и унаследованными от Ахеменидов приемами и обычаями. Овладев несметными сокровищами в богатейших городах Персии, Александр простер свои завоевания дальше на С, до нынешнего Авганистана, и на В, до реки Гифасиса, что между Индом и Гангом. Столицей империи он избрал Вавилон, где и умер в июне 323 г., занятый планами новых походов. Известие о смерти Александра послужило сигналом к повсеместным смутам, к распрям его полководцев и преемников и к распадению державы, наскоро составленной и недостроенной. Вместе с тем со всею очевидностью и немедленно обнаружилась эфемерность объединения многоразличных частей Александровой монархии; эфемерными оказались и весьма многие из городов и поселений, основанных завоевателем с целью закрепления за собою приобретенных войною далеких земель. Чувствовался и недостаток заветов, которые перешли бы от Александра к его преемникам в виде определенных задач или политических приемов. В Г. смерть Александра вызвала так называемую Ламийскую войну, кончившуюся битвою при Кранноне, что в Фессалии (322), и поведшую за собою изменение афинской конституции в смысле олигархическом и помещение македонского гарнизона в Афинах. Беспощадностью и насилием сопровождалось победоносное шествие Антипатра и в других частях Г. По смерти Антипатра Г. становится предметом раздора и войн нескольких честолюбцев и переходит от одного из них к другому. В 306 г. наместники Антигона Димитрий, Селевк, Птолемей, Кассандр, Лизимах присваивают себе царский титул, а в 301 г. царство Антигона разделяется между Селевком и Лизимахом. В том же году шла в Г. ожесточенная борьба сначала между Кассандром и Димитрием Полиоркетом, потом между последним и целой коалицией царей. Когда Димитрий был изгнан из Македонии и бежал в Азию, сын его Антигон Гонат сумел удержать за собою пелопоннесские владения отца (287). К 279 г. относится геройское отражение галльских полчищ союзными греческими войсками, причем больше других отличились этоляне. Года через два после этого Антигон воцарился в Македонии, начав собою династию македонских царей до Персея, последнего царя Македонии, включительно.

Кроме Македонии, в зависимости от которой находилась обыкновенно и Г., из завоеваний Александра возникли царства Сирийское, Селевкидов, и Египетское, лагидов; в свою очередь, из обширных земель Сирии выделились меньшие царства: Пергамское, Вифинское, Парфянское и др. В земли, завоеванные Александром, массами устремлялись греки из собственной Г. и древних колоний и несли за собою язык, искусство, охоту к науке и литературе, а равно и общественные учреждения в отдаленнейшие углы тогдашнего мира. Афины, Спарта, Коринф, Фивы остались далеко позади новых центров греческой образованности: Антиохии, Пергама, Александрии, Сиракуз и др. Все, что было ценного и долговременного в области науки или политических учреждений, насаждалось и теперь эллинским гением, применявшимся к новым условиям жизни вдали от родных мест и родного общества. Космополитизм сделался отличительною чертою произведений греческого ума. В это же время начал формироваться, преимущественно на чужбине, тот тип гречонка (Graeculus), попрошайки и паразита, мастера на все руки, который увековечен сатирой Ювенала. И все-таки, невзирая на истощение и деморализацию вследствие отлива населения в далекие страны, невзирая на необходимость приспособляться к требованиям деспотов и богачей, старые гражданские добродетели продолжали жить среди греков, меньше затронутых новым порядком вещей. III и II века до Р. X. ознаменовались в истории Г. образованием нескольких союзов на началах федеративных; обширнейшими были союзы ахейский в Пелопоннесе и этолийский в средней Г. Главная задача союзов состояла в освобождении греческих городов от македонских гарнизонов или тиранов и в обеcпечении их от посягательств македонских царей на будущее время. Союзы существовали и раньше, даже в глубокой древности, но они ограничивались небольшими территориями и заключались в небольших пределах племен. Только теперь, в виду многолетней непрерывной опасности, начала равноправного союза получили широкое применение и выработанную в значительной мере организацию. Союзные власти в обеих федерациях ведали только общесоюзные дела, не вторгаясь во внутренние отношения отдельных союзных общин. Гегемона или главенствующей общины в этих союзах не было; граждане союзных общин были в то же время гражданами союза, что и выражалось в наименованиях ахеян или этолян для граждан всех союзных общин без различия; самый союз назывался народом (ethnos). Обе федерации имеют историка в мегалопольце Полибии; но тогда как федерация ахейская была родною для историка и казалась ему осуществлением политики, способной спасти Г., этолийская федерация, враждовавшая обыкновенно с ахейской, представлялась Полибию беспорядочным скопищем хищников, живущих грабежом и нападениями. На самом деле разница между союзами в организации была очень невелика и проистекала из различной степени гражданственности большинства общин, входивших в состав того и другого союза; превосходство в этом отношении было, бесспорно, на стороне ахейской федерации. Союзная власть в этой последней располагала большей силой и авторитетностью, чем соответствующие органы этолийского союза, в среде которого начальники отдельных племен предпринимали походы или совершали набеги на чужие земли и без ведома союзных властей. Верховным учреждением как у ахеян, так и у этолян было союзное собрание граждан; кроме того, существовали в том и другом союзе ограниченные по составу советы или постоянные комитеты, ведавшие текущие дела союза; высшим представителем исполнительной власти был союзный военачальник, стратег. Вопросы войны и мира, договоров и союзов, приема иностранных послов подлежали ведению союзных властей (подробности союзной организации и судьбы союзов см. в указан. выше сочин. Фримена, Васильевского, Мищенка). Не говоря о том, что силы двух союзов были разъединены соперничеством и войною и через то ослаблены, не говоря о том также, что вне союзов оставалась значительная часть Г., бок о бок с ахейским союзом существовала Спарта, цари которой, Агис IV и Клеомен III, поставили себе задачей воскресить былую славу своего государства, вдохнуть в спартанцев былые доблести, освободить Г. от македонян и утвердить спартанскую гегемонию. В этом продолжающемся разъединении греков лежала разгадка успехов македонских царей и потом римских легионов. Ахейский союз установлен быль усилиями Марка из Кирены около 280 г. до Р. X., состоял сначала из 4 городов (Дима, Патры, Фары, Тритея), вскоре обнял все города древней Ахайи, а лет 30 спустя распространился за пределы этой области присоединением Сикиона (251). Виновником расширения союза был Арат, 16 или 17 раз избиравшийся в союзные стратеги и в течение лет 40 определявший союзную политику ахеян. С течением времени в союз вошли Коринф, Мегара, Епидавр, Гермиона и др. Война с Клеоменом (228-221) заставила Арата искать поддержки той самой чужеземной силы, освобождение от которой провозглашалось целью объединительного движения пелопоннесцев. Ахейцы заключили союз с Антигоном Досоном (223), который и явился в Пелопоннесе устроителем эллинских дел. Сражение при Селласии (221), лишившее Клеомена царской власти, а Спарту — всех ее завоеваний, утвердило главенство македонских царей над Грецией. При наследнике Антигона, Филиппе V, вспыхнула союзническая война между ахейским союзом, которому помогал Филипп, и этолянами. В 217 г. война кончилась миром ввиду "надвигающегося с запада облака", т. е. серьезной опасности, угрожавшей со стороны Италии одинаково как грекам, так и македонянам. Первое знакомство римлян с Г. относится к 224 г. до Р. X., когда они пошли войною на иллирийских пиратов и греки взирали на них как на своих спасителей. Уже тогда римляне утвердились на о-ве Коркире и на иллирийском побережье. Поводом к ближайшему вмешательству в дела Г. послужил для римского сената союз Филиппа V с Аннибалом в 215 г. Еще не кончилась вторая пуническая война, а римляне открыли военные действия против Филиппа на берегу Иллирии (214). В 211 г. римляне заключили союз с этолянами против македонян; к этому союзу примкнули элейцы, мессеняне, лакедемоняне, царь Пергама Аттал, владыки Фракии и Иллирии; Филиппа поддерживали союзы ахейский, акарнанский и эпирский. В 205 г. воюющие стороны примирились; еще раньше этоляне заключили сепаратный мир с Филиппом. К этому же времени относится блестящая победа ахеян с Филопеменом во главе над спартанцами и тираном их Набидом (207). Только по окончании войны с Карфагеном (202) римляне возобновили свое наступление на греко-македонский Восток под видом войны с Филиппом (200), которая кончилась полным поражением последнего при Киноскефалах в Фессалии (197). Полибий яркими красками обрисовал неумеренные восторги, с какими греки выслушали заявление римского герольда на истмийском празднестве в Коринфе, что по условиям мира, заключенного с Филиппом, освобождаются все греческие государства, находившиеся в зависимости от Македонии (196). Этоляне остались очень недовольны условиями мира; прочие греки скоро убедились, что они только переменили одного господина на другого; дело дошло до новой войны этолян с римлянами, причем в союзе с этолянами был царь Сирии Антиох III. В 191 г. при Фермопилах Антиох был разбит римлянами, а года через два после того и этоляне должны были покориться Риму. Этолийский союз перестал существовать (189). Как прежде этоляне досадовали на римлян и возбуждали греков к войне с ними, так теперь недовольны были Римом и Филипп, и ахеяне, державшие сторону римлян в войне их с Антиохом и этолянами. Приблизительно к этому времени относится расширение ахейского союза, руководимого Филопеменом, на весь Пелопоннес. Спарта, Элида, Мессения были присоединены к союзу (191-190). Но как в Спарте, так и в Мессении существовали сильные партии, стоявшие за выделение этих областей из союза. Недовольные обращались с жалобами в Рим, который не отказывался от роли посредника, судьи и устроителя Пелопоннеса; при его содействии Мессения отложилась было от ахеан (183). Возвращение Мессении в союз стоило жизни Филопемена, а с его смертью усилились внутренние смуты, умножились и поводы к вмешательству римлян в дела союза. Политическая борьба осложнялась социально-экономическою. В союзе боролись две партии: одна, не объявляя открытой войны Риму, старалась сохранить за союзом возможную меру независимости в действиях; другая настаивала на признании главенства Рима над союзом. Наиболее видными представителями обеих партий были Аристен и Калликрат. Между тем у римлян началась (171) третья война против Македонии, от Филиппа перешедшей к сыну его Персею. В 168 г. война кончилась истреблением македонской армии при Пидне. Македония объявлена была свободной и разделена на 4 республики, зависимые от Рима. В душе сочувствуя Персею и желая ему победы над более опасным врагом, греки, и в частности ахейский союз, точно соблюдали нейтралитет. Но такое поведение не удовлетворяло более сената. В 167 г. 1000 ахеян без всякой вины отвезены были в Рим по подозрению в измене; в числе пленников находился и историк Полибий. 17 лет томились греки в неволе, пока уцелевшим из них дозволено было наконец возвратиться на родину. Возвращение пленных усилило раздоры в союзе. В 149 г. македоняне, предводительствуемые самозваным царем, выдававшим себя за сына Персея, восстали против римлян, но были побеждены, и Македония обращена в римскую провинцию (148). Скоро после этого возмущение Спарты против союзных властей повело к решительному вмешательству сената в союзные отношения; по его требованию Спарта, Коринф, Аргос, Гераклея, Орхомен были отторгнуты от союза (147). Война союза против Спарты была принята в Риме за вызов, и два поражения, нанесенные союзным войскам в Локриде Эпикнемидской Метеллом и близ Коринфа, у деревни Левкопетры, Муммием, положили конец независимому существованию Г. (146). Ко времени Августа она обращена была в римскую провинцию, под именем Ахайи.

Рим, как и Македония, не дал Г. ни благосостояния, ни даже прочного мира. Римским завоеванием начался для Г. длинный ряд бедствий, заключившийся страшными опустошениями варваров в IV в. по Р. X. и приостановкою античной жизни. Обложение данью многих общин, и без того обедневших от войн и внутренней неурядицы, взыскание штрафов, вторжение римских чиновников, алчных и грубых, во внутреннюю жизнь Г. разоряли несчастный народ вконец и питали в нем суетную надежду на избавление от завоевателя. Не прошло 60 лет после разгрома Коринфа, как значительная часть Г., на этот раз с афинянами во главе, соединилась с понтийским царем Митридатом против Рима. Беотия, Спарта, Ахаия присоединились к афинянам. Прибытие Суллы вынудило царских полководцев сосредоточить свои силы в Афинах и Пирее (87). После продолжительной осады город был взят, разорен и разграблен римскими солдатами, население перебито. С Митридатом Сулла заключил мир, а Г. вышла из войны еще более опустошенною и приниженною: некоторые города были срыты до основания, другие ограблены, храмы и сокровищницы расхищены. Впоследствии Г. не раз еще служила театром жестоких сражений и расплачивалась за свое участие в событиях новым и новым разорением. В 48 г. до Р. X. Беотия, Фессалия, Афины, Спарта, Ахаия, Крит соединились с Помпеем против Ю. Цезаря. В 31 г. Греция соединяется с Антонием против Октавия, и опять несчастливо. В каком жалком состоянии находилась Г. в это время, как сократилось ее население и уменьшилось число городов, как обеднели и опустели целые области, можно видеть из свидетельства очевидца Страбона (X кн. Географии). Разделение провинций со времени Августа на сенатские и императорские, назначение определенного жалованья проконсулам и пропреторам, отделение финансовой части от административной, контроль над провинциальным управлением — все это с установлением империи облегчило положение Г., ограничивая размеры чиновничьего грабежа. Кроме того, в течение первых трех веков империи Г. пользовалась почти непрерывно миром. Многие императоры выказывали большую заботливость относительно Г. и осыпали ее особенными милостями. Юлий Цезарь восстановил Коринф, Август основал Патры, Никополь, Тиберий перевел Македонию и Ахайю в видах экономического их улучшения из сенатских провинций в императорские. Нерон провозгласил на истмийском празднике независимость Г., что равнялось освобождению ее от дани. Императоры из дома Флавиев и Антонинов неоднократно посещали славные города Греции и благосклонно относились к Афинам. Особенною щедростью отличался Адриан. Второй век по Р. X. был блестящим временем для Афин и афинских школ. Благодаря обилию художественных произведений, внешним удобствам жизни, общительности местного населения и больше всего знаменитым школам Афины представлялись для всякого, кто искал просвещения, обетованной землей, куда ехали учиться из разных мест обширной империи. М. Аврелий дал высшей афинской школе правильную организацию и щедро вознаграждал ее преподавателей. Вообще, в умственном отношении Г. стояла гораздо выше и тех варваров, которые совершали в нее вторжения с конца III в. по Р. X., и массы римского общества. На почве греческой науки и просвещения сближались между собою многочисленные народности мира без различия языка и вероисповедания. Светская языческая мудрость греков много послужила к утверждению христианской религии. Так, софист Проересий был христианин; философ Аристид поднес императору Адриану апологию христианского учения; другой философ, Афенагор, учивший сначала в Афинах, а потом пришедший в Александрию, тоже писал в защиту христианства и написал рассуждение о воскресении. Немного позже знаменитые учителя христианства, Климент Александрийский, Василий Keсарийский, Григорий Назианзин, почитали ближайшее знакомство с эллинскою наукою необходимым условием нравственного совершенствования верующих: по словам Климента, человек без такого образования походит на неразумное животное. Впервые вера Христова возвещена была в Афинах апостол. Павлом в 52 г.; вскоре как здесь, так и в Коринфе, в Спарте, Патрах возникли небольшие христианские общины. Вообще в среде греков не было столь упорного сопротивления новой религии, как во многих других частях империи.

Отвыкшие от военного дела , лишенные своих крепостей и акрополей, греки с большим трудом и потерями отражали нападения варваров во второй половине III в. Немного выиграла Г . от реформ Диоклетиана и Константина Великого, равно как и от основания новой столицы империи, Константинополя, или Нового Рима (330). Конец IV века, когда по смерти Феодосия окончательно установлено было разделение империи на Восточную и Западную, омрачился опустошительнейшим вторжением полчищ Алариха, короля вестготов. Он прошел Македонию и Месию и, опустошив Иллирию, направился по Адриатическому побережью до Никополя, а оттуда вторгся в Фессалию. Когда настигший его здесь Стилихон был отозван Аркадием в Италию, Аларих пробился без труда через Фермопилы и разорил Аргос, Спарту и другие части Пелопоннеса. Спас Г. от окончательной гибели тот же Стилихон в 396 г. Много требовалось времени для того, чтобы оправиться от этих бедствий. Следующие императоры всячески противодействовали возрождению античной образованности в Г. Решительнейшее действие в том же направлении оказали реформы Юстиниина (527-566 по P. X.), преследовавшего исключительно выгоды фиска и непосильными поборами низводившего свободное население Г. до положения рабов. Император отобрал в казну те капиталы, которыми располагали вольные греческие города и которые шли на городское благоустройство. Казалось, самая тень муниципальной самостоятельности греческих городов была уничтожена, так как не имелось более средств для поддержания местных учреждений и их деятельности. Однако муниципалитеты не были упразднены, а церковь и духовенство старались облегчить бедственное состояние народа, питать в нем надежду на лучшие времена и поддерживать привязанность его к вековым общинным порядкам. Видимый конец античной образованности наступил при этом же императоре, когда он закрыл в Афинах школы риторики и философии, конфисковал городские капиталы, употреблявшиеся на содержание школ, и предоставил учителям академии, лицея и стои искать себе слушателей за пределами Римской империи. Но никакой гнет и никакие гонения не в силах были погубить исконные основы гражданской жизни в Г. и плоды древнегреческой образованности. Особенно этим последним предстояла еще великая цивилизующая роль в новой Европе.

Кроме поименованных выше монографий о последнем периоде древнегреческой истории — Финлея, Пети-де-Жюльвиля, Герцберга, Магафи, — относящиеся сюда сведения находятся в общих курсах римской истории и римских древностей Моммзена, Петера, Вебера, Ине, Марквардта, Веккера, а также в "Греч. государственных древностях" К. Фр. Германа. Дальнейшая история Г. сливается с историей Византии (см. это сл., а также Латинская империя, Морея).

Ф. Мищенко.

История Г. от падения Константинополя до освобождения (1453-1832 г.). После падения Константинополя (1453) турки захватили (1456) Афинское герцогство, взяли Фивы, о. Лесбос и Морею (1460), кроме некоторых недоступных горных мест Лаконии и немногих приморских пунктов. Последние, так же как и острова Архипелага и Ионического моря, принадлежали Венецианской республике, имевшей притязания на всю Г. Борьба Турции с Венецией продолжалась 2 ¹/₂ века. В 1470 г. турки захватили о. Негропонт (Эвбею) и вернули Морею, отнятую было венецианцами. Баязет II по мирному договору 1503 г. получил города Лепанто, Наварин, Модон, Корон и некоторые другие. В 1540 году была завоевана Навплия. Мир 1573 г. оставил венецианцам лишь несколько крепостей на албанском берегу, Кандию и Ионийские острова. Кандия была взята турками в 1666 г. Следующая война (1687-1699) была удачнее для венецианцев: они успели завладеть Мореею, но скоро (1715) потеряли ее вновь; потеря была закреплена Пассаровицким миром (1718). Обращенная в турецкую провинцию Г. была разделена на пашалыки. Несмотря на грубый произвол администрации, угнетение греков было не столь велико, как это можно было бы предполагать, особенно в первое время. Направленное главным образом к вымогательству возможно большего количества податей, оно не коснулось ни церкви, ни местного самоуправления — и эти два института спасли греческую национальность от гибели. В Константинополе только 8 церквей были обращены в мечети; остальные остались за христианами. Султан Магомет II назначил греческим патриархом Геннадия (см.) и предоставил духовенству свободу от личных податей. Хотя в Диване и возникала иногда мысль о поголовном истреблении греков, но фактически положение христиан в турецких провинциях было несравненно лучше, чем положение протестантов в католических странах или магометанских еретиков, шиитов, в той же Турции. Самостоятельно управлявшаяся греческая церковь сохраняла юрисдикцию над православными и служила центром, связующим греческих подданных Порты. Общины управлялись выборными димогеронтами, которые, в свою очередь, выбирали начальников епархий, коджабашей. Права общин были так широки, что даже подати, налагаемые на Морею, определялись на съезде димогеронтов в Триполице, конечно — при сильном участии правительства, а раскладка их по димархиям уже совершенно зависела от местных, т. е. выборных, властей. Местами, именно, на севере (в Эпире, Фессалии и Македонии), они сохранили даже свою полицию, арматолов (см.), сначала имевшую целью борьбу с клефтами (см.), а потом вместе с ними немало содействовавшую освобождению Г. Точно так же греки сохранили свои школы, руководимые духовенством; благодаря этому они во все время турецкого господства выделялись своим образованием из ряда других турецких подданных; многие из них, преимущественно фанариоты (см.), достигали высоких ступеней на государственной службе. Несмотря на эти вольности, а отчасти, может быть, и благодаря им, ненависть греков к победителям всегда была сильна. Этому содействовало презрение, которое турки выказывали к "райам" (стаду) и которое выразилось, между прочим, в обязательных для греков форме и цвете платьев и домов. Еще важнее был политический и экономический гнет, достаточно тяжелый, чтобы вызывать протест, но недостаточно систематический, чтобы раздавить национальность и уничтожить стремление к свободе. Центральное правительство не преследовало злоупотреблений местных властей; даже льготы духовенству были парализованы системою бакшишей (взяток), разъедавшей турецкий государственный организм; местом патриарха скоро стали торговать, как всяким другим; свобода богослужения тоже вызывала бесконечные вымогательства и нарушалась по капризу любого паши. Необеспеченность собственности повела к упадку земледелия и распространила среди греков занятие торговлей; этому способствовали полная свобода торговли и отсутствие (в первые века после падения Константинополя) таможен. Мало-помалу торговля в Турции сосредоточилась почти исключительно в руках греков, из которых в течение XVIII в. очень многие составили себе крупные состояния. К моменту восстания торговый флот греков доходил до 600 судов. Тем сильнее стало стремление к иному режиму, обеспечивающему права личности и собственности.

Уже в XVII в. греки смотрели на единоверную им Россию как на опору в будущей борьбе. Русские государи, начиная с Петра I, мечтали о завоевании Константинополя при помощи греков. Екатерина II лелеяла широко задуманный "греческий проект", клонившийся к образованию Греч. империи; в лице своего внука Константина она готовила будущего греческого императора. Когда в Средиземном море появилась русская эскадра под начальством Алексея Орлова (1770), Морею охватило восстание, но оно было легко подавлено и повело к опустошению страны. Ни Чесменская победа, ни Кучук-Кайнарджийский мир (1774) не имели практического результата для греков. Вера в русскую помощь пошатнулась, и во время следующей войны (1787-92) подстрекательства русских агентов могли вызвать только отдельные вспышки.

Крупный толчок освободительным стремлениям греков дала французская революция. На нее рассчитывал вместе со многими другими патриотами первый мученик за греч. свободу, поэт Конст. Рига (см.), казненный турками в 1798 г. Валахские господари Александр Ипсиланти и его сын Константин в противоположность своему другу Риге строили свои планы на помощи России и сообразно с этим действовали в турецком Диване, где они пользовались большим влиянием. Торжество враждебной им партии стоило жизни Алекс. Ипсиланти и заставило бежать его сына. Пребывание последнего в России, где он напрасно старался склонить на свою сторону имп. Александра I, рассеяло его мечты о русской помощи. Незадолго до смерти он убеждал сыновей в их борьбе за свободу Г. не рассчитывать ни на какую чужеземную помощь.

Освободительное движение сначала выразилось в форме тайных обществ. Первым (если не считать недолговечной гетерии Конст. Риги) было общ. "Филомузов", основанное в Афинах (1814); за ним, тоже в 1814 г., возникло в Одессе среди греческих торговцев дружеское сообщество — (Ξιλική Έτερία). Χерез 4 года гетерия (см.) распространились по всей Г. и частью за границей. Они пропагандировали идею революции и систематически готовились к восстанию. Патриоты более умеренных взглядов смотрели на эти замыслы крайне неодобрительно; так, министр Александра I, грек Каподистрия, друг семьи Ипсиланти, был против всякого насильственного переворота, все еще возлагая надежды на помощь России, хотя ее император, одушевленный идеями Священного Союза, видимо охладел к греческому делу, особенно после испанской революции (1820). Тем не менее имя гр. Каподистрии произносилось шепотом, как имя тайного главы гетерии, и немало содействовало вербовке членов, так же как уверенность в помощи России. В начале 1821 г. все было готово к восстанию. В Бессарабии вокруг Александра Ипсиланти (сына Константина) сплотилось много гетеристов, ожидавших удобного момента. Таким оказалась смерть (1 февр. 1821) господаря Валахии Александра Суцо. Сербское восстание перед этим ослабило Турцию; трудная борьба с мятежным Али-пашою еще продолжалась, в дополнение ко всему вспыхнуло волнение в Валахии. А. Ипсиланти со своею дружиною перешел (6 марта 1821 г.) через Прут. Первое вооруженное столкновение с турками произошло уже за несколько дней до этого: кучка людей с Василием Каравиа во главе захватила Галац. Разгоряченная сопротивлением, она произвела резню, осквернила мечети и убила имама. Князь Ипсиланти выразил одобрение Каравии. Деньги для борьбы добывались насилием. Пример подал сам Ипсиланти: он приказал арестовать валашского банкира Андреа и потребовал у него выкупа за свободу. Это вызвало раздражение в Валахии, а в среде своих приверженцев А. Ипсиланти возбуждал недовольство высокомерием и надменностью. Заняв в Яссах дворец, он окружил себя этикетом и вел себя, как коронованный король. Все это не благоприятствовало успеху восстания; но самый сильный удар ему был нанесен Россией, которая, не сочувствуя революционным замыслам гетерий, обнаружила лживость прокламаций Ипсиланти, объявив официально, что не имеет ничего общего с движением и даже предложив Турции помощь для его подавления. Дважды разбитый Ипсиланти бежал (27 июня 1821) в Австрию, где подвергся шестилетнему тюремному заключению. Его армия разделилась на несколько отрядов, которые несколько месяцев вели упорную борьбу с турками. Один из них взорвал себя вместе с врагами, чтобы не попасть им в руки; другие погибли в сражениях; третьи сдались в плен и вопреки условиям капитуляции были перерезаны; немногие успели спастись в Австрию.

В то же самое время восстание началось в Морее. Оно имело здесь характер партизанской войны; подавленное в одном месте, оно вспыхивало в другом; никакого определенного плана у него не было, так как оно не находилось здесь в прямой связи с гетериями; лишь немногие из его вождей принадлежали к числу их членов. Очень скоро выделился, как способный предводитель дружины, гетерист Колокотрони. Как только Ипсиланти перешел через Прут, Колокотрони образовал шайку, начавшую тревожить турецкие гарнизоны. К другой партии, сравнительно умеренной, принадлежали патрасский архиепископ Герман, оставивший впоследствии важные воспоминания о войне, и его друзья Займис и Лонтос. В апреле восстание распространилось на о-ва Идру, Специю, Псару. Восстание застигло правительство врасплох; никаких предупредительных мер не было принято. Даже после его начала турки не сделали ничего, чтобы сохранить за собою благосклонный нейтралитет держав. 22 апреля 1821 г. в самом Константинополе без суда и следствия был повешен, в полном архиерейском облачении, греческий патриарх Григорий (см.), подозреваемый в сношениях с гетериями; с ним казнены три митрополита. Казнь, сопровождавшаяся еще надругательством над трупом, раздражила русского посланника. Порта, однако, этим не смущалась и рядом совершенно ненужных оскорблений довела дело до разрыва дипломатических сношений с Россиею. Тем не менее борьба разрозненных отрядов с организованной армией была очень трудна. Греки со своими старинными ружьями, без артиллерии, были сильны в горах, но в открытом поле не могли устоять против турецкой пехоты и артиллерии. Чувство общей ненависти к туркам, объединявшее греков, не уничтожало при том зависти и вражды между отдельными родами и отдельными предводителями. Немало вредило грекам и то, что их дружины состояли в значительной степени из жестоких и недисциплинированных клефтов.

5 октября 1821 г. был взят греками главный город Мореи, Триполица, при чем произведена страшная резня: не менее 8-10000 мужчин, женщин и детей были убиты. В это время восстание охватило уже всю Г. и острова (в том числе Кандию), кроме Хиоса. На северо-западе (в Албании) бродили шайки сулиотов; на северо-востоке (в Фессалии) стояли дружины Одиссея; Афинами овладели инсургенты, и только в Акрополе держался турецкий гарнизон (сдавшийся летом 1822 г.); в Морее всего 6 пунктов оставались в руках турок. У греков образовался даже маленький флот, который, предводительствуемый Томбази (впоследствии Миаулисом), нанес при Митилене (8 июня) довольно сильное поражение турецкому. Греция была, в сущности, свободна: подати собирались уже не в пользу Турции, а в пользу инсургентов, хотя и нерегулярно. Еще раньше, 7 июня 1821 г., образовалось временное правительство под именем пелопоннеского сената. 1 января 1822 г. собралось народное собрание. При отсутствии избирательного закона, при военном положении страны выбор депутатов не мог происходить правильно; многие местности вовсе не прислали своих представителей; однако собрание было повсюду признано законным. Особенным авторитетом пользовался на собрании Маврокордато, выбранный его председателем, глава умеренной партии "порядка", имевшей своих сторонников преимущественно среди горожан. Благодаря, главным образом, этой партии, на собрании был выработан "Эпидаврский органический статут" в 107 статей, представляющий первую до времени греческую конституцию. Г. была объявлена федеративным государством. Верховная власть в ожидании того момента, когда можно будет установить правильную монархию, предоставлена временному правительству из 5 лиц; президентом его был избран Маврокордато, а местопребыванием — Коринф. На этом же собрании была выработана декларация независимости, имевшая целью оправдать восстание в глазах Европы. Военные действия шли, между тем, своим чередом. Турция, избавившаяся от опасного врага, Али-паши, могла направить все свои силы на мятежников. Подавив восстания в Македонии и Кандии, она двинула в Г. два корпуса. Один из них взял Коринф, Аргос, Навплию, но, разбитый в нескольких битвах, потерял свои завоевания. Другой одержал в западной Г. ряд побед и осадил Миссолунги; но несогласованность действий турецких вождей и дипломатическое искусство Марка Боцари, сумевшего переговорами затянуть время до прибытия подкреплений, привели к тому, что штурм был отбит с большим уроном для турок. Турецкий флот произвел резню на острове Хиосе под тем предлогом, что там была сделана попытка к восстанию; насчитывали до 23000 убитых, до 47000 проданных в рабство. Через два месяца хиосская резня была отомщена: моряку Канарису с 33 товарищами удалось сжечь несколько турецких кораблей в Хиосском проливе. Турки отплатили новой резней на Хиосе, после которой христианское население о-ва упало со 100000 до 1800 душ. 8 ноября Канарис снова взорвал, у Тенедоса, вице-адмиральский турецкий корабль с 1600 турок. На новом народном собрании (февр. 1823) отсутствие избирательного закона отразилось еще большею неопределенностью и неравномерностью состава, чем на первом. От многих округов явилось по два депутата враждебных партий; иные явились представителями военных отрядов, иные — без всяких полномочий. На стороне партии порядка или "политиков", к кот., кроме горожан, примыкали островитяне, был флот; она значительно превосходила численностью военную партию (Колокотрони, Одиссей, Ипсиланти). Вражда между ними доходила до того, что общие совещания оказывались невозможными. Целью политиков было установление регулярного, централизованного правительства и правильной системы войны; военная партия стояла за продолжение партизанской войны, за разделение страны на военные округа, с неограниченным господством военачальников. Более сильная городская партия победила; президентом нового правительства был избран приверженец ее бей Петр Мавромихали (иначе Петробей), членами — другие "политики", за исключением одного Колокотрони. На сторону последнего скоро, впрочем, перешли Петробей и нек. др. члены. Недовольное этим, народное собрание выбрало другое правительство, с Контуриотти во главе; первое, однако, не отказалось от своих полномочий. Между двумя правительствами началась борьба, перешедшая в кровопролитие (начало 1824). Силы у мятежников были не маленькие; но законному правительству удалось довести до благополучного конца переговоры с лондонскими банкирами о займе и тем получить перевес над партией Колокотрони. Восстание Колокотрони окончилось поражением и заключением его на острове Идре (18 января 1825). Другой глава недовольных, Одиссей, перешел в турецкий лагерь, но был взят в плен и погиб в тюрьме. Все эти междоусобия только потому не имели гибельных последствий для инсургентов, что сама Турция должна была бороться с величайшими финансовыми затруднениями. Тем не менее, осенью 1823 г. вновь снаряженные турками войска могли пройти с огнем и мечом, встречая лишь очень слабое сопротивление, через Негропонт и Аттику на востоке, через Акарнанию и Этолию на западе. Новая осада Миссолунги опять окончилась неудачно для турок.

В европейском обществе борьба за освобождение Г. вызывала глубокое сочувствие, все более и более возраставшее. Повсюду в Англии, Германии, во Франции, даже в Соединенных Штатах образовались комитеты филэллинов, собиравшие деньги и отправлявшие добровольцев в Г.; в этих комитетах принимали участие люди самых различных политических направлений. Немало европейцев сражалось в рядах греков. В конце 1823 г. в Г. поехал Байрон; следуя указаниям своего друга Маврокордато, он направился с навербованным им отрядом в блокируемую тогда Миссолунги, но прибыл туда, когда блокада была уже снята. Его прибытие вызвало взрыв восторга в Г. и в Европе и вместе с тем увеличило престиж правительственной партии, сторонником которой он себя заявил. Ее противники, хорошо понимая значение Байрона, употребляли все усилия, чтобы привлечь его на свою сторону, но неудачно. Преждевременная смерть Байрона (19 апр. 1824) только упрочила сочувствие Европы к Г. Еще раньше (1822) благоприятным для Г. обстоятельством была смерть лорда Лондондерри (Кестльри) и замена его Каннингом, давно известным своим филэлленизмом. В 1823 г. Англия признала Г. воюющею державою. Однако когда народное собрание в августе 1825 г. постановило поставить Г. под исключительное покровительство Англии, то Каннинг отказался от этого, опасаясь войны с Турцией, а рекомендовал Г. обратиться к заступничеству держав, на которые он обещал влиять в сочувственном грекам направлении.

Новое народное собрание, собравшееся 13-го октября 1824 г. в Навплии, выбрало вновь Контуриотти главою правительства, пользовавшегося таким всеобщим признанием, как ни одно из предыдущих. Однако борьба с Турцией шла далеко не так удачно, как прежде. Турция, не рассчитывая победить собственными силами, обратилась к помощи Мехмеда-Али египетского, при содействии которого уже раньше была покорена Кандия. Мехмед-Али в июле 1824 г. отправил в Морею под начальством своего приемного сына, Ибрагима-паши, сильный флот, которому в том же июле удалось захватить и опустошить Псару. Вслед за тем, однако, греческий флот под начальством Миаулиса нанес туркам и египтянам несколько поражений и принудил их удалиться. В феврале следующего 1825 г. Ибрагим-паша снова явился в Морею, захватил Модон, Корон и Наварин; к концу 1825 г. почти вся Морея была в его руках. Только с Миссолунги пришлось с большими потерями снять осаду. Для торговли многочисленными греческими пленными в Модоне образовался значительный невольничий рынок. Во главе греч. войска был вновь поставлен Колокотрони (1825), но деятельность его была далеко не так успешна, как прежде. 22 апр. 1826 г. пал Миссолунги; население его вырезано чуть не поголовно. 15 авг. взяты Афины. Только в Морее держалось несколько городов, и о-ва по большей части не были еще покорены; но опасность для многих из них была так велика, что жители Специи, напр., переселились на лучше укрепленную Идру. Г. обратилась в пустыню. Тысячи людей умирали от голода. Частная благотворительность делала что могла, но она была бессильна. Подати и частные пожертвования на ведение войны поступали плохо. Доходы правительства упали с 5 ¹/₂ млн. пиастров (1825) до 1 ¹/₂ млн. (1826) и грозили упасть еще больше. Правительство, во главе которого стоял теперь Заимис, выбранный на этот пост на эпидаврском народном собрании 1826 г., переселилось на остров Эгину, но безденежьем и отсутствием войска было совсем парализовано. Только флот под начальством Миаулиса еще держался. 1 апреля 1827 г. собралось в Трезене новое народное собрание. Вопреки желанию Колокотрони было постановлено передать главное начальство над сухопутными войсками англичанину Чёрчу (Church), над флотом — тоже англичанину, лорду Кочрену (Cochrane); последнему Миаулис подчинился с отличавшею его скромностью. Когда зашла речь о выборе правительства, то решено было передать власть на 7 лет одному лицу, и этим лицом был выбран по настоянию Колокотрони не Маврокордато, за которого стояли, между прочим, англичане, а граф Каподистрия (11 апр. 1827). Надежды, возлагавшиеся собранием на новых вождей, не оправдались. Чёрч, спешивший на помощь Акрополю, был разбит при Фалере и приказал сдать Акрополь. Гарнизон неохотно и не сразу, но подчинился (5 июня 1827 г.). Спасение на этот раз пришло извне. Политика императора Николая вопреки всеобщим ожиданиям оказалась гораздо враждебнее к Порте и дружественнее к Г. и к ее покровительнице Англии, чем политика его предшественника, подчинявшегося влиянию Меттерниха. Каннинг, пытавшийся осенью 1825 года давлением на султана добиться освобождения Г., теперь обратился к России. 4 апреля 1826г. в Петербурге герцогом Веллингтоном с одной стороны, Нессельроде и кн. Ливеном с другой был подписан протокол, в силу кот. обе державы обязались обратиться к Порте с предложением предоставить Г. самостоятельность на началах вассальной зависимости (дань, определяемая с общего согласия; "известное влияние" Порты на выбор греческих властей; свобода совести и торговли); в случае же неудачи этого предложения Россия и Англия должны смотреть на него как на единственное основание примирения между Портою и греками, кот. следует добиваться посредством вмешательства, предпринятого сообща или в отдельности. Турция, строя свои расчеты на недоверии между Англией и Россией, смело отвергла (10 июня 1827) предложение. За это время у Франции произошло столкновение с зависевшим от Порты алжирским беем; поэтому и она стала на сторону Г. 6 июля 1827 г. была подписана представителями Англии, Франции и России конвенция, в которой решено было настаивать на немедленном заключении перемирия между Портою и греками. В секретной статье было условлено, что если Порта или греки не примут в течение месяца перемирия, то державы употребят все усилии, чтобы добиться прекращения военных действий. Турция с прежней решительностью отвергла предложение союзных держав. Тогда соединенные флоты Англии, Франции и Греции вошли в Наваринскую гавань, где стоял соединенный турецкий и египетский флот (20 окт. 1827). Турки открыли огонь; союзники отвечали тем же, и к следующему утру из 82 турецких судов осталось всего 29. В дек. 1827 г. посланники союзных держав удалились из Константинополя, так как Турция оставила без последствий их представления. В мае 1828 г. русские войска перешли Прут. В августе французский корпус в 14000 человек высадился на берегах Мореи и изгнал оттуда остатки турецких и египетских войск Ибрагима-паши. Этот корпус оставался в Г. до 1834 г. Полная победа русских над Турцией заставила последнюю просить о мире, который и был заключен в Адрианополе 14 сент. 1829 г. 10-ою статьею Адрианопольского трактата Турция согласилась на условия, принятые союзными державами на лондонской конференции 22 марта того же года. Эта конференция назначила размер греческой дани в 1 ¹/₂ млн. турецких пиастров; определила границы Г. на континенте линиею между заливами Арто и Воло; из островов отдала Г., кроме прибрежных, Негропонт и Циклады, и постановила, что Порта будет "принимать участие" в выборе "наследственного главы Г.", который будет получать свою инвеституру в Константинополе. Скоро, однако, новая лондонская конференция, созванная по инициативе России, 3 февраля 1880 г. признала Г. совершенно независимым государством, избавила ее от дани и прочих стеснительных условий, но зато сузила ее границы, лишив ее Акарнании. Веллингтону Турция казалась настолько ослабленной, что он считал неразумным отдавать другое государство под ее покровительство. Другими словами, ему казалось, что самостоятельная Греция будет больше тяготеть к Англии, чем Греция, подчиненная Турции, которая может еще подпасть под влияние России. После продолжительных переговоров державы, наконец, согласились на Леопольде Кобургском как на кандидате на греч. престол; его и греки предпочитали другим кандидатам. К всеобщему удивлению, он отказался от предложенной короны, находя ненормальными границы и другие условия существования нового государства, созданные лондонским протоколом. Таким образом Г. еще на два года осталась в том же неопределенном положении.

Главою ее правительства был граф Каподистрия. Но он не торопился ехать в Грецию, хотя, давно уже оставив русскую службу, жил в Женеве, как совершенно свободный человек. Он высадился в Навплии только 18 января 1828 г. и принял власть из рук триумвирата (с его сторонником Мавромихали во главе), которому было поручено управление до прибытия президента. Война велась в это время крайне вяло, за истощением обеих сторон: но победа Г. уже не подлежала сомнению. Турецкие гарнизоны сдавали город за городом, пока, наконец, Чёрч не взял в мае 1829 г. Миссолунги и тем не положил конец войне. Задача правительства, следовательно, была не столько военная, сколько мирная: создать порядок в стране, разоренной семью годами ожесточенной войны. Все реформы Каподистрии имели чисто бюрократический характер. Он окружил себя государств. советом и секретариатом, им самим назначенными. При всех назначениях он руководствовался в весьма значительной степени родственными и иными личными отношениями: его братья и друзья получили высокие назначения. Местное управление, сохранившееся в течение веков турецкого ига, он начал стеснять. Устранив старинное административное деление на епархии, он ввел новое, на округи (τμήματα), βо главе которых поставил назначаемых им эпитропов, а этим последним предоставил право контролировать деятельность и даже смещать выборных димогеронтов. Вскрытие частных писем практиковалось очень широко; для только что возникавшей печати была установлена строжайшая цензура. Стремясь поднять производительность страны, Каподистрия полицейскими мерами распространял культуру картофеля, не соответствовавшего греческим условиям, предписывая посадку фруктовых деревьев, устраивал образцовые фермы — но все это плохо прививалось; а для снабжения нищего народа семенами, скотом или орудиями производства не было сделано ничего. Для последнего, впрочем, не было и средств: около 6-7 млн. драхм уходило на содержание девятитысячного войска и 15 военных кораблей, в сущности совершенно не нужных, так как войны со стороны обессиленной Турции опасаться было нечего. Арматолы были оставлены без всякого попечения со стороны правительства, и потому многие из них бежали в горы и образовали там шайки разбойников. На все остальные государственные нужды (народное образование, управление, юстицию и пр.) оставалось около 1 млн. В области юстиции Каподистрия стремился стеснить юрисдикцию димогеронтов и духовенства и заменить ее особыми судами по назначению от правительства. Уступая общественному мнению, Каподистия согласился на созвание народного собрания, хотя и откладывал его со дня на день. При выработке избирательного закона произошло столкновение президента с государств. советом и секретариатом: первый хотел основать право голоса на владение землею, последние — на уплату податей; из затруднения гр. Каподистрия вышел тем, что назначил в государственный совет 9 новых членов и таким образом получил большинство. Затем при помощи эпитропов, составлявших избирательные списки, были приняты меры, чтобы в собрание проникли только сторонники Каподистрии, что и было достигнуто: оппозиция была крайне слаба и, запугиваемая угрозами Колокотрони, могла протестовать только выходом из залы. Собрание, открывшееся в Аргосе 28 мая 1829 г., согласилось со всем, что было ему предложено Каподистрией. Из ряда принятых им мер замечательны две: 1) замена государственного совета сенатом из 27 членов, из которых 6 назначаются президентом непосредственно, а 21 назначаются им же из тройного списка кандидатов, предложенных собранием, и 2) ответственность государства за долги общин, и, сдедовательно, полный контроль его над всею финансовой их деятельностью.

После распущения собрания Каподистрия проектировал замену выборных димогеронтов назначаемыми советами, но организаторская деятельность его была парализована финансовыми затруднениями. Попытка заключить заем не удалась; приходилось прибегать к отяготительным налогам. Особенное недовольство вызывал налог в 12%, которым облагалось все имущество переселенцев, целой волной направившихся в Грецию из Акарнании, когда последняя была отдана Турции. Налоги, деспотизм эпитропов, наконец неплатеж жалованья солдатам вызвал в 1830 г. ряд бунтов, обратившийся в 1831 г. в целую революцию. В июле этого года Миаулис с взбунтовавшимся флотом был у берегов Мореи, Каподистрия обратился к помощи русского адмирала, стоявшего в Ахипелаге. Миаулис, опасаясь, что греческий флот попадет в руки русских, сам сжег его и удалился на острова; греческое морское могущество было этим уничтожено. Вскоре после этого обстоятельства изменились вследствие смерти Каподистрии, убитого (9 октября 1831 г.) из личной мести одним из членов семьи Мавромихали. Созванное еще Каподистрией, но собравшееся в Навплии уже после его смерти народное собрание вручило власть Августу Каподистрии, брату убитого президента; но вслед за тем образовалось другое правительство с Колетти во главе, которое после нескольких месяцев войны принудило Августа Каподистрию (9 апреля 1832 г.) отречься от власти и уехать за границу. Власть ненадолго перешла к комиссии, составленной из представителей обеих партий. В 1832 году союзные державы предназначили в короли греческие Оттона, принца баварского, а так как ему в то время еще не исполнилось 17 лет, то его отцу, королю баварскому, было предоставлено назначить трех регентов. Вместе с тем державы вновь расширили границы Греции, предоставив ей Акарнанию и проведя пограничную черту между заливами Воло и Арто; Фессалия, Эпир, Самос, Кандия, населенные греками, оставлены под властью Турции. За уступку Акарнании Г. должна была уплатить Турции единовременно 40 млн. пиастров (= 14,92 млн. драхм). Благодаря гарантии держав Г. удалось заключить заем на сумму 63924559 драхм (драхма тогда была несколько меньше франка), из которой, впрочем, в греческое казначейство поступило меньше половины. Впоследствии большую часть этого займа выплатили державы-поручительницы. 8-го августа 1832 г. народное собрание (в Навплии) единогласно выбрало королем предложенного кандидата, а 30 января 1833 г. Оттон с тремя регентами (баварцами) и с вспомогательным баварским отрядом в 3500 человек высадился в Навплии. Одичавшая за 400 лет турецкого ига, разоренная семилетней войной, стесненная произвольно проведенными границами, приниженная деспотизмом Каподистрии, лишившаяся местного самоуправления, обременная непосильными долгами Г. обратилась в королевство под управлением иностранца, 17-летнего мальчика.

Греция-королевство под управлением Оттона I (1832-1862). Одним из первых дел нового правительства была окончательная отмена местного самоуправления: димогеронты обратились в назначаемых чиновников. Столица королевства была перенесена из Навплии в Афины, по соображениям более историческим, чем политическим: географическое положение Афин за несколько верст от моря, не на большой торговой дороге, в неплодородной местности весьма неудобно. Суровые меры против печати продолжались, хотя налагались в судебном порядке; чтобы добиться нужных приговоров, правительство смещало судей и назначало новых, иногда перед самым процессом. Один из членов регентства (профессор Маурер) протестовал против подобных мер, но был заменен другим. Всего больше правительство обращало внимание на организацию армии и на восстановление внутреннего спокойствия; постоянно посылались войска для уничтожения разбойничьих банд, но на место уничтоженных появлялись новые. Тяжелые и плохо распределенные налоги разоряли целые округа и обращали жителей из мирных крестьян в клефтов. Общее недовольство выражалось также длинным рядом заговоров, направленных к низвержению регентства. В 1834 г. за участие в таком заговоре Колокотрони был приговорен к 20-летнему тюремному заключению, но скоро помилован. 1 июля 1835 г. в управление вступил сам Оттон, но положение дел изменилось очень мало. Власть осталась в руках одного из регентов, гр. Армансперга, назначенного первым министром. Народное собрание по-прежнему не созывалось вопреки обязательствам, данным баварским правительством. Министры, однако, беспрестанно менялись, даже и тогда, когда (дек. 1837) король, уступая давлению общественного мнения, исключил баварцев и вообще иностранцев из состава кабинета. Объяснялось это ожесточенною борьбою трех партий: английской, французской и русской. Роль национальной (демократической) партии, протестовавшей против централизма и бюрократии, долго была совершенно ничтожна. Только в 1843 г. при сильной поддержке партии русской она произвела вооруженное восстание. Испуганный король уступил, не доводя до кровопролития. Было сформировано м-ство Метаксы (сторонника русской партии) и созвано народное собрание, занявшееся выработкой конституции. В марте 1844 г. она вступила в действие. Оставляя исполнительную власть за королем, она делила законодательную между ним и парламентом и делала министров ответственными перед последним; она признавала равенство перед законом, личную свободу, свободу совести и печати, несменяемость судей, бесплатность низшего и высшего образования и отменяла конфискацию. Парламент состоял из двух палат: палаты депутатов и сената. Право голоса для выбора депутатов обусловливалось имущественным цензом; члены сената назначались королем. Следующие 20 лет представляют ряд систематических нарушений конституции, причем исполнительная власть находила поддержку не только в сенате, но и в палате депутатов, выражавшей в силу избирательного закона интересы зажиточных классов и выбираемой всегда под сильным полицейским давлением. Политика государства по-прежнему отражала на себе победу при дворе той или иной из иностранных партий. Русская партия, имевшая целью принудить короля к отречению, потеряла все плоды переворота, когда его результатом явилась конституция. Немедленно после ее принятия кабинет Метаксы должен был выйти в отставку, и его место занял (1844) кабинет Маврокордато, сторонника Англии, скоро уступивший место Колетти (франц. партии). Недовольное этим англ. правительство обратилось к Г. с нотой, указывавшей на усиление в ней разбойничества, отсутствие безопасности, излишне снисходительное отношение к вождям банд. Колетти возражал в резкой форме; тогда Англия потребовала уплаты процентов по гарантированной ею части долга 1832 г. Требование это было совершенно неисполнимо. Правда, бюджеты сводились в это время без дефицитов, но только потому, что Г. ничего не платила по заграничным долгам. Податные тягости были таковы, что не допускали дальнейшего возвышения. Это объяснялось крупными издержками на войско и флот, зависевшими, в свою очередь, не столько от международного положения Г., сколько от той роли, какую играла военная (или русская) партия. Министерство просило Англию об отсрочке; оно обещало начать уплату процентов с 1848 г. и то не сразу, а постепенно. Сообразно с этим оно проектировало новую систему налогов, которая, однако, не была принята палатой; Англия, с своей стороны, отвергла предложение Колетти (между тем умершего). Февральская революция ослабила силу французской партии. Начался длинный ряд министерских кризисов; но министерства, даже состоявшие из бывших сторонников английской партии, не обнаруживали уступчивости требованиям Англии. Случай с Пачифико еще более обострил отношения обеих держав (см. Виктория). Г. исполнила, наконец, требование Пальмерстона о вознаграждении Пачифико; но Англия зато уступила относительно уплаты процентов. В это же время был покончен и затянувшийся церковный конфликт. В 1834 г. греческое правительство объявило церковь не зависящею от константинопольского патриарха, власть над нею была передана синоду, учрежденному в Афинах. Русская партия признавала эту меру незаконной и схизматической: но, несмотря на ее ожесточенную оппозицию в народном собрании, конституция 1844 г. санкционировала ее. Патриарх признал ее, с некоторыми несущественными ограничениями, лишь в 1850 г. В 1852 г. на обсуждение парламента был предложен законопроект об организации синода. Основным его положением было подчинение синода верховной власти короля, вследствие чего православная церковь должна была подчиниться католику. Этим противоречием, неизбежно вытекавшим из положения дел, воспользовалась русская партия, недовольная уступчивостью патриарха. По всей стране началась усиленная агитация, последствием которой было изменение законопроекта, коснувшееся, впрочем, больше формы, чем существа дела. О верховной власти короля над церковью в законе не говорится, но de facto эта власть чрезвычайно велика: король назначает в синод своего комиссара, который присутствует в его заседаниях и без подписи которого постановления синода недействительны. Состав синода также зависит от короля, так как высшие духовные должности замещаются королем из тройного списка кандидатов, представляемого синодом. Епископы получают жалованье от государства; низшее духовенство государством не оплачивается, а должно существовать на требы. Король, женившийся в 1836 г. на Амалии, принц. Ольденбургской, не имел детей. Наследником его, за отказом брата его Луитпольда переменить религию, был признан младший его брат, принц Адальберт, который сохранил за собою право перейти в православие лишь при вступлении на греческий престол (по конституции 1844 г. неправославным мог быть только первый избранный король).

Дипломатические отношения Г. с Турцией были восстановлены еще в 1834 г., но особенно дружественными они не были. Идея панэлленизма (см.) была очень сильна в стране, насильственно разорванной на несколько частей, а потому отношения с Турцией нередко обострялись. В 1853 г., когда началась русс.-турецк. война, в Г. господствовала уверенность, что настал последний час Турции; появилась надежда на территориальное расширение Г. В Фессалию, Эпир и Македонию двинулись толпы добровольцев, организовать восстание. На свои дипломатические представления Порта получила крайне уклончивый ответ, который привел к разрыву дипломатических сношений. Г. стала готовиться к войне, но на защиту Порты выступили Франция и Англия; когда энергическая их нота не произвела впечатления, в Пирее появился их флот, а на греческую почву высадились их войска (май 1854). Ввиду этого король должен был дать обязательство сохранять строжайший нейтралитет. Внутреннее положение Г. после Восточной войны было очень печально. Еще в 1852 г. сильный неурожай винограда подорвал благосостояние сельского населения; в 1853 г. случилось землетрясение, в следующем году свирепствовала холера. Целые округа обнищали, увеличилось разбойничество, упала торговля; крайне затруднительным сделалось положение финансов. Во время обсуждения греч. вопроса на парижском конгрессе Франция и Англия заявили о согласии очистить Г. от своих войск и флота лишь на условии, что греч. правительство гарантирует приведение страны в более нормальное положение. Этого требования правительство исполнить не могло, и потому иностранные войска оставались в Г. до 1857 г. Комиссия из представителей 3 держав, изучив состояние греч. финансов, нашла, что Г. может выплачивать по 900000 др. ежегодно для погашения гарантированного долга (о процентах уже не было и речи). Правительство согласилось с этим, но только через два года сделало первый взнос и затем снова на несколько лет прекратило платежи.

Сильное влияние на судьбу Г. в это время обнаружили события на Ионийских о-вах. Эти о-ва, в прежнее время объект борьбы между Венецией и Турцией, были завоеваны генералом Бонапарте, потом объявлены самостоятельной республикой. На венском конгрессе решено было признать над ними протекторат Англии; они остались республикой, президентом которой был de facto лорд-комиссар, посылаемый Англией, в его руках находились военные силы республики. В международных сношениях острова также составляли часть Англии. Единство национальное, общность торговых и политических интересов неизбежно поддерживали на о-вах стремление присоединиться к Г., и это стремление находило отклик в самой Г. В 1848 г. оно выразилось даже в вооруженном восстании, которое, однако, легко было подавлено. Умеренно-либеральные реформы, предпринятые Англией, не примирили население с ее господством, хотя во время Крымской войны Англия признала за островами право на нейтралитет и соответственно с этим действовала даже тогда, когда захватывала ионийские суда с военной контрабандой. После войны в самой Англии возникло сильное течение за отдачу о-вов Г. Сам лорд-комиссар в 1857 г. предлагал англ. кабинету эту меру, настаивая лишь на удержании за Англией Корфу и Наксоса как колоний и военных пунктов. Ответом со стороны правительства послужила посылка Гладстона в качестве чрезвычайного лорда-комиссара для исследования положения о-вов. Гладстон выразил полнейшее сочувствие стремлению ионийских греков и взялся передать английской королеве резолюцию, единогласно вотированную ионийским парламентом (27 янв. 1859), что "единственное и единодушное желание ионийского народа состояло и состоит в соединения с Г. королевством". Английское правительство, однако, ответило отказом. Парламент о-вов отказался, в виде протеста, обсуждать предложенную ему реформу внутреннего управления, за что и был распущен лордом-комиссаром. Новые выборы дали тот же состав палаты, и конфликт возобновился. 23 мая 1862 г. парламент обратился к Англии и державам с заявлением о "непременном желании народа быть присоединенным к свободной Г.". Все это глубоко волновало население Г., негодовавшее на свое правительство за его неспособность разрешить ионийский вопрос.

Экономическое и финансовое расстройство страны, уменьшение безопасности личности и собственности (от усиления разбоев), систематическое нарушение конституции, бессилие осуществить национальную мечту народа — все это, вместе взятое, не могло создать популярности королю, которому к тому же не прощали его иностранное происхождение. Недовольство выразилось в покушении студента Аристида Друзио на жизнь королевы (18 сент. 1861), на которую многие возлагали ответственность за направление греч. политики даже в большей степени, чем на самого короля. Военный заговор, открытый в июне 1861 г., имел разветвления по всей Г.; обнаружен был и целый ряд менее важных заговоров. Эти события произвели впечатление на короля. Он не пытался подавить заговоры строгостью — напротив, легко миловал и охотно смягчал наказания виновным; самому Друзио смертная казнь была заменена пожизненным заключением в крепость. В январе 1862 г. король поручил составление кабинета адмиралу Канарису; но когда тот представил ему свою программу, сводившуюся к реформе избирательного закона, к военной реформе (образованию национальной гвардии), к действительной, а не фиктивной свободе печати, к строгому исполнению конституции, то король испугался и поставил во главе министерства Миаулиса (1 февраля). Как бы ответом на это было восстание (13 февраля) гарнизона в Навплии. Мятежники образовали временное правительство, но после двухмесячной борьбы правительство принудило гарнизон к сдаче. Бунт повел к падению министерства; новое м-ство обещало строгое исполнение конституции, но в действительности было готово только на энергичную внешнюю политику. Революционное брожение не улеглось. 19 окт., когда король с королевой совершал поездку по Mopeе, вспыхнуло восстание в Воницце (в Акарнании): на следующий день оно перенеслось через Коринфский залив в Патрас; затем им были охвачены Коринфе и Афины. 28 окт. в Афинах, где к бунтовавшим войскам присоединилась масса народа, было выбрано временное правительство. Во главе его оказались старые борцы за независимость, Булгарис и Канарис, а также Руфо из Патраса. Оно объявило короля Оттона низложенным и декретировало созыв учредительного собрания. На следующий день король с королевой явились в Пирейской гавани; но временное правительство было уже повсюду признано. Поэтому король удалился на Саламин; туда к нему явились иностранные посланники и убедили не начинать безнадежной борьбы. Оттон уступил и опубликовал манифест (24 окт. 1862), в котором прощался с Г. Прямого отречения в нем не было, и в следующем году баварская королевская семья дважды, но оба раза безрезультатно, выражала притязания на греческий трон. Теперь выступил на сцену вопрос о кандидате на вакантный престол, так как ни в Г., ни в Европе никто не сомневался, что Г. должна остаться монархией. Начались переговоры между державами. В самой Г. многими была выдвинута кандидатура принца Альфреда, второго сына королевы Виктории. Россия предложила герц. Лейхтенбергского. Временное правительство постановило решить вопрос плебисцитом. Голосование, происходившее между 5-12 дек., дало подавляющее большинство (230016 голосов) за пр. Альфреда; остальные 10685 гол. разбились между герц. Лейхтенбергским (2400), "православным королем", русским царем, просто "королем", республикой и т. д. Пока шло голосование, Англия, Франция и Россия решили не нарушать постановлений 1827 и 1830 г., по которым греческим королем не может быть член династий, царствующих в державах-покровительницах. Этим устранялись кандидатуры и принца Альфреда, и герц. Лейхтенбергского. 24 дек. английский посланник объявил временному правительству, что если Г. выберет себе короля, против которого Англия не будет иметь серьезных возражений, то она готова уступить Г. Ионийские о-ва. Затем Англия предложила Фердинанда, короля португальского, и герцога Саксен-Кобургского, но они оба отказались от предложенной им короны. Тогда возникла мысль о кандидатуре Георга, второго сына Христиана, принца Голштейн-Глюксбургского (впоследствии короля датского). Слабое сопротивление России, вызванное между прочим родством принца Георга с англ. королевским домом (его сестра — принцесса Валлийская), продолжалось недолго. Образовавшееся после ожесточенной выборной борьбы учредительное собрание, утвердив низложение баварской династии, с радостью и единогласно выбрало (30 марта 1863) королем принца датского. 13 июля державы-покровительницы трактатом, подписанным ими и Данией, признали корону Г. принадлежащей наследственно королю Георгу I (см.). 31 окт. 1863 г. молодой король в народном собрании принес присягу на верность конституции.

Г. при Георге I (1863-1893). 30 мая 1864 г. английский лорд-комиссар передал власть над Ионийскими островами греч. королевскому уполномоченному. 80 ионийских депутатов вошли в афинский парламент. Население Г. увеличилось на 200 т. душ. Новые ее владния были к тому же не так разорены, как остальная часть королевства. — Отношения короля к народному представительству начались с резкого конфликта (при короле в это время состоял еще советником прибывший с ним гр. Споннек). Палата выработала проект новой конституции (см. ниже, Государственное устройство Г.), отменявшей, между прочим, сенат. Король не согласился на эту меру, значительно ослаблявшую его власть. Тогда палата, не вотировав бюджета, разошлась. Король некоторое время упорствовал, но затем уступил совершенно, и с тех пор постоянно, за исключением разве эпохи конфликта 1875 г., действовал на точном основании конституции. В продолжение всего царствования Георга финансовое расстройство было главным бедствием, удручавшим Г. Добывающая и обрабатывающая промышленность Г. развивается, торговые ее обороты увеличиваются, богатство ее растет; тем не менее росписи ее лишь в редкие годы сводятся без дефицитов. В начале царствования Георга ни проценты по займу 1832 г., ни погашение не уплачивалось, а нередко даже задерживалось жалованье чиновникам. Тем не менее министерство Канариса, нуждаясь в кредите, сочло патриотической обязанностью признать подлежащим выплате и долг 1824-25 г., хотя за неимением наличных денег признало его "отложенным" на неопределенное время. В 1867 г. внешние осложнения заставили Г. прибегнуть к новому займу в 25 млн. др., который, несмотря на неблагоприятные условия, удался. Деньги были употреблены на приобретение оружия и приведение в боевую готовность кораблей. Затем с 1876 г. долг быстро начинает расти (см. Финансы Г.). Вследствие плохого состояния финансов разбойничество до сих пор не только играет важную роль во внутренней жизни страны, но даже грозит ей по временам международными осложнениями. Строгое расследование, вызванное убийством у самых Афин трех англичан и одного итальянца (1870), показало, что разбойничья организация имеет разветвления по всей Г. и захватывает многих, по-видимому мирных, граждан. 1874 и 1875 г. были годами последовательных министерских кризисов; один из них вызвал даже резкий конфликт между правительством и парламентом. Министерство Булгариса, потерпев поражение в палате, отказалось выйти в отставку. Оппозиция ответила на это выходом из палаты (20 декабря 1874), чем лишила ее права делать постановления. Однако палата продолжала свою законодательную деятельность, и король санкционировал ее решения, становясь, таким образом, на сторону министерства. Под давлением общественного мнения палата была наконец распущена. Все члены министерства Булгариса были преданы суду за нарушение конституции. Суд присудил их к выговору: только два министра подверглись более строгому взысканию, так как они были уличены в торговле архиепископскими местами.

Главные международные осложнения, которые пришлось пережить Г. в царствование Георга I, обусловливались стремлением Г. присоединить те турецкие провинции, которые населены греками. Положение Кандии издавна было особенно печально. Турецкое правительство совсем не могло обуздывать здесь янычар, состоявших из кандиотских ренегатов; нигде христиане не были так унижаемы, как здесь. При освобождении Г. державы, опасаясь дать новому королевству слишком большое морское могущество, оставили Кандию во власти Порты. С тех пор положение христиан улучшилось здесь очень мало, и потому жители острова не меньше мечтали о соединении с родною им Г., чем жители Ионийских островов. В 1866 г. на Кандии вспыхнуло восстание. Началась трехлетняя война, своим ожесточением напомнившая восстание двадцатых годов. В Г. она отозвалась собиранием денег в пользу инсургентов, отправкой отрядов добровольцев. Правительство не могло и не хотело препятствовать этому; в ноябре 1868 г. министр иностр. дел Делианис (см.) прямо заявил в палате, что его политика направлена к присоединению Кандии. Угрожающая нота Порты не произвела впечатления. Тогда Порта предложила греческому посланнику оставить Константинополь, изгнала греческих подданных со своей территории и начала блокировать греч. гавани; в Фессалии была расположена армия под начальством Омера-паши, готовая двинуться на Г., которая тоже готовилась к войне. Консервативное м-во Дерби-Дизраели, в это время управлявшее Англией, высказалось решительно против какого бы то ни было уменьшения прав или территории Порты; м-р иностр. дел лорд Стенли запретил даже капитанам судов анлийского флота перевозить с Кандии бегущих оттуда женщин и детей, так как подобные факты были поняты народом не как простой акт гуманности, а как выражение симпатии делу инсургентов со стороны английского правительства. Либеральное м-во Гладстона, образовавшееся в декабре 1868 г., не решилось поддержать притязания Г. на Кандию. По предложению Бисмарка, в интересы которого не входила тогда война на Балканском полуо-ве, представители держав, подписавших парижский мир 1856 г., собрались 9 янв. 1869 г. на конференцию в Париже для обсуждения греч. вопроса. Между членами конференции был представитель Порты и не было представителя Г. Кн. Горчаков возмущался этим нарушением равноправности сторон, но не сделал ничего, чтобы его устранить. Конференция признала основательными требования Порты, чтобы Г. препятствовала образованию партий добровольцев на своей территории и не допускала в свои гавани кораблей, занимающихся доставкой контрабанды инсургентам. Г. пришлось уступить. Дипломатические сношения с Турцией восстановились; Кандия была покорена.

Когда в конце 1876 г. сербская война отразилась волнениями в Фессалии и Эпире и когда оттуда начали доходить вести о варварствах турок, Г. охватило сильное возбуждение; идея панэлленизма снова овладела умами и нашла горячее выражение в печати, в бесчисленных митингах и петициях. Палата вотировала экстраординарный кредит в 10 млн. др. на военные приготовления и приняла предложение о призыве под ружье 120000 чел. (при менее чем 2-млн. населении страны), а в начале 1877 г. приняла закон о всеобщей воинской повинности. Образовалось коалиционное м-во, в состав которого вошли вожди всех партий. В апреле 1877 г. Россия объявила войну Турции. Момент был для Г. удобный; но глава англ. правительства, лорд Биконсфильд, заявил, что движение греч. войск через границу вызовет немедленное занятие Пирея. Г. продолжала, однако, служить убежищем для фессалийских беглецов, множество которых поступало в качестве добровольцев в греческую армию. Турецкий посланник потребовал объяснений; правительство ответило ему в успокоительном тоне. Новые зверства в Фессалии вызвали уличные волнения в Афинах. Тогда (4 авг.) Трикупис заявил державам, что если Турция не обуздает своих черкесов, то Г. будет вынуждена объявить войну. Порта в ответ на это угрожала двинуть войска на Афины, если Г. не прекратит своих военных приготовлений. Угрозу, однако, было бы трудно выполнить, так как все силы Турции были поглощены войной с Россией. Тем не менее Г. медлила под влиянием угроз Биконсфильда. Наконец новое и уже однородное м — ство Кумундуроса, образовавшееся 23 янв. 1878 г., 2 февр. двинуло в Фессалию корпус в 12000 чел., но уже 7 февр. приказало ему вернуться, так как адрианопольское перемирие дало Турции возможность отправить и войско в Фессалию, и панцирный флот в Пирей, да и посланники великих держав решительно потребовали прекращения военных действий.

Г. просила у держав разрешения иметь представителей на берлинском конгрессе, но в этом ей было отказано. Только 27 июня 1878 г., когда обсуждался греч. вопрос, ее представители (мин. иностр. дел Делианис и берл. посланник Рангабе) были приглашены на заседание конгресса для выражения желаний Г. Зато Г. нашла горячего защитника в лице французского уполномоченного Ваддингтона. Делианис ввиду безнадежности слишком больших требований просил конгресс, чтобы Г. были уступлены Фессалия, Эпир и Кандия. Ваддингтон настаивал на отдаче Фессалии и Эпира как провинций, которые являются источником слабости для Порты, а для Г. явятся источником силы. Против этого решительно высказалась Англия. В результате конгресс рекомендовал Порте уступить Греции часть Эпира и Фессалии до рек Каламаса и Саламбрии; Кандия, опять волновавшаяся, безусловно оставлена в распоряжении Турции. Все это только обостряло отношения между Портой и Г. и тяжело отзывалось на греческих финансах. Государ. расходы Г. с 39 млн. в 1876 г. поднялись до 113 млн. в 1881 г. Отсюда миролюбие нового министерства Трикуписа, образовавшегося 18 марта 1880 г. В Англии, между тем, Биконсфильда сменил Гладстон, по почину которого была созвана в Берлине конференция (16 июня — 1 июля 1880 г.) по греческому вопросу. Она не привела ни к чему, так как Порта решительно заявила, что ни за что не отдаст Греции Лариссу и Янину. Неуступчивость Турции принудила Г. держать свои войска по-прежнему готовыми. Наконец и в Турции поколебался воинственный дух; она сама созвала державы на конференцию в Константинополь (6 марта 1881) и согласилась отдать Г. часть Фессалии к Ю от р. Саламбрии и часть Эпира к В от р. Арты с городами Лариссой и Трикалой, но без Метцова и Янины; при этом Турция настояла на условии, чтобы укрепления Превеза и Пунта, охраняющие вход в залив Арто, были срыты в 3-месячный срок. Г. согласилась, и в ноябре 1881 г. население ее увеличилось на 300000 душ. Таким образом был сделан второй важный шаг для осуществления стремлений панэлленизма, хотя и далеко не такой решительный, как надеялись греки: две важные части Эпира и Фессалии, Кандия, Самос (не говоря уже о Македонии и Родосе, где население не чисто греческое) остались в руках Турции. Кипр в 1878 г. перешел к Англии, что вместе с образом действий Англии в 1869 и 1878 г. сильно ослабило симпатии греков к этой державе. Новое Болгарское государство своими притязаниями на Македонию явилось естественным и опасным соперником Г. В 1885 г. между ними вследствие соединения Болгарии с Вост. Румелией произошло обострение отношений, грозившее даже перейти в войну.

Греция, едва поправившаяся в течение 60-х и 70-х г., вышла снова разоренной из событий 1876-81 г. Поэтому главной задачей ее правительства было поправить ее финансовое и экономическое положение. Но панэллинистические идеи слишком живы в народе и слишком часто получают новую поддержку от событий на Кандии и в других греческих провинциях Порты, чтобы правительство могло не считаться с ними. Отсюда колебания между двумя противоположными, но тем не менее обязательными задачами, вызывавшие все министерские кризисы 80-х годов. Вождем партии, ставившей на первый план поднятие экономического благосостояния и финансов, был Трикупис, хотя и он в 1882 г. открыто включил в свою программу осуществление панэллинистических стремлений. Вождем противной партии после смерти Кумундуроса (1883) является Делианис, который, однако, уступая давлению обстоятельств, воздержался от войны 7 февр. 1878 г., когда более горячие патриоты настойчиво ее требовали. Трикупис, с небольшим промежутком в 1886-86 г. остававшийся во главе управления с 1882 по 1890 г., конвертировал окончательно признанные долги 1824-25 г., значительно увеличил число школ, приступил к значительным работам по укреплению берегов рек в Фессалии, постоянно грозящих наводнениями прибрежным долинам, построил несколько новых железных дорог, для чего заключил несколько займов на сумму больше 300 млн. драхм. В конце 1889 г. началось восстание на Кандии, заставшее врасплох правительство Трикуписа. Его газеты настойчиво советовали кандиотам потерпеть, так как всякий слишком поспешный шаг с их стороны ухудшает их же положение. Но убеждения не действовали ни на кандиотов, ни на турецких жандармов, которые повторяли зверства 1866 г. Оказалось, что все гарантии, данные Турцией на берлинском конгрессе, не имеют практического значения. В Г. начались митинги негодования, петиции палате и проч., но в самой палате сдержанность Трикуписа нашла поддержку. Выборы, однако, низвергли осторожного министра, хотя в это время (1890) восстание было уже подавлено. На смену или в дополнение идеи панэллинизма начала понемногу выступать идея федерации балканских народов, носителем которой в Г. явился Трикупис. Враждебная ему партия решительно восставала против этой мысли, доказывая, что союза между Г. и Болгарией быть не может, пока не решен македонский вопрос. Среди славян новая идея встретила также мало сочувствия. В февр. 1892 г. деятельность министерства Делианиса была прервана совершенно неожиданным вмешательством короля. Быть может, заключая из неудачи Делианиса на муниципальных выборах об изменении общественного настроения, быть может, по личному несочувствию к направлению его политики, король потребовал от него выхода в отставку. Делианис не сразу подчинился, считая поступок короля не конституционным. Трикупис, опасаясь скомпрометировать себя, отказался составить кабинет при таких условиях, и это было поручено одному из его сторонников, Константинопуло. Делианис через несколько дней уступил ему свой пост, несмотря на крайне возбужденное и сочувственное к нему настроение афинского народа. Палата была распущена; новые выборы дали подавляющее большинство Трикупису, который и согласился после этого составить кабинет (о его деятельности см. ниже, Финансы Г.). Но в мае 1893 г. ему пришлось вследствие неудачи займа подать в отставку. Не желая поручить составление кабинета Делианису, король обратился к Сотиропуло, образовавшему министерство неопределенного характера, многие члены которого не входят в состав парламента.

Литература. Finlay, "History of Greece under the Ottoman and Venetian dominion" (Л., 1856); его же, "Hist. of the Greek revolution" (Эдинб., 1861); Zinkeisen, "Geschichte der griechischen Revolution" (3-й и 4-й том его "Geschichte Griechenlands", Лпц., 1840); Grervinus, "Geschichte des XIX Jahrhunderts" (5, 6 и частью 7 т., Лпц., 1861-65; русск. пер. О. Бакста. СПб., 1868 и cл.); Τρικοϋπις, "Ίστορία της Έλληνικής έπαναστάσεωσ" (Λ., 1853-57); Mendelssohn-Bartholdy, "Geschichte Griechenlands von der Eroberung Konstantinopels bis auf unsere Tage" (Лпц., 1870-75); Δραγουμις, "Ίστορικαίάναμνήσεις" (Афины, 1874); Gladstone, "The hellenic factor in the Eastern Problem" (1876); Lewis Sergeant, "New Greece" (Л., 1878); Tuckerman, "The Greeks of today" (Л., 1872); Edm. About, "La Grèce contemporaine" (П., 1854; 6 изд. 1872); Deschamps, "La Grèce d'aujourd' hui" (П., 1892).

Современное государственное устройство Г. В Г. действует конституция 1864 г. с некоторыми позднейшими изменениями. Составленная по образцу, главным образом, бельгийской, она провозглашает, что "всякая власть исходит от народа". Законодательная власть принадлежит совместно королю и парламенту. Право законодательной инициативы принадлежит с небольшими ограничениями обеим законодательным властям; право санкции законов и вместе с тем абсолютного veto — королю. Исполнительная власть принадлежит королю и отправляется им через посредство 7 министров (ύπουργοί). Министры могут и не принадлежать к составу палаты, но ответственны перед нею и ее постановлением могут быть преданы суду, причем право помилования применяется к ним лишь при согласии палаты. Корона Г. переходит по наследству в роде короля Георга I с предпочтением в равных степенях наследников мужского пола. Регент при неспособности короля к управлению или на время его несовершеннолетия избирается палатой (в последнем случае — если не был назначен умершим королем). Король пользуется обыкновенными прерогативами конституционного монарха; он неответствен и неприкосновенен. Содержание его определяется в законодательном порядке. Официальный титул его — король эллинов. Парламент (βουλή) состоит из одной палаты, число членов которой не должно быть ниже 150. Выборы депутатов — прямые, тайные. Право голоса всеобщее; пользуется им каждый демот, т. е. приписанный к демархии не менее 2 лет перед выборами, не моложе 21 года, не лишенный гражданских или политических прав. Лишено права голоса духовенство. Избираемы могут быть все избиратели, но лишь по достижении тридцати лет. Депутаты получают вознаграждение. Они избираются на 4 года. Постановление о пересмотре какой-либо статьи конституции требует ³/₄ всех голосов в два последовательные законодательные периода, а самый пересмотр производится специальным учредительным собранием, состоящим из двойного числа депутатов. Пересмотр конституции в целом вовсе не допускается. Конституция гарантирует гласность судопроизводства, суд присяжных для преступлений печати и политических, несменяемость судей, равенство всех перед законом (отсутствие сословий), право сходок и ассоциаций, тайну писем, бесплатность обучения до университетского включительно, свободу слова, но с одним важным ограничением: господствующим вероисповеданием в Г. является православное; остальные лишь терпимы, и прозелитизм запрещен. Об устройстве греческой Церкви см. выше, историю. Г. пользуется довольно широким местным самоуправлением. Номархи (числом 16), так же как и эпархи (числом 67), назначаются правительством, но при них состоят избираемые советы (νομαρχιακόν и έπρχιακόν συμβούλιον), от которых зависит назначение и распределение местных налогов; димархи, или димогеронты (мэры) с помощниками избираются всеобщим голосованием на 4 года, при них тоже советы (δημοτικόν συμβούλιον). Текст конституции с примечаниями и историческим введением издан Филаретосом: "Σύνταγμα τής Έλλάδος" (Афины, 1889). Французский перевод у Dareste, "Les constitutions modernes" (2 изд., П., 1891, т. 2). Изложение — у Démombynes, "Constitutions européennes" (2 изд., П., 1883, т. I). Подробный обзор греческого государственного права: Σαρίποος, "Πραγματεια τοΰ συνταγματικοΰ δικαίου" (2 θзд., Афины, 1875); Φλογάιτος, "Έγχειρίδιον συνταγματικοΰ δικαίου" (Афины, 1879); Στοΰπι, "Σύστοημα συνταγματικοΰ δικαίου" (Афины, 1889).

Финансы Г. представляют почти непрерывный ряд дефицитов, и только роспись на 1893 г. обнаруживает заметное улучшение.

Таким образом, значение военных расходов в бюджете не только не растет, но даже уменьшается. Тем не менее из больших государств Европы только Россия тратит на армию и флот относительно больше.

Весьма малая степень устойчивости греч. финансов видна из следующей таблицы:

Баланс бюджета в Г. в значительной степени зависит от того, кто стоит во главе правительства, по крайней мере относительно расходов; что же касается обложения, то все правительства одинаково возвышали его. Министерство Трикуписа в первой половине 80-х г., сократив расходы и подняв обложение, привело финансы в некоторый порядок. Делианис возвышал налоги, ввел табачную монополию и все-таки не избежал дефицита. Последнее м-ство (1892) Трикуписа сократило военные расходы, отменило субсидии частным компаниям, сократило расходы на публичные работы, отозвало из экономии послов из Петербурга, Берлина, Вены, Лондона и Парижа (всего сокращений на 9 млн.) и возвысило доходы на 11 млн.; в результате по росписи на 1893 г. оказался излишек в 6 млн.

Быстрый рост государственных долгов Г., заключаемых обыкновенно для покрытия дефицита, начался с 1880 г., когда было сделано два займа на 129 млн.; сумма всех предыдущих долгов, кроме признанного "отложенным" долга 1824-25 г. (см. Г., история), равнялась всего 83,6 м. В 1884 г. был заключен заем в 170 м.; затем следовали займы 1885, 1887, 1889 и 1890 г. К 1891 г. сумма всего консолидированного долга равнялась 601,4 и неконсолидированного 103, итого 704,4 млн. драхм.

Дефициты 1885-86 г. принудили правительство восстановить незадолго перед тем отмененное бумажное обращение, что вызвало понижение и постоянное колебание курса драхмы (между 80 и 90%).