— Искусство, развившееся в христианскую эпоху в Закавказье, составляет отрасль искусства византийского, принявшую вследствие местных условий и внешних влияний своеобразный склад. Эти условия и влияния были почти те же самые как для Армении, так и для Грузии. Историческая судьба обеих стран была почти одинакова: обе они управлялись собственными государями, когда в IV в. проникло в них христианство; обе вскоре затем сделались театром борьбы между греками и персами, а потом сарацинами; обе пережили долгий период страшной неурядицы, отдохнули на некоторое время под властью национальных царей из рода Багратидов и снова увидели тревожные времена. Поэтому искусство первой из этих стран до такой степени сходствует или, вернее сказать, сливается с искусством второй, что можно рассматривать их нераздельно, под одним общим названием "армяно-грузинск." или "грузино-армянск. искусства". Обособленность этого искусства проявилась, главным образом, в архитектуре и именно в храмоздательстве. Получив христианство из Византии, Кавказ заимствовал от нее и церковное зодчество. Первые храмы Армении носили совершенно византийский характер, который начал видоизменяться в них и принимать характерно-национальные черты не ранее VII ст.; в Грузии это превращение занесенного извне стиля в местный должно быть отнесено к еще более позднему времени, а именно к XI в. Большинство старинных грузинских и армянских храмов находится теперь в развалинах или искажено позднейшими перестройками; но все еще можно проследить по ним постепенный ход развития туземного зодчества. По плану и распределению масс все храмы Кавказа, к какому бы времени они ни принадлежали, могут быть отнесены к двум главным типам. Одни, каковы, например, церкви в Драни, Атене, Мартвили, св. Рипсимы в Вагаршабате, св. Креста близ Мцхета и др., представляют собою, подобно византийск. церквам VI-VIII ст., центральнокупольные сооружения, т. е. такие, в которых все части группируются вокруг среднего пространства, прикрытого куполом. Эффект таких построек заключается в перспективе, устремляющей взоры молящегося к вершине купола, который символизирует собою небеса и пребывающее на них Божество. Другой тип представляет соединение купольной системы с базиличною, т. е. образует продолговатое трехнефное (редко пятинефное) здание, в котором эффект сосредоточен у алтаря и над ним. К этому типу, сравнительно более позднему, относится большая часть закавказских церквей, напр. Кутаисский собор, храмы в Мокви, Бедии, Порте, Пицунде, Лехне, Хопи Никорцминде и т. д. Усвоив себе эти два типа, преимущественно же второй, груз. зодчество развивало их свободно, сообразно национальному духу и климатическим свойствам страны, причем воспринимало в себя некоторые художественные элементы сасанидского и западноевропейского искусства. Такая переработка основных византийских начал шла постепенно и привела наконец в XII-XIII ст. к образованию архитектурного стиля столь стройно-гармоничного и оригинально-изящного, что ему, по всей справедливости, отводится отдельное место в истории искусства.

Не распространяясь о переходных формах и второстепенных деталях, остановимся на существенных особенностях этого стиля в эпоху полного его развития. Типичность грузинско-армянских храмов заключается, главным образом, в их внешнем виде. Здесь прежде всего заслуживает внимания форма главы, увенчивающей здание. Вообще Г. храм имеет одну главу, и только в армянской архитектуре позднейшей поры заметна склонность к возведению, кроме центральной главы, еще небольших башен-колоколен (Эчмиадзинск. монастырь), которые не остались без влияния и на Г. церковное зодчество. Глава состоит из более или менее высокого барабана и из покоящегося на нем купола, снабженного коническим прикрытием. Такое прикрытие — самая характерная часть в рассматриваемых сооружениях. Барабан, всего чаще многогранный, прорезан продолговатыми окнами с округлым верхом и убран рельефными арочками на тонких колонках, стоящими в промежутках между окнами то по одной, то парами, то по три в ряд. Соответственно многогранности барабана, коническая крыша купола превращается иногда в многогранно-пирамидальную. Высота этой крыши обусловливается возвышенностью барабана: в древнейших церквах при низком барабане и конус, прикрывающий полусферический купол, бывает низок; затем, между вышиною конуса и шириною его основания устанавливается определенное отношение, а именно, вышина делается равною радиусу основания (как, напр., в црк. Гелатского и Сафарского монастырей); далее, с течением времени высота конуса увеличивается еще более и достигает до равенства с диаметром основания (напр., в Мцхетском соборе); наконец, эта гармоничность пропорций нарушается чрезмерным удлинением барабана (напр., в црк. Самтарви, Руиси и др.). Коническая форма покрытия глав была, по всей вероятности, вызвана климатическими условиями края, хотя нельзя отрицать и влияния на нее романской архитектуры. Те же причины, по-видимому, привели к изменению и других частей византийского прототипа церковных сооружений. Таким образом, крыша над самым корпусом храма вместо того, чтобы следовать кривизне потолочных сводов, превратилась в двускатную, которая, в свою очередь, обусловила появление весьма типичных фасадных фронтонов. В противоположность византийскому зодчеству, которое не знало фасадов в настоящем смысле слова, Г. архитектура выработала для них форму, вполне гармонирующую с формой островерхой главы. Фасад Г. храма, сильно напоминая как своим общим характером, так и частностями церкви романского стиля, представляет стену, заслоняющую собою три нефа, на которые расчленено здание внутри — средний и два боковых. Соответственно этому делению, и фасад состоит из трех частей: средней, более высокой, оканчивающейся вверху трехугольным фронтоном, и из двух более низких крыльев, ограниченных вверху наклонною линией, спускающейся от средней части к краю всего фасада. Форма фронтона средней части регулируется формами главы; чем более вытягивается кверху конус последней, тем выше поднимается фронтон, тем более острый угол образует его вершина. Фасад декорирован фальшивыми рельефными арками в числе трех, а иногда и пяти; эти арки опираются на тонкие полуколонки, поднимаюшиеся от фундамента к крыше и группирующиеся по две, по три и более. Капители и базы этих полуколонн, равно как и тех, которые украшают барабан, сохраняют в своих мотивах некоторое сходство с византийскими, но по деталям принадлежат уже совершенно восточному искусству. Средняя арка нередко заключает в себе как бы привешенный к ее вершине огромный рельефный крест, обрамленный гладким бордюром и заполненный внутри как бы плетеньем из тесьмы или веревки — орнаментальный мотив, встречающийся и в византийском искусстве, и в мусульманском, и в западном (Ирландия), но который на Кавказе получил вполне своеобразный, типический характер. Подобные кресты занимают иногда чуть не весь, по большей части восточный, фасад храма и соединяются посредством полосок с окнами или вообще имеют с ними связь. Упомянутый орнамент плетения порою украшает также наличники окон. Последних в стене немного, и они, будучи продолговаты и скруглены вверху, сравнительно малы и узки; лишь в верхней части фасада находится иногда круглое окно. Декорирование фасадов дополняют рельефные розетки и ромбы, представляющие затейливые узоры из плетенья и растительных мотивов, а также облицовка стены кусками разноцветного камня, расположенными в шахматном или каком-либо другом порядке. Кроме того, фасады, особенно восточный, нередко украшены небольшими каменными плитами с скульптурными изображениями — черта, напоминающая романское искусство. Изменив византийские формы купола и крыши, грузино-армянское храмоздательство подвергало соответственному изменению и наружный выступ алтарной апсиды, а именно превратило его из полукруглого в многогранный. Не довольствуясь этим, оно пошло еще дальше и совсем уничтожило апсидальный выступ, скрыв алтарную трибуну в толще восточной стены храма, причем, если в последнем были три такие ниши, существование их выражалось снаружи единственно двумя неглубокими нишами в фасаде. Входные двери в храм (обыкновенно их бывало три, по одной в каждом фасаде, за исключением восточного) — небольшие и по своему обрамлению сильно походят на порталы романских церквей: по ту и другую сторону двери несколько колонок жмутся друг к другу и поддерживают архивольт, расчлененный и разыгранный так же, как и в романском стиле. Что касается до внутренности грузино-армянских церквей, то она гораздо менее оригинальна, чем внешность. Как сказано выше, здание разделяется столбами на три нефа (пять нефов, как, напр., в Мокви, встречаются весьма редко), из которых каждый оканчивается с востока нишей. Ниша среднего нефа более значительна и служит для помещения алтаря. Нартекс, встречаемый в древнейших церквах Кавказа, в позднейших исчезает и заменяется либо простым портиком, входящим в общий план церкви, либо — что еще чаще — составляющим особую пристройку. Кроме подобных пристроек, план многих храмов, преимущественно в Армении, усложняется боковыми притворами, открытыми длинными портиками или закрытыми галереями. Купольный свод подпирают массивные столбы, которые вначале имели простую четырехугольную или круглую форму, но потом получили расчленение на несколько пилястров и полуколонн, почти так же, как в позднероманском стиле. Нефы покрыты коробовыми сводами, профиль которых, обыкновенно циркульный, принимает иногда, равно как и пролеты арок, форму тупой стрельчатой дуги и даже подковообразную. Пилястры отделяются от поддерживаемых ими сводов весьма простыми карнизами и капителями вполне византийского типа. Алтарная апсида отгораживается от остального пространства церкви иконостасом, который сохранил древний вид невысокой преграды, состоящей из аркатуры на тонких и низких колонках, несущих столь же легкий антаблемент. В старое время многие грузинские церкви имели царские двери иногда великолепной работы; но теперь они исчезли, развалились или расхищены любителями древности. Вообще же внутренность храмов не отличается изобилием и роскошью архитектурной отделки.

Ближайшее изучение памятников грузинского и армянского зодчества, как сохранившихся, так и пришедших в запущение, дает возможность установить в истории этой ветви искусства четыре периода. Сооружения первого периода, обнимающего собою VII-X в., носят на себе еще явственную печать византийства, которое, однако, начинает воспринимать в себя черты, составившие впоследствии принадлежность местного стиля. К этому периоду относятся: Узунларская црк. близ Санагина (VII в.), црк. св. Рипсимы в местности бывшего г. Вагаршабата (VII в.), црк. Богородицы в Эчмиадзинском м-ре (основанная в IV в., перестроенная коренным образом в VII в. и получившая настоящий свой вид в XVII ст.), Опицкий м-рь в Батумской обл. (IX в.), развалины церкви в Порте (там же), заброшенная црк. в Тбете, там же (обе IX ст.), црк. в Атени, в Карталинии, известная под названием Сиона (X в.), и нек. др. Второй период совпадает со счастливейшею порою политической жизни Грузии в XI и XII вв. В течение этого периода возникло большинство наиболее замечательных религиозных сооружений Закавказья, каковы: Успенская црк. в Мартвильском м-ре в Мингрелии; собор в Ани, бывшей столице Армении (находящийся ныне в развалинах); црк. Мокви (в Абхазии); некогда великолепный Кутаисский собор (также в развалинах); небольшой монастырский храм Бедии (в Абхазии), от которого сохранились только остатки; црк. в Лехне, или Соук-Су (там же); Пицундский храм (там же); црк. м-ря Хопи (в Мингрелии); црк. св. Николая в Никорцминдском м-ре, в Имеретии, Кацхий м-рь, там же; црк. в Дране (в Абхазии); знаменитый Гелатский м-рь, в окрестностях Кутаиса, с его тремя храмами, из которых главный может считаться наилучшим памятником Г. архитектуры; црк. Самтависи, Эратацмниды и упраздненного Икортского м-ря (в Карталинии), Моцаметского м-ря близ Кутаиса, сел. Кумурдо (в 50-ти вер. от Ахалциха, наход. в развалинах), Сафарский м-рь (близ того же города) и мн. др. Следующий затем период ограничивается XIII ст. В нем заметна наклонность Г. зодчих к произволу, к отступлению от установившихся принципов, и усиление зап. влияния. Из числа построек этого периода можно указать на церкви в Вардзие, Дабе, Тимотидмане и в особенности на храм сел. Урбниси, неподалеку от Гори, одно из самых красивых и величественных зданий в Грузии. Наконец, с XIV ст. наступает для Г. зодчества четвертый период — период упадка, нарушения гармоничности пропорций, утрировки стиля, безобразно вытянутых барабанов и остроконечных фронтонов, причудливой орнаментации наружности храмов. Этому периоду принадлежат: обширный Мцхетский собор (в 20 вер. от Тифлиса, XV ст., с куполом, возобновленным в XVII ст.); Самтарвийская црк. в Мцхете, современная этому собору и представляющая почти его копию в уменьшенном виде; церкви в Руиси, неподалеку от Гори (начала XV ст.), Мамацминде, в Батумской обл. (XVI ст.), Анануре близ Душета, Алавердский собор в Кахетии и др. С наступлением XVIII ст. Г. зодчество перестает заявлять о себе какими бы то ни было мало-мальски значительными сооружениями.

Г. живопись и скульптура, сравнительно с архитектурой, отличаются гораздо меньшими оригинальностью и художественным достоиством. Живописцы, украшавшие фресками стены внутри храмов или исполнявшие переносные иконы, не ушли далее подражания византийским образцам, не выказав при этом ни собственной изобретательности, ни достаточного технического мастерства. Не только в отношении типов священных изображений, но и в выборе содержания для фресок, равно как и в системе их распределения по тем или другим частям храма, они рабски следовали примеру византийцев, и если им приходилось писать лики своих местных, неизвестных Греции святых, то и тогда они слепо руководствовались византийскими первообразами. Стенная живопись, сохранившаяся в многих церквах Закавказья (напр., в Лехне, Пицунде, Вардзие, Драни, Гелат, Мцхете и пр.), производит положительно отталкивающее впечатление своим грубым рисунком, непомерною вытянутостью фигур, неповоротливостью их положений, мертвенною, синеватою бледностью ликов и одежд, вообще всеми недостатками неискусной копировки. То же самое надо сказать и о древних станковых образах туземного письма, уцелевших в разных местах Грузии и Армении (особенно их много в Эчмиадзине). Что касается до мозаик, то они встречаются только в самую раннюю пору процветания грузинской архитектуры и притом лишь в таких знаменитых святынях, как Гелатский монастырь и некоторые другие; но они — дело греческих мастеров и потому в художественном отношении значительно превосходят местную живопись. Совершенно ничтожное развитие получила в грузинском искусстве и скульптура. Она не выходила из роли, подчиненной зодчеству, ограничиваясь исключительно декорированием его созданий. Но рельефные кресты, розетки и бордюры, которыми украшала она фасады храмов, не составляют скульптурных произведений в строгом смысле слова, а относятся к орнаментистике. В них грузинские художники выказали изобретательность и успели из основных мотивов, заимствованных от Византии, выработать орнаментальный стиль, не лишенный своеобразного изящества. Зато когда приходилось им пластически воспроизводить фигуры людей и животных, работа их выходила весьма слабою, младенчески неумелою. Впрочем, как бы сознавая свое бессилие, они брались за подобные задачи неохотно. Поэтому соорудители новых храмов, дорожа всяким скульптурным произведением, как редкостью, собирали отовсюду старые плиты с рельефными изображениями и бережно вделывали их в стены без всякого соображения относительно их содержания, без определенной системы, иногда даже в хаотическом беспорядке. Из древнейших скульптур наиболее интересны иконы, сохранившиеся в церкви св. Креста близ Мцхета и в Атенском Сионе, который особенно богат вставленными в стены рельефными плитами. Затем заслуживают внимания барельефы при входе и на восточном фасаде Никорцминдской церкви. В Сафарском монастыре любопытны четыре рельефа с изображением евангельских сцен, украшающие иконостас главного храма; но прекрасное их исполнение дает повод предполагать, что они вышли из рук не туземного, а приезжего, греческого, художника. Скульптурные плиты Мцхетского собора если чем-либо и замечательны, то единственно своею крайнею грубостью и наивностью.

В заключение обзора Г. искусства остается сказать несколько слов о второстепенных художественных отраслях, каковы: обработка металлов, ювелирное дело, эмальерное мастерство и т. п. Произведениями, относящимися к этим отраслям, Грузия и Армения были некогда чрезвычайно богаты, и хотя множество памятников этого рода погибло в тревожные годы, прожитые краем, или утратилось от небрежного хранения и было расхищено коллекционерами, однако и до сего времени во многих церквах Закавказья можно найти любопытные выбивные и чеканенные из серебра и золота кресты, чаши, складни, переплеты Евангелий, оклады и киоты образов, украшенные драгоценными каменьями и эмалью, и т. п. Лучшие из этих драгоценных изделий — византийского происхождения; но есть немало и принадлежащих местному производству. Последние в художественном отношении сосоставляют более или менее слабое подражание византийским образцам, но тем не менее свидетельствуют о технической опытности и трудолюбии своих исполнителей. Как на образцы таких изделий, можно указать на роскошный троечастный киот Хахульской иконы Богоматери в Гелатском м-ре, на Анчисхатский образ Спасителя в црк. того же имени в Тифлисе; на несколько серебряных и золотых чеканных икон в м-ре Джумати (икона двух архангелов, св. Георгия, архангела Михаила и др.); на две иконы Богоматери в Хопи; эмалевый складень м-ря Шамокмеди; выносный крест в Никорцминдском м-ре; серебряные выбивные образа, потир и црк. сосуды в Иллори, и нек. др.

Литература: Dubois de Montpéreux, "Voyage autour du Caucase et en Crimée" (П., 1838-43), Ch. Texier, "Description de l'Arménie, de la Perse etc." (т. I, П., 1842); Prince G. Gagarine, "Le Caucase pittoresque" (П., 1847); M. Brosset, "Rapport sur un voyage archéologique dans la Géorgie et dans l'Arménie" (СПб., 1851); его же, "Ruines d'Ani, capitale de l'Arménie (СПб., 1860-61); Д. Гримм, "Памятники христианской архитектуры в Грузии и Армении" (СПб., 1866); Д. Бакрадзе, "Археологическое путешествие по Гурии и Анчаре" (СПб., 1878); его же, "Статьи по истории и древностям Грузии" (СПб., 1887); H. Кондаков, "Опись памятников древности в храмах и м-рях Грузии" (СПб., 1890); его же статьи в "Трудах V археол. съезда в Тифлисе"; "Русск. древности", изд. гр. И. Толстым и Н. Кондаковым (вып. IV, СПб., 1891), и "Материалы по археологии Кавказа, собранные экспедициями Имп. моск. археолог. общ." (вып. III, М., 1893).