— означает оглашение о ком-либо позорящих честь фактов или сведений, независимо от того, согласно ли с истиной оглашаемое, или нет. Представляясь посягательством на честь, она в своем внешнем проявлении вполне совпадает с понятием клеветы. Существенным отличием последней от Д. является то, что при клевете преступный момент заключается в заведомой лживости оглашаемых фактов или сведений, позорящих оклеветанного, тогда как при Д. преступным оказывается само разглашение, хотя бы разглашающий был убежден в истинности разглашаемого или даже мог представить доказательства ее. Логически, таким образом, Д. шире клеветы и исключает ее в том смысле, что если признать преступным и наказуемым одно разглашение позорных фактов, то нет уже надобности в особом постановлении о наказуемости клеветы. При наличии, в том или другом кодексе, понятия Д., клевета может требовать особого постановления только как момент, квалифицирующий Д. Но и такое сочетание этих двух преступлений встречается редко и даже избегается. Опыт показал, что в тех государствах (как, напр., в России), где в уголовном уложении существуют одновременно постановления о Д. и о клевете, предъявление обвинения в Д. набрасывает само по себе тень на обвинителя, и поэтому к нему прибегают неохотно.

Выбор между той и другой системой охранения чести путем уголовных норм зависит от того, считается ли в данном законодательстве необходимым оградить честь граждан от лживых, вымышленных разглашений, ила же признается целесообразным оградить известную сферу деятельности и жизни граждан от всякого постороннего, честь затрагивающего вмешательства. Первая система основана на велении "не марай чести ближнего напрасно", второе — "не марай чести ближнего". В историческом развитии вторая система является позднейшей; старым законодательствам понятие Д. оставалось чуждым. В доктрине праву на честь противопоставлялось и противопоставляется поныне право на истину. Общество — говорят защитники последнего — имеет право на истину о всех своих членах; каждый человек имеет право говорить правду, каковы бы ни были побуждающие его к тому мотивы. Безнаказанность правдивых сообщений, позорящих чью-либо честь, основывается также на заимствованном из римского права понятий об "exi stimatio", т. е. гражданской чести, как "состоянии незапятнанного ни по закону, ни по обычаю достоинства" (status illesae dignitatis, legibus ас moribus comprobatus). На гражданскую честь мог, по этому понятию, претендовать только человек, про которого ничего позорного и сказать нельзя; если разглашенные обстоятельства согласны с истиной, то не может быть речи о посягательстве на честь, которой не существует. Только исподволь, под влиянием германского понятия "Guter Leumund", в средневековом и затем новом законодательстве укореняется представление о праве всякого гражданина на доброе имя. Разглашение позорных фактов (сводившееся в римском праве, а затем и в позднейшем, к ложному доносу), как вид преступления против чести, постепенно расширяется, захватывая не только ложное обвинение в деяниях, составляющих преступление, но и всякие другие сообщения, обидные для чести. При том значении, которое получила на Западе печать, и при постепенном освобождении ее от надзора и опеки цензуры, вторжение в частную жизнь граждан, вынесение на суд общественного мнения фактов этой жизни, могущих вызвать общественное осуждение или неодобрение, стало рассматриваться как явление, опасное для спокойствия граждан и требующее уголовной репрессии. Первый шаг в этом направлении сделан был Англией; за ней последовала Франция, где преследуется печатное разглашение всяких вообще фактов, относящихся к области частной жизни. В 1819 г. постановления уголовного кодекса о клевете были заменены постановлениями о Д., которые составляют и ныне часть законов о печати. В действующем во Франции законе о печати 20 июля 1881 г. Д. определена как всякое указание или приписывание факта, нарушающего честь или уважение к лицу или к корпорации, которым он приписывается. Доказательства истинности допускаются лишь по отношению к должностным лицам, поскольку разглашенные факты касаются исполнения ими их обязанностей. Такой же системы придерживается и английское право. В действующем общегерманском уложении принята система клеветы.

В русском праве до закона о печати 1865 г. понятие Д. не имело места, и разглашение позорящих честь фактов считалось преступным только при условии заведомой лживости фактов или, как выражается закон, "несправедливости обвинения". В особом постановлении о Д. путем печати не было и надобности, ввиду предварительной цензуры всех печатных произведений. При реформе 1865 г., освободившей некоторые органы печати от предварительной цензуры, признано было необходимым предусмотреть разглашение позорных для чести фактов в печати; новые постановления не были, однако, согласованы с прежними, и постановления о клевете остались в силе. Ст. 1535 улож. о наказ. карает тюрьмой до 8 месяцев того, кто позволит себе оклеветать кого-либо несправедливо, обвиняя его в деянии, противном правилам чести, в печатном или ином, получившем гласность, сочинении или письме. По ст. 1039, "за всякое оглашение в печати о частном или должностном лице, или обществе, или установлении такого обстоятельства, которое может повредить их чести, достоинству или доброму имени, виновный подвергается денежному взысканию не свыше 500 руб. и заключению в тюрьме от 2 месяцев до 1 года и 4 месяцев". Отличие второй статьи от первой заключается: 1) в том, что по ст. 1535 требуется доказательство несправедливости обвинения и допускается оправдание справедливостью обвинения (exceptio veritatis), тогда как по ст. 1039 доказанная справедливость оглашенного обстоятельства не исключает преступности оглашения и наказания виновного; 2) в том, что Д. может быть совершена только путем печати, а клевета — и другими способами, и 3) в том, что статья 1535 имеет в виду исключительно оклеветание частных лиц, тогда как статья 1039 относится и к должностным лицам, государственным и общественным установлениям. При оглашении позорящих честь фактов о должностных лицах, обвинение в клевете, таким образом, совершенно невозможно, и оправдание истинностью разглашенного по общему правилу не допускается, с тем лишь допущенным в законе исключением, что "если подсудимый, посредством письменных доказательств, докажет справедливость позорящего обстоятельства, касающегося служебной или общественной деятельности лица, занимающего должность по определению от правительства или по выборам, то он освобождается от наказания". Закон оставил без ответа вопрос о том, допускается ли представление таких же письменных доказательств и относительно обществ и установлений; практикой кассационного сената (решение 1870 г., № 880) вопрос разрешается отрицательно. Вопрос о Д. послужил в 1865 г. предметом оживленной полемики между В. Д. Спасовичем (Кириак Данилов) и Лохвицким. Первый признавал французскую систему Д. несправедливой и не соответствующей общественным интересам, тогда как второй считал образцовыми постановления французского законодательства, не знающего особого преступления — клеветы. Ср. В. Спасович, "За много лет" (СПб., 1872 г., стр. 57-76). См. Обида, Клевета. Литература — см. Клевета. Преследование за Д. частных лиц возбуждается не иначе, как по жалобе потерпевшего.