— от обычных договоров отличается тем, что вытекающие из него права устанавливаются не для заключавших его контрагентов, а для третьего, постороннего лица. Схема его такая: лицо А выговаривает у лица Б уплату определенных сумм или совершение определенных действий в пользу лица В, причем, вместе с другими правами, на лицо В переходит, с момента заключения Д., и право иска к лицу А в случае неисполнения им обязательства. Последнее обстоятельство — переход иска на В — составляет самую характерную черту Д. в пользу третьих лиц, отличающую его от других договоров и заставляющую юристов много спорить о том, каким образом возможно примирить этот факт с господствующей теорией Д. Согласно последней, Д. есть личное отношение между вступившими в него субъектами, вытекающее из их соглашения; между тем, третье лицо, В, в рассматриваемом Д. не участвует и воли своей не выражает. Откуда же для него права по отношению к лицу Б? Для решения вопроса создан ряд теорий, между которыми самые распространенные — те, которые рассматривают права В не как самостоятельно создаваемые для него договором, а как молчаливо переданные ему от А или как переходящие к нему в силу присоединения его к договору А и Б в тот момент, когда он выражает желание воспользоваться выговоренными для него в Д. правами. Согласно последней точке зрения, сам договор А и Б рассматривается или как простое предложение (оферт) ко вступлению в договор для В, или как сложный Д.: а) между А и Б и б) между А и Б, с одной стороны, и В — с другой. В практическом отношений эти споры не бесплодны, так как они имеют целью примирить вызываемый настоятельными жизненными потребностями Д. в пользу третьих лиц с господствующей теорией Д., усвоенной и положительными законодательствами, или совсем не признающими поэтому Д. в пользу 3-х лиц, или признающими его с очень большими ограничениями. Не признает Д. в пользу 3-х лиц римское право; прусское, допуская принципиально его защиту, сообщает права 3-му лицу лишь с момента вступления его в договор; французское и австрийское право стоят ближе к римскому, почти совсем не допуская Д. в пользу 3-х лиц; саксонское, наконец, устанавливает права из Д. в пользу 3-х лиц для обоих кредиторов, А и В, но для последнего — лишь в том случае, если он вступает открыто в Д. С теоретической точки зрения, вышеупомянутый спор не имеет цены, так как сила Д. в пользу третьих лиц в сущности не связывается ни с фиктивной передачей прав от А к В, ни с вступлением в договор. Так, в случае договора страхования жизни лица А в пользу В или при внесении в банк со стороны А на имя В определенных сумм, обязанности страхового общества или банка наступают для них с момента заключения Д., независимо даже от знания или незнания В о Д.: после смерти А или по получении банкового свидетельства лицо В может прямо предъявить иск к обществу и банку, без всякого предварительного заявления о своем согласии на Д., причем все его права признаются возникшими в момент заключения Д. между А и обществом или банком. Сила рассматриваемых Д. обусловливается тем, что с точки зрения современного права обязательство основывается не столько на договоре, сколько на обещании должника (см. Обязательство), причем лицо кредитора считается безразличным. Ввиду последнего обстоятельства теория права должна выступить не за примирение Д. в пользу третьих лиц с господствующей теорией Д., а за прямое признание Д. в пользу третьих лиц, в его особенностях, вытекающих из изменения строя самого обязательства в современном праве. Последнее и делают составители проекта Общегерманского уложения, защищающие Д. в пользу 3-х лиц, независимо от примирения с господствующей теорией ("Motive zu dem Entwurfe", II, 265 сл.). Русское право не знает постановлений о Д. в пользу 3-х лиц, но судебная практика признает их действительными, основываясь на ст. 569, т. X, ч. 1-й, по которой "всякий договор и всякое обязательство, правильно составленные, налагают на договаривающихся обязанность их исполнить".

Ср. Busch, "Doktrin und Praxis über die Gültigkeit von Verträgen zu Gunsten Dritter" (1860); Unger, "Verträge zu Gunsten Dritter" (Йена, 1869); Gareis., id. (Вюрцб., 1873); Нолькен, "Д. в пользу 3-х лиц" (СПб., 1885); Дубовицкий, "Д. в пользу 3-х лиц" в "Юрид. Вестн.", 1885 г. № 6—7.