— так назывался у нас прежде договор, для обозначения которого употреблялись еще равнозначные термины — ряд или крестное целование. Значение договора в древнее время было гораздо шире, чем в наши дни. Им определялись не только гражданские отношения, но и политический быт, отношения между князьями, отношения князя к народу (вечу) и отношения князя к дружине. По своему содержанию Д. крайне разнообразны. Древнее право, занесенное в договоры, отнюдь не все создано соглашениями. Многое возникло путем практики, творческой силой обычая и внесено в договоры только для большего обеспечения и бесспорности. С другой стороны, позднейшие договоры нередко повторяют почти дословно содержание более ранних. Поэтому далеко не всегда возможно отделить в договорах право обычное от договорного; еще реже возможно установить время возникновения той или иной нормы. Иногда сами Д. ссылаются на старину, т. е. давний обычай. Но из постоянного повторения той или иной нормы в договорах также могла возникнуть старина договорная. Сохранившиеся договоры не восходят дальше второй половины XIII и XIV вв. (кроме международных, древнейшие из которых — русских с греками — относятся к Х в.); но заключались они, по прямым указаниям памятников, уже с Х в. Возможно, что в то время они еще не записывались. Однако, пример договоров с греками, записанных на харатье, должен был вызвать подражание. От XII в. имеются указания на крестные грамоты междукняжеские и на поряды между князьями и городами, сохранявшиеся в церквях. Об этих не дошедших до нас договорах отчасти можно судить по кратким летописным заметкам. Хотя и повторяемое в течение ряда веков, основанное на договорных соглашениях право являлось очень неустойчивым. Личные выгоды сторон побуждали каждую из них толковать старину в своих интересах, а при возникновении споров каждая из сторон являлась судьей в собственном деле. Вследствие этого все политич. отношения, построенные на договорном праве, отличались непрочностью.

Каждая из трех упомянутых категорий Д. имела свои частные отличия и свою особую историю. Д. между князьями являлись единственным средством определить запутанные (особенно с XI в.) междукняжеские отношения и служили этой цели до начала XVI в.: последний известный договор этого рода заключен московским государем с родным его братом, удельным князем, в 1531 г. На пространстве шести веков, несомненно, было заключено великое множество договоров между князьями; но сохранилось из них не более 66, и древнейший не старее 1341 г., причем все они, кроме одного, заключены князьями Московского дома. К числу общих правил, повторяемых почти во всех договорах, относятся условия о неприкосновенности и независимости владений союзников. Они взаимно обязуются друг у друга княжений "не подозреть", "не искать", "не хотеть", "блюсти и не обидеть". Право каждого князя на независимое управление в пределах своей территории разумеется само собой и редко выражается прямо, в виде обязательства не высылать на чужую территорию даньщиков и приставов и не выдавать касающихся ее жалованных грамот. Установление границ также входит обычно в договоры. Вторым общим правилом является условие о братстве князей. По единству происхождения все князья считали своим правом получить во владение часть в Русской земле. Различия в правах между князьями в этом отношении не существовало: но фактически сильные князья всегда пользовались благоприятными условиями, в ущерб правам князей более слабых. В противовес этому и появляется в договорах условие о братстве князей, которое уравнивает старшего родича с младшим, сильного с слабым. Как братья в княжеской семье различаются по старшинству, причем старейший из них обычно получал лучший стол, так и договорное братство различает старейшего брата, или старейшину, просто брата и младшего брата. Это различие в братстве могло соответствовать естественному различию в летах союзников, но могло и расходиться с ним, так что племянник мог оказаться по договору старейшим братом своего дяди. Наконец, собственно условия мирного союза сводились к обязательству жить за один, быть в одиначестве, т. е. согласии и любви, иметь общих друзей и врагов, сообщать друг другу о добрых и худых вестях и действовать по общей думе. Сюда же относятся условия о порядке выступления на войну и обязательство "не кончивать", т. е. не вступать без согласия в новые союзы, а стало быть, и не предпринимать односторонне военных действий. На этой почве внешних сношений по вопросам мира и войны возникло впервые и неравенство между князьями: слабые из них предоставляли сильным своим союзникам решать эти вопросы и за них. Такие отношения наблюдаются уже между южно-русскими князьями, но гораздо чаще выговариваются в свою пользу московскими князьями, которые постепенно путем договоров обеспечили за собой и право исключительных сношений с Ордой. В Д. встречается еще ряд условий по другим вопросам публичного и частного права. Таковы правила об отъезде от одного князя к другому вольных слуг; об общем суде по спорным вопросам о границах и по частным делам; о порядке торговли, о выдаче преступников, беглых холопов и должников, о возвращении изменников и награбленного до заключения мира и проч. Обеспеченная договорами неприкосновенность мелких княжений являлась большим препятствием на пути к объединению северо-восточной Руси. Но сильные московские князья, начиная с Димитрия Донского, при благоприятных условиях не стеснялись этим препятствием, систематически нарушая договоры и принятые на себя под клятвой обязательства, толкуя договорную старину с точки зрения своих объединительных и властных интересов. В этом московские князья встречали деятельную поддержку со стороны духовенства. От договоров осталась, наконец, только форма, которая надолго пережила свое содержание. В малолетство Ивана Грозного отпала и эта форма: взрослые дяди великого князя-младенца принуждены были целовать крест в обеспечение односторонне принятых ими обязательств.

Д. князей с народом (вечем), или ряды с князем, являлись следствием народного права приглашать к себе того или другого князя. Они подтверждались взаимным крестным целованием, или, как говорит летопись, князь "утверждался" с людьми. Но и князю, занявшему стол помимо народной воли, было необходимо утвердиться с людьми, так как без поддержки веча ему было трудно удержаться на столе. Князь-победитель, изгнавший своего противника, обычно целовал крест с жителями завоеванного города. Такие соглашения имели место не только при занятии стола. При неустойчивости междукняжеских отношений положение князя могло существенно видоизмениться в короткое время; ему могли угрожать непредвиденные прежде опасности со стороны князей-претендентов на стол. Это нередко побуждало князей вступать в новые соглашения с вечем. Наконец, один и тот же князь мог занимать один и тот же стол по несколько раз в течение своей жизни, и каждое новое занятие стола влекло новое соглашение. Так, напр., в 1169 г. кн. Мстислав Изяславич занял киевский стол по приглашению киевлян и "взял ряд" с ними. Вскоре он должен был оставить Киев, но через три года опять возвратился на прежний стол и снова "взял ряды с братией и с кияны". Нужно думать поэтому, что число подобных Д. также было весьма значительно. С XII в., а может быть и раньше, они уже заключались письменно, но сохранились договоры князей с народом только от второй половины XIII в. и только для одного Новгорода. О более ранних Д., заключенных с другими городами, можно судить только по кратким летописным записям. Ввиду особенностей новгородского политического быта, сохранившиеся договоры Новгорода с князем не могут восполнить краткие указания источников о содержании соглашений князей с другими городами. Этими соглашениями определялись общие правила управления и частные условия, вызываемые особенностями каждого данного случая. И те, и другие были очень кратки и касались многих сторон и вопросов управления. Правда, источники упоминают о "всем поряде", или "наряде", князя с народом; так, напр., владимирцы в 1175 г. посадили у себя на столе с радостью кн. Ярополка "в святей и Богородици весь поряд положьте". Весь поряд едва ли, однако, обозначает подробные правила управления и суда. Даже позднейшие написанные новгородские договорные грамоты обходят молчанием многие стороны древнего княжеского управления. Сотворить весь поряд, скорее, значит условиться по всем вопросам, какие были возбуждены с той или другой стороны. Краткость Д. объясняется тем, что большая часть правил в порядке управления и суда выработана была обычаями, и этой пошлине, или старине, одинаково должны были подчиняться народ и князья. Нужно думать, что в обеспечение этих обычаев в договоры вносилось обязательство править "по старине". Выражение источников, что князю предоставлен был стол "на всей его воли", нельзя понимать в том смысле, что князю предоставлялась неограниченная власть; это значит, что народом приняты были предложенные князем условия. Известны и обратные случаи, когда князь целует крест "на всей воли" народа (напр. кн. Игорь Ольгович в Киеве, в 1146 г.). Иногда вече определяет срок, на который избирается князь. Так, киевляне, избрав своим кн. Ростислава, обещают ему: "А до твоего живота Киев твой". Есть случаи, когда народ целует князю крест "и на детях его". Это не значит, что вече отказывается впредь от права избирать князя; оно обязуется лишь по смерти правящего князя выбирать ему преемников из среды его потомства. В других случаях, когда о сроке не упоминалось, нужно предполагать избрание на неопределенный срок, пока между князем и народом поддерживаются миролюбивые отношения. Далее, вече иногда определяло, кем и как должен отправляться суд. Подробное условие этого заключено киевлянами с кн. Игорем Ольговичем, в 1146 году. Нарушение обычных правил суда влекло за собой изгнание князя и его судей, как это случилось в 1176 г. во Владимире, когда народ прогнал кн. Ярополка и его детских, взимавших высокие пошлины с суда. В основном летопись говорит о Д. князя с народом, совсем не указывая условий соглашения, или же передает их в слишком общих выражениях. Напр. о кн. Романе Мстиславиче под 1199 г. сообщается, что он целовал крест галичанам "еже любити их, никого-же обидети". В сохранившихся договорах Новгорода с князьями княжеская власть в Новгороде ограничивается по следующим пунктам: 1) князь не издает никаких "грамот" без посадника; 2) не раздает без посадника волостей, т. е. не назначает местных властей; 3) последние должны быть избраны из новгородских жителей; 4) князь не может лишить мужа волости без вины, т. е. смещать с должности без суда; 5) не может судить без посадника, 6) не может вызывать новгородцев за пределы территории новгородской по делам управления и суда, и 7) князь и его слуги не могут приобретать в Новгородских владениях недвижимых имуществ. Кроме того, договоры определяли размеры некоторых доходов князя и его слуг, некоторые правила о порядке общего суда и проч. По всем прочим вопросам договоры налагают на князей обязательство "держать Новгород в старине, по пошлине".

О Д. князей с дружиной или с вольными слугами летопись упоминает наряду с другими княжескими соглашениями. Так, напр., занявший киев. стол в 1169 г. кн. Мстислав Изяславич заключил "ряды с братией, с дружиной и с кияны". Эти ряды могли заключаться как с отдельными слугами, вступающими в дружину, так и с целой дружиной, например после смерти князя, когда его дружина переходила на службу к другому князю. Такие договорные отношения продержались до уничтожения вольной службы. Еще в XIV и XV вв. вольные слуги "приказываются" на службу, но могут и "отказаться" от нее. Эта свобода поступления на службу к тому или иному князю находила гарантию в праве отъезда вольных слуг от одного князя к другому — а это право подтверждалось за ними во всех междукняжеских договорах. Несмотря на то, что таких соглашений было заключено множество, ни одно из них не дошло до нас. Возможно, что они заключались только устно; памятники не упоминают о договорных грамотах князей со слугами. Судить о содержании этих Д. можно только приблизительно. Они касались условий службы, а служба подразумевалась исключительно ратная. Дружинники и вольные слуги договаривались при поступлении на службу о размерах этой службы, о порядке ее отбывания и выговаривали себе за это определенное вознаграждение. Только в отдельных случаях памятники указывают, каковы были служебные условия дружинников и вольных слуг: они целовали князю крест служить ему до последней капли крови. Так, нижегородские бояре отвечают своему князю, который в минуту опасности напомнил им данные под крестным целованием обязательства: " Мы единомысленны к тебе и готовы за тебя головы сложить". Со своей стороны, князья принимали на себя обязательства "по достоянию их жаловать", "воздавать им достойную честь против служения их". Пожалования за службу сводились преимущественно к материальным наградам: князья наделяли своих слуг золотом и серебром, позднее вотчинами и кормлениями и предоставляли им судебные и финансовые льготы. Договоры о службе мало-помалу выходят из практики с того времени, когда московские князья начали борьбу с правом отъезда. Они охотно принимали к себе на службу новых слуг, но отъезда не допускали и наказывали отъездчиков. Еще в XVI в. можно было приказаться на службу в Москве всем въезжим иноземцам, но отказ от службы уже не допускался. При Иване Грозном впервые определены и нормы службы (см. Дворянство).

Ср. В. Сергеевич, "Вече и князь"; его же, "Русские юридические древности", т. II; В. Ключевский, "Боярская дума"; М. Дьяконов, "Власть московских государей", гл. VI.