— Грамматическая категория числа (как и прочие грамматические категории) вырабатывалась постепенно, путем так называемой конгруэнции (согласование). Поэтому и категория Е. числа не есть нечто незыблемое, и форма Е. числа не обусловливает еще собой значения Е. числа. Этим объясняется, что и в флективных языках множественное число не всегда необходимо, чтобы выразить понятие множества. Каждое множество можно понимать как одно целое. Отсюда нередки формы Е. числа со значением множественным: дюжина, пяток, десяток, сотня и т. д. Таким образом так называемые собирательные имена на самом деле суть просто обозначения в формах Е. числа понятий множественных. Понимание известного множества, как одной величины, нередко приходит в противоречие с собственно грамматической формой, последствием чего является, например, согласование не по грамматическому числу, а по смыслу: лат. — pars saxa jactant = часть (Е. число) бросают (множественное число) камни; рус. — сотня казаков бросились в погоню. В результате нередко психологическое содержание приурочивает к себе и грамматическую форму, если у нее нет никаких ярких признаков Е. числа. Так, франц. les gens (старофр. la gent) — люди — на самом деле есть Е. число = лат. gens, gentis (народ). Наоборот, множественная форма получает нередко значение Е. числа: лат. litterae (буквы) = письмо, откуда получается франц. lettre, Е. числа. Наши похороны по форме множественное число, но по значению — такое же Е. число, как свадьба. Русские имен. множ. на а (господа, профессора, братья) есть первично собирательная форма Е. числа (старославянские ). Подобные процессы происходили, вероятно, и в индоевропейском праязыке (см. Шмидта, "Die Pluralbildungen der indo-german. Neutra ", Веймар, 1889). См. Число, Множественное число.