— Начальная история ее во многих пунктах еще недостаточно выяснена. Самое время основания Сечи как постоянной казацкой общины, имеющей местопребывание за днепровскими порогами, не может быть определено с точностью; можно лишь сказать, что она возникла в конце XVI века. Этому предшествовал целый ряд обстоятельств и условий, содействовавших образованию особого запорожского казачества. С конца XV ст. уже можно подметить стремление украинского казачества в сторону Запорожья, управляемое двоякими мотивами. Казаки ходили, по выражению современных грамот, "на Низ" ради звериного и рыбного промыслов, доставлявших обильную добычу в ненаселенных местностях; ходили туда же и против татар, то вызываемые к этому королевскими старостами, то по собственной инициативе. Значение Запорожья, как военного поста, было замечено ими уже очень рано. В 1533 г. староста черкасский и каневский, Евстафий Дашкович (см.), предлагал устроить на низовьях Днепра за порогами постоянную стражу тысячи в две, но план этот не был выполнен. В 1556 г. кн. Дм. Ив. Вишневецкий, будучи предводителем казаков, построил укрепление за порогами на о-ве Хортице и отразил нападение крымского хана; но уже в 1558 г. он должен был покинуть Хортицу ввиду недостаточности сил. По мере роста казачества все чаще становились самостоятельные походы казаков на татарские и турецкие владения, то сухим путем, то по Днепру, на лодках (чайках). В 70-х годах XVI в. казаки имели уже постоянную стражу на днепровских островах за порогами, но главная масса казаков появлялась в низовьях Днепра только летом, а зимой расходилась в украинные города, по преимуществу в Киев и Черкасы. Если Сечь и существовала в это время, то лишь в качестве передового сторожевого поста украинного казачества, а не самостоятельной общины. Решительный толчок к образованию такой общины дан был мерами польского правительства как по отношению к южно-русским землям вообще, так и специально по отношению к казачеству. Люблинская уния 1569 г., слившая Польшу и Литву в один политический организм, имела своим последствием распространение польских общественных порядков, шляхетского землевладения и полного закрепощения крестьян в украинских землях. Население, стремясь избавиться от грозившей ему неволи, в значительном числе стало стекаться к низовьям Днепра, находя здесь средства существования в промыслах и в войне с татарами, тем более неизбежной, что польское правительство само не имело достаточной силы для охраны Украйны от татарских набегов. Усиление казачества вызвало в польском правительстве желание подчинить себе эту силу, причинявшую ему немало хлопот своими самовольными нападениями на соседей и противодействием внутреннему устройству, вводившемуся в Украйне. Отсюда реформа, произведенная Стефаном Баторием (точная дата ее неизвестна; грамота 1576 г., приведенная в одном из универсалов Хмельницкого, не обладает признаками достоверности). Она выделяла из украинского населения 6000 семейств в свободное казачье сословие и, дозволяя им выбирать своих полковников и старшего, ставила их в непосредственную зависимость от коронного гетмана. С проведением этой реформы казачество составило бы простую милицию, незначительную по числу, а остальное население было бы обращено в крепостную зависимость. Но реформа никогда не была проведена вполне: рядом с признанными правительством реестровыми казаками на первых же порах стали казаки самовольные и, не находя себе более безопасного пристанища в Украйне, избрали центром своей деятельности труднодоступные о-ва, лежащие за днепровскими порогами. В 90-х гг. XVI в. запорожская община является уже вполне сложившейся, хорошо известной соседям. В 1594 г. запорожцы в числе 1300 чел., под предводительством Богдана Минкошинского, на 60 чайках предпринимали поход на турецкие владения; в том же году к ним прибыл посланник имп. Рудольфа II, Эрих Лассота, с предложением совместных действий против турок.

Условия возникновения Сечи, как протеста против новых порядков и попытки собственными силами обороняться от татар, определили собою внутреннее устройство и деятельность запорожской общины. Самое слово "сечь" или "сiчь", которым означалось пребывание казаков, в полтавских актах XVII и XVIII вв. обозначает лесную вырубку и, следовательно, указывает, что первые поселения запорожских казаков ставились на поросших лесом островах. Таких сечей за время существования Запорожья считают 8 (Хортицкая, Базавлуцкая, Томаковская, Микитинская, Чортомлыцкая 1652-1708, Каменская 1710-1711, Алешковская 1711-1734 и Новая или Подпиленская 1734-1775). Вся община называлась еще кошем (слово татарского происхождения, означающее вообще стан), и это же слово употреблялось для обозначения сечевого правительства. Доступ в ряды сечевого товарищества был совершенно свободный: от вновь вступающего требовалось только признание православной веры, обязательство защищать ее и подчинение общим правилам войска. В Сечь принимались люди всех национальностей, но большинство было малороссов. Вся жизнь сечевого товарищества построена была на полном равенстве его членов и самоуправлении. Войско делилось на курени, возникшие первоначально, по всей вероятности, из групп земляков; каждый курень выбирал себе куренного атамана, ведавшего его хозяйство и все его внутренние дела, а начальником над всем войском был избираемый им на общем собрании или раде кошевой атаман с его помощниками — войсковыми судьею, писарем и есаулом. Все эти должностные лица избирались на один год, но могли быть сменены и ранее, если войско было ими недовольно. Кошевой пользовался почти неограниченною властью в походе, но в Сечи, в мирное время, он ничего не мог предпринять без совета с радой и ее согласия. В тех случаях, когда поход предпринимался лишь частью войска, и кошевой оставался дома, для начальства над экспедицией избирался особый полковник, власть которого продолжалась только во время похода. Всякий казак имел право участия в раде, всякий мог быть избран в любую должность. Жизнь запорожцев отличалась чрезвычайною простотою. Самою выдающеюся чертою ее было безбрачие. Запорожцы смотрели на семью как на прямую помеху их деятельности; за введение женщины в Сечь грозила смертная казнь; блудодеяние принадлежало к числу наиболее сурово караемых, по запорожским обычаям, преступлений. Войско состояло из холостых, вдовых или бросивших своих жен казаков. Та же причина, которая заставила запорожцев признать безбрачие основным принципом своей жизни, определила и характер их мирных занятий. Земледелие было невозможно в соседстве татар, и главными занятиями сечевиков, помимо войны, сделались охота и рыбная ловля, для которых степи и Днепр представляли чрезвычайно благоприятные условия. Жили запорожцы первое время все вместе в Сечи, каждый курень — в особом здании, носившем то же название и представлявшем сплетенный из хвороста шалаш, покрытый сверху лошадиными шкурами, в каждом курене велось свое хозяйство и держался на общие средства стол для всех членов его; обыкновенною пищей были соломаха (ржаное квашеное тесто), тетеря (похлебка из ржаной муки) и щерба (рыбная похлебка). Порядок внутри запорожской общины охранялся строгой дисциплиной: жившие военной добычей запорожцы строго преследовали воровство в своей собственной среде, казня за него смертью; смертною же казнью карался и всякий разбой и насилие в мирных христианских селениях; ссора между товарищами запрещалась. С течением времени первоначальные примитивные формы общежития значительно усложнились, но основные их принципы оставались на Запорожье неизменными в течение двух веков.

Первые попытки протеста против панского владычества, появившиеся в Украйне в конце XVI ст. и выразившиеся в мятежах Косинского и Наливайка, не остались без сочувственного отклика со стороны запорожского войска: в отряде Косинского были и запорожцы, а к Наливайке они примкнули в значительном числе под начальством Лободы. Но здесь они являлись пока лишь в качестве подкреплений, а главные силы их действовали на юге. Не довольствуясь отражением набегов крымцев, запорожцы опустошали Крым и, спускаясь на своих чайках по Днепру в Черное море, свирепствовали в самых турецких владениях. В 1605 г. казацкий отряд сжег г. Варну и, разбив турецкий флот, взял несколько галер, в 1607 г. казаки разорили Очаков и Перекоп; в 1612 г. Конашевич-Сагайдачный, предводительствуя запорожцами, взял г. Кафу и, освободив находившихся здесь христианских пленников, опустошил берега Крыма до Евпатории; в следующем году он переплыл Черное море, взял Синоп и сжег его, в 1616 г. ограбил Трапезонт и разбил высланный против него турецкий флот. Благодаря этим подвигам Запорожье привлекало к себе все новые силы, частью остававшиеся в нем на постоянное житье, частью пребывавшие там только временно, для участия в одном или нескольких походах. Нападение казаков на Крым и Турцию вызывали набеги татар на Украйну и угрозы войны со стороны Порты, под влиянием которых польские сеймы стали принимать ряд мер против запорожского казачества. Уже в 1607 г. сейм предписал препятствовать уходу крестьян и казаков на Запорожье; подобные предписания повторялись много раз и иногда поддерживались вооруженной силой (гетман Жолкевский в 1616 г., гетман Станислав Конецпольский в 1625 г.). По мере того, как польское правительство пыталось затруднить запорожской удали выход в море, она обращалась внутрь государства. Усиливавшееся на Украйне крепостное право и введение унии вызывали бегство населения на низовья Днепра, где оно пополняло собою ряды запорожского войска и делало его заклятым врагом польского госуд. строя. Роль защитников народной религии против посягательств униатов и католиков окончательно утвердилась за запорожцами на Украйне с тех пор как предводителю их, и вместе гетману казацкому, Конашевичу-Сагайдачному, удалось восстановить православную иерархию. Недосягаемая по своей отдаленности и недоступному положению для польских войск З. Сечь служила идейным центром и надежной точкой опоры для украинского казачества в его борьбе против шляхетско-польских порядков. Со второй четверти XVII ст. на Запорожье обдумываются и организуются восстания; отсюда выступают первые отряды восставших казаков и выходят их предводители; сюда спасаются беглецы после поражения. Восстания Жмайла в 1625 г., Тараса Трясилы в 1630 г., Сулимы в 1635 г., Навлюка в 1637 г., Остраница и Гуни в 1637 г. были начаты на Запорожье, и если все они были неудачны, то и Сечь осталась несломленной, несмотря на все победы поляков. Напрасны были и попытки поляков отгородить Запорожье от Украйны; построенная ими с этой целью в 1635 г. на низовьях Днепра крепость Кодак была в том же году разрушена Сулимой, и хотя через три года она была опять восстановлена, но это лишь на короткое время помогло полякам. Период борьбы Запорожья с Польшей за собственное существование и свободу малорусского народа закончился грандиозным народным восстанием под предводительством Богдана Хмельницкого.

Одновременно с Малороссией Сечь признала над собою власть московского государя, которая, однако, по отношению к Сечи долгое время носила скорее характер протектората. Гетману Запорожье не подчинялось, хотя он и носил теперь, как и при поляках, титул "гетмана войска запорожского", а стояло в непосредственной зависимости от Москвы, из которой войско запорожское получало жалованье и с которой оно сносилось через посредство особых посланцев. Продолжая свою деятельность в смысле защиты Малороссии от татарских набегов, запорожцы в это время сыграли видную роль и во внутренней истории страны. В период смут, последовавших за смертью Богдана Хмельницкого, они явились, в противоположность большинству так называемой городовой старшины, выразителями желаний массы простого народа, с ненавистью относившейся к полякам, тянувшей к Москве и стремившейся построить свой внутренний быт на началах полного равенства. Запорожское войско заявляло притязания не только на участие в выборе гетманов, но и на поставление их одною Сечью. В гетманство Выговского Сечь заявила себя его решительным врагом: запорожцы под предводительством Барабаша примкнули к противнику гетмана, полтавскому полковнику Пушкарю, и вместе с ним потерпели поражение от войск Выговского. Тем не менее, как только Юрий Хмельницкий выступил против Выговского, запорожцы с своим кошевым Серком, который начинал тогда свою славную карьеру, стали на его сторону и помогли ему одержать верх. Когда Юрий передался полякам, Запорожье уже от себя выставило кандидата в гетманы в лице Брюховецкого и успело доставить ему гетманскую булаву на черной раде 1663 г. в Нежине (см.). Первые годы этого гетманства были вместе и годами наибольшего влияния Запорожья на дела Малороссии: Брюховецкий окружал себя запорожцами и раздавал по преимуществу им полковничьи и другие должности. Вместе с тем запорожцы под предводительством Серка вели упорную борьбу с Польшей за правобережную Малороссию. Когда Брюховецкий решил ввести московских воевод в малорусские города и подчинить их управлению все неказачье население страны, запорожцы перешли на сторону его противника, правобережного гетмана Дорошенка. (см.). После гибели Брюховецкого запорожцы выставляли в качестве претедентов на гетманство Суховиенка, Ханенка и Юрия Хмельницкого; но их сил, хотя и подкрепленных татарскою ордою, оказалось недостаточно, чтобы справиться с Дорошенко, нашедшим себе поддержку у Турции, и с левобережной старшиной, под руководством Многогрешного примирившейся с Москвою. Запорожцы остались в подчинении Московскому государству, но в последующей борьбе Самойловича и Дорошенка принимали мало участия; незадолго до окончательного падения последнего Серко попытался было устроить, помимо Самойловича, соглашение его с Москвою, но это ему не удалось. Главные силы свои запорожцы обратили теперь на Крым, куда совершали ряд опустошительных набегов под предводительством Серка; в отмщение за эти вторжения хан татарский, подкрепленный сильным отрядом турецких янычар, в 1678 г. напал было на самую Сечь, но был отражен с большим уроном. После падения Дорошенка и занятия правого берега Днепра турками и поляками Запорожье выставляло из своей среды борцов за свободу и независимость этой части Малороссии, из которых самым видным был Палий. В последнее десятилетие XVII в. отношения Сечи к гетманщине и к русскому правительству значительно ухудшились. С одной стороны, общественный строй левобережной Малороссии, все более склонявшийся в сторону строгого разделения сословий и господства старшины над массой народа, вызывал приток недовольных элементов в Сечь; с другой стороны — усиление значения России на юге во время войн ее с Турцией и постройка крепостей в низовьях Днепра вызывали у сечевиков опасения за их вольности. В 1692 г. беглый войсковой канцелярист Петрик взволновал запорожцев, предлагая им изменить общественные порядки, установившиеся в Малороссии; четыре года прошли в безуспешных походах части запорожцев вместе с крымцами на гетманщину. В 1701 г. в Сечи решено было заключить союз с Крымом и воевать Московское государство, план этот не был приведен в исполнение только вследствие отказа хана. Когда совершилась измена Мазепы, кошевым в Сечи был Костя Гордеенко, непримиримый враг России. Петр писал ему и всему запорожскому войску, убеждая не верить "прелестным письмам" Мазепы и прислать депутатов в Глухов для выбора нового гетмана; при этом, кроме обычного жалованья, войску дослано было 12000 руб., кошевому особо — 500 червонцев, старшине — 2000 руб. Но увещания и подарки не помогли: 28 марта 1709 г. Гордеенко в м. Будищах передался Карлу XII, с 8000 войска и всею почти старшиной. Тогда на Сечь послан был полковник Петр Яковлев с отрядом войска: разорив на пути мм. Келеберду и Переволочную, в которых засели запорожские отряды, он подошел Днепром к Сечи и с помощью компанейского полковника И. Галагана 14 мая взял ее приступом. Пленные запорожцы были казнены, и самые укрепления Сечи разрушены. 26 мая 1709 г. Петр издал манифест, объявлявший об уничтожении Сечи и предписывавший впредь запорожцев в русские границы не пускать, за исключением тех, которые придут поодиночке с повинной, без оружия; таких дозволялось селить в Малой России в качестве обыкновенных поселян. Ушедшие после Полтавской битвы с Карлом XII запорожцы попытались было в 1710 г. основать новую Сечь при впадении р. Каменки в Днепр (в нын. Херсонской губ. и уезде), но в следующем же году она по повелению Петра была разорена гетманом Скоропадским и ген. Бутурлиным. Тогда запорожцы с дозволения хана Каплан-Гирея основали Сечь в Алешках. Проживая здесь, они служили хану под командою его сераскиров, сохраняя все свое прежнее внутреннее устройство. Потеря принадлежавших им ранее земель и притеснения, испытываемые со стороны крымцев и ногайцев, уже очень рано породили в их среде мысль о примирении с русск. правительством и возвращении на старое местопребывание. Попытки, делавшиеся ими в этом направлении при Петре I (1716-1717), остались безуспешны; но уже с Петра II русское правительство, нуждаясь в испытанном войске для охраны южных границ государства от татарских хищников, стало подавать запорожцам надежду на новое принятие их в русское подданство. Оно совершилось при Анне Ивановне, когда граф фон Вейсбах, которому поручены были устройство и охрана украинской линии крепостей, представил императрице всю пользу от возвращения запорожцев. Войдя в сношения с кошевым Ив. Милашевичем, фон Вейсбах подготовил такое возвращение, отлагая, однако, его осуществление до разрыва России с Турцией. В споре за польский престол, возникшем в 1733 г., Россия стояла за Августа III, Турция и Крым за Станислава Лещинского Запорожцы получили от хана приказание двинуться в Польшу. Воспользовавшись этим, они поднялись по Днепру и стали кошем на р. Подпольной, в 8 вер. от старой Чортомлыцкой Сечи. Получив от Вейсбаха грамоту имп. Анны, прощавшую им старые вины и принимавшую их вновь в подданство Российской империи, они здесь и основали Новую, или Подпиленскую, Сечь и приняли на себя сторожевую службу на границах, заняв свои старые земли. Эти земли охватывали пространство нынешней Екатеринославской и Херсонской губ., за исключением Одесского, Тираспольского и Ананьевского уездов последней. Вся территория разделялась на 5, с 1735 г. — на 6 округов, или паланок: Бугочардовую, Ингульскую, или Перевезскую, Кодацкую, Самарскую, Калмиусскую и Прогноинскую (на Кинбурнской косе); в 1766-68 гг. к ним прибавлена была еще паланка Орельская, а Самарская была разделена на 2 части: северная сохранила старое название, а южная была названа Проровчанской. Самая Сечь состояла из 38 куреней: в них считалось в 1755 г. — 13065 казаков, в 1759 г. — 11796, в 1769 г. — 12247. Точных цифр населения паланок не имеется. Население состояло в данный период из 3 разрядов: холостых казаков, пользовавшихся всеми политическими правами, обязанных только военной службой и живших либо в Сечи, либо по зимовникам (хуторам; таких зимовников в 1755 г. в 4 паланках, по несомненно неполным данным, считалось 431); женатых казаков, несших военную службу, но не имевших голоса в раде и не пользовавшихся правом занимать должности в войске, они могли жить лишь в селах, наравне с третьим разрядом, крестьянством или посполитыми, и, подобно им, должны были платить в войсковую казну "дымовое" — налог с семьи в размере 1 руб., а с 1758 г. — 1 руб. 50 коп. Управление войском и в этом периоде носило прежний характер, только старшины было больше благодаря усложнению административных задач коша. Паланками управляли выборные полковники, при помощи писаря и есаула. Земля, на которой сидело войско, считалась вся его общинною собственностью и ежегодно переделялась по жребию между куренями. В Сечи существовала церковь во имя Покрова Богородицы, и еще 16 церквей было в паланках. При церкви в Сечи была и школа. Главными занятиями войска, помимо военной службы, были скотоводство, рыбные и звериные промыслы и торговля; земледелие не было особенно развито, и лишь в последние годы существования Сечи стали принимать меры к его усилению. Торговля велась морем — с Турцией, сухим путем — с Крымом, Польшей и Малороссией; запорожцы служили посредниками между Крымом и Турцией, с одной стороны, Польшей и Малороссией — с другой, и, ввозя к себе с юга частью для собственного потребления, но гораздо больше для перепродажи соль, рыбу, вина, шелковые ткани, смушки и т. д., вывозили из Малороссии хлеб, водку, пушные товары, масло, железо, полотно, сукна и пр. Доходы войска в эту эпоху, помимо упомянутого уже постоянного сбора с посполитых и женатых казаков, к которому присоединялись еще иногда экстренные, слагались из получаемого от русского правительства жалованья (деньгами в 1742-61 г. — 4660 руб., позже 6660 руб., муки и круп 1300 четв., пороху и свинцу по 50 п.), сбора с шинков и перевозов, доли от рыбной и звероловной добычи казаков, отбиравшейся в пользу войсковой казны, судебных штрафов и военной добычи. В своих отношениях к центральному правительству Сечь при своем восстановлении была подчинена первоначально киевскому генерал-губернатору, с 1750 г. — гетману Разумовскому, а с уничтожением гетманского достоинства, в 1764 г. — генерал-губернатору Малороссии гр. Румянцеву.

Положение Сечи после ее восстановления было, однако, не особенно прочно. Русское правительство, несмотря на исправное отбывание запорожцами сторожевой службы и на деятельное участие их в войнах с Турцией в 1736-39 гг. и 1769-74 гг., не могло отказаться от подозрительного отношения к Сечи. В 1736 г. внутри самой Сечи построено было укрепление, в котором с тех пор и находился постоянный русский гарнизон. Такое подозрение находило себе некоторое оправдание в действиях самих запорожцев. Немедленно после возвращения своего сечевики подняли старую борьбу с Польшей из-за западной Малороссии, принимая деятельное участие в гайдамацком движении (см.). Во время отсутствия запорожцев часть их земель была захвачена соседями; отсюда по возвращении их возник длинный ряд пограничных споров с поляками, крымцами, донскими казаками и малорусскими поселенцами, нередко переходивших в вооруженные схватки. Наконец, планы устройства новых поселений в южных степях, приведшие к образованию Ново-Сербии и Славяно-Сербии, встречали упорное противодействие со стороны Запорожья, считавшего эти земли своею неотъемлемою собственностью. Громадное пространство земель, остававшихся за Сечью и после устройства этих поселений, возбуждало в соседних владельцах стремления к захвату, легко осуществлявшиеся и остававшиеся безнаказанными вследствие царившего в правительственных сферах недоверия к войску. Под давлением тяжелых условий, окружавших жизнь Сечи, самые порядки этой жизни подверглись существенным изменениям, близким к деморализации. Выбранная в 1765 г. войсковая старшина в лице кошевого атамана П. Калнишевского, войскового судьи Павла Головатого и писаря Ив. Глобы не сменялась в течение 10 лет, а когда в 1768 г. среди войска вспыхнуло было сильное волнение против них, то они бежали в Кодак и обратились к Румянцеву, угрозы которого прекратили волнение. В 1769-70 гг. проявилось сильное волнение в Корсунском курене, которое было успокоено ген. Паниным, отправившим по просьбе кошевого виновников беспорядка в Сибирь. Запорожье было еще необходимо до той поры, пока опасным представлялось для России Крымское ханство. После полного разгрома последнего в войну 1769-74 гг. этой необходимости более не существовало, и участь Сечи была решена ее столкновениями с генерал-губернатором вновь образованной Новороссийской губ., Потемкиным. По представлению последнего ему поручено было имп. Екатериной уничтожить Сечь. 5 июня 1775 г. генерал-поручик Текелий с войском, составленным из регулярной пехоты, кавалерии и донских казаков, занял Сечь, не встретив сопротивления со стороны ничего не ожидавших запорожцев. Опомнившись, старшина задумала, кажется, противиться и за то по предложению Потемкина была разослана на пожизненное заточение в монастыри; 5 августа 1775 г. издан был манифест, объявлявший об уничтожении запорожского войска и обращавший бывших его членов в мирных поселян. Вслед за тем началась щедрая раздача запорожских земель, участками от 1500 до 12000 дес.; Потемкин, кн. Прозоровский и кн. Вяземский получили каждый приблизительно по 100000 дес. Часть запорожцев после занятия Сечи бежала в Турцию и основала в Добрудже так наз. Задунайскую Сечь, существовавшую до 1828 г. (см. Добруджа и Гладкий). Из оставшихся в России запорожцев в 1783 г. было образовано Черноморское войско (см. Казаки).

Важнейшие источники по истории Запорожья: "Акты Южн. и Зап. России"; летописи Самовидца, Величка и Грабянки; "Tagebuch von Erich Lassota von Steblau" (русский перевод Ф. Бруна, СПб., 1873); К. Мельник, "Мемуары, относ. к истории Ю. Руси" (вып. 1, Киев, 1890), "Description d'Ucraine etc. par le sieur de Beauplan" (русск. перевод Устрялова, СПб., 1832); кн. Мышецкий, "История о казаках запорожских" (Од., 1852); "Устное повествование бывшего запорожца Н. Л. Коржа" (Од., 1842, и в сочинениях преосв. Гавриила, М., 1854, т. II, отд. 1); "Примечание о запорожцах неизвестного лица", ("Киев. старина", 1889, № 12). Пособия: Миллер, "Рассуждение о запорожцах" ("Чтения Моск. общ. ист. и др. ", 1847); А. Скальковский, "История Новой Сечи или последнего коша запорожского" (изд. 3, Од., 1885-86); Эварницкий, "История запорожских казаков" (т. I, СПб., 1892); П-ка, "Происхождение запорожского казачества" ("Киевск. старина", 1884, №№ 8 и 9); Ал. Андр-ский, "Запорожские выборы и порядки половины XVIII в." (ibid. 1883, № 5); Шиманов, "Предсмертная поземельная борьба Запорожья" ("Киев. стар." 1883, № 12); Багалей, "Наследники запорожских земель" ("Киев. стар.", 1885, № 4); А. В. Головатый ("Современник", 1848, № 7); П. Ефименко, "Петр Калнишевский, последний кошевой З. Сечи" ("Р. стар.", 1875); Кондратович, "Задунайская Сечь" ("К. стар.", 1883, №№ 1, 2 и 4); "Биография Ос. М. Гладкого, написанная его сыном" ("Р. стар.", 1891, № 2).