или внедряющие (нем. einverleibend), иначе полисинтетические — процесс инкорпорации свойственен, главным образом, американским языкам, но встречается также и в некоторых языках Старого Света, напр. в коларийских (см.), как санталь, коль и др. В весьма слабой степени он не чужд и индоевропейским языкам. Он состоит в том, что простое предложение выражается не несколькими самостоятельными в формальном и звуковом отношениях отдельными словами, как в индоевропейских языках, а одним сложным словом, состоящим из глагола и тесно слитых с ним подлежащего, дополнения и других членов предложения. Глагол является при этом центром всего предложения и как бы поглощает, или "внедряет" в себя, все прочие члены предложения. Так, в мексиканск. языке нагуатль простое предложение "я ем мясо" выражается одним словом ninacaqua (ni = я, naca = мясо, qua = ем). Нечто подобное представляют в индоевроп. яз. сложения (composita) вроде греч. κρεοφαγέω, но между ними и образованиями внедряющих языков все-таки есть значительная разница. В греч. κρεοφαγέω основа κρεο является всегда в тесном слиянии с глаголом, тогда как в мексиканском, при известных условиях, имя существительное объекта не "внедряется", а ставится после глагола, который вместо него "внедряет" в себя местоимение указательное, напр. nicqua in nacatl (ni = я, с = его, qua = ем, in nakatl = мяco), т. е. "яегоем мясо". В И. языках глагол никогда не является без дополнительных и определительных слов, тесно с ним сливающихся. Если нет определенного объекта, то с глаголом сливаются особые неопределенные местоимения: ni-tla-qua (я-что-то-ем), ni-te-tla-maca (я-кому-то-что-то-даю). Стремление слить все предложение в одно слово особенно рельефно сказывается в том случае, когда глагол должен стоять в прошедшем времени. При этом означающая прошедшее время частица о (нечто вроде индоевропейского аугмента) ставится не перед самим глаголом, а перед всем комплексом слов, состоящим из глагола и внедренных в него прочих членов предложения. Пример: o-ni-c-te-maca-c (я это кому-то дал). И. языки различают формы слов самостоятельные и формы внедряемые. Так, nacatl (мясо) — самостоятельная форма, а nаса — внедряемая, представляющая одну основу без окончания. Внедряемые местоимения никогда не встречаются в самостоятельном виде. Степень инкорпорации различна в разных языках: одни внедряют только падеж подлежащего, другие — и падеж дополнения, не только прямого, но и косвенного, третьи — обстоятельства образа действия и т. п. Коларийский язык санталь представляет, напр., такие формы: dal-t-e-a-e (он будет бить своего), dal-t-ae-t-iñ -а-е (он будет бить моего своего), dal-ae-t-ae-t-i ñ -a-e (он будет бить для моего своего) и т. д. В большинстве случаев внедряются только глагольные, местоименные и предложные вспомогательные элементы. Внедрение, распространяющееся и на имена существительные, принято называть полисинтетизмом. В некоторых американских языках в результате инкорпорации получаются сочетания, совершенно чудовищные для индоевропейского языкового чутья. Так, в переводе Библии на язык массачусетских индейцев предложение "он упал на колени и молился ему" передастся так: wut-ap-p é -sit-tuk-qus'-sun-no-weht-eruk-quoh. Есть сочетания и еще длиннее; так, в языке индейцев Mayhew "наши весьма искусные зеркальные мастера" переводится так: rup-pakh-nuh-t ô-ke-pe-nau-wut-chut-chuh-quô-ka-neh-cha-e-nin-nu-mun-nô -nok. Один миссионер насчитывает в языке оджильва 200000 таких образований от одного глагольного корня, спрягающихся как глагол; число же всех возможных сочетаний, в состав которых может входить один такой глагольный корень, определяется у него громадной цифрой 17000000. Ср. В. фон Гумбольдт, " Ü ber die Verschiedenheit des menschlichen Sprachbaues" (§ 17; есть русский перев. академика Билярского, изд. СПб. акд. наук в 1857 г.); Brinton, "The philosophic Grammar of American Languages" (Филадельфия, 1885); v. d. Gabelentz, "Die Sprachwissenschaft" (Лпц., 1891).