(граф Иосиф Jellachich de Buzim, 1801—1859) — бан триединого королевства Хорватии (Кроации), Славонии и Далмации, сын австрийского генерала, представитель древнего хорватского рода, учился в терезианской военной академии в Вене, командовал 1-м банским полком граничар, с которым несколько раз предпринимал экспедиции против босняков, часто тревоживших в то время австрийские границы; одна из этих экспедиций (1845) кончилась весьма несчастливо для австрийцев. В то время в Хорватии сильно развилось славянское национальное движение. Й., высказавший горячее сочувствие к нему, приобрел между хорватскими патриотами громадную популярность, чему способствовали его замечательный дар слова и поэтический талант (его стихотворения на хорватском языке изданы в Вене, 1851 г.). Во время мартовских дней 1848 г. правление в Загребе перешло в руки национального хорватского комитета, который, наряду с социальными реформами, потребовал от австрийского правительства, чтобы Хорватия, Славония и Далмация с Военной Границей соединены были в одно "триединое" королевство, поставленное в полную независимость от венгерской короны, с особым ответственным министерством (по примеру Венгрии) и под управлением избранного народом бана. Баном триединого королевства провозглашен был Й., и в Вену отправлена была депутация с просьбой утвердить этот выбор. Не ожидая прибытия депутации, император патентом от 23 марта назначил Й. баном Хорватии и осыпал его почестями. Для совершения обряда "интронизации" нового бана приглашен был в Загреб карловицкий патриарх: это было торжественным заявлением союза хорватов-католиков с православными сербами, жителями Военной Границы и Сербского воеводства. Вступив в отправление своей должности, Й. 8 мая 1848 г. созвал конференцию, которая выработала так назыв. избирательный закон бана Й. Составленный из магнатов, сановников и выборных депутатов от уездов, хорватский сейм приобретал право назначать великих жупанов; официальным языком сейма был объявлен хорватский. Воспретив хорватским властям сноситься с пештским правительством, Й. заявил, что он и триединое королевство не признают себя зависимыми от венгерского министерства. Последнее имело еще в то время огромное влияние на растерявшийся австрийский двор, надеявшийся уступчивостью приобрести расположение венгров. Последствием усилий главы венгерского правительства, графа Баттиани, был рескрипт императора от 10 июня, которым Й. объявлялся государственным изменником, лишался звания бана и всех должностей, а хорватам предписывалось подчиняться во всем распоряжениям венгерского министерства и сейма. Й. еще раньше получил приказ явиться в Инсбрук, где в то время находился император. Он явился, захватив с собой депутацию от хорватов и сербов и оставив в Загреб, в полной деятельности, популярный среди народа сейм, в котором, кроме представителей от Хорватии, заслали еще 70 депутатов от сербских уездов. Почти одновременно с прибытием Й. в Инсбрук пришло известие, что на Нижнем Дунае уже вспыхнула война между сербами и венграми. Австрийское правительство, на первых порах признававшее сербов бунтовщиками против законной (т. е. венгерской) власти, мало-помалу начало принимать их под свое покровительство, в видах противодействия мадьярам, которые, вызвав из Италии венгерские полки, выступали все резче и смелее против Габсбургской династии. С другой стороны, во время пребывания Й. в Инсбруке совершился переход славянского народного движения под знамя австрийской династии, и едва ли не главным виновником этого был Й., который открыто выступил борцом за единство австрийской монархии: во время переговоров, которые он вел в Вене с Баттиани в конце июля, он потребовал, чтобы было восстановлено в прежнем виде единство мин-в военного, финансов и иностранных дел для всей Австрийской империи. Официальным заявлением союза славян с династией был императорский рескрипт от 4 сентября, которым Й. восстановлялся во всех своих должностях и званиях. Несколькими днями раньше венгерский сейм отверг императорское предложение об открытии переговоров для мирного разрешения распри с хорватами. Война была неизбежна, и 11 сентября 1848 г. И., с 40-тыс. войском, перешел Драву и направился к Пешту; без сопротивления достиг он оз. Блатна (Platten-See). К нему навстречу отправился для переговоров венгерский палатин, эрцгерцог Стефан, но Й. уклонился от свидания с ним, и эрцгерцог сложил с себя свои полномочия. Когда манифестом от 3 окт. венгерский сейм объявлен был распущенным, Й. был назначен импер. главнокомандующим и полномочным наместником в Венгрии. Между тем Й. занял Стольный-Белград (Штульвейссенбург), но при Веленче и Пакозда, 29 сентября, потерпел поражение и должен был отступить, заключив 3-дневное перемирие, а значительный отряд его войска (до 7500 чел.), под начальством австр. генералов Роппа и Филипповича, положил оружие перед более слабым венгерским корпусом. Вскоре (6 октября) вспыхнуло в Вене восстание, и взбунтовавшаяся столица была осаждена кн. Виндишгрецом. Й. двинулся к нему на помощь. Пештское правительство направило венгерскую армию на выручку венских граждан, но она потерпела неудачу в битве с Й., поддержанного Виндишгрецом, у Швехата. близ Вены (30 октября). и вынуждена была отступить в Венгрию. 15 декабря Й. и Виндишгрец перешли Литаву (Leytha) и вторглись в Венгрию. Й. командовал правым крылом армии и 30 декабря разбил у Мора (к С от Стольного-Белграда) корпус Перцеля, отступавший от границ Хорватии, чтобы соединиться с главною венг. армией. После этой победы Й., венгры очистили Пешт. Й. со своими хорватами и граничарами участвовал в дальнейшем походе Виндишгреца к Тиссе, в нерешительном, но кровопролитном сражении у Каполны, в деле у Тапио-Бичке, где войска Й., несмотря на храброе сопротивление, должны были отступить перед мадьярами, и в других мелких битвах, где перевес постоянно оставался на стороне мадьяр. Корпус хорв. бана вынес на своих плечах гибельную для австрийцев битву у Ишасега (6 апр. 1849), после которой Виндишгрец вынужден был очистить Пешт и отступить к границам Австрии. Й., со своим войском (около 20000 чел.), отряжен был на юг, чтобы поднять упавший дух славянского населения и организовать новую "южную" армию. Это ему удалось, и когда началась в Венгрии вторая кампания, уже в союзе с русскими войсками, Й., в конце мая, двинулся с 32 тысячным войском, вдоль Дравы, к Нижнему Дунаю, где мадьяры, между тем, одержали верх над сербами. Он вытеснил венгров из Нового-Сада (Нейзац), подвергнув этот город страшной бомбардировке из Петервардейнской крепости (12 июня). Дальнейший ход его кампании был неудачен; после кровопролитных дел у Сент-Томаша и Старого-Бечея (О'Бече) и после победы, одержанной венг. ген. Перцелем у Геджеша (14 июля), Й. вынужден был отступить к Карловицу; мадьяры остались хозяевами почти всего Сербского воеводства. После победы русско-австрийск. войск. 9 авг., у Темешвара (см. Венгерская война), Й. двинулся к ним навстречу, но был отозван в Вену, под предлогом совещаний о "реорганизации" Хорват. королевства. Этим собственно окончилась историческая деятельность Й. Ему оказывали различные почести, в 1853 г. назначили главнокомандующим войсками, сосредоточенными на Нижнем Дунае по поводу движений в Черногории, в 1854 г. возвели в графское достоинство; до конца своей жизни он оставался баном, но от дел его устранили. Он не мог помешать систематическому уничтожению всех древних исторических прав Хорватского королевства и политике австр. правительства, направленной к подавлению славянских народностей. Горе и разочарование сломили Й.: он начал страдать припадками нервного расстройства, которое под конец обратилось в полное помрачение рассудка. Видная роль, сыгранная Й. во время событий 1848—49 гг., вызывает различные суждения Не только мадьяры, считающие его одним из главных виновников гибели их народного дела, но и публицисты других стран считают Й. изменником, продавшим себя и свои народ австрийскому двору, глубоким и дальновидным заговорщиком, который только с виду действовал заодно с хорв. патриотами, тогда как все его симпатии были на стороне австр. армии, а единственная задача заключалась в том, чтобы поддержать императорскую власть (ср. Kossuth, "Schriften aus der Emigration", т. II, стр. 215). А. Ф. Гильфердинг утверждает, что Й. поступал не по личным расчетам, а из убеждения, что в тогдашних обстоятельствах австр. славянам предстояла дилемма — или подчинение мадьярской народности, или восстановление Австр. монархии; из двух зол Й. выбрал меньшее, которое оставляло открытой будущность славянства. Доказательство бескорыстия Й. Гильфердинг видит в той популярности, которую имя его сохранило между хорватами, несмотря на горькое их разочарование. Новейший англ. историк Файф вообще не считает Й. дальновидным политиком и склонен видеть в нем человека, легко поддававшегося влиянию минуты, способного играть самые противоположные роли, не сознавая собственной непоследовательности.