(Georg Jellinek) — немецкий юрист, сын Адольфа Й., род. в 1851 г. в Лпц., слушал в Вене лекции Иеринга; состоял одно время на австрийской административной службе; был проф. в Вене и Базеле, теперь в Гейдельберге. Выступив первоначально в печати с брошюрами историко-философского содержания: "Die Weltaaschaungen Leibnitz'und Schopenhauers" (1872) и "Die Beziehungen Goethe's zu Spinoza" (1878), Йеллинек посвятил себя юриспруденции и вскоре приобрел известность рядом блестящих исследований по основным вопросам государственного и международного права: "Die social-ethische Bedeutung von Recht, unrecht und Strafe" (1878), "Die rechtliche Natur d. Staatenverträge" (1880), "Die Lehre von dem Staatenverbindungen" (1882), "Gezetz nnd Verordnung" (1887), "System der öffentlichen subjectiven Rechte" (1892). Из более специальных юридических работ его важнейшие: "Oesterreich-Ungarn und Rumänien in der Donaufrage" (1884) и "Ein Verfassungsgerichtsbof für Oesterreich" (1885). Й. — один из самых видных представителей того новейшего направления в науке публичного права, которое, признав главным недостатком прежнего публицистического метода смешение юриспруденции с философией и политикой, поставило себе задачей выработать в этой области, по примеру гражданского права, стройную систему точных и ясных юридических понятий. Принципы этой школы, называемой обыкновенно иивилистической, или формально-логической, нашли в сочинениях Й. наиболее полное теоретическое обоснование. Необходимым условием плодотворной обработки публичного права Й. считает строгое разграничение догматического правоведения от других общественных знаний. Юриспруденция изучает не объективные законы сосуществования и развития общественных явлений, а правовые нормы, условные правила, имеющие значение лишь в мире практической деятельности; она имеет своим предметом не долженствующее и желательное, а существующее. Самостоятельное исследование исторического происхождения и социального значения юрид. институтов лежит вне пределов задачи юриста-догматика (Й. называет эти вопросы метаюридическими). Отделение догмы от чуждых ей элементов не должно, однако, вести к полному игнорированию жизненного содержания правовых отношений. История и политика, в качестве вспомогательных знаний, являются для юриста средством для пополнения и проверки формальных конструкций; иначе эти последние обращаются в бесплодное схоластическое упражнение. Й. предостерегает также приверженцев формально-логического метода от злоупотребления готовыми понятиями, заимствованными из гражданского права. Для правильного построения публичного и особенно государственного права весьма важно применение историко-сравнительной индукции, дающее возможность раскрыть юрид. принципы, общие всем современным культурным государствам. По мнению Й., юриспруденция не должна и не может дать всестороннего, исчерпывающего определения государства; она ограничивается лишь теми сторонами его жизни и деятельности, которые нормируются правом. С этой точки зрения государство есть, прежде всего, юридическая личность. Оно относится к разряду так называемых в логике телеологических единств (единств цели). Повседневный опыт указывает, что физически обособленные предметы, будучи поставлены в известное отношение к человеческим целям, образуют в нашем сознании субъективное единство (напр. книги, составляющие библиотеку). В силу того же логического процесса совокупность многих лиц, связанных общей целью, в сфере практического и, в частности, юридического мышления составляет одно целое, причем и волевые акты индивидов, направленные на осуществление общей цели, являются волей всего союза, а не отдельных членов его. Государство, которое с точки зрения чистой науки представляет собой факт сожития на определенной территории людей, преследующих, при помощи постоянных учреждений, одни и те же общие цели, в области права мыслится как коллективная личность, обладающая самостоятельной волей, а след. и правоспособностью. Это не фикция и не мистическое олицетворение, а простая абстракция, перевод естественного факта на юридический язык. Воля государства, или государственная власть, в отличие от всякой другой воли, обладает свойством, которое называется господством. По определению Й., принятому большинством юристов, господствовать — значить издавать безусловные веления, которые находят свое юридическое основание и свои границы единственно в воле повелевающего. С господством тесно связана другая сторона государственной власти: ее способность к самоограничению. Создавая своей односторонней волей, нормы, обязывающие подданных, государство, в свою очередь, само налагает на себя известные обязанности по отношению как к своим членам, так и к другим государствам, и тем самым установляет право в своих внешних и внутренних отношениях. Момент самоограничения лежит в основе всех актов государства, но особенно ясно он выражается в международных договорах и в законах, определяющих государственную организацию. Государственная власть сама ставит себе границы и формально всегда может отменить их в законодательном порядке; но, устраняя те или другие конкретные ограничения, она необходимо заменяет их новыми, и таким образом в каждый момент своего бытия является юридически ограниченной. Утверждение противного (т. е. абсолютного произвола власти) неизбежным логическим путем приводит к отрицанию не только международного, но и вообще публичного права. Способность обязываться одним актом собственной воли, как оборотная сторона господства, составляет специфический признак государства; все остальные физические и юридические лица могут обязываться сами и обязывать других лишь на основании объективного права, след., по воле государства. Мысль о самоограничении государства, как основе публичного права, составляет центральный пункт теории Й. и его главную научную заслугу. Доказывая логическую возможность обязывать себя одной лишь собственной волей, Йеллинек ссылается на родственную праву область этики, где человек однажды принятым свободным решением связывает свою волю в будущем. Юридическая автономия государства находит аналогию в нравственной автономии личности. Вообще, между правом и моралью, по мнению Й., нет резкого принципиального различия. Правовой порядок есть не что иное, как минимум требований общественной этики, и в последнем своем основании зиждется не на принуждении, а на свободном признании нравственной его необходимости. Большинство юридических обязанностей исполняется добровольно. Международное право и значительная часть государственного обеспечены против возможных нарушений со стороны органов государственной власти исключительно нравственными гарантиями. — Учение Й. встретило принципиальных противников, главным образом, среди представителей так называемой реалистически-эмпирической школы, не признающих личности, а след., и правоспособности государства (подробный критический разбор теории Й. с этой точки зрения см. у Lingg'a, в его "Empirische Untersuchungen zur allgemeinen Staatslehre", 1890). Эта школа, пытающаяся разложить все публичное право на ряд индивидуальных правомочий, принадлежащих физическим лицам, не встречает сочувствия среди большинства современных публицистов. Более веские возражения были сделаны против некоторых отдельных взглядов Й., напр. по вопросу о различии между несуверенным государством и другими территориальными союзами. Научная деятельность Й. не может еще считаться законченной, но результаты ее и теперь уже представляются выдающимися. Держась на строго догматической почве, он в то же время счастливо избегнул крайностей формального метода, и, вложив богатый историко-политический материал в ясные логические рамки, связал основные понятия государственного права в стройную систему, которая может служить схемой для разработки всякого отдельного положительного права. В России труды Й. малоизвестны. О системе госуд. права Й. см. Государственное право.