— народ, которому это имя несомненно дано иностранцами, так как сами К.-кайсаки ни теперь, ни прежде так себя не называли и не называют; отдельные лица из их числа иногда обозначают свою национальность общим именем "хасак", но чаще определяют ее поименованием того рода, к которому каждое из них считает себя принадлежащим. Сведения о происхождении и первоначальной истории К.-кайсаков собирались нашими учеными еще с первой половины прошлого столетия (труды Миллера, Фишера, Палласа, Рычкова, Георги и др.), но более обстоятельные исследования по этому вопросу появились только в 1860-х гг. и принадлежат В. В. Вельяминову-Зернову. В Средней Азии отдельные роды кочевников, отделившиеся от своего племенного союза, получали у тюрков общее название "казаков". Группируясь, они могли образовывать новые союзы — и именно этим путем, по мнению Вельяминова, составился союз киргиз-кайсацкий. Новейшие этнологические исследования подтверждают эту догадку, доказывая, что К.-кайсаки составились из разных народностей, с заметным преобладанием тюркского племени, что отразилось и на чертах их лица. У них можно встретить все переходы и оттенки, начиная от чисто монгольского очертания лица калмыка до типических черт кавказского племени. О своем происхождении сами К.-кайсаки хранят массу противоречивых преданий, хотя всем им присуща одна общая черта, свидетельствующая, что народ этот составился из обломков Чингисова царства (по Вельяминову-Зернову — не ранее второй половины XV в.).

В ту пору местности, составляющие ныне восточную часть Оренбургской губернии, область сибирских киргизов, южную половину Акмолинской и северную часть Семипалатинской области, составляли владения сильного Узбекского улуса, во главе которого стоял хан Абул-хаир. Угнетаемые этим правителем, два сына джучидского Барак-хана, Гирей и Джанибек, собрав подчинявшиеся им аулы, перекочевали с ними на восток и, с разрешения местного владетеля, Исабухи-хана, заняли места приблизительно нынешних Верненского и Капальского округов. После смерти Абул-хаира, при сыне его, Шейх-Хайдере, "Узбекский улус", по выражению местных его историков, "начал падать день ото дня, и враги покусились на самый юрт Абул-хаира". Результатом этого было раздробление узбекских владений, причем значительная часть племен откочевала на соединение с Гиреем и Джанибеком. К 1465 г. последние насчитывали у себя уже до 200000 подданных, которые получили у своих соседей название казаков. Таким образом, основу киргиз-кайсацкого союза составили собственно узбекские роды и племена; затем, расширяя свои владения, они приняли в свой состав поколения найманов, джалаиров, дулатов и др., имена которых мы встречаем сначала в Монголии и среди монголов, а затем находим в составе родов, известных под общим именем К.-кайсаков. Менее чем в полвека народонаселение киргиз-кайсацкого союза увеличилось до 1 млн. и кочевья его расширились к северо-западу до Урала, куда перешел на жительство сын Гирея, Бурундук, тогда как сын Джанибека, Касим-хан, остался кочевать на старых местах, около озера Балхаш, имея свою ставку на реке Каратал. Энергичный Касим-хан добился изгнания Бурундука и впервые соединил под своей властью всех К.-кайсаков. Говорят, что после этого он имел в своем распоряжении до 300 тыс. войска. Свою ставку он перенес к горам Улу-тау, почти в самый центр своих владений. После смерти Касима (около 1520 г.) наследовавшие ему племянники его не сумели сдержать киргиз-кайсацкой вольницы: орда начала распадаться, и многие из султанов, со своими родовичами, искали спасения в бегстве.

Лет двадцать спустя, со вступлением на ханство сына Касима, Ак-назара, дела снова пошли по старому. Уже Семен Мальцев, посланный в 1569 г. Иоанном Грозным к ногаям, сообщает о нападении на ногайские улусы "казацкия орды Акназаря царя, Шигая царевича и Челыма царевича"; еще ранее, по свидетельству Джанкинсона, К.-кайсаки нападали на Ташкент и теснили Аксу, владетель которого погиб в сражении с Ак-назаром. Еще более возвысилась орда в ханствование второго из поименованных Мальцевым правителей, царевича Шигая, бывшего постоянным союзником бухарского хана Абдуллы. Сын и преемник Шигая, именуемый в русских государственных актах Тевкелем, был первым из киргиз-кайсацких ханов, вступивший с Россией в переговоры о подданстве. Желая возвратить свободу своему племяннику, взятому в плен русскими, Тевкель, в 1594 г., послал в Москву посла с грамотой о принятии его со всей ордой в подданство. Царь Феодор отправил к К.-кайсакам переводчика татарского языка, Вельямина Степанова, с извещением, что он принимает К.-кайсаков в число своих подданных и пришлет им огнестрельные снаряды, но в доказательство покорности требует представления аманатов. Неизвестно, какого рода ответ привез царю Степанов, но достоверно, что ни Тевкель, ни его наследники не были подданными России до второй четверти XVIII в. Тевкель овладел Ташкентом, Туркестаном и сопредельными им местностями; с тех пор киргиз-кайсацкие ханы, до 1723 г., имели свою резиденцию в Ташкенте.

К этой же поре, вероятно, относится и разделение киргиз-кайсацкой орды на три части — Большую, Среднюю и Малую орды. Судя по тому, что киргиз-кайсацкие ханы всегда проживали в Средней орде, главенство ее над другими является почти неоспоримым. Пространство, на котором располагалась Средняя орда, заключало в себе округи Туркестанский и Ташкентский, населенные 4 главнейшими поколениями: найманов, аргынов, кипчаков и увак-гиреев. Большую орду, располагавшуюся к востоку от Средней, до гор Ала-тау, составляли племена джалаиров, дулатов и адбанов, а Малую орду, тянувшуюся на запад от Средней, до Уральского хребта, — поколения алимулы, байулы и джиты-уруг. При брате Тевкеля, Ишим-хане, К.-кайсаки вступили в борьбу с джунгарами, причем постоянным предводителем киргизских войск являлся младший брат Ишима, которого русские и джунгарские летописи называют Янгир-султаном, а сами К.-кайсаки зовут Джегангиром. Могущество киргиз-кайсацких ханов возрастало, по-видимому, до конца XVII в.; в гражданском отношении особливо развилась и устроилась киргизо-кайсацкая община при хане Тявке, сыне Джегангира. Тявка, говорят, примирил между собой все три орды К.-кайсаков, дал этому народу законы, основанные на его древних обычаях, определил каждому роду его кочевку и его тамгу и постановил, чтобы осенью каждого года киргиз-кайсацкие старшины собирались на один месяц для совещаний по делам общественным. Для управления ордами он убедил стариков выбрать особых старейшин. Междоусобиями, начавшимися во время старости Тявки, воспользовались соседи К.-кайсаков: с юго-запада их начали теснить калмыки, с севера — башкиры и сибирские казаки, с востока — джунгары. Постоянные набеги этих кочевников побудили киргизских ханов Тявку, Каипа и Абул-хаира в 1717 г. обратиться к Петру Великому с просьбой о принятии их в русское подданство; но русские на этот раз не приняли участия в киргизских делах. Между тем Цэван-рабтан джунгарский задумал подчинить К.-кайсаков своей власти и усилил свои нападения. Вскоре К.-кайсаки утратили Ташкент и Туркестан, а при новом натиске джунгаров Большая орда должна была признать свою зависимость от них. Орды Средняя и Малая сделали отчаянное движение к северу и западу, причем отбросили за Урал башкир и, перейдя Эмбу, отодвинули калмыков к Уралу. Заняв новые места, К.-кайсаки Средней и Малой орды не избавились, однако, ни от джунгарских притеснений, ни от нападений башкир и калмыков. В конце 1720-х гг. у Абул-хаира, хана Малой орды, началась вражда с Шемякой, ханом Средней орды. В 1730 г. Абул-хаир отправил особое посольство сначала в Уфу, а потом в Петербург, с просьбой о принятии в русское подданство. Русское правительство немедленно командировало в киргиз-кайсацкую орду мурзу Тевкелева, для окончательных переговоров. Народ, не знавший о сношениях своего хана, изумился, узнав о прибытии русского чиновника, требовавшего присяги на верность русскому царю. Начались волнения, неоднократно угрожавшие даже жизни Тевкелева; последний успел, однако, привести к присяге (1732) не только Малую орду, но и каракалпаков, обитавших в эту пору в низовьях Сыра. В 1734 г. признала русское подданство и Средняя орда. Подчинение К.-кайсаков позволило России укрепить свои восточные границы. С 1732 до 1757 г. был выстроен ряд крепостей по Уралу до Верхнеуральска, оттуда на Звериноголовскую, далее Горькой линией до Омска и по Иртышу до Усть-Каменогорска, после чего русская граница непосредственно примкнула к киргиз-кайсацким степям, на всем их протяжении. В 1767 г. китайцы окончательно овладели Джунгарией, устроили ряд укрепленных постов вдоль русско-китайской границы и отделили К.-кайсаков от монголов. Таким образом К.-кайсаки оказались с трех сторон окруженными двумя могущественными соседями. Только с юга К.-кайсаки Малой орды примыкали частью к разбойничьим племенам туркменов на Усть-Урте, частью к беспокойным, но сравнительно слабым среднеазиатским владениям.

В первое время после принятия К.-кайсаков в подданство Россия не имела никакого ощутительного влияния на их дела. Абул-хаир, присягая на верность России, обещал охранять русские границы и не беспокоить русское население, защищать купеческие караваны при следовании их через степь, давать в случае нужды вспомогательные войска из своих подданных и платить ясак звериными шкурами. Взамен этого он просил утвердить в его роде ханское достоинство на вечные времена и построить при слиянии Ори с Уралом крепость, для своей защиты. Условия эти с русской стороны были исполнены: город был построен и в течение целого столетия ханы выбирались из рода Абул-хаира, наперекор народной воле К.-кайсаков. В этом кроется причина, почему, несмотря на все усилия подчинить степь, Россия более ста лет владела ей только номинально, как будто признавая, что власть хана основывается не на воле России, а на праве первородства. Ханы вообще не имели никакого значения в народе и нередко находились под влиянием различных родов; не будучи в состоянии сдерживать народ, они доставляли России немало беспокойства еще и собственными интригами. Абул-хаир, изъявляя покорность России, надеялся, что русская императрица вручит ему начальство над всеми тремя ордами и не только защитит его от соседей, но еще пошлет свои войска против джунгаров. В последнем он успел убедить Большую орду, почему хан ее, искавший и торговых сношений с Россией, вместе со своими старшинами также присягнул, в 1738 г., на верность России. Между тем, русская помощь против джунгаров не являлась, а честолюбивые намерения Абул-хаира обнаружились. Большеордынцы объявили свою присягу недействительной. В 1738 г. в Средней орде умер Шемяка, и Абул-хаир хотел присоединить к себе его владения; но ханское достоинство Шемяки наследовал, по выбору народа, сын Кучук-хана, простодушный и кроткий Абул-Магмет-султан. Последний, в 1739 г., прибыл в Оренбург и письменно, под присягой, подтвердил вечное подданство Средней орды России; но едва выехал он из Оренбурга, как Абул-хаир начал уже обвинять его в измене, хотя в сущности был сам изменником. В 1741 г. Абул-хаир был приглашен занять хивинский престол, вместо убитого Надир-шахом Юлбарса. С Абул-хаиром вступил в Хиву русский чиновник Муравин, которому поручено было просить Надира уступить Хиву Абул-хаиру: "за имя Ее Императорского Величества". Персидский шах изъявил свое согласие, но пожелал, чтобы Абул-хаир сам прибыл к нему на свидание. Услыхав об этом и не доверяя шаху, Абул-хаир бежал со своей свитой, оставив Хиву и русских на произвол судьбы. Персидский шах поставил тогда на ханство в Хиве своего чиновника, которого хивинцы вскоре убили, и ханом своим провозгласили сына Абул-хаира, Нур-али; последний оставался в Хиве также весьма недолго и бежал при первом слухе о новом походе персидского шаха. По возвращении из Хивы, Абул-хаир снова дал присягу на верноподданство России, но постоянно подстрекал своих К.-кайсаков к нападениям то на русские поселения, то на К.-кайсаков Средней орды, вследствие чего эта орда удалилась к Туркестану, не желая иметь никаких сношений с Россией.

После смерти Абул-хаира управлявший в ту пору ордынскими делами Неплюев направил выбор на старшего его сына, Нур-али, хотя большинство народа не желало видеть ханом кого-либо из рода Абул-хаира, и, по обычаям К.-кайсаков, достоинство должно было перейти к братьям умершего, а не к сыновьям его. Часть Малой орды выбрала себе в ханы Султан-Батыря, сына хана Каипа, некогда царствовавшего в Хиве. Султан-Батырь начал заискивать расположения России, но русские отклонили его предложения. Чтобы поддержать власть Нур-али, Высочайше разрешено было задерживать на линии, по указанию хана, производивших грабежи К.-кайсаков, до уплаты ими ценности похищенного. Эта мера могла лишь озлобить народ против России, предоставляя хану удобный случай вредить его личным врагам. Когда Нур-али стал грабить хивинские караваны, русское правительство потребовало от него возврата похищенного, но он исполнил это требование лишь после согласия России на выдачу ему определенного жалованья. В 1753 г. на границах киргиз-кайсацких степей подняли бунт башкиры. Русские оттеснили главного башкирского бунтовщика, Батыр-шаха, в Киргизскую степь и объявили К.-кайсакам, что все перебежавшие к ним башкиры, до 50000 человек, отдаются в их власть. Это вызвало страшную резню, с большим трудом прекращенную русскими. Преемник Неплюева по управлению ордой, Давыдов, лишил хана обычно посылавшихся ему подарков. Сильно обиженный этим Нур-али и братья его до 1761 г. не препятствовали своим подвластным грабить русских; когда же они начали останавливать и двигавшиеся к Оренбургу русские караваны, то в СПб. политика Давыдова была признана неудовлетворительной и ему приказано было выдавать жалованье не только хану, но и его братьям. Эти уступки и задабриванья довели дело до того, что при вступлении на престол Екатерины II хан и братья его, присягнув на верность императрице, в то же время вошли в сношения с Китаем и немало кичились этим перед оренбургскими губернаторами. В то же время афганский владетель открыл военные действия против Китая. Ободренный появлением сильного мусульманского скопища в Средней Азии, Нур-али и с ним вел переговоры, не обращая внимания на требования русского начальства. К.-кайсаки безнаказанно грабили калмыков и линию, и только в 1767 г. их несколько остановило посланное в степь русское войско. Когда начался пугачевский бунт, то К.-кайсаки, пользуясь отсутствием русских войск на границе, снова начали грабить линию. Императрица Екатерина II, убедившись в совершенном бессилии хана Нур-али, повелела в 1782 г. учредить в Оренбурге особое управление для К.-кайсаков Малой орды, под именем "пограничной экспедиции", отменила запрещение пропускать киргизский скот на зиму в пределы России, подтвердила пограничным начальникам соблюдать строжайшее правосудие и назначила большие суммы для постройки мечетей, школ и караван-сараев. Набеги К.-кайсаков продолжались, однако, по-старому; в 1784—85 гг. два раза приходилось посылать русские войска для наказания К.-кайсаков. Для разбора дел между К.-кайсаками и пограничными жителями учрежден был пограничный суд, через 15 лет уничтоженный за бесполезностью. В 1784 г. начальство над Оренбургским краем принял барон Игельстром, разославший по орде, помимо хана, грамоты с приглашением прекратить набеги на русских и жить спокойно. К.-кайсаки, видя в этой форме обращения падение ханской власти, составили народное собрание для обсуждения ответа на предложение Игельстрома. Предводителем собрания был избран Сарым-батыр, враг хана и представитель народной партии. Сблизившись с Сарымом, Игельстром легко добился того, что народное собрание присягнуло на верность России и обещало жить в мире, но под условием, чтобы потомки Абул-хаира были навсегда лишены ханского достоинства. Число русских, уведенных в плен К.-кайсаками, еще в 1784 и 1785 гг. доходившее до 175, в 1787 г. упало до двух человек. В орде было учреждено пять судебных мест, под именем расправ, с назначением жалования председателю и членам. К.-кайсакам дозволено было основывать оседлые поселения, с безвозвратным пособием от казны, а также переходить в Россию и получать там земли для поселения. В 1789 г. учрежден был штат киргизских училищ и повелено составить для управления К.-кайсаков особое уложение, на основании их народных обычаев.

Преемником Нур-али хана, после его смерти (1790), назначен был, однако, вопреки желанию народа, сын его Ирали, в царствование которого не прекращались протесты К.-кайсаков против его власти. Когда он умер (1794), К.-кайсаки желали иметь ханом Абулгази, сына Каипа, но тогдашний оренбургский губернатор, Вязьмитинов, направил выбор на старшего сына Нур-али, Ишима. Против Ишима, немедленно по утверждении его, поднялась вся степь. Чтобы придать своему хану некоторую популярность в народе, правительство учредило при нем совет из выборных старшин, под названием "дивана", но и это не спасло его. В 1797 г. Сарым напал на кочевку хана и убил его. Снова назначенный начальником Оренбургского края, Игельстром принудил народное собрание выбрать ханом престарелого сына Абул-хаира, Айчувака, совершенно неспособного. Между тем права родов на землю до того перепутались, что определить их было почти невозможно. Внутренние смуты из-за кочевьев породили страшную усобицу. Часть К.-кайсаков, кочевавших около Урала, двинулась на восток, другая — на юг, к Каспию, третья бросилась в низовья Сыра и провозгласила своим ханом Абулгази. Айчувак должен был бежать за Урал, к русским. Смутами воспользовался председатель ханского совета, султан Букей, уговоривший часть народа (до 7000 кибиток) перекочевать с ним за Урал, на земли, оставленные бежавшими в 1771 г. калмыками. Испросив в 1801 г. соизволение императора Павла I на всегдашнюю здесь кочевку, он положил основание так называемой Внутренней или Букеевской орде (см.). Чтобы прекратить волнения за Уралом, правительство в 1799 г. учредило особую комиссию пограничных дел, но это не привело к желанной цели; караванам не было прохода по степи. В 1605 г. Айчувак отказался от звания хана. Выбор ему в преемники сына его, Джантюри, происходил тайно; когда Джантюри был объявлен ханом, все главнейшие деятели в степи — в том числе сын Нур-али, Каратай, — открыто изъявили свое неудовольствие. Набеги К.-кайсаков на русскую линию усилились, влияние России в степи ослабело; сам Джантюри отказывался исполнять требования пограничной комиссии, опасаясь якобы за свою жизнь. Когда Джантюри был убит (1809), оренбургский губернатор, князь Волконский, поручил временное управление ордой ханскому совету. Члены совета, однако, не смели показываться в степи, где своевольничал Каратай. Все эти смуты не препятствовали России присоединить к Оренбургской губернии местность между Илеком и Бердянкой. В 1812 г. киргизским ханом был утвержден султан Ширгази, также боявшийся показаться в степи. В 1817 г. новый оренбургский губернатор, Эссен, передал заведование ордой влиятельному султану Арунгази, успокоившему К.-кайсаков, но вскоре, по наветам соперников, вызванному в Петербург и уже более не возвращавшемуся в степь. Народом снова стал заведовать Ширгази-хан, и дела пошли еще хуже: в 1822 г. сильные роды чиклинцев признали над собой власть хивинского хана; нападения совершались даже на русских чиновников. Что касается Средней орды, то сношение ее с Россией были сравнительно реже; для ее султанов было нужнее в ту пору покровительство джунгарского владельца, у которого находились аманатами сыновья или близкие родственники султанов. После Абдул-Магмета самым влиятельным лицом в Средней орде на целые полвека был хитрый и умный султан Аблай, до покорения Джунгарии Китаем сохранявший независимость, искусно пользуясь враждой джунгаров с Китаем, а после покорения Джунгарии признавший себя подданным богдыхана. При вступлении на престол Екатерины II Аблай принес присягу на верность императрице, но в то же время оставался и китайским подданным. После смерти Аблая (1781) северная часть Средней орды избрала в ханы сына его, султана Вали (см.), также поддерживавшего сношения с Китаем и притеснявшего родоначальников, желавших быть подданными исключительно России.

В 1795 г. 2 султана, 19 старейшин и свыше 130 тысяч К.-кайсаков Средней орды подали прошение на имя императрицы об избавлении их от власти Вали-хана и принятии их в непосредственное заведование русского правительства. К началу XIX столетия К.-кайсаки, отделенные от Монголии и от России рядом крепостей, утратили прежний воинственный дух; союз, скрепленный общей опасностью, разрушился; ханы, более ненужные, впали в презрение; в каждом роде все крепче становилось желание спокойной жизни под непосредственным русским управлением; место битв заняла баранта или угон скота. В 1819 г. уверяли, что во всей Средней орде едва ли можно было найти более 200 ружей; их заменили аркан и плеть. При таком положении народа правительство нашло необходимым водворить между К.-кайсаками действительный порядок. По мысли Сперанского, в 1822 г. был издан "Устав о сибирских киргизах", который получил осуществление через два года для К.-кайсаков Средней орды и небольшой части Большой, отошедших в ведение Западносибирского генерал-губернаторства. Ханская власть в Средней орде была уничтожена, и все внутреннее управление поручено было самим киргиз-кайсацким общинам. Основной единицей управления была признана волость, управляемая своим султаном; волости были сгруппированы в два округа, Каркарлинский и Кокчетавский, во главе которых поставлены приказы, состоявшие из старшего султана (по выбору), трех русских заседателей и двух киргизов. Приказы действовали на основании закона, как и местные туземные власти — волостные и аульные управления. Внутри степи были водворены казачьи поселения. Отправление суда и расправы было оставлено за биями, т. е. почетными К.-кайсаками, число которых не определено. В 1824 г. получили новое устройство и оренбургские К.-кайсаки Малой орды. Ханское достоинство в Малой орде было также уничтожено; степь разделена была на три части и управление каждой частью вверено старшему султану (впоследствии султаны-правители). Султанам этим была дана неограниченная власть; к каждому из них прикомандирован отряд в 200 казаков. Русская гражданская власть над оренбургскими К. сосредоточивалась в оренбургской пограничной комиссии, которая находилась на линии. В территориальном отношении новое положение совершенно игнорировало прежнее родовое деление земель; это немало смущало К.-кайсаков, особливо в первое время. От положения сибирских К.-кайсаков положение оренбургских отличалось преимущественно институтом султанов, которые в Оренбурге были, подобно ханам, совершенно бесконтрольными владетелями своих частей.

Необходимость защищать границы, оказывать покровительство вступающим в подданство инородцам и обеспечивать спокойствие в степях естественно влекла русских к фактическому расширению их владений на восток. Шаг за шагом, без сопротивления и даже при сочувствии большинства К.-кайсаков совершалось это дело в Сибири. Между 1824 и 1838 гг. русские передовые военные посты достигли Улу-тау и Ак-тау, на границе с Голодной степью; в самой степи К.-кайсаков сибирского ведомства основаны были русские поселения — Кокчетав, Каркаралы, Аягуз, Баян-аул и Акмолы. Киргиз-кайсаки Большой орды вследствие ослабления китайской власти и усилившихся притеснений кокандцев добровольно искали русского подданства; но движение русских в эту сторону несколько задержалось нежеланием раздражать китайцев. В 1845 г., однако, подданство Большой орды было принято; в 1847 г. устроено укрепление и учрежден новый приказ в Копале. В 1854 г., с целью защитить К.-кайсаков Большой орды от нападения каракиргизов, русские стали твердой ногой у подножия Тянь-Шаня и устроили укрепление Верное. Среди Большой орды, как и в Средней орде, были устроены казачьи поселения, которые поддерживали русскую власть и снабжали войска хлебом; для управления вновь занятого края образован Алатавский округ. Система управления К.-кайсаками сибирского ведомства была настолько успешна, что каратауские киргизы соседнего нам Кокандского ханства не раз обращались к западносибирскому генерал-губернатору с просьбой прислать к ним войско для защиты от кокандцев и устроить приказ для управления ими. Уважение, оказанное русскими к обычаям и вере подчинившихся им К.-кайсаков, послужило к добровольному подчинению киргизских поколений с Тянь-Шаня. В 1855 г. в состав России вступил род Богу, кочующий к востоку и югу от Иссык-куля; в 1863 г. примеру его последовал род Чирик, из 5—6 тысяч, кибиток, кочующий на реке Атбаш; в 1865 г. — род Бурукчи, в 1000 кибиток, кочующий в окрестностях бывшего кокандского укрепления Куртка. Занята была, таким образом, вся горная страна от Верного до пределов Кашгарии; в 1868 г. устроено Нарынское укрепление.

Несмотря на блестящие результаты системы управления К.-кайсаками, принятой западносибирским начальством, оренбургское начальство продолжало поддерживать старый способ заведования этим народом посредством туземцев из высшего класса. Результаты получались самые печальные. В степи постоянно происходили волнения; появлялись батыри, которые безнаказанно нападали на караваны, обирали народ. Султаны-правители, не упускавшие, где можно, случай нажиться, не смели показаться в степь без русского конвоя. Русские отряды, высылаемые для успокоения степи и для поимки разбойников, не достигали своей цели. Таким положением русской власти воспользовался внук хана Средней орды Аблая, Кенисара Касимов (см.), аулы которого кочевали вне района влияния русской власти, между реками Джиланчик и Сары-су. Пользуясь волнениями, которые происходили в народе и вследствие перемен в управлении, и вследствие обложения киргизских общин податями (ясачной в западной Сибири и кибиточной в Оренбургском крае), и вследствие отобрания у К.-кайсаков земель для оренбургских казаков, Кенисара начал производить набеги на Малую орду, думая подчинить ее своему влиянию. Сочувствие он встретил только между ближайшими родственниками да бездомными удальцами. Ни один из влиятельных султанов и биев за него не был; тем не менее, с 1838 до 1845 г. он производил постоянные набеги и волнения среди К.-кайсаков, преимущественно оренбургского ведомства. Неудачный опыт преследования этого партизана, а затем печальный исход второй хивинской экспедиции (1839—1840) указали на необходимость образования в степи опорных пунктов. В 1845 г., по предложению оренбургского генерал-губернатора Обручева, были устроены укрепления Тургай и Иргиз, и при них открыт беспошлинный меновой торг. Обе меры не замедлили выгодно отразиться на успокоении степи; Кенисара бросился в горные долины каракиргизов и там погиб, вместе со своими приверженцами. Оренбургское начальство все-таки не сочло нужным перенести органы гражданского управления в степь и этим способствовало появлению другого батыря, Исета Кутебарова, который в продолжение 20 лет (1838—57) занимался разбоями, удаляясь, в случае опасности, на Усть-Урт и в Хиву. В 1847 г. было заложено при устье Сыр-Дарьи укрепление Раимское, переименованное впоследствии в Аральское. Это было сделано по желанию окрестных К.-кайсаков, для защиты их от туркмен-йомудов, а с востока — от кокандцев. Необходимость защищать своих подданных побудила Россию к новому движению на 400 с лишком верст вверх по Сыру и к занятию в 1853 г. Ак-мечети, переименованной в форт Перовский; одновременно с этим были устроены форты №1-й (Казалинский) и № 2-й (Кармакчинский). В 1864 г. занятие подгорной полосы Туркестанской, между укреплением Верным и фортом Перовским, окончательно замкнуло все киргиз-кайсацкие земли постоянной границей, проходящей вдоль пределов Кокандского ханства. Во время этих движений на юго-восток наши власти, в общем, постоянно встречали со стороны К.-кайсаков и их родоправителей полное сочувствие и даже содействие. Русское правительство сохраняло существовавшее у К.-кайсаков управление, с родоначальниками во главе, а также суд биев, оставляя за собою лишь общий надзор за властями и народом. По мере упрощения в степях русской власти, К.-кайсаки постепенно исключались из ведомства министерства иностранных дел. В 1836 г. управление Внутренней киргизской ордой перешло в ведение министерства государственных имуществ; в 1854 г. большая часть К.-кайсаков Средней орды вошла в состав области сибирских киргизов и подчинилась общему государственному управлению; в 1859 г. управление Малой киргизской ордой передано министерству внутренних дел, с переименованием ее в область киргизов оренбургского ведомства. В 1863 г. из ведомства министерства иностранных дел были изъяты, наконец, К.-кайсаки, кочующие в пределах Сыр-Дарьинской линии, и К.-кайсаки Большой орды, земли которых составляли Алатавский округ. В 1868 г. киргизские степи как оренбургского, так и сибирского ведомства разделены были на 4 области: Уральскую и Тургайскую — в Оренбургском генерал-губернаторстве, Акмолинскую и Семипалатинскую — в Западносибирском. В киргизских степях введена русская администрация, действующая, однако, применительно к местным нравам и обычаям. Области разделены на уезды. Управление в каждом уезде, как гражданское, так и военное, сосредоточено в лице уездного начальника, при котором состоят два помощника, старший и младший (последний из туземцев), и канцелярии. Уезды разделяются на волости, волости — на аулы. Величина волости определена от тысячи до двух тысяч кибиток; управление волостями возложено на волостных управителей. Аулы содержат от ста до двухсот кибиток и управляются аульными старшинами. Как те, так и другие избираются, по обычаю, из среды населения особыми избирателями, назначаемыми в ауле от каждых 10 кибиток, а в волости — от 50. Судебная часть совершенно отделена от администрации. Кочевникам предоставлено право судиться своим судом, за исключением некоторых видов политических преступлений и дел по нарушению общественного порядка. Судьи, именуемые биями, также выбираются народом на три года. Всем этим почти совершенно уничтожено старинное деление К.-кайсаков на роды. При новом управлении многие султаны и бии остались за штатом, и это вызвало с их стороны противодействие введению новой организации. Некоторые из султанов произвели в 1869 г. даже вооруженное восстание, прекратившееся вслед за появлением русских войск. Султанам предоставлено было право называть себя "белой костью", т. е. потомками Чингисхана. С этим правом соединялось сначала освобождение от податей; но, начиная с 1889 г., все султаны привлечены к уплате кибиточного сбора (см.).

Литература. Рычков, "Дневные записки 1769 г."; его же, "Оренбургская топография"; Паллас, "Путешествие по разным провинциям Русского государства"; Фальк, "Записки о путешествии" (в "Полном собрании ученых путешествий", СПб., 1822); Левшин, "Описание Киргиз-казачьих орд и степей" (СПб., 1832); Фишер, "Сибирская История" (СПб., 1774); Миллер, "Описание Сибирского царства" (СПб., 1750); Словцов, "Историческое обозрение Сибири"; Кеппен, "Девятая ревизия"; Ягмин, "Киргиз-кайсацкие степи и их жители" (1845); Бларамберг, "Военно-статистическое обозрение земли Киргиз-кайсаков"; Вельяминов-Зернов, "Исследование о касимовских царях и царевичах" (СПб., 1864); его же, "Историческое известие о Киргиз-кайсаках и сношениях России со Средней Азией со времени кончины Абул-хаир хана" (Уфа, 1853—55); Березин, "Библиотека Восточных историков" (т. I, СПб., 1849); Desmaison, "Histoir e des Mogols et des Tatares par Aboul ghazi-behadour khan" (СПб., 1874); Костенков, "Средняя Азия и водворение в ней русской гражданственности" (СПб., 1871).

Этнографические сведения о К.-кайсаках — см. Киргизы.