(Христофор Colombo, по-испански Колон, Colon) — знаменитый мореход, открывший Америку. О жизни К. до его выступления в качестве испанского адмирала известно мало. По происхождению итальянец, К. родился в Генуе, по-видимому, в 1446 г.; отец его был ткач-суконщик и есть известие, что и сам К. занимался этим ремеслом до двадцати лет. С этим указанием, основанным на данных генуэзских архивов, не вяжется, однако, собственное утверждение К., что он с 14 лет стал моряком. Где учился К., будучи отроком и юношей — неизвестно; предание, что он получил образование в университетах Павии или Пизы, не подтверждается никакими документами. Как бы то ни было, он усвоил себе известное образование: читал и писал по-латыни, был знаком с геометрией, астрономией, географией, обладал искусством чертить карты, был недурной каллиграф. Есть известие, что в молодости он плавал в Средиземном море; на торговых судах — бывал на острове Хиосе, около берегов Туниса и т. д. В то время итальянцы были лучшими европейскими моряками, и многие из них переселялись в Португалию, которая тогда тоже стала выступать в качестве морской державы. Ища себе заработка, переселился в Лиссабон и брат К., Варфоломей, а за ним последовал скоро и Христофор. В Португалии К. пробыл около десяти лет, продолжая ходить на торговых судах на север до Англии и на юг до Гвинеи, а также занимался, вместе с братом, черчением и продажей карт. В Португалии К. женился на донье Филиппе Моньис и, по преданию, жил некоторое время на острове Порто-Санто, где у Филиппы было небольшое имение. Здесь в Португалии у К. созрело твердое убеждение о возможности плавания на запад к берегам Азии. В особенности повлияло на К. письмо Паоло Тосканелли, известного флорентийского ученого, космографа и врача, к которому он обращался за указаниями. Тосканелли прислал К. карту, из которой можно было видеть, что расстояние между западными берегами Европы и восточными Азии, как они описывались известным путешественником Марко Поло, не особенно значительно. В то время вообще имелись довольно смутные представления об отношении на земной поверхности пространств, занятых сушей и морем; К. полагал даже, что суша занимает гораздо большее пространство чем море. Кроме карты и письма Тосканелли К. руководился в своих воззрениях авторитетом Марко Поло и Петра д'Альи, средневекового компилятора, у которого К. мог ознакомиться и с мнениями древних — Аристотеля, Сенеки, Плиния, Птолемея, о возможности существования стран за морем, на западе. Обдумав свой план морской экспедиции, К. обратился с ним к португальскому королю Иоанну II, который, однако, спросив мнение по этому поводу у своих придворных врачей и сановников, отклонил его предложение. Есть основание думать, что португальское правительство, занимавшееся в это время исследованиями вдоль западных берегов Африки, не желало оставлять их или дробить свои силы для того, чтобы пускаться в плавание на неизвестный запад, тем более, что величина расстояния, отделявшего страны "пряности и ароматов", могла оказаться и гораздо более значительной, чем как это утверждал К. Потерпев неудачу, К. со старшим сыном Диего (ребенком 5—6 лет) переехал в Испанию. Кажется, что К. скрылся из Португалии тайно, избегая какого-то судебного преследования, оставив там жену и других детей, с которыми никогда более не встречался и о которых в своем завещании он говорит, как об уже умерших.

В Испании К. пришлось прожить семь лет в переездах, исканиях, напрасных хлопотах. Материальное положение его в это время было не блестящее; он занимался по-прежнему черчением карт, испрашивал подачки от двора или пользовался гостеприимством испанских грандов. Осенью 1491 г., не добившись ничего от испанского правительства, К. решил покинуть Испанию, и появился усталым странником-пешеходом перед воротами францисканского монастыря делла-Рабида, близ Палоса, где просил привратника о воде и хлебе для подкрепления сил. В монастыре положение К. вызвало участие к себе приора настоятеля Хуана Переса, который уверовал в план К. и пришел к убеждению, что следует употребить все усилия к тому, чтобы слава великого открытия не миновала Испании. Хуан Перес (бывший духовник королевы) написал письмо королеве Изабелле, которое оказало свое действие. С Колумбом были начаты формальные переговоры, едва не прервавшиеся, однако, ввиду непомерных условий, поставленных им, и которые он требовал внести в письменный контракт. Наконец, монархи (Изабелла Кастильская и Фердинанд Арагонский) изъявили свое согласие и подписали контракт, которым предоставлялось К. и его наследникам дворянское достоинство и звание адмирала, кроме того, ему лично — звание вице-короля всех земель и островов, которые он откроет, — право оставлять за собой десятую часть всех ценностей, какие могут быть добыты в пределах его адмиральства, — право внести одну восьмую часть расходов по снаряжению судов и получать соответственно восьмую часть всех доходов и т. д. Экспедицию решено было организовать в городе Палосе отчасти на средства королевы, отчасти за счет этого города. Существенное содействие было оказано К. палосским состоятельным моряком М. А. Пинсоном, который, вместе со своим братом, принял на себя командование двумя судами; третьим судном, большей величины, командовал сам К. В августе 1492 г. три каравеллы подняли якорь и направились к Канарским островам, откуда 8 сентября двинулись на запад между 2 7 —28° широты. С этого дня К. стал вести два дневника, один для себя, другой — для команды, причем в последнем он уменьшал на ¼—⅓ пройденные расстояния, будто бы для того, чтобы меньше пугать своих спутников. 16 сентября суда вступили в так называемое Саргассово море, к юго-западу от Азорских островов. Погода вообще благоприятствовала и большую часть времени дул попутный ветер (пассат). Если бы К. держался пути прямо на запад, он достиг бы берегов Флориды, но он уклонился к юго-западу и вышел к одному из Багамских островов. Признаки земли показались уже за несколько дней перед тем: пролетели птицы, виднелись на поверхности моря плавающие стволы, тростник, даже ветви с цветами. 11 октября, вечером, К. заметил вдали какой-то движущийся свет, но он скоро исчез; на другой день, рано утром, один из матросов первый заметил песчаный берег, что и вызвало, согласно заранее отданному приказу, залп из орудия. Впоследствии этот матрос требовал себе награды, назначенной королевой тому, кто первый увидит землю, но К. заявил, что он увидал землю раньше; дело доходило до суда, который признал право за К. — темный факт, вызвавший, со стороны некоторых новейших исследователей, обвинение К. в "отвратительной жадности". Все плавание продолжалось 33 дня — от Канарских островов и 69 дней, если считать со дня выхода из Палоса. Оставаться более месяца, не видя земли, было, конечно, жутко тогдашним испанским морякам; однако, предание о бунте, поднявшемся будто бы, на судах, против К., не подтверждается никакими свидетельствами. Утром 12 октября К. с двумя Пинсонами, "писцом" эскадры Р. Эскобедо и казначеем Р. Санчесом, высадился с конвоем на берег и, развернув королевское знамя, принял остров во владение Испании. На берегу собралась толпа туземцев, нагих, смуглых, с черными, длинными волосами, раскрашенных по телу, вооруженных копьями, с костяными и каменными наконечниками. По словам К., остров этот назывался Гванаани; К. назвал его San-Salvador. Позже было дознано, что туземцы называли его "Кайос", откуда и последующее название всей группы у испанцев — "Лукайские острова". В начале XVI в. все население этих островов было переловлено, обращено в рабство и переведено на остров Кубу, где скоро погибло от непосильной работы. От Сан-Сальвадора К. отправился к юго-западу, встретил другие острова той же группы, затем достиг земли, названной им "Хуана" (по имени испанской инфанты) и в которой он признал часть азиатского материка, между тем как в действительности это был остров Куба. Пройдя вдоль северного берега Кубы некоторое расстояние к западу и повернув потом обратно на восток, К. дошел до восточной оконечности острова и увидал к востоку от него другой остров, названный им "Испаньола" (Гаити). Здесь, вблизи мыса Гварико, судно К. попало на отмель, получило пробоину и затонуло. К. вынужден был перебраться на меньшее судно — "Нинью", а большую часть экипажа оставить на берегу, где в удобной гавани построено было деревянное укрепление и в нем оставлен гарнизон из 40 человек. После этого К. отправился на маленькой "Нинье" обратно в Испанию; другое судно его эскадры, "Пинта", обогнало его, и, вернувшись ранее в Испанию, Пинсон пытался было донести первый монархам о сделанном открытии, но получил приказание дожидаться К. Из Палоса К. был приглашен в Барселону, где Фердинанд и Изабелла приняли его с большим почетом; доклад о новом открытии произвел большую сенсацию, чему способствовали и привезенные К. 6 индейцев, попугаи, образцы золота и другие вест-индские продукты. Вместе с тем, немедленно же решено было снарядить вторую экспедицию, в Кадиксе; на этот раз под команду К. был поставлен целый флот из 17 судов с 1200 и более человек экипажа.

Новая экспедиция отправилась к Канарским островам, затем на запад, но по пути градусов на 12 южнее принятого в 1-е путешествие. Через 20 дней после оставления острова Ферро был увиден один из малых Антильских островов (La Desirade), а затем острова Мария Галанте, Доминика, Гваделупа до острова Порторико. Отсюда К. направился к Испаньоле, где оставленный им форт оказался разрушенным и весь гарнизон истребленным индейцами; пришлось основывать новый город — Изабеллу — в другом месте. Пролежав 3 месяца в лихорадке, К. отправил 12 судов в Испанию с просьбой о доставке припасов, семян, скота, а сам, оставив наместником своего брата, Диего, направился в новые поиски на запад, вдоль южного берега Кубы. В этом плавании была открыта Ямайка и многие мелкие острова, к югу от Кубы, в островном характере которой убедиться К., однако, не пришлось, так как противные ветра и плохое состояние судов заставили его повернуть обратно. Вернувшись в Изабеллу, К. был обрадован прибытием своего брата Варфоломея, с тремя судами, но и опечален раздорами между испанцами и волнением среди притесняемых индейцев. Часть недовольных испанцев успела самовольно вернуться на родину и настоять там на посылке в Испаньолу особого уполномоченного для расследования дел. К. решился лично выступить в защиту своих действий и отправился в Испанию.

Третья экспедиция К. состоялась только через два года и отправилась из С. Лукара, в мае 1496 г., на 6 каравеллах, из коих три К. направил прямо в Испаньолу, а с тремя — решился произвести новые исследования южнее. В это плавание К. открыл остров Тринидад, залив Парию и берега Венесуэлы. Истощение провианта заставило его поспешить в Испаньолу, где за два года произошли большие перемены. Наместник его, Варфоломей К., перенес резиденцию с северного берега острова на южный, где был основан город Сан-Доминго; тяжелая подать золотом и хлопком, наложенная на индейцев, вызвала их восстание; недовольство среди испанцев также привело к открытому их возмущению и к усиленным жалобам на К. и его братьев испанскому двору. Все это вызвало, наконец, посылку специального королевского комиссара, дона Ф. де-Бобадилья, который заявил себя крайне резкими действиями и, между прочим, велел арестовать X. и В. К. и отправить их в цепях в Испанию. В таком виде К. и был доставлен в Севилью, где его видел закованным известный впоследствии историк, епископ Лас-Казас. Но такое жестокое обращение вызвало всеобщее негодование, и монархи поспешили отдать приказ о снятии цепей с адмирала, выразили ему сожаление о случившемся и пригласили его к себе в Гранаду, послав ему на подъем 200 дукатов. В Гранаде К. ожидал ласковый прием и уверение, что Бобадилья будет отозван. Тем не менее, К. не были возвращены его полномочия, и губернатором в Испаньолу был послан Н. Овиедо с целым флотом из 30 кораблей. Лишь после долгих усилий, через два года, К. удалось получить в свое распоряжение 4 небольших каравеллы, на которых он и предпринял четвертую (и последнюю) свою экспедицию. Все главные враги К., Бобадилья, Ролдан и др., потонули на возвратном пути в Испанию, захваченные ураганом 14 июля 1502 г. Последняя экспедиция К. была сопряжена со множеством лишений и невзгод; К. открыл в продолжение ее берега Гондураса, Никарагвы, Костарики, Панамы, потерял половину своих судов, а с остальными едва добрался до берега Ямайки, откуда, послав преданного ему Диего Мендеса за помощью в Сан-Доминго, только через 14 месяцев мог дождаться присланного к нему на выручку судна. Всего, в этом путешествии, он провел 2½ года, вернулся в Испанию — изнуренным, больным, ослабевший телом и духом. По возвращении, он прожил еще 1½ года в хлопотах перед королем о восстановлении своих привилегий, и скончался 21 мая 1506 г. в Вальядолиде. Смерть его прошла незамеченной, и местный хронист, отмечавший все городские происшествия, не занес даже этого события в свою летопись. В последних своих письмах к королю и к сыну Диего К. жаловался на бедность, на отсутствие крова, на долги, хотя, собственно говоря, бедным он не был. Отняв у К. власть и другие привилегии, испанское правительство, однако, отсчитывало ему причитающуюся часть доходов, уходивших, впрочем, больше на покрытие долгов адмирала. Известно, однако, что сыновья К. — законный, Диего, и незаконный, Фернандо (прижитый в Испании, от связи с Беатрисой Энрикес де-Арана), скоро после смерти отца стали очень самостоятельными людьми и получали громадные по своему времени доходы. Диего, женатый на донье Марии де-Толедо, племяннице герцога Альбы и родственнице короля, выиграл процесс с короной и добился звания адмирала и вице-короля Индии, причем управлял в течение 17 лет испанскими владениями в Америке и получал одно время ежегодно по 450000 унций золотом с одних золотых приисков в Испаньоле. Второй сын, Фернандо Колон, пользовался благосклонностью императора Карла V, исполнял некоторые важные его поручения, но более занимался науками и собрал большую библиотеку в своем мраморном дворце, построенном им в Севилье, где он жил настоящим грандом, получая до 200 тыс. франков в год дохода. Библиотека его (12000 тт.), весьма ценная документами по истории открытия (Bibliotheca Columbiana), в 1551 г. перешедшая к севильскому собору, расхищена в новейшее время. Впрочем, уже сын Диего (внук Христофора К.), Луис Колон, вынужден был отказаться от своих притязаний на вице-королевство Индии и удовольствоваться ежегодной пенсией и титулом герцога Верагуа, маркиза Ямайки и адмирала Индии. В настоящее время род К. давно вымер, но титул герцога Верагуа еще сохраняется потомками одной из боковых женских линий.

К. был похоронен сперва в Вальядолиде, потом его останки были перенесены в картезианский монастырь близ Севильи, а затем, по ходатайству вдовы Диего Колона, перевезены в Сан-Доминго, где и были похоронены в склепе городского собора. В 1673 г. собор этот был разрушен землетрясением и, хотя его и возобновили, но останки великого адмирала перемешались с останками его потомков и преемников; затем, когда в 1795 г., по базельскому договору, остров Гаити был уступлен Франции, испанский адмирал приказал вскрыть склеп и перевезти останки К. на испанскую почву, в Гаванну (на острове Куба), где они, с надлежащей церемонией и были помещены в местном соборе. Но сан-домингцы уверяют, что гроб с телом Христофора К. продолжает находиться в их соборе, а в Гаванну были будто бы перевезены, останки его сына.

До самой своей смерти К. был убежден, что страны, открытые им на западе, принадлежат Азии. В этом отношении уже при жизни К. некоторые из его современников стали высказывать сомнение, и еще в 1503 г. появилось в печати, в Париже, на латинском языке, письмо Америго Веспуччи (см.) к кардиналу Лоренцо Медичи с описанием "Нового Света" (Mundus Novus). Сам К. был вообще скуден в описании своих путешествий, и хотя отчет о первой его экспедиции и появился в печати, тем не менее он не получил большого распространения и не способен был произвести значительного впечатления, так как в нем говорилось лишь об открытии на западе каких-то островов, заселенных дикарями. Результаты 3-й и 4-й экспедиций К. долго оставались неопубликованными, а между тем за это время другие испанские и португальские мореходы успели открыть многие берега американского континента. Этим объясняется, что имя К. долго не пользовалось широкой известностью, тогда как имя Америго Веспуччи получило большее распространение, и когда в 1507 г., лотарингский картограф М. Вальдзеемюллер, в своей "Cosmographiae Introductio", предложил назвать вновь открытую четвертую часть света, по имени ее описателя, Америкой — предложение это встретило общее одобрение, и новое название появилось на многих картах и глобусах 1509—1516 гг. Хотя несколько лет спустя Вальдзеемюллер и узнал об открытии К. и в новом издании "Птолемея", 1513 г., отметил на карте вновь открытых на западе стран, что страны эти "были открыты генуэзцем Христофором К., посланным испанским королем", однако, эта поправка оказалась уже запоздавшей. Имя К. сохранилось только в названии южноамериканской республики Колумбии, да среднеамериканского города Колона.

По описанию современников, К. был высокого роста, сильного пропорционального сложения и благородной осанки с белокурыми или рыжеватыми волосами и бородой, уже к 30 годам поседевшими, с продолговатым, несколько румяным, веснушчатым лицом, орлиным носом, несколько высокими скулами и живыми голубыми глазами. Известно до 450 портретов К., но многие из них совершенно фантастичны, а из 4—5 более древних и аутентичных неизвестно — который должен считаться более близким к оригиналу. По словам Овиедо К. "красиво говорил и отличался большим умом, был хороший знаток латыни и весьма ученый космограф"; Лас-Казас замечает, что "К. был живой и остроумный человек, хорошо говорил и отличался особенным красноречием, когда рассказывал о себе. Будучи в меру серьезен, он отличался любезностью к посторонним, приветливостью и радушием к более близким. Держал он себя с известной важностью, но мог скоро привлекать к себе любовь всех знавших его. Он был умерен и скромен в пище, питье, одежде и обуви". По своему развитию и мировоззрению, К. был человеком средних веков, крепко полагавшимся на авторитеты и глубоко религиозным. Его вера в возможность открытия Индии западным морским путем была непоколебима. Если бы у К. оставалась тень сомнения, если бы он мог убедиться в слабости, имевшихся в его распоряжении, аргументов и допустить возможность значительно более громадного расстояния, разделяющего в действительности западные берега Европы от восточных Азии, он не в состоянии был бы поддержать в себе ту бодрость духа, которая была необходима для того, чтобы внушить эту бодрость другим и довести до конца свое рискованное предприятие. Убеждение в своем призвании приняло у К. даже мистический характер; он искренно видел в себе посланника Бога. Его мистицизм сказался даже в усвоенной им подписи:

S

S. A. S.

X. M. Y.

Xpo Ferens

что толкуют: "Servidor de Sus Altezas Sacras Jesus, Maria, Josef Cristoforo Ferens". В последнее время у многих исследователей появилась тенденция "разоблачать" личность К., и, подобно тому, как у прежних писателей встречаются преувеличенные его восхваления, так теперь — не редкость крайнее его развенчивание. Прежде слагали в честь его поэмы, видели в нем "героя католицизма", рыцаря без страха и упрека, даже прилагали старания к признанию его святым; в новейшее время — заметно стремление умалить его заслуги, отнять значительную долю их в пользу братьев Пинсонов, выставить его, как случайно прославившегося авантюриста, непомерного честолюбца и бессердечного эгоиста, руководившегося исключительно корыстными побуждениями, как слабого и трусливого интригана и болтливого невежду-хвастуна, прикрывавшегося личиной ханжи, или как полупомешанного фанатика, страдавшего галлюцинациями. И в том, и в другом много преувеличенного. Несомненно, что он не выдавался своими знаниями, хотя старание доказать, что он стоял ниже среднего уровня мореходов своего времени, — несомненно, преувеличено. Это доказывается как всеми его плаваниями, большей частью на плохих, не приспособленных судах, так и подробным рассмотрением его заслуг, как моряка, такими специалистами, как Гюнтер, Гальцих, Юз и др. К. первый открыл магнитное склонение, первый определил линию, по которой стрелка компаса указывает точно на северный полюс (т. е. изогону 0); ему принадлежит открытие Саргассова моря, экваториального течения, многие любопытные наблюдения о климате, растительности и т. д. найденных им стран. Стараясь дать объяснение наблюдаемым им явлениям, он прибегал, правда, иногда к смелым и странным гипотезам, но и эти гипотезы могут быть в значительной степени оправданы духом эпохи, например, что Земля не вполне кругла, а имеет вид груши. К этому надо прибавить, что до нас не дошли ни карты, ни морские журналы, ни многие письма К., и что мы вынуждены довольствоваться только немногими его краткими отчетами, и извлечениями из его журналов у Лас-Казаса и др. Особенно тяжелым обвинениям подвергся К., как человек. Его обвиняли в алчности, в чрезмерности требований, предъявленных им испанским монархам, в жадном искании золота, в отнятии у матроса заслуженной им награды, в том, что он бросил в Португалии жену и детей, в порабощении американских индейцев, в дурном управлении, вооружившем против него большинство испанцев, в хвастливых описаниях открытых им стран, в грандиозных проектах, оставшихся только на бумаге (например: внести большую сумму денег, в пользу бедных, в генуэзский банк, снарядить армию для освобождения Иерусалима), в ханжестве и т. д. Но если принять во внимание все условия, при которых ему приходилось жить и действовать и сравнить его с личностями многих его спутников, продолжателей и преемников, то положительные качества знаменитого генуэзца должны значительно перевесить отрицательные. Если у него и были темные стороны, то он их искупил своим беззаветным стремлением к тому, что он считал своим высшим призванием, своими тяжкими испытаниями и горькими разочарованиями. Есть, во всяком случае, нечто величаво-трагическое в этой жизни, посвященной одному стремлению, одной идее, в основе своей оказавшейся ложной, но увенчавшейся грандиозным открытием, которым воспользовались, однако, уже другие, и которое произвело колоссальный переворот в истории культуры.

Литература. Главный материал для биографии К. и истории открытия Америки заключается в сборнике документов, извлеченных из испанских архивов Наварретом: "Colleccion de los Viages y Descubrimentos qui hicieron par Mar los Españ oles desde Fines del Siglo XV" (1825—1837), отчасти переведенном, с дополнениями на французский язык, в "Relations des Quatre Voyages entrepris par Colomb" (1828, 3 т.). Новейшим дополнением к нему служит: "Raccolta di documenti e studi, publicati dala R. Commissione Columbiana pel quarto centenario della scoperta dell'America" (14 томов in 4°, 1892—1895). Из биографических данных о К. наиболее ценные были опубликованы в XVI в. Петром Мартиром, Овиедо, Лас-Казасом (вполне его история издана только в 1 875 г.) и в так называемой "Historie" Фернандо К., признаваемой, впрочем, некоторыми сомнительной и подложной. Лучшей биографией К. долго считалась Вашингтона Ирвинга (с 1827 г. выдержало ряд изданий), работавшего в испанских архивах, но он не чужд увлечений, и в настоящее время его книга совершенно устарела. Еще более панегирическим характером отличаются сочинения о К. Розелли де-Лорга ("Ch. Colomb", 1864; "Hist. posthume de Colomb", 1885), Ш. Бюэ, Ог. де-Беллоа, равно как и новейшая итальянская монография (в 2 том. in 4°) Lazzaroni: "Cristoforo Colombo" (1892). Наоборот, исследования Гарриса (H. Harrisse) отличаются крайним скептицизмом, хотя историческая критика и многим ему обязана ("Ch. Colomb", П., 1884). Не менее резкий тон по отношению к К. встречаем мы в книге американца J. Winsor, "Cristopher Columbus" (русский перевод Дж. Уинсор: "Х. К. и открытие Америки", 1893, с массой рисунков), однако, весьма ценной, по множеству приведенных в ней подробностей, портретов и т. д.; отчасти также и в книжке S. R u ge, "Ch. Columbus" (Дрезден, 1892; история открытия Америки была изложена им больше в "Geschichte des Zeitalters der Entdeckungen", Б., 1881). См. еще: Д. Анучин, "О судьбе К., как исторической личности и о спорных и темных пунктах его биографии" и "О портретах К." ("Землеведение", М., 1891 г., кн. I). Собственно открытие Америки изложено обстоятельно еще в сочинениях: Rein, "Geogr. Abhandlungen. I. Columbus und seine vier Reisen etc." (1892); Gaffarel, "Histoire de la d é couverte de l'Amerique" (2 vol., П., 1892); Фиске, "Открытие Америки" (русский перевод 1893). Книга Пешеля — "История эпохи открытий" — теперь уже устарела. Монументальное издание представляет "Zeitschrift der Gesellschaft für Erdkunde zu Berlin zur 400-en Feier der Entdeckung Amerika's", а именно K. Kretschmer, "Die Entdeckung Amerika's in ihrer Bedeutung für die Geschichte des Weltbildes" (1892, in. 4°, с атласом in folio); к сожалению, многие старинные карты в этом атласе представлены не в натуральном виде, а подправлены и пополнены. Развитие картографии в связи с открытием Америки см. у Gallois, "Les g é ographes allemands de la Renaissance" (П., 1890) и особенно у Nordeuski öld, "Facsimile Atlas to the early History of Cartography" (1889, in folio).