(communes) — в средние века, во Франции, самоуправляющиеся городские общины. Еще во времена римлян городская жизнь в Галлии была сильно развита. Страна была усеяна римскими муниципиями, богатыми и оживленными, пользовавшимися значительной долей самоуправления. В эпоху завоевания Галлии варварами в ней насчитывалось более ста civitates (более или менее значительных городских центров), не считая мелких castra (укрепленных лагерей). Затем галльские города приходят в полный упадок. С появлением варваров происходит отлив населения, не исключая и высших классов, в села и деревни. Рядом с падением материального благосостояния городского населения шло и ухудшение его юридического и социального положения; оно должно было подчиниться тем же условиям, которые мало-помалу привели весь мелкий люд средневекового государства в зависимость от крупных землевладельцев. К концу Х века во французских городах почти не оставалось свободных людей: почти все они слились с деревенским населением в одну общую массу бесправных сервов, над которыми тяготел произвол феодального владельца. В большинстве городов феодальным сеньором оказался епископ. Стремление выйти из этого бесправного положения начинается очень рано. По мере того, как оживлялась торговля, поднимались промыслы и ремесла, горожане стали представлять все более и более крупную экономическую силу; для борьбы с феодалами у них оказалась и некоторая организация; еще задолго до начала этой борьбы среди городского населения стали возникать общества ремесленников, торговые корпорации, благотворительные братства для взаимной помощи и поддержки. Так как многие города были поделены между несколькими феодальными владельцами, права и отношения которых часто сталкивались и перепутывались между собой, то нередко случалось, что горожане, ведя борьбу с одним из феодальных баронов, находили помощь в другом; иногда такую поддержку им оказывал сам король (например, Людовики VI и VII; в их царствование городское движение, начавшееся в середине XI в., приняло уже весьма серьезные размеры). Наконец, и деньгами смягчалось упорство феодала; деньгами же могла быть куплена помощь могущественного союзника, до короля включительно. Борьба горожан с их сеньорами была чрезвычайно упорна и велась с переменным счастьем в течение столетий. Восстание обыкновенно начиналось объявлением в данном городе К. Это же название служило лозунгом восставших: с криками "коммуна, коммуна!" граждане брались за оружие против своих притеснителей. В случае успеха борьбы К. устанавливалась законно, на основании договора между гражданами и сеньором; последний давал коммунальную хартию, т. е. грамоту, в которой прежде всего подтверждал установление К. и точно определялись отношения между К. и сеньором; иногда хартия заключала в себе некоторые пункты, касающиеся устройства будущей К. Для большей верности хартия обыкновенно подтверждалась сюзереном феодального владельца, иногда самим королем (последнее с течением времени превратилось в правило). Так как город, получивший коммунальную хартию, тем самым освобождался от власти своего бывшего сеньора, а центральная государственная власть в средние века была крайне слаба, то он естественно становился более или менее самостоятельным общественным и политическим организмом, входя, таким образом, в круг маленьких государств, из которых, в сущности, и состояло средневековое королевство. К. приравнивалась к феодальной баронии, представляя собой коллективную сеньорию: подобно феодалу, К. имела своего сюзерена, которому приносила hommage (присягу в верности), отбывала военную службу и оказывала помощь в 4-х определенных феодальным правом случаях; с другой стороны, К. могла иметь своих вассалов. Как и барон, К. имела свое войско (милицию) и пользовалась правом частной войны. Она могла заключать союзы с другими К. и феодалами; известен даже случай, когда город Арль отправил 12 представителей, чтобы заключить "союз, дружбу и общение" с Людовиком V I II, королем Франции. Во внутренней жизни К. пользовалась полной самостоятельностью; члены ее выбирали коммунальное правительство: мэра (в других местах — синдиков, консулов; их было обыкновенно от 2 до 6, редко больше), членов совета (jur és, paires, échevi ns) и др. магистратов. Мэр и эшевены собирали с жителей подати и пошлины и налагали на них повинности, судили их и наказывали, наблюдали за порядком и издавали обязательные распоряжения. В важных случаях созывалась вся К., звоном вечевого колокола с городской башни (beffro í). Членами К. были иногда все жители города, иногда только домовладельцы; в одних городах к К. принадлежали только горожане, в других (на юге Франции) — также жившие в городе рыцари и духовные лица. В некоторых местах в К. не принимались крепостные (сервы), незаконнорожденные, запутавшиеся в долгах, иногда даже весь класс рабочих. Вообще демократизм средневековых K. нужно понимать с большими оговорками и ограничениями; впоследствии в них все больше и больше обозначалась рознь богатого класса и простого народа, а к концу средних веков некоторые К. превратились в настоящие олигархии. К. имела право принимать новых членов (за известный взнос), а также исключать из своей среды преступников, вообще опороченных и т. д. Всей совокупностью перечисленных прав пользовались не все города, называвшиеся К.: такими республиками были лишь крупные богатые центры, преимущественно на юге Франции, как например Арль, Марсель, Тулуза. Самостоятельность других К. была в большей или меньшей степени стеснена или непосредственным сеньором или, еще чаще, главным сюзереном данной местности: императором германским, королем Франции или Англии. Многим К., как и большинству мелких феодалов, не хватало фактического могущества, чтобы осуществлять свои верховные права. Наибольшей независимостью пользовались южные города, затем К. северной и северо-восточной Франции; в последнем ряду стоят западные К. и вообще те, в которых было распространено так называемое "руанское право" (Etablissements de Rouen): в них сюзерену принадлежали большая часть доходов, важнейшие судебные дела и верховный надзор за городским управлением.

Могучий толчок к освобождению городского населения от феодального произвола был дан революционным движением в отдельных городах Франции с XI в. Но это был не единственный путь. Рядом с этим стал развиваться другой, мирный процесс, приведший к той же цели. Собственная выгода часто подсказывала феодалу, что лучше отказаться от произвола, который, парализуя развитие промыслов и торговли, подрывал благосостояние горожан. Многие феодальные владельцы добровольно давали грамоту, по которой повинности горожан устанавливались в раз и навсегда определенном размере, а во внутренних делах им предоставлялась большая или меньшая степень свободы. Такой город не становился коммуной, но получал все-таки прочное, обеспеченное существование, дававшее ему возможность богатеть и усиливаться; постепенно откупаясь от отдельных повинностей и приобретая за деньги разные вольности, льготы и привилегии, он мало-помалу приближался к положению К. Таких villes de bourgeoisie было особенно много в доменах короля и других крупных феодальных владетелей: к этому разряду городов принадлежали, между прочим, Париж и Орлеан. Наконец, третьим разрядом свободных городов были слободы (villes neuves), при учреждении которых феодал, в видах привлечения населения, предоставлял будущим жителям города разные льготы; среди последних главное место занимали точно определенный размер и характер повинностей и самоуправление. Из всех форм городской свободы К. оказалась наименее долговечной: сложившись в эпоху распадения общества на отдельные обособленные друг от друга группы, раздробления территорий на маленькие, лишь слабо связанные между собой миры, в эпоху, когда не существовало еще ни государства, ни страны, ни нации в нашем смысле слова, К., естественно, приняли чисто средневековую форму, организовались в виде самостоятельных городских республик, маленьких государств в государстве. Но зато они и могли существовать только до тех пор, пока был в силе средневековый феодальный строй; вместе с ним отжили свой век и К. Та же могучая централизующая сила, которая уничтожила верховные права феодальных баронов и независимость духовенства, подчинила себе К. Не успела эта форма городской свободы развиться и окрепнуть, как королевская власть дала ей себя почувствовать: уже при Филиппе-Августе (1180—1223) легисты провозгласили принцип, что все К., в чьих бы владениях они ни находились, делаются королевскими городами и зависят непосредственно от короля, — и этот принцип не замедлил войти в жизнь при преемниках Филиппа II: они ограничивали юрисдикцию К., принимали в парламент апелляции на решения коммунального суда, подчиняли себе коммунальную милицию, присваивали надзор за управлением магистратов, вмешивались в выборы должностных лиц. Непокорные города наказывались штрафами или даже отнятием коммунальной хартии, которую потом приходилось покупать снова: сумма штрафов и выкупов достигала иногда громадных размеров; это еще более расстраивало городские финансы, и без того обыкновенно находившиеся в плачевном состоянии вследствие дурного и даже недобросовестного управления. Неурядицы в денежных делах, в свою очередь, давали лишний повод вмешиваться королевской власти: при Людовике Святом королевская счетная палата присвоила себе контроль над финансами в К.: многие города, подавленные массой долгов и доведенные до полного банкротства, принуждены были ликвидировать свои дела и отдаться в полное распоряжение короля. Не менее удобный повод для вмешательства представляли и внутренние раздоры, борьба партий, злоупотребления олигархического правительства во многих К., угнетенное положение низших слоев городского населения. В результате, при вступлении на престол Филиппа Валуа (в 1328 г.), во Франции уже оставалось немного К., а те, которые еще носили это название, в сущности уже перестали быть К — т. е. самостоятельными городскими республиками. Таким образом, К. просуществовали недолго; но с ними исчезла лишь своеобразная средневековая форма свободы горожан. Существеннейшие результаты городского движения во Франции остались: масса городского населения навсегда освободилась от гнета феодалов и развилась в крупную общественную силу; рядом с двумя средневековыми сословиями, феодальной аристократией и духовенством, стало третье, буржуазия, которая сыграла впоследствии такую громадную роль в исторических судьбах Франции.

Ср. Luchaire, "Los communes fran çaises sous les Capé tiens directs"; Aug. Thierry, "Lettres sur l'histoire de France"; Guizot, "Histoire de la civilisation en France" (4-й т.); Смирнов, "К. средневековой Франции".