— имя сочиненного польскими мифологами славянского языческого бога, будто бы поминаемого в свадебных песнях. Интересуясь древним славянским язычеством и исходя из убеждения, что у древних славян были боги, соответствующие классическим, польские историографы XVI в. — Меховита, Кромер, Стрыйковский — признавали у языческих поляков существование богини Лады (см.) и ее двух сыновей, Леля и Полеля, соответствовавших Кастору и Поллуксу; Меховита ссылался в подтверждение этого на слова древних песен: "Lada, Lada, I leli, I leli, Poleli". Инокентий Гизель (см.), составитель "Синопсиса", повторяя Стрыйковского в главе "О идолах", приписывает древним языческим русским тех же богов. Русские мифологи конца XVIII и первой половины XIX вв. не сомневались в существовании у языческих славян и русских бога любви и браков Л. Державин упоминает его в своих песнях. У Пушкина ("Руслан и Людмила") на пиру князя Владимира Баян славит "Людмилу — прелесть и Руслана, и Лелем свитый им венец". При более критическом отношении к источникам славянской мифологии оказалось, что существование бога Л. основано исключительно на припеве свадебных и других народных песен — и современные ученые вычеркнули Л. из числа славянских языческих богов. Припев, в разных формах — лелю, лелё, лели, люли — встречается в русских песнях; в сербских "кралицких" песнях (троицких) величальных, имеющих отношение к браку, он встречается в виде лельо, лелё, в болгарской великодной и лазарской — в форме леле. Таким образом припев восходит в глубокую древность. Старинный польский припев лелюм (если он действительно существовал в этой форме, с м) Потебня объясняет чрез сложение лелю с м из дат. падежа ми, как в малорусском щоМ (вместо що Ми). В припеве полелюм (если он верно передан польскими историографами) по может быть предлогом; ср. белорусские припевы: люли по люлюшки! (Шейн, "Материалы для изучения быта и языка русского населения северо-западного края", т. I, ч. I, стр. 203). Соображения об этимологическом значении припева лелю и проч. высказаны Вс. Миллером ("Очерки арийской мифологии" т. I, М. 1876, стр. 322 и след.) и А. Потебней ("Объяснения малорусских и сродных народных песен", Варшава, 1883, т. I, стр. 20-22). Отношения различных звуковых форм припева не могут до сих пор считаться уясненными. См. еще "Archiv f. slavische Philologie", т. XIV, 1892 г., статью Брикнера "Mythologische Studien", стр. 181.