(Мартин Luther) — великий германский реформатор; род. 10 ноября 1483 г. в Эйслебене, в Саксонии. Отец его, сначала простой рудокоп, сделался благодаря большой энергии и техническим знаниям уважаемым членом магистрата в Мансфельде, куда он переселился вместе с семьей. Старший сын, Мартин, видел еще тяжелые дни семьи. Воспитание его было суровое; к вечному страху грубого наказания присоединялись народные поверья о демонических силах, всюду подстерегающих человека. Унаследовав черты северогерманского крестьянина — выносливость, здоровье и физическую силу, угловатость и резкость обращения, грубовато-наивную речь, — Л. усвоил себе понятия и вкусы горожанина. Он учился в местной школе, потом в Магдебурге у монахов и в Эйзенахе в лат. школе; здесь ему приходилось добывать пропитание пением благочестивых стихов перед окнами обывателей. В 1501 г. Л. поступил в эрфуртский унив., где по желанию отца должен был подготовляться к юридической карьере; но его влекло к классикам и богословию. В 1505 г. Л. в качестве магистра свободных искусств стал читать лекции по физике и этике Аристотеля. Он не сделался, однако, настоящим гуманистом и остался чужд христианскому платонизму в духе Эразма. В философии он отдался схоластическому номинализму, с которым гуманисты ожесточенно боролись. В том же 1505 г. Л., внезапно и против воли отца, вступил в августинский монастырь в Эрфурте. Сам он объяснял свое решение страхом Божьего гнева. Он сразу отдался всем лишениям и истязаниям, какие только выработала аскетическая практика, чтобы избавиться от сознания своей греховности и "схватить руками милость Божию". Но чем лихорадочнее он бился, тем более ускользало успокоение. Бог представлялся ему Страшным Судьей; стремление к Его умилостивлению исполнением всех предписаний святой жизни вызывало сознание бессилия, ничтожества человека. Ревностного монаха заметил генеральный викарий ордена Штаупиц, один из крупных представителей мистико-библейского направления, распространявшегося в Германии с ХIV в. В 1507 г. он привлек Л. в новооснованный саксонским курфюрстом Фридрихом Мудрым университет в Виттенберге и побудил его выступить на церковной кафедре, успокоив его указанием на страдания Христа, который не устрашает, а утешает, и на значение внутреннего перерождения. От изучения Бернарда и Герсона Л. перешел к Августину и ап. Павлу, как бы вновь открытым богословской школой мистиков. Но Лютер не отдался их созерцательному настроению, не увлекся и практическим подражанием Христу, идеалом евангельского братства. Он взял у мистиков, прежде всего, ссылку на новый для него библейский авторитет. Мистическое представление о возрождении души, проникающейся божественным началом, о выражении в воле просветленного человека единой божественной воли он обратил в догмат беспрекословного подчинения человеческой воли Божеству, в учение о спасении исключительно верой в заступничество Христа, без малейшей заслуги человека. Это он имел в виду уже в 1516 г., когда издавал под названием "Немецкого богословия" мистиков XIV в. Сначала душевная перемена не вызвала в Л. сознания отклонения от церкви. В 1511 г. Л. посетил по делам ордена Рим и "обежал все церкви и святыни, уверовав во все, что там было налгано и насорено". Но чем дальше, тем больше в нем вырабатывался сектант. Он утрачивает уважение к христианству Эразма, потому что последнему "человеческое дороже божественного", и враждебно обрушивается на Аристотеля как выразителя языческого духа и авторитет старой схоластики. На публичную защиту своего учения о спасении Л. был вызван продажей в Германии индульгенций, порученной Папой Львом Х архиепископу Майнцскому (см. Индульгенции). 31 октября 1517 г. Л. выставил у дверей дворцовой церкви в Виттенберге 95 тезисов, вызывая на диспут архиепископского агента Тецеля и вооружаясь против учения о сокровищнице добрых дел, направляемых и переносимых авторитетом церкви, против материальной эксплуатации учения о чистилище и вообще против сведения религии к цепи внешних актов. Не имея в виду нападать на папскую власть, Л. косвенно сильно ее затрагивал. В возбужденной против Рима, религиозно-настроенной Германии речи Л. призывали к общему протесту. В Виттенберге студенты сожгли ответные тезисы Тецеля. Архиепископ Майнцский отослал тезисы Л. Папе и возбудил против него процесс в Риме. Хотя Л. был потребован в Рим к ответу, но курия желала затушить религиозный спор. Ввиду отказа курфюрста саксонского выдать Л. Папа согласился на передачу дела кардиналу-легату Каетану, отправлявшемуся на аугсбургский сейм в октябре 1518 г. На требование произнести всего 6 букв (revoco — отрекаюсь) Л. ответил решительным отказом и, опасаясь ареста, убежал ночью из Аугсбурга. Папа, не желавший раздражать могущественного покровителя Л. ввиду предстоявшего выбора императора, попытался подействовать на Л. через своего камергера Мильтица. Последний убедил Л. (янв. 1519) написать Папе униженное письмо и предоставить расследование спора одному из немецких прелатов, а покуда молчать при условии молчания противников. Примирение было, однако, чисто внешнее. Полный разрыв с Римом был ускорен диспутом в Лейпциге, на который один из виттенбергских последователей Л., Карльштадт, был вызван Экком. По вопросу о божественности папской власти на помощь товарищу выступил Л., доказывая, что папский примат существует всего 400 лет, и ссылаясь на греческую црк., не признающую его. Экк возразил ему, что он держится одного учения с Виклефом и Гусом, осужденными собором; Л. ответил, что в учении Гуса были истинно христианские положения и что авторитет соборных решений нельзя считать безусловным. На этом спор оборвался, так как Экк считал Л. побежденным в силу собственного его признания. В ожидании великой катастрофы пророческая восторженность охватила Л.: он невольно вступил в ряды немецкой просветительной и политической оппозиции. Эразмианцы, особенно в Эрфуртском университете и в ученых кружках Нюрнберга, горячо приветствовали Л. Базельская типография гуманиста Фробена распространяла его сочинения по Швейцарии, Франции, Англии, Нидерландам. Из Парижа Лефевр поздравлял Л. Сам Эразм, в глазах которого Л. был полуварваром, олицетворением "мятежа", в ответ на почтительное послание Л. выразил ему сочувствие. В лице молодого эллиниста Меланхтона (Шварцерде) Л. приобрел в самом Виттенберге драгоценного сторонника. Особенно важен был союз с крайним, национально-революционным крылом гуманистов, представленным Гуттеном (см.). В 1520 г. вышли самые горячие, самые смелые статьи и памфлеты Л. В это время он был героем немецкого народа. Своим образным, грубым и метким языком, с наивностью внезапно прозревшего человека и силой агитатора Л. разбирает самые глубокие, животрепещущие вопросы, волновавшие нацию. Ему кажется, что с открытием истинной основы спасения все общественные отношения и понятия должны быть перестроены. В обращении "к христианскому дворянству немецкой нации" Л. осуждал, как нечто противное Писанию, различение званий светского и духовного и исключительное право Папы толковать Писание. "Все христиане — священники"; волей всей общины должны быть назначаемы и смещаемы духовные лица; они подчиняются светской власти. Всякий христианин в силу своего священства вправе и обязан уяснить себе веру на основе Писания. Преобразования Л. ждет от всеобщего свободного собора; Папу надо обрезать в его светских притязаниях и посадить за молитвенник, бесполезный народец кардиналов сократить, змеиную кучу курии свести на одну сотую. Безбрачие священников отвергается как требование "дьявольской тирании"; суд Рима над немецкой церковью должен быть уничтожен, индульгенции, церковные наказания, богомолья, лишние праздники должны быть устранены. Л. требует и социальной реформы — уничтожения нищенства, поощряемого церковью, и правильной организации призрения. Заново следует преобразовать школу: в университетах, которые до сих пор были "вратами ада", должно низвергнуть "слепого язычника " Аристотеля; основным предметом преподавания должно стать Св. Писание. Л. захватывает на ходу ряд популярных идей, грозит крупным капиталистам и юристам, советует "умножить земледельцев и сократить купцов"; римское право должно уступить Писанию. Наконец, Л. выражает требование веротерпимости, настаивая на борьбе с заблуждением одной силой слова. В двух других небольших сочинениях того же года — "О вавилонск. пленении церкви" и "О свободе христианина" — Л. строит церковный идеал: прежде всего свобода отдельных христиан от внешних церковных предписаний, так как "внутренний человек и Бог едины"; церковная община должна иметь демократическую основу. Л. отвергает мессу как ежедневное доказательство чудотворной силы церкви и величия священнического сана; таинства он сводит на два — крещение и причащение, и резко выступает против аскетизма и монашества. Добрые дела — лишь последствия веры в Христа, а не самостоятельный путь к спасению. Между тем Экк выхлопотал у Папы буллу, осуждавшую Л. и его сторонников (21 сент. 1520). Но Фридрих Мудрый не соглашался выдать Л., за которого высказались университеты. Заметно было сочувствие к нему и в среде немецкого духовенства. Л. ответил новым обращением к собору и резкой статьей против буллы Антихриста. После этого Л. 10 дек. в присутствии студентов перед воротами Виттенберга сжег папскую буллу, при чем были брошены в огонь и книги, заключавшие каноническое право. Имп. Карл V вызвал Л. на сейм в Вормсе, где Л. проявил большую стойкость (см. Вормсский сейм). Его отпустили из Вормса, согласно императорской охранной грамоте, но через месяц, в мае 1521 г., последовал Вормсский эдикт, осуждавший Л. как еретика. На возвратном пути Л. был захвачен ночью рыцарями курфюрста и спрятан в замке Вартбурге; некоторое время его считали погибшим. Всюду в нем видели мученика. Его портреты в эту эпоху окружены сиянием. Скрываясь в своем заключении под именем дворянина Георга, Л. занялся переводом Библии, "чтобы освободить простого человека от его старых заблуждений". Предшествовавшие издания немецкой Библии с половины средних веков были исполнены по искаженному латинскому тексту и отличались тяжелым, неясным языком. Главная заслуга Л., переводившего с оригинала, — передача Писания простым и ярким слогом, который сделал Библию народной книгой; его перевод занимает важное место и в истории выработки литературного немецкого языка. В то же время Л. продолжает писать воззвания и памфлеты, страстный тон которых мог только усиливать революционное настроение Германии; он пророчил восстание крестьян и уверял, что "не хватило бы Рейна, чтобы потопить всех врагов Христа". Между тем в Виттенберге, в университетской и бюргерской среде, поднялось движение против католической мессы и безбрачия священников. В Цвиккау появились хилиастические проповедники в духе чешских таборитов. В некоторых виттенбергских церквях разбили иконы, опрокинули алтари; слышались протесты против самой университетской науки, во имя евангельской простоты. Ввиду этих событий Л. вопреки запрещению курфюрста приехал в Виттенберг весной 1522 г. и в течение 8 дней громил в проповедях партию крайних, вооружаясь против насилий в деле веры. Несмотря на этот разрыв с мистиками, с радикальными реформаторами, одно время считавшими его своим вождем, Л. все еще призывает к делу освобождения церкви народные силы. В 1523 г. в памфлете "о светской власти" он признает в принципе божественность власти и допускает лишь пассивное сопротивление тирану; но обращение его к государям, т. е. к немецким князьям и императору, ввиду их нерасположения к реформе крайне резко. Л. рекомендует князьям беречься Божьего гнева; возможно, что и христианин, как Самсон, поднимет меч на защиту собственного дела. Хотя в другой статье он еще раз отрицает право вооруженной самопомощи за "господином Omnes", т. е. народом, но беспощадная критика, часто циническая насмешка по адресу властей не могли способствовать успокоению народной массы. Необыкновенная страстность нападок Л. объясняется отчасти его убеждением, что приходится вести непосредственную, личную борьбу с дьяволом, который мешает распространению Евангелия. Л. убежден, что его слово — Христово слово, что его суд — Божий суд. Однако Л. отступается от общественного переворота, начинающегося в 1523 г. В особенности характерно отношение Л. к крестьянскому движению 1525 г. (см. Крестьянская война). Уже первый его призыв к миру по поводу 12 статей швабских крестьян показывает, что восставшие напрасно рассчитывали на провозвестника евангельской свободы. В жалобах крестьян и их насильственных действиях Л. видит прямое противоречие Евангелию, хотя признает господ и князей также далекими от истинного христианства. Позднее он выступает с необычайно резкой статьей "против разбойников и кровопийц крестьян", предлагая властям не останавливаться ни перед чем для истребления "факелов ада" и "членов диавола". "Пусть, кто может, душит и колет, тайно или открыто; и помнит, что нет ничего более ядовитого, вредного, бесовского, чем мятежник". "Как осла нужно бить, так простой народ можно только насилием держать в послушании". В это же время Л. разошелся и с гуманистическими кружками. В 1525 г. в статье против "небесных пророков" он объявляет разум "блудницей дьявола, которая только позорит и оскверняет все, что говорит и делает Бог". Гуманистические университеты под влиянием таких проповедей начинают пустеть; люди, подобные Пиркгеймеру, Муциану, испуганные новым варварством, отстраняются от Л. Наконец, между Л. и Эразмом произошел резкий разрыв. Эразм выступил против учения о предопределении на защиту свободной воли. Л. отвечал на это книгой "De servo arbit r io". Здесь формулирован страшный детерминизм, становящийся основным убеждением протестантов почти на два века. Человеческую волю Л. сравнивает с вьючным животным, которое может оседлать как Бог, так и дьявол, но которое само не может выбирать ездока. Все происходит от Бога, даже поступки безбожников и самого дьявола; Он замыкает сердце фараона и хочет смерти грешника. Л. расстается и с моралью гуманистов: он отрицает античную добродетель, потому что она вытекает из славолюбия и есть величайший грех перед Богом. Героическая пора жизни Л. кончилась. Великая национально-религиозная реформа свелась к специально-церковной перемене, судьба которой осталась в руках единственной силы, восторжествовавшей в общем разгроме, — территориальных князей. Забывая прежнюю жестокую полемику, Л. пишет униженное письмо к Генриху VIII Английскому, затем к своему злейшему врагу, Георгу Саксонскому. Его занимает теперь в особенности организация отторгнувшихся от римской церкви общин. Он отказывается от своей первоначальной демократической теории выбора священников народом и признает князей светскими епископами территории, главами местной церковной юрисдикции и управления. Так же точно Л. отступает и от принципа свободной организации отдельных церковных общин; всюду обязательно вводится сначала только рекомендованный церковный порядок Виттенберга. Забывая о своей первоначальной терпимости, он требует вмешательства государственной власти против "богохульства" и говорит, что недаром властям дан Богом меч. Наступавшую в силу реформы секуляризацию церковного имущества приходилось также предоставить светской власти, чтобы избежать худшей участи — полного раздробления и потери для церкви конфискованных владений. Советы Л. обратить доходы отобранных имуществ на школы и бедных были лишь в самой незначительной мере исполнены. Богослужение, по первоначальному представлению Л., должно было быть свободно от всякой торжественности, от обращенной к внешним чувствам обстановки; но позднее, во внимание к привычкам народа, Л. старался сохранить по возможности черты старого культа. С жаром отдался Л. церковно-просветительной деятельности и в своем собрании духовных гимнов, в своих катехизисах создал действительно прочные и истинно народные произведения. Много хлопотал он и об устройстве школ по новому образцу, которые соединяли бы религиозное воспитание с внешними данными гуманистического обучения. В целом организация церковного управления и контроля, однако, не удалась Л. и не выдерживает сравнения с работой более самостоятельных и более последовательных швейцарских реформаторов. Вразрез с мнениями юристов, оправдывавших вооруженный отпор притеснителям веры, Л. отстаивал подчинение императору, обнаруживая вместе с тем крайнюю нетерпимость по отношению к южно-немецким и швейцарским реформаторам, расходившимся с северными в толковании евхаристии (см.). На Цвингли, Буцера и других, стоявших за рационалистическое толкование, Л. стал смотреть как на опасных еретиков. Когда ввиду угрожающего положения католиков курфюрст саксонский и ландграф гессенский в 1529 г. вошли в союз с южно-немецкими городами, державшимися цвинглианского учения, Л. уговорил курфюрста отказаться от этого союза, он высказался и против протестации сторонников реформы на сейме 1529 г., считая правильным активное противодействие императору лишь со стороны целого сейма. Он требовал, чтобы протестанты ввиду общей опасности со стороны турок соединились, для внешней защиты империи, с католиками. Ввиду растущего разногласия между виттенбергцами и южанами ландграф гессенский устроил съезд богословов в Марбурге (см. Марбургский диспут), окончившийся неудачно: Л. начал даже резкую полемику против "мечтателей", соединяя под этим именем цвинглианцев с радикальными анабаптистами. Когда Цвингли был убит, Л. выразил радость по поводу этого "приговора Божия" и жалел, что победители-католики не истребили вовсе заблуждения "сакраментариев". Своим образом действий Л. много содействовал вредному для протестантов изолированию северной, княжеской от южной, городской реформации. Л. не принимал прямого участия в аугсбургских переговорах 1530 г.; он был против соглашения с католиками и не одобрял формулы исповедания, составленной Меланхтоном. На постановление сейма 1530 г. Л. ответил "Глоссой к мнимому эдикту императора", где объяснял враждебные протестантам меры влиянием злых советников государя, особенно же "главного плута", Папы Климента VII. В "предостережении, обращенном к дорогим немцам", Л., восставая против мятежа, выражает, однако, уверенность, что Бог поднимет в случае нападения католиков нового Иуду Маккавея и они узнают то, что испытали их предки в борьбе с гуситами и Жижкой. При заключении оборонительного Шмалькальденского союза Л. должен был, уступая доводам юристов, признать его законность. В 1532 г. Л. настаивал перед курфюрстом на том, чтобы, согласно требованию католиков, свобода исповедания была признана только за членами союза, т. е. с исключением цвинглианцев — и в этом смысле составилось Нюрнбергское соглашение. Ввиду новой опасности со стороны императора Л. склонился было к примирению с цвинглианцами; так возникла Виттенбергская конкордия 1536 г., причем уступки со стороны южан были гораздо значительнее, чем со стороны Л. Когда, однако, в следующем году поднялись переговоры об участии протестантов в соборе, который предполагал созвать Папа, Л., к большому огорчению Meланхтона, наметил необыкновенно резко положения против папской мессы, как "драконова хвоста, из которого изошли безбожные черви" — и в то же время формулировал учение об евхаристии вразрез с конкордией (так наз. Шмалькальденские статьи 1537 г.). В 1539 г. Л. обнародовал обширную статью "о соборах и церквах", где доказывал, что соборы не имеют права определять новые вероисповедные положения или обязательные обряды, стесняющие совесть. Л. ставит власть соборов не выше прав любого священника или церковного учителя. В конце 30-х гг. реформа распространилась на Бранденбург, Брауншвейг и Саксонию младшей линии, и Л. мог проповедовать в Лейпциге, главном городе своего умершего врага, герцога Георга. Всюду на севере, однако, возникало противоречие между княжеским авторитетом и идеальными задачами реформы. В деле Филиппа Гессенского, который при жизни жены вступил во второй брак, протестантские богословы, в том числе и Л., пошли на тяжелую сделку с совестью: не желая раздражать ландграфа, они оправдывали его поступок тем, что Писание не воспрещает полигамии, и Л. советовал только не придавать делу огласки. В конце 30-х гг. Л. выступает против так назыв. "антиномистов" (особенно Агриколы), доводивших его учение об оправдании верой без заслуг до отрицания необходимости следовать нравственному закону. В то же время Л. спорит с виттенбергским юристом Шурфом, отстаивавшим исторические традиции канонического права. В примирительных переговорах начала 40-х гг. между протестантами и католиками Л. не принимал непосредственного участия. Он был против уступок; под его влиянием курфюрст демонстративно не поехал на регенсбургский сейм (см. Интерим). Когда Л. были предъявлены догматические соглашения, главным образом по вопросу об оправдании верой, он остался неудовлетворенным этим "растянутым и заштопанным" произведением. Не согласился он и с проектом временного положения, выработанным самим императором, и продолжал требовать допущения чистой и определенной проповеди еванг. учения. Читая лекции в Виттенберге, Л. издавал многочисленные толкования на книги Св. Писания (особенно важно толкование на послание к Галатам, 1531-35 г., и толкование на Псалмы), проповеди, наставления священникам для проповедей (Kirchenpostille, 1522-43) и заканчивает перевод Библии (в 1534 г.). Последние годы деятельности Л. были для него тяжелы: все более надвигалась гроза религиозной войны; вражда с цвинглианцами росла и Л. своей полемикой (особенно статьей 1544 г.) еще увеличивал ее. Он признавался по временам, что не заметно более той ревности и того внимания к Евангелию, которое было в свое время даже у попов и монахов. Некоторым утешением служила для него полемика против католицизма (статьи "Папство в Риме, учрежденное дьяволом", "Возражение на тезисы Лувенского унив."), как бы укреплявшая в нем сознание справедливости совершившегося разрыва. Среди приготовлений к войне Л., давно уже страдавший физически, утомленный жизнью, умер в родном городи Эйслебене, куда приехал для разрешения спора в графском доме Мансфельдов 17 февраля 1546 г. Интимная жизнь Л. прошла спокойно. В 1525 г. он женился на бывшей монахине Екатерине фон Бора, что в свое время возбудило большие нарекания даже среди друзей его и было понято, а отчасти истолковано и самим Л., в смысле демонстрации. В своей большой семье, окруженный постоянно друзьями и сотрудниками — Меланхтоном, Юстом Ионасом, Бугенгагеном, Амсдорфом, — живя открыто, пользуясь почетом и вниманием со стороны князей, Л. чувствовал себя хорошо, о чем свидетельствуют его "застольные речи". Душевные терзания молодых лет, позднее революционная борьба не заглушили в нем природной веселости, доброты и наивной искренности. Л. охотно помогал приходившим к нему чем только мог; в чумные годы он заботливо посещал пораженные семьи. Мещанский тон этой жизни в течение последних ее 20 лет стоит в резком контрасте с бурной порой предшествовавшего периода. Л. был велик в момент сильнейшего возбуждения нации, велик как агитатор, смело, оригинально выражавший то, что назрело в общем сознании. Он был велик и тогда, когда затрагивал глубокие запросы простых сердец, жаждавших религиозного просветления. Но он не сознавал сложности движения, в котором занимал передовую роль. Он считал возможным выделить из него религиозную реформу и в результате сыграл в руку политической и социальной реакции. Л. стоял в стороне и от лучших просветительных задач своего времени; изгоняя из школы "языческий" элемент, он косвенно содействовал развитию протестантской схоластики. В нем поднимается еще раз сектантский дух средневековых энтузиастов, упрямых догматиков, наивно-гениальных, бесстрашных и властных народных ораторов. В его деятельности сказались вместе с тем основные черты немецкой Реформации с ее местным колоритом и национальным протестом. В учении Л. было бы неправильно искать системы, в его деятельности — последовательной программы: от горячего увлечения он часто переходил к тяжелым колебаниям; по собственному признанию, его нередко давил страх, что в случае ошибки он может ввести в заблуждение массы людей, которые за то навеки будут ввергнуты в мучения ада. Неподвижное лютеранство XVI и XVII вв. не отражает дух Л.; оно представляет, главным образом, результат общественного застоя и узких политических рамок северонемецкой Реформации.

Сочинения Л. издавались много раз; первое издание вышло в Виттенберге в 1539-58 гг. Полнее других 5-ое изд. в Галле (1740-50; перепечатывается миссурийским синодом в С.-Луи с 1880 г.); весьма распространено 6-ое изд. (Эрланген — Франкфурт, 1826-86). С 1883 г. выходит превосходн. "Kritische Gesammtausgabe" под ред. Knaake и K a werau, в Веймаре: до сих пор появились томы I-VI (сочинения Л. до 1520 г. включительно), VIII (1521 и начало 1522), IX (дополнения к разным годам), XII (1523), XIII (толк. к пророк., 1524-26), XIV (1523-25). Письма Л. изданы De Wette (Берл., 1825-28) и Se idemann'oì (1856). Дополнения к изд. переписки: Burckhart, "Dr. M. Luthers Briefwechsel" (Лпц., 1866), и Kolde, "Analecta Lutherana" (Гота, 1883); новое изд. писем Enders'a (Франкф., 1884). Политические сочинения Л. изд. Mundt (В., 1844-68), его "Tischreden " — Fö rsiemann и Bindseil (Б., 1844-1848); особо вышли "Die drei grossen Reformationsschriften vom J. 1520" (2 издание, Гота, 1884). Биографии Л.: Меланхтона (Виттенб., 1546), "Hist. do vita et actis M. L."; Cochl ä us (противника Л.), "Comment, de actis et scriptis M. L." (Майнц, 1549); Mathesius, "Historie von M. L. Anfang, Lehre u. Leben" (Нюрнберг, 1565). Важный источник сведений о жизни Л. в позднейшую эпоху — "Lauterbach's Tagebuch" — изд. Seidemann (1872). Новые биогр. Л.: J ü rgens'a (с протест. точки зрения; Лпц., 1846-47, доведена до 1517 г.); D ö llinger (умеренно-католич.), "Die Reformation, ihre innere Entwickelung etc." (Регенсбург, 1848); K ö stlin, "M. Luther" (Эльберфельд, 1875; след. изд. 1883 и 1888); Kolde, "M. L., eine Biographie" (Гота, 1884-93). Богословское учение Л.: K ö stlin, "L.'s Theologie in geschichtlicher Entwicklung" (Штутг., 1863); Harnack, "L.'s Theologie mit besonderer Beziehung auf seine Vers öhnungs— u. Erlö sungslehre" (Эрланген, 1862-86); Hering, "Die Mystik L.'s" (Лпц., 1879); Lom matzsch, "L.'s Lehre vom ethisch-religiö sen Standpunkte aus" (Б., 1879). См. также Ranke, "Deutsche Gesch."; Janssen, "Geschichte des deutschen Volkes" (т. II и III, Фрейб., 1878); Hefele, "Conziliengeschichte", и продолж. Hergenr ö ther'a (т. IX, 1890); Kel ler, "Die Reformation u. die ä lteren Reformparteien" (1885); Bezold, "Geschichte d. deutschen Reformation" (Б., 1887-90, в Oncken's "Allg. Gesch."); Egelhaaf, "Deutsche Gesch. im XVI J. bis zum Augsb. Religionsfrieden" (Штутг., 1887-92).

Из детей Л. две дочери, Елизавета и Магдалена, умерли еще при жизни отца, третья, Маргарита — в 1570 г.; старший сын Иоганн Л. (1526-1575) был советником у сыновей курфюрста Иоанна-Фридриха, потом служил у герцога Альбрехта Прусского, второй — Мартин † бездетным в 1565 г., третий сын — Павел (1533-1593), лейб-медик саксонских курфюрстов, был продолжателем рода. Последним потомком Л. по мужской линии был дрезденский юрисконсульт Мартин Готлоб Л., умерший в 1759 г. Ср. Nobbe, "Genealog. Hausbuch der Nachkommen des Dr. Martin L." (Лпц., 1871). Главный памятник Л. поставлен 25 июня 1868 г. в Вормсе, по проекту Ричеля; затем более или менее замечательны еще памятники: в Виттенберге (1821) — Шадова, в Мера (1861) — Мюллера, в Эйслебене (1883) — Зимринга, в Лейпциге (вместе с Меланхтоном, 1883) — И. Шиллинга, в Дрездене (1885) — по модели Ричеля, в Магдебурге (1886) — Гундризера и в Эрфурте (1890) — Шапера.