(ΰλη, materia, causa materialis) — то, из чего состоит и из чего происходит данный предмет. Когда вопрос: из чего? ставится в общем и безусловном виде, в применении ко всему существующему, возникает философское учение о М., подготовлением и переходом к которому служат относительные обобщения естественных наук, выводящие наш ум из наивных представлений житейского сознания. Для такого сознания вопрос о М. этого стола, напр., окончательно разрешается указанием на дерево, из которого стол сделан. Но то, что есть ответ для житейского сознания, становится для науки предметом ее вопросов: она спрашивает о М. дерева и находит ее в физически неделимых частицах, или тельцах, данного растительного вещества, состоящих из определенного сочетания химических атомов (углерода, водорода и т. д.). Это есть не только дополнение или продолжение первого наивного ответа, но и важная его поправка. Житейское сознание, признавая в дереве М. тех или других предметов, из него сделанных, видит в нем подлинную вещь или субстанцию, и потому, когда оно перестает быть тем, чем было, — напр. сгорает — это приводит к нелепому представлению об исчезновении или уничтожении вещей или субстанций. Для науки, напротив, дерево не есть вещь, а только состояние вещества, и его сгорание не есть исчезновение, а только перемена состояния. Но как наука не останавливается на том, что признается материей со стороны житейского сознания, так философия не может остановиться на веществе естествоиспытателей, с его молекулами и атомами. И это вещество, с философской точки зрения, есть только то или другое состояние или явление, а не подлинная М., или первичный субстрат всех вещей. Для химии все реальное бытие слагается из некоторого числа элементов или простых тел. Но уже факт непостоянства этого числа (так как многие из предполагавшихся элементов оказываются химически разложимыми, а с другой стороны, открываются новые простые тела, которым, однако, может предстоять та же участь) наводит самих химиков на мысль, что эти элементы суть только различные видоизменения единого всеобщего субстрата, или М. всех тел. В чем же, за отвлечением химических свойств, может состоять эта М., какое следует ей дать существенное определение? Догматическая философия Декарта и Спинозы сводила ее к атрибуту протяжения. Но критическая философия неоспоримо доказала, что протяжение, или пространство, есть форма представления, или бытия для другого, а никак не самостоятельная реальность. Следовательно, М., как такая, или подлинный субстрат вещей, не может состоять в протяжении или быть только представляемой, а должна иметь также бытие в себе и для себя, т. е. должна быть живой и одушевленной природой. К такому же взгляду приводит, с другой стороны, развитие динамического атомизма, господствующего ныне среди мыслящих физиков. Внутреннее противоречие в понятии вещественного атома, как неделимого тела и без относительной массы, побуждает этих физиков разуметь под атомами только центры взаимодействующих сил, отталкивательных и притягательных. Но ни собственное свойство таких сил, ни единство и связная целость мироздания не позволяют смотреть на эти динамические центры взаимодействия, как на безусловно отдельные и самобытные существа, вроде лейбницевых монад; все заставляет, напротив, видеть в их реальном существовании лишь относительную дифференциацию или распадение единой универсальной сущности или мировой души (см.). О М. в смысле физико-химическом см. Вещество. Подробности различных философских взглядов на М. см. под соответствующими именами философов и школ.