(франц. Mémoires), записки современников — повествования о событиях, в которых автор М. принимал участие или которые известны ему от очевидцев. От хроник современных событий М. отличаются тем, что в них на первый план выступает лицо автора, со своими сочувствиями и нерасположениями, со своими стремлениями и видами. Очень часто принадлежа лицам, игравшим видную роль в истории, иногда обнимая значительный период времени, например — всю жизнь автора, нередко соединяя важные события с мелочами повседневной жизни, М. являются историческим материалом первостепенной важности. Многое, не нашедшее себе места в официальных актах, может быть замечено и передано потомству в записках современника и очевидца. Нередко мелкая черта проливает много света на цели и побуждения главных двигателей великих событий: по замечанию К. Н. Бестужева-Рюмина, в одной строке М. разъясняется иногда то, что остается темным в целых фолиантах дипломатических нот и официальных бумаг. Сообщая сведения о воспитании и первых впечатлениях того или другого исторического лица, М. иногда дают ключ к пониманию его характера. М. различных веков, особенно не предназначавшиеся к печати, остаются памятниками разговорного языка данной эпохи (русские М. XVIII в.). М. и воспоминания литературных деятелей указывают пути, какими шло литературное развитие, и особенно ценны для истории литературы той эпохи, когда печать не пользовалась достаточной свободой: в таких М. выступает то, что вовсе не высказывалось в свое время в печати, а только думалось и чувствовалось. Наконец, всякого рода М. представляют живую разностороннюю картину общественного быта, освещают умственный и нравственный склад общества и выясняют отношение общественного мнения к событиям, происходившим в описываемое М. время. С другой стороны, пользование М. представляет и много опасностей: современник пристрастен к тому или другому лицу, принадлежит к той или другой партии; он может быть человеком лживым, иногда даже и без явной и определенной цели. Необходимо поэтому выяснить личность автора М. и степень доверия, которого заслуживают его сообщения. Но и записки самые пристрастные могут служить драгоценнейшим материалом, раскрывая причины пристрастия или искажения истины и этим самым проливая свет на характеры, побуждения, отношения. Так, например, мемуары Лафайета, Дюмурье и Наполеона I, в сравнении с их собственными депешами и письмами, представляют как бы умышленное искажение истины. М. маршала Мармона часто опровергаются приложениями к ним. Известный деятель французской революции, Бертран Барер, в своих М. совершенно отрицает свое участие в процессе Марии-Антуанетты, а осуждение жирондистов называет "страшной несправедливостью", тогда как из официального "Монитора", на который он сам ссылается, видно, что и в том, и в другом процессе Барер произносил обвинительные речи, и что от него исходило даже само предложение о предании суду Марии-Антуанетты. Наконец, существуют М., имеющие характер анекдотов (например, мемуары Катта о Фридрихе II, рассказы Штелина о Петре I) и прямо рассчитывающие на занимательность и даже пикантность. Что касается формы М., то дневник имеет несомненные преимущества перед записками, составленными спустя определенный срок и потому нередко смешивающими события, лица и время.

Классическая древность знала только двух авторов М.: Ксенофонта и Цезаря. Истинная родина М. — Франция. Первые опыты в этой области относятся здесь к XIII в. Наивные записки Вильгардуэна о латинской империи стоят еще на рубеже между М. и хроникой, тогда как "Histoire de St. Louis" (около 1310 г.) по праву считается образцом исторических М. Труд Фруассара, обнимающий 1322—1400 гг., часто принимает характер М., хотя автор и дал ему форму хроники. Воспоминания Филиппа де Комина об эпохе Людовика XI и Карла VIII принадлежат к числу образцовых произведений по вопросам практической политики и в то же время представляют собой памятник художественный. Весьма важны мемуары XVI века, проливающие больше света на политическую и религиозную борьбу той эпохи, чем официальные акты. Сюда относятся: мемуары Мишеля де Кастельно, Агриппы д'Oбинье, Блеза де Монлюка (1521—1572), Гаспара де Со-Таванна (Saulx-Tavannes, 1530—73), Маргариты де Валуа, первой жены Генриха IV, записки которой не выходят из сферы придворной жизни, затем "Memoriae nost r ae libri VI" Гильома Парадэна и также по-латыни написанное повествование де Ту. Со стороны протестантов оставили мемуары Лану, Дюплесси-Морне (1572—1623) и Жан Мержи. Заслуживают еще внимания записки Вильруа (1567—1604), герцога де Невер (1574—1610), герцога де Бульон (1560—86) и принца Людовика де Конде (1559—66) Мемуары Брантома отличаются фривольностью, доходящей до цинизма, тогда как в "Economies royales" Сюлли, служащих одним из важнейших источников для истории Генриха IV, отражается благородно-чистый характер их автора. При Людовиках XIII и XIV М. писали герцог де Роган (1610—29), граф де Поншартрен (1610—20), маркиз де Бово, Бассомпьер, Обери, Ришелье, Ларошфуко, кардинал Рец, Сен-Симон, Ноайлль и др. К эпохе регентства и Людовика XV относятся мемуары Дюкло, аббата Монтиона, герцога Шуазеля. Особенно возросло число М. в эпоху революции (мемуары Неккера, Безанваля, Феррьера, Александра Ламета, Лафайета, мадам де Сталь, Кампан, Барбару, Бидьо-Варенна, Дюмурье, мадам Ролан, Мирабо, Мунье, Барера, Камилла Демулена). Даже палачи, например Самсон, писали тогда М. Многие из М. той эпохи, появившиеся с именами знаменитых деятелей, подложны. Такого рода подделки в широких размерах практиковал Сулави (Soulavie), сборники которого вытеснены, поэтому, "Collection des mémoires relatifs à la révolution franç aise" (30 т., П., 1820—30) и некоторыми другими. Еще многочисленнее М., относящиеся к наполеоновской эпохе. Почти все генералы Наполеона и многие др. лица оставили записки; особенно большое значение имеют мемуары Биньона, O'Меары, Констана, Лавалетта, Савари, герцогини д'Абрантес, Мармона, Евгения Богарне, мадам де Ремюза и недавно опубликованные мемуары Талейрана. В новейшее время писали М. Карно, Брольи, Шатобриан, Жорж Санд, Гизо, Мармье, Гонкуры. Богата М. и английская литература, в которой они, впрочем, приобретают значение лишь с эпохи королевы Елизаветы и еще более со времени внутренних войн XVII в. Для царствования Карла I особое значение имеют мемуары Джемса Мельвилля и шотландца Давида Крафорда. Важнейшие из произведений этого рода собраны в издании Гизо: "Collection des m émoires relatifs à la ré volution d'Angleterre" (33 т., П., 1823 и сл.). Из М. позднейшего времени наиболее выдаются записки Болингброка и Гораса Вальполя. В Англии, как и во Франции, литература М. приняла в новейшие годы размеры, едва доступные для обозрения. В Германии эпоха реформации вызвала на короткое время расцвет литературы политических М. Карл V оставил на испанском языке записки о своей жизни, но они сохранились лишь во французской обработке португальского перевода. К эпохе реформации относятся еще мемуары Гёца фон Берлихингена, журнал Шмалькальденской войны, веденный Виглиусом ван Цвихемом, записки Себастиана Шертлина фон Буртенбах. Для второй половины XVI века особое значение имеют мемуары Ганса фон Швейнихена. Возрождение литературы М. замечается в эпоху Фридриха II, когда появились написанные по-французски, не всегда достоверные записки маркграфини Вильгельмины Байрейтской, а также М. барона фон Пёллница и самого короля. К XIX в. относятся мемуары Генца, герцога Евгения Вюртембергского, графини фон Фосс, Варнгагена фон Энзе, Меттерниха, Гагерна, Арндта, фон Ланга, Гормайра, Бейста и др. В последние годы большое внимание обратили на себя записки герцога саксен-кобург-готского Эрнста II. Интересен и дневник принцессы Алисы, матери ныне благополучно царствующей императрицы Александры Феодоровны ("Исторический Вестник", 1894 г., №№ 6 и 7). Литературные M. оставили в XVIII столетии Христиан Вольф, И. Я. Мозер, а в XIX в. — Фаллерслебен, Г. Лео, Густав Фрейтаг, Боденштедт, Гамерлинг, граф Шак, А. Шпрингер. Несравненный образец в этом роде дал Гёте в "Wahrheit und Dichtung". В Польше литература М. начинается при Сигизмунде III, записками Ерлича. Лучшим польским мемуаристом XVII в. является блещущий юмором Хриз. В том же веке писали М. макароническим языком, обильно уснащенным латинскими выражениями, Пасек, Е. Отвиновский, Денболенцкий и др. В XVIII в. оставили мемуары Китович, Выбицкий, Немцевич, Карпинский, С. Букар, М. Роговский, Чацкий, Охоцкий и др. Многие из них собрал в своем издании Zupań ski, "Pami ętniki z. XVIII w." (Познань, 1860 и сл.), а также J. J. Kraszewski, в "Biblijotece pamię tników i podro ży po dawnej Polsce" (1870). В XIX в. одно из первых мест в польской литературе М. занял Руфин Пиотровский; затем писали М. еще Дмоховский, Чаплицкий, Л. Потоцкий, М. Чайковский (Садык-паша), Мохнацкий, Одынец, Ад. Чарторыжский.

В русской литературе ряд записок начинается "Историей князя Великого Московского о делах, яже слышахом у достоверных мужей и яже видехом очима нашими", знаменитого князя Курбского, имеющей характер скорее памфлета, чем истории, но важной как выражение мнения известной партии. Смутное время вызвало целый ряд повествований современников и очевидцев смуты, но за немногими исключениями произведения эти не могут считаться простодушными записями о виденном и слышанном: во всех почти сказаниях выступает или предвзятая точка зрения, или же влияния, от которых страдает простота и правдивость показаний автора. Не говоря уже о произведениях, появившихся еще до окончания смуты (повесть протопопа Терентия), публицистические черты не чужды и двум крупнейшим повествованиям о смуте — "Временнику" Ивана Тимофеева и "Сказанию об осаде Троицко-Сергиева монастыря" Авраамия Палицына. И в том, и в другом труде преобладает желание обличить пороки московского общества и ими объяснить происхождение смуты; в зависимости от такой задачи является отсутствие хронологической связи, пробелы в фактических показаниях, обилие отвлеченных рассуждений и нравоучений. Позднейшие труды очевидцев смуты, появившиеся при царях Михаиле и Алексее, отличаются от ранних большей объективностью и более фактическим изображением эпохи ("Словеса" князя И. А. Хворостинина, особенно же повесть князя И. М. Катырева-Ростовского, внесенная в хронограф Сергея Кубасова), но и в них изложение часто бывает подчинено или условным риторическим приемам (записки князя Семена Шаховского, относящиеся к 1601—1649 гг.), или одной общей точке зрения (например, официальной — в рукописи, приписываемой патриарху Филарету и изображающей события с 1606 г. после избрания в цари Михаила). В качестве исторического источника имеют поэтому большее значение те немногие произведения, которые отступают от общего литературного шаблона и не идут далее простой бесхитростной передачи событий. Таково, например, житие преподобного Дионисия, архимандрита Троице-Сергиева монастыря, которое в 1648—54 гг. написал троицкий келарь Симон Азарьин, а дополнил своими воспоминаниями ключарь московского Успенского собора Иван Наседка (ср. С. Ф. Платонов, "Древнерусские сказания и повести о смутном времени, как источник исторический", СПб., 1888; тексты сказаний напечатаны им же в издаваемой археографической комиссией "Исторической библиотеке", т. 1 3 -й). Характер записок или личных воспоминаний носят на себе сочинения Котошихина, Шушерина (житие Никона), Аввакума (автобиография), Семена Денисова. Начало царствования Петра вызвало целый ряд записок, авторами которых выступают представители различных партий, волновавших в ту эпоху общество: со стороны приверженцев Петра и Наталии Кирилловны — граф Андрей Арт. Матвеев, со стороны приверженцев царевны Софии — знаменитый Сильвестр Медведев, со стороны раскольников — Савва Романов. Того же времени и позднейшего касаются записки Желябужского, Крекшина, Нартова, П. А. Толстого, Б. Куракина. Поход к Азову описан в особом журнале, который приписывается Шеину. Шведская война описана в так называемом "Журнале Петра Великого" (изд. князем Щербатовым, 1770—1 7 72), составленном Макаровым и шесть раз исправленном Петром I. "Диариуш" (дневник) св. Димитрия Ростовского, начатый в 1681 г., оконченный в 1703 г. и неизвестно кем доведенный до 1709 г., важен для истории литературных трудов автора и проливает свет на состояние просвещения среди тогдашнего духовенства. При Петре начаты записки Неплюева, продолженные до смерти автора (1773). Время от 1712 по 1759 г. обнимают гораздо менее важные записки Нащокина. Для изучения малороссийских отношений важны записки Н. Д. Ханенко и Я. А. Марковича. Для истории верховного тайного совета представляют интерес записки Феофана Прокоповича, а для бытовой истории послепетровской эпохи — краткие, но прелестные записки княгини Н. Б. Долгоруковой, равно как и записки Данилова. Записки оставили фельдмаршал Миних и сын его граф Эрнст, князь Я. П. Шаховской. Характеристику Петра III дает в своих записках академик Штелин. Блистательную картину двора Елизаветы и характеристику Петра III, не всегда беспристрастную, дают записки Екатерины I I, останавливающиеся на царствовании Елизаветы (изд. в Лондоне, 1858 г., на русском и французском языках); дополнением к ним может служить письмо Екатерины II о событиях 28 июня 1762 г. (напечатано много раз, между прочим, в "La Cour de Russie il y à cent a ns", 3 изд., Б., 1860) и рассказы ее о первых годах ее царствования ("Русский Архив", 1865, 1866, 1870 и 1878 гг.). К эпохе Екатерины II (и отчасти к позднейшей) относятся записки А. А. Бибикова, Болотова, Винского, графа А. Р. Воронцова, полковника Мих. Антоновича Гарновского (1754—1814), князя Ф. Н. Голицына, Грибовского, Дашковой, Державина, Добрынина, князя Ю. В. Долгорукова, Порошина, графа А. И. Рибопьера, П. С. Рунича, Рычкова, Толубеева, В. С. Хвостова, Храповицкого. Для изучения событий в Польше 1767—68 гг. любопытен "Журнал генерал-майора Петра Никитича Кречетникова" ("Чтения в Обществе Истории и Древностей Российских", 1863, кн. III), а для событий в Литве 1792 г. — "Дневные записки генерал-аншефа Михаила Никитича Кречетникова" (ibid., 1863, кн. IV). Характеристику чарующего впечатления личности Екатерины дают анонимные записки современницы Екатерины, изд. графом Фицтумом в "Revue des deux Mondes" (1890, апрель); личность этой современницы (графиня Варвара Николаевна Головина) выяснена Л. Майковым в "Русском Обозрении" (1890, № 6). Для истории умственного развития общества при Екатерине II важны, кроме записок Державина, "Чистосердечное признание в делах моих и помышлениях" Фонвизина, записки М. И. Антоновского ("Русский Архив", 1885 г.), записки князя Ив. Мих. Долгорукова, И. В. Лопухина, И. Ф. Тимковского, князя М. М. Щербатова. Ко времени Павла I относятся записки Л. Н. Энгельгардта, Н. А. Саблукова, князя Н. В. Репнина, митрополита Платона, В. В. Пассека. Конец XVIII в. и первую половину X I X столетия обнимают записки И. И. Дмитриева, Д. Б. Мертвого, графа Е. Ф. Комаровского (замечательны по своей правдивости) и А. М. Тургенева. Русские М. XVIII в. представляют собой драгоценнейший источник для нашей внешней и особенно внутренней истории. Это большей частью личные домашние воспоминания, без литературной отделки, но зато простые и правдивые. Записки, оставшиеся от петровского времени, носят обыкновенно отпечаток непривычки излагать свои мысли, непонимания исторического интереса; отрывочные, без всякого общего освещения, они редко выходят из сферы личных приключений. С распространением образования в обществе увеличивается число М., начинается и более сознательное отношение к событиям. М. времен Екатерины II имеют уже выработанную форму и дают черты нравов общества. Таковы, например, записки Болотова, начатые во время Семилетней войны, и затем М. Винского, Гарновского, Добрынина и др. Авторы этих М. чувствуют, что рассказ о виденном и слышанном ими важен и любопытен для потомства, ради исторического значения эпохи. В XIX столетии число М. и воспоминаний всякого рода сильно увеличивается, отчасти в ущерб их содержательности и значению. К царствованию Александра I (и отчасти к позднейшей эпохе) относятся записки А. Д. Бестужева-Рюмина, графини А. Д. Блудовой, В. Б. Броневского, Вигеля, Геце, братьев С. Н. и Ф. Н. Глинки, графа П. X. Граббе ("Русский Архив", 1873 г.; его же, "Записная книжка", относящаяся к 1828—69 гг. в приложениях к "Русскому Архиву", 1888 и 1889 гг.), Д. В. Давыдова, Дибича-Забалканского ("Русская Старина", 1891), Дуровой, Ермолова, М. М. Евреинова ("Русский Архив", 1891), Жиркевича, Ильинского, "Семейная хроника, или Записки Аркадия В. Кочубея 1790—1873" (СПб., 1890; в продажу не поступили), записки Лубяновского, Н. Н. Муравьева - Карского, М. Ф. Орлова, Пржецлавского, Раевского, графа Ростопчина, де Санглена, Свиньина, княжны В. И. Туркестановой, де ла Флиза, А. Г. Хомутовой, архимандрита Фотия, В. Я. и П. В. Чичаговых, князя А. А. Шаховского, Шишкова, Штейнгеля, записки декабристов (см.; к указанным там следует присоединить записки Батенкова, М. А. Бестужева, Завалишина, а также Гебль, последовавшей в Сибирь за И. А. Анненковым), из которых наиболее важны записки М. А. Бестужева, Н. И. Тургенева и И. Д. Якушкина. Для эпохи Николая I существуют воспоминания фон Брадке, сенатора Дена (о Крымской воине, в "Русской Старине", 1890 г.), В. М. Еропкина, Инсарского, К. Н. Лебедева, Л. Ф. Львова ("Русский Архив", 1885), Муравьева-Карского, Н. А. Обнинского, Е. И. Раевской, Е. П. Самсонова, Н. И. Ушакова, А. М. Фадеева, М. К. Чалого. Из многочисленных воспоминаний об эпохе Александра II особое значение имеют записки Н. В. Берга (о польских заговорах), графа Валуева, Н. С. Голицына (об отмене телесных наказаний, в "Русской Старине", 1890), А. Л. Зиссермана (кавказские воспоминания, в "Русском Архиве", 1885), Левшина, графа М. Н. Муравьева, П. Н. Обнинского, Н. К. Пономарева ("Воспоминания посредника первого призыва", в "Русской Старине", 1891 г., № 2), Н. П. Семенова, Я. А. Соловьева, графа Д. Н. Толстого-Знаменского. Весьма многочисленны литературные воспоминания и мемуары XIX в. Таковы записки С. Т. Аксакова, П. В. Анненкова, Аскоченского, Бодянского (в "Сборнике общества любителей российской словесности", 1891), Н. П. Брусилова (в "Историческом Вестнике", 1893 г., № 4), Буслаева, князя П. А. Вяземского, А. Д. Галахова (в "Историческом Вестнике", 1891 г., № 6 и 1892 г., №№ 1 и 2), Герцена, Панаева, Головачевой-Панаевой, Греча, И. И. Дмитриева, В. Р. Зотова ("Исторический Вестник", 1890), М. Ф. Каменской, Колюпанова, Макарова, Михайловского-Данилевского, Никитенко, Т. Пассека, Павлищева, Погодина, Подолинского, К. А. Полевого, Полторацкого, Ростиславова, С. М. Соловьева, Старчевского, Н. Г. и Ф. Н. Устряловых, Фета и др. Из художников интересные записки оставили Ф. И. Иордан ("Русская Старина", 1891 г.), Солнцев, граф Ф. П. Толстой. Для истории театра важны записки Жихарева, В. Н. Погожева, воспоминания артистов А. А. Алексеева (М., 1894), Н. И. Иванова, П. А. Каратыгина, Леоновой, Нильского, Щепкина; для истории музыки — "Воспоминания Юр. Арнольда" (М., 1893). Собрание русских M. впервые стал издавать Ф. О. Туманский; затем Сахаров издал "Записки русских людей. Сборник времен Петра Великого" (СПб., 1841). В печати русские М. появляются, главным образом, в "Русской Старине" и "Русском Архиве", также в "Историческом Вестнике". М. И. Пыляев напечатал в "Историческом Вестнике" (1890 г., № 1) список главнейших М. и записок, оставленных русскими писателями и общественными деятелями и до сих пор еще не обнародованных.

Сказания иностранцев о России (см.) во многом имеют характер М., но обыкновенно основываются и на печатных материалах.

Ср. Пекарский, "Русские М. XVIII в." ("Современник", 1855 г., т. L—LII); Геннади, указатель М. русских людей ("Чтения в обществе истории и древностей российских", 1861 г., кн. IV); Бестужев-Рюмин, "Русская история" (т. I, СПб., 1872); H. Чечулин, "М., их значение и место в ряду исторических источников" (СПб., 1891 — из "Библиографа"). Обработку содержания М. XVIII в. дают В. Гольцев, "Законодательство и нравы в России XVIII в." (М., 1886); Н. Чечулин, "Русское провинциальное общество во 2-й половине XVIII в." (СПб., 1889); E. Щепкина, "Старинные помещики на службе и дома" (СПб., 1890).