[ начало ] | [ М ] |
Местоимение
— было выделено из прочих частей речи, как особая самостоятельная категория,
еще греческими грамматиками. Им принадлежит и самый термин άντωνυμίά, с которого
переведено лат. pronomen, нем. F ü rwort,
наше М. Под этим термином греческие грамматики понимали прежде всего личное М.,
к которому тесно примыкали взаимное и притяжательное, а затем и указательное М.,
как М. третьего лица. Неопределенное и вопросительное М. отнесены были к именам,
а относительное М. — к члену. Стоики признали справедливым отделение М.
от имен, но хотели все М. отнести к члену (αρθρον). Римские грамматики считали
собственно М. только личное М., а прочие назвали provocabula. Какие бы различные
системы классификации ни предлагались разными грамматиками, у всех личное М.
является основой, центром всего класса М. Первичная разница между М. и именем
заключается в различии корней для того и другого. Корни М. не обозначают ни
понятия, ни качества; они только указывают на них. Эту разницу хорошо
определил Штейнталь терминами: качественные (квалитативные) и указательные
(демонстративные) корни. Бопп назвал
эти древние указательные корни,
встречающиеся, главным образом, у М., именно местоименными. В позднейших
фазах жизни языка граница между теми и другими иногда стирается: другие корни
также могут принимать характер М. Так, в нем. jeder = je + weder (древн. iow ëdar,
iewë der) частица je находится в
тесном родстве с готским сущ. aiws — "время, вечность". В состав английских М.
nobody и nothing (никто и ничто) вошли имена существительные body (тело) и thing
(вещь); в немецкие M. jemand и niemand входит слово "Mann" (человек) и т. д. Но
из этих фактов нельзя еще выводить, что все древние М. имеют одинаковые с
именами корня. Замечается и обратное явление: употребление местоименных корней
для обозначения известных
субстанций, напр. в философском языке "я" и "не я". К первичному различию корней
для имен и М. присоединяется впоследствии и разница флексии, приводящая к почти
полной дифференциации местоименного и именного склонения, несмотря на первичное
тожество, очевидное по крайней мере в некоторых образованьях (напр. суфф. su в
местном пад. множ. числа — рус. нас || санскр. a çvâ su;
суфф. bhi и родственные ему формы в дат., твор. и др. падежах разных чисел: лат.
дат. един. ti-bi || твор. мн. санскр. agnibhis, дат. ignibus и т. д.). М.
все-таки остаются именами предметов и свойств, хотя и не столько
обозначают их, сколько указывают на них. Этого нельзя сказать о наречиях,
предлогах, союзах, несмотря на то, что они очень часто имеют местоименное
происхождение. Поэтому М. можно было бы назвать именами-указаниями, в отличие от
имен-понятий (существ. и прилагат.). Bce М. делятся на два класса, неодинакового
объема: А) родовые, или неличные М.: 1) указательные, напр. рус. тот,
та, тo;
он,
oнa,
оно (простая или краткая
форма), оный, оная, оное (сложная или полная форма), ст.-слав. и др.-рус.
от которого
современный русский язык сохранил только косвенные падежи (его, ему,
ее,
ей и т. д.); сей, сия,
сиe (сложная форма, рядом со старославянским
); 2)
вопросительные: кто, что; кой, кая, кое; который, -ая, -ое; чей, чья, чье;
3) неопределенные: некто, нечто, некий, некоторый; 4) притяжательные:
мой, твой, свой, наш, ваш, чей; 5) прилагательные М.: такой, -ая, -ое
(в ст.-сл. была и простая форма
), какой
(старослав.
);
всяк, всякий; толикий, коликий, еликий
; весь,
другой (старослав.
), сам,
самый и т. д. В старославянском языке к этому классу принадлежало и
теперешнее прилагательное многий (старослав.
). Сюда же
относятся и числительные один, два, оба, ст.-сл. двой, обой, трой, ин,
родит. иного и т. д. Второй класс образуют Б) личные, или неродовые, М.:
я (старослав.
), ты и
взаимное М. 3-го лица, не имеющее именит. ед., а только косвенные падежи: родит.
себя, дат. себе и т. д. Одной из характерных особенностей М.
является частая разносклоняемость их. Здесь чаще, чем у других частей речи,
наблюдается явление так назыв. дефективных систем склонения, т. е. образование
одной системы из осколков разных, чуждых первично друг другу систем. Так, к
именит. я родит. и другие падежи образуются от совсем другого корня —
меня, мне и т. д.; в русском языке утраченный именит. ед. (и, я, е) к
формам его, ему, ее, ей заменен именит. пад. от совсем другого
указательного М. он, она, оно и т. д. Подобные отношения наблюдались уже
в индоевроп. праязыке, что свидетельствует о глубочайшей древности М. О
древности их говорит также и весьма вероятное их родство с личными окончаниями
глагола, указывающее на существование М. еще в дофлективную эпоху.
Обширную литературу вопроса о М. см. у Бругмана, "Grundriss d. vergl. Grammatik d. indogerm. Sprachen" (т. II, §§ 407, 408, 433).
С. Булич.
Page was updated:Tuesday, 11-Sep-2012 18:15:52 MSK |