— действие, предпринимаемое с целью обнаружения предметов, могущих служить средством к выяснению события преступления или виновника его, а также подлежащих конфискации; предметом О. может также служить личность предполагаемого, скрывающегося от правосудия виновника преступления. У нас, кроме устава уголовного судопроизводства, постановления об О. встречаются также и в других отделах законодательства; так например, положения об охране 14 сентября 1881 г. и о полицейском надзоре 12 марта 1882 г. (т. XIV Св. Зак.) определяют случаи входа органов полицейской власти в частные жилища, как по поводу совершившегося преступления или проступка, так и независимо от того, с целью устранения возможной опасности. Уголовно-политическое значение О. заключается в том, что государство не всегда может рассчитывать на добровольное предоставление в распоряжение органов судебной и обвинительной власти предметов, имеющих значение для интересов правосудия, а потому и вынуждается определить условия, при которых возможно насильственное извлечение этих предметов из частного обладания. В основании современного строя уголовного процесса лежит идея, что обвиняемый — не объект судебного исследования, а сторона, ведущая с обвинителем состязание или борьбу на началах равноправности, вследствие чего на нем не лежит обязанность помогать правосудию в деле обнаружения материальной истины, а тем более — представлять доказательства своей вины. Иначе относится наш закон только к тем, кто не несет лично уголовной ответственности за данное преступление: ни присутственные места, ни должностные, ни частные лица не могут отказываться от выдачи нужных к производству предварительного следствия письменных или вещественных доказательств (Уст. угол. судопроизводства, ст. 368). Доказательства, к обнаружению которых стремится О., являются доказательствами как обвинения, так и защиты, так что О., хотя он на практике чаще всего применяется в видах обнаружения доказательств виновности, может быть с одинаковым правом применяем и к обнаружению доказательств невиновности. Органами, уполномоченными на производство О., являются у нас органы следственной власти — судебные следователи и чины полиции, в тех случаях, когда они заменяют собой судебного следователя (ст. 258), а также единоличные судьи (по судебным уставам и по закону 29 декабря 1889 г.). В виде исключения устав предоставляет право входа в частные помещения, при преследовании скрывшегося в них обвиняемого, преследуемого по горячим следам, чинам таможенного и акцизного ведомства на нашей западной сухопутной границе. Чины прокуратуры у нас никогда не могут производить О. Для производства О. требуется, чтобы уголовное преследование было уже возбуждено, так как О. есть следственное действие, а не действие по дознанию, и требует наличности основательного подозрения, что в данном месте скрыты обвиняемый, или предмет преступления, или вещественные доказательства, необходимые для выяснения дела. В помещении иностранных дипломатических агентов О. производится не иначе, как после предварительного сношения с министерством иностранных дел; к О. в молитвенных домах, домах архиерейских и монастырских, зданиях присутственных мест и ученых обществ, учебных и богоугодных заведениях, в крепостях и казармах судебный следователь обязан пригласить ближайшее начальство того управления, в ведомстве которого состоит обыскиваемое помещение. К О. в дворцах, в которых имеют пребывание Государь Император или члены Императорского Дома, следователь приступает лишь по получении разрешения от подлежащего придворного начальства, к обыску же в дворцах не занятых Высочайшими Особами может быть приступлено непосредственно, под условием приглашения ближайшего дворцового начальства (ст. 360-362). Так как производство О. сопряжено с нарушением права неприкосновенности домашнего очага и представляется тяжким для частных интересов, то, как в нашем, так и в западноевропейских законодательствах установлены многие ограничительные правила относительно его производства. У нас О. может быть производим только днем, а ночью — только в случае необходимости, признание которой должно быть отмечено, в качестве меры чрезвычайной, в протоколе судебного следователя (ст. 363). Французское законодательство идет в этом отношении еще дальше, совершенно запрещая входить без согласия хозяина в чужое помещение в ночную пору, причем само законодательство определяет, что нужно разуметь под ночным временем. Германский устав уголовного судопроизводства дозволяет ночные О., но только при преследовании явного преступника или в случае опасности от промедления, или когда нужно схватить бежавшее из-под стражи лицо. Требуя, во многих случаях, неожиданности и внезапности, О. чаще всего производится при самом приступе к предварительному следствию. Судебная практика показывает, однако, что как запоздалые О., так и О., предпринимаемые вторично, дают иногда серьезные результаты, именно потому, что лицо, у которого они производятся, считало себя от них уже обеспеченным. Закон наш требует, чтобы О. производился при участии понятых и в присутствии хозяина помещения или лица, его заменяющего. Приступая к производству О., следователь должен объяснить этим лицам, по какому делу и для какой цели он приступает к О. В случае надобности обыскиваемое помещение может быть оцеплено полицейскими служителями или частными лицами. С особенной осторожностью закон рекомендует производство О., предпринимаемое с целью извлечения бумаг, обязывая отбирать только те, которые необходимы по делу и запрещая оглашать содержание бумаг, к делу не относящихся (ст. 364-367). Некоторые специальные условия установлены в отношении: 1) О. задержанных в таможенной черте товаров (ст. 1165 и 1166) и 2) О. в местах, находящихся в исключительном ведении военного начальства (ст. 1242).

Ср. Выемка. См. проф. Владимиров, "Учение об уголовных доказательствах", и проф. Дерюжинский, "Habeas corpus act".

В. С-ий.