— юридический термин, имеющий два различные значения. I. Распоряжение завещателя о передаче определенному лицу той или другой части, тех или других предметов из наследственного имущества, или о совершении наследником в пользу указанного лица определенных действий на счет наследственного имущества. Материальное юридическое отличие О. от наследства состоит в том, что переход ценностей к отказопринимателю совершается по началам сингулярного, а не универсального преемства (см.). В римском цивильном праве, от которого и ведет свое происхождение юридическое понятие О., это отличие было резко проведено и формально. Римский цивильный О. (легат) должен был быть выражен в определенной форме, без соблюдения которой был недействителен и которая в то же время определяла и права легатария. Когда в завещании было написано: "Titio hominem St ichum do lego " то это означало, что легатарий становится собственником отказанного имущества в момент смерти наследодателя и может требовать его как от наследника, так и от всякого третьего лица, к которому оно перешло (отсюда назв. такого O. — legatum per vindicationem). Наоборот, формула "heres meus Stichum servum meum dare damnas esto " (l. per damnationem) давала легатарию лишь обязательственное требование к наследнику, а не вещное ко всем третьим лицам. Уже в римском праве, однако, понятие О. в некоторых отношениях теряет свою как формальную, как и материальную определенность. Сенатусконсульт Нерониана постановил, чтобы все легаты, составленные без соблюдения точной формы, имели значение l. per damationem. Co времени императора Августа получают силу О., сделанные не форменно и даже не в завещании, а в простом письме к наследнику (см. Кодицилл), содержащем просьбу выделить из наследства те или другие вещи в пользу указываемых в этом письме лиц (так назыв. фидеикомиссы). Кодициллы, мало-помалу, становятся юридически действительными завещаниями, посредством которых возможна передача, по началам сингулярной сукцессии, даже целого наследства (см. Фидеикомиссы). Юстиниан, окончательно уничтожив разницу между легатом и фидеикомиссом и образовав единое понятие О., не установил никакого формального отличия его от наследства. Материальное различие значительно было сглажено постановлениями, связанными с возникновением и дальнейшим развитием так наз. Quarta falcidia (см.). В современном праве отличие наследника и легатария в римском смысле не имеет практического значения. Цели универсального преемства, при отсутствии назначенных в завещании наследников, легко достигаются институтом душеприказчиков (см.). Отсюда полная свобода для завещаний, состоящих из одних только О. Западные законодательства удерживают, однако, до сих пор римское (юстиниановское) понятие О., противополагая его завещательному распоряжению целым наследством или его частями по началам универсального преемства. Если несправедливо возлагать на одного только наследника тяжесть уплаты долгов по наследству, размеры которого сильно уменьшены О., свободными от участия в этой уплате, то еще более несправедливо, чтобы те лица, в пользу которых сделаны завещателем небольшие О., всегда участвовали по разверстке в уплате долгов наравне с обогащающимся в значительной степени главным наследником. Удерживая, поэтому, принципиально понятие О., отличное от понятия наследства, и обеспечивая прямых наследников обязательной долей (см. Право наследственное), законодательства в то же время признают право наследника на вычет из О. соответственных частей, как скоро оставшегося наследства не достает на покрытие долгов наследователя (так разрешается вопрос и в своде гражд. узак. губ. Прибалт., ст. 2308 сл.). В остальном законодательства относятся покровительственно к О., облегчая форму их назначения и установляя толкование воли завещателя в смысле возможно большего соблюдения интересов отказопринимателей. Предметом О. могут быть всякие вещи, находящиеся или не находящиеся в имуществе наследодателя, принадлежащие ему или не принадлежащие; в последнем случае лицо, обремененное О., обязывается приобрести их, если наследодатель, как видно из завещания, знал, что отказываемые вещи не принадлежат к его имуществу и желал тем не менее одарить ими отказопринимателя (ст. 2223 приб. св.; этой обязанности не признает лишь франц. право). Французское право и старые германские (прибалт. в том числе) рассматривают О. как римский l. per vindicationem, признавая вещное право отказопринимателя на отказанную вещь (приб. 2187 и 3195); новое общегерм. уложение признает О. дающим лишь личное требование к наследнику, рассматривая, таким образом, отказопринимателей как кредиторов наследника. Принятие О. или отречение от них предоставляется всеми законодательствами на волю отказопринимателя, с некоторыми формальными и материальными ограничениями. Формальное отличие О. и наследства в настоящее время не может быть проведено: по существу предоставление завещателем отдельных частей имущества в виде наследства или О. неразличимо. Французское право на этом основании называет всякий завещательный переход имущества легатом, различая его от перехода наследства по закону. Легаты оно разделяет на общие (legs universel), с общим титулом (a titre universel), и частные (legs particuliers). Первые два вида по существу друг от друга не отличаются, третий есть О. в позднейшем римском смысле. Другие законодательства различают следующие виды О., в нормирование которых они вводят некоторые отличия: а) О. определенных вещей собственных или чужих или прав на них (приб. 2223 сл.); б) О. совокупности вещей (приб. 2259 сл.), вещей родовых и заменимых (приб. 2265); в) О. содержания и пожизненной ренты (приб. 2268 сл.); г) О. требования, долга или освобождения от долга (приб. 2284). Особые постановления, касающиеся этих видов, нормируют состав О., время и порядок его перехода к отказопринимателю и другие частные вопросы. Русское право совсем не знает отличия наследства и О. по их юридическому существу: отказоприниматели считаются сонаследниками , а не кредиторами наследника, и по разъяснению сената вместе с наследником подлежат уплате долгов соразмерно полученному О и даже сверх него, если завещанного имущества не достает на покрытие долгов. Самое понятие О. известно русскому праву лишь в одной форме: О. денежных выдач, которыми завещатель благоприобретенного имущества может обременить своих наследников по этому имуществу (т. Х, ч. 1,.ст. 1086;. Ср. Roshirt, "Die Lehre v. Verm ächtnissen" (1835); Mayer, "Die Lehre v. Legaten und Vermächtnissen"; W indscheid, "Lehrbuch der Pandecten" (III, § 623 сл.); Dernburg, "Pandecten" (III, § 18 cл.); Кассо, "Преемство наследника в обязательствах наследодателя" (Юрьев, 1895).

II. Один из составных актов приобретения собственности, отличный с одной стороны от договоров о передаче вещей, а с другой от самой передачи и ввода во владение (см.). В германской реальной инвеституре (см.) он являлся торжественным отречением старого собственника от переходивших к новому приобретателю прав на землю, с бросанием на землю символа власти, копья (палки, соломины), и удалением с участка земли (откуда латинское название акта — se exitum dicere). В символической инвеституре акт О. получает мало-помалу преобладающее значение во всем обряде приобретения собственности и часто принимает форму мнимого судебного процесса, в котором приобретатель имущества утверждает свои права на землю, а старый собственник признает их, произнося определенные слова, бросая на землю (или передавая противнику) тот же символ копья, или протягивая руку (Aufl a ssung mit Mund und Hand). В средние века эта gerichtliche Auflassung (совершенно подобная римской in jure cessio) получает общее распространение, вытесняя остальные акты приобретения, а в некоторых городских правах признается обязательной формой приобретения собственности. Выгоды этой формы О. состояли в том, что он соединял в себе и личное участие сторон, делая несомненной их волю, и публичное укрепление прав на землю, потребность в котором постоянно чувствовалась ввиду легкости подделки частных актов и неудобств, связанных с реальной инвеститурой. Приговор суда в мнимом процессе имел значение rei judicatae, а права третьих лиц гарантировались возможностью вступления их в процесс, о времени которого делалось публичное объявление, обыкновенно путем вывешивания на дверях суда. Эти удобства содействовали сохранению О., как единственного законного способа приобретения собственности, в некоторых местностях Германии и тогда, когда, вследствие распространения римских понятий, частные договоры и передача стали вновь считаться главными основаниями перехода собственности и записи в вотчинных книгах: О. утратил только форму мнимого процесса и обратился в простое заявление перед судом о желании собственника отчудить имущество и нового приобретателя — приобрести его. С развитием ипотечной системы (см.) укрепления вещных прав О. получил, в новой форме, значение, какое имел в средние века. Как скоро окончательным моментом укрепления вещных прав была признана запись в вотчинные (ипотечные) книги, как скоро этой записи придана была бесспорная сила, предшествовавшие ей договоры о передаче собственности и самая передача потеряли свое юридическое значение в целом ряде местностей Германии, с Пруссией во главе. Где за ними осталась сила, там запись в ипотечные книги не имеет надлежащего значения, так как подлежит уничтожению в случае недостатков оснований укрепления (договоров и передачи). По прусскому ипотечному уставу 1872 года О., как основание приобретения собственности, с немедленной записью его в вотчинную книгу, был признан единственным способом приобретения и укрепления прав на недвижимости. То же начало приняло и новое общегерманское гражданское уложение, по которому для перехода собственности требуется соглашение (Auflassung) приобретателя и отчуждателя, заявленное перед судом, заведывающим записью в книги. Путем О. от права собственности перед судом может быть произведено и отречение от права собственности на вещь, без передачи ее другому лицу (дереликция; см. Оккупация). — В русском праве, выражение: "отказал ", для обозначения передачи собственности другому лицу, и отказная грамота, как основание передачи, известны были с давних пор и встречаются на протяжении всего XVI века, но процедура О., его обстановка и отношение к вводу во владение остаются невыясненными. В течение XVII века О. получает официальное юридическое значение, утвержденное за ним Уложением 1649 г., но является в это время уже не частным актом выражения воли собственника на отчуждение, а действием должностного лица, "отказывающего" вотчины и поместья в окончательное владение того или иного лица. Во всей процедуре "справки" (см.) поместий и вотчин за служилыми людьми О. является актом, завершающим укрепление прав, а отказная грамота или отказная книга — основанием владения и главным, след., доказательством прав владельца. Обычны были, поэтому, просьбы служилых людей о выдаче им таких грамот после справки, так как иначе "им владеть не по чему". С О. соединялся часто отвод земли, с установлением границ, и затем уже совершался ввод во владение. Дальнейшая история О. и его исчезновения связана с историей этого последнего акта (см.). Новый проект русского "вотчиннаго устива", в противоположность германской системе, делает основанием записи не О. в германском смысле, а главным образом предшествующие договоры о передаче собственности и другие акты приобретения вещных прав и допускает О. только как одно из оснований приобретения (стт. 139 сл. вотч. уст.), чем в значительной мере ограничивает начало бесповоротности прав, записанных в книгу.

Литература. Heusler, "Die Gewere" (1872); Sohm, "Zur Gesch. der Auflassung" (1876); Stobbe, "Die Auflassung des deutsch. Rechts" (в Iheirng's "Jahrb ücher für Dogmatik", ХII, 1872); Энгельман, "О приобретении права собственности на землю по русск. праву" (СПб., 1859).