мозговое переутомление учащихся. — Физиологическая сущность утомления еще не совсем выяснена. По всей вероятности, оно обуславливается двумя рядом идущими друг с другом процессами. Всякой работе мышц или центральных органов нервной системы соответствует известная трата сил, освобождающихся при разложении в организме сложных органических соединений. Продолжительная работа возможна только тогда, когда расходуемая при ней потенциальная энергия возмещается организму своевременно в виде пищи; в противном случае происходит истощение имеющегося запаса скрытых сил, работоспособность организма уменьшается — он устает. С другой стороны, некоторые продукты распада вещества, образующиеся при работе — углекислота, фосфорная кислота, молочная кислота (?) — обнаруживают ядовитое действие на ткани нашего организма и, накапливаясь в нем в известном количестве, также понижают его работоспособность. Обыкновенно эти вещества уносятся с места их происхождения потоком крови и разрушаются в самом теле, а потому временного покоя или простого прополаскивания мышцы свежей артериальной кровью или даже физиологическим раствором поваренной соли достаточно для устранения их ядовитого действия. [Наоборот, вполне способная к работе мышца может быть скоро приведена в состояние утомления впрыскиванием разведенной фосфорной кислоты или раствора кислого фосфорнокислого калия (Ranke). Кровь утомленного работой животного, впрыснутая другому, не работавшему животному, в скором времени вызывает у последнего все признаки утомления (Mosso).] Таким образом, после непродолжительной работы усталость исчезает скоро; при продолжительном же или усиленном труде, потребовавшем большой траты сил и давшем значительное количество продуктов распада, возвращение организма к норме возможно только при помощи сна. Утомление, следственно, есть неразрывный спутник работы и начинается вместе с ней, что может быть обнаружено соответственными опытами. Первый и наиболее характерный признак утомления — это продолжительное и прогрессивное понижение работоспособности, а вместе с тем и ухудшение качества работы, зависящее от сопровождающего утомление ослабления внимания. При этом существует чрезвычайно тесная связь между физической и умственной усталостью, между утомлением мышц и центральных органов нервной системы. Профессор Моссо доказал ослабляющее действие утомляющих умственных занятий на мускулатуру: величина работы, производимой средним пальцем правой руки, поднимающим груз известной величины на известную высоту в особом аппарате (так называемом "эргографе"), резко падает после какой-нибудь значительной работы мозга (например после лекции). Исследования Моссо и его учеников подтверждены доктором Кемсиес (Kemsies) в Берлине наблюдениями над учащимися: после уроков, требующих особенно сосредоточенного внимания, вскоре наступает ослабление мышечной силы, которое, однако, легко может быть устранено отдыхом или переходом к менее утомительным умственным занятиям. Если же напряжение, а следственно, и утомление нервной системы продолжается долго, то ослабление мышечной силы может сопровождаться общей разбитостью и исчезает чрезвычайно медленно. Причину этих явлений нужно искать, с одной стороны, в том, что и мышечная работа совершается лишь под влиянием импульсов, исходящих от нервной ткани, которая, таким образом, тоже утомляется при физическом труде, а с другой — в отравляющем действии на мышечную ткань тех продуктов распада, которые образуются при мозговой работе. По-видимому, следовательно, утомление известной части нашего организма, известных тканей, известной системы органов отражается в более или менее сильной степени и на других тканях и органах. Этим и объясняется, почему перемена занятий, физических или умственных, облегчая работу, не устраняет усталость в той мере, в какой ее устраняет полный отдых. По Грисбаху, утомление умственными занятиями влечет за собой и уменьшение кожной чувствительности — особенно у учащихся после трудных уроков. Иногда, впрочем, признаком утомления при усиленном умственном труде является повышение возбудимости нервной системы, выражающееся в быстрой игре сосудодвигательных нервов, в увеличении чувствительности в различных частях тела и в быстрой смене настроения. Но это явление также зависит от ослабления нормальной функции нервной системы, выражающегося в утрате способности владеть задерживающими центрами, регулирующими деятельность нервной и психической сфер.

Степень утомления зависит, с одной стороны, от рода и продолжительности работы, а с другой — от субъективных качеств работающего. При скучной, монотонной работе (фабричный труд, зазубривание слов, грамматических правил и т. п.) утомление наступает быстро, тогда как при работе, особенно интересующей нас, работоспособность понижается весьма медленно. Утомляемость различных людей зависит от возраста, пола, большей или меньшей уравновешенности характера или настроения, состояния здоровья и проч.: дети в общем легче и скорее утомляются, чем взрослые люди; у слабых, болезненных, находящихся под нравственным гнетом субъектов утомление наступает быстрее, чем у здоровых, жизнерадостных людей. Даже у одного и того же человека утомляемость меняется в зависимости от различных внешних причин и условий жизни (погода и климатические условия, времена года, беспокойные ночи, эксцессы и т. п.). Утомление мышечного или нервного аппарата вызывает субъективное ощущение усталости, расслабления, и потребность в отдыхе. До известной степени появление чувства усталости может служить предостережением и указанием, что пора прекратить работу.

Мозговое утомление весьма часто вызывает головную боль как вследствие самоотравления образующимися при работе продуктами распада, так и вследствие неправильного распределения крови в центральных органах нервной системы. Усиленные умственные занятия могут вызвать активную и пассивную гиперемию головного мозга: под влиянием импульса со стороны нервной системы сосуды, ведущие кровь к мозгу, расширяются, от чего происходит прилив крови к этому органу; с другой стороны, поверхностное дыхание, обыкновенно сопровождающее сосредоточенную умственную работу, дает повод к застою венозной крови в голове. Моссо удалось доказать переполнение мозга кровью при умственной работе непосредственным наблюдением над одним субъектом с отверстием в черепе; кроме того, Моссо убедился при помощи особенно устроенных весов, на которые мог ложиться человек, что всякая умственная работа, всякое психическое возбуждение усиливает приток крови к головному мозгу — стоит только лежащему на весах человеку задать какой-нибудь вопрос, какую-нибудь задачу, и тотчас же голова его начинает перетягивать вследствие притекающей к ней крови. [Точно так же деятельное состояние всякого другого органа сопровождается более обильным притоком крови, что легко удается доказать измерением объема этого органа (например, верхней или нижней конечности) при помощи плетиамографа Моссо.] Тем же неправильным распределением крови объясняется и кровотечение носом, столь частое, в особенности у детей, при продолжительных умственных занятиях. Указанное выше понижение чувствительности нервов под влиянием утомления может иметь место и во внутренних органах, так что замедляется акт пищеварения и являются запоры. Далее, физическое или умственное утомление, если оно превышает известный предел, ведет иногда к бессоннице или к беспокойному сну, не способному вполне восстанавливать силы организма.

В новейшее время неоднократно было определяемо ухудшение качества работы под влиянием усталости. Сравнивая 1500 диктовок, произведенных детьми утром, до начала классных занятий, и к вечеру, по окончании уроков, Сикорский определял в них число описок, т. е. таких ошибок, которые не зависят от знания, а потому легко могут быть предупреждены вниманием. Оказалось, что во всех классах без исключения число описок в послеклассных диктовках было гораздо значительнее, чем в доклассных. Работа утомленных детей была на 22—43%, или в среднем на 33%, менее точна той, которая была произведена детьми до начала классных занятий. Описки касались главным образом замены одних букв другими, имеющими сходство с первыми или по звуку, или по внешней форме; дети, следовательно, постепенно теряли способность тонкого различения психических величин. Крепелин убедился, что быстрота работы у молодых людей при сложении цифр в самом благоприятном случае уменьшалась уже в начале второго, а то даже в конце первого часа. Бургерштейн заставил 162-х детей 11—13 лет производить 4 раза в час, каждый раз в течение 10 минут с 5-минутными перерывами между 2-мя опытами, простые, хорошо знакомые детям, вычисления, причем им контролировалось как качество работы (число ошибок), так и количество ее. Оказалось, что в первые 10 минут число ошибок равнялось 3%, во вторые 10 мин. 4%, в третьи 5,7%, в четвертые 6%. Дети, следовательно, уже по истечении ½ часа были заметно утомлены предыдущей работой. По Гёпфнеру (H ö pfner), линия ошибок, делаемых детьми при диктовках вследствие утомления, повышается равномерно, т. е. она представляет прямую линию.

Наиболее рациональным средством борьбы против чрезмерного утомления, как физического, так и умственного, нужно признать устранение вызывающих его причин. Но люди, вынужденные работать и после наступившей усталости, часто прибегают к различным паллиативам, как бы оттесняющим признаки утомления и позволяющим снова более или менее свободно располагать имеющимся еще запасом сил. Сюда относится прежде всего волевой импульс, дающий нам возможность временно увеличивать нашу работоспособность. Такое временное напряжение "последних сил" бывает иногда необходимо; оно помогает нам дойти без остановки до намеченной цели и может при известных условиях даже спасти нам жизнь; но оно должно быть редким исключением, потому что по следам ему идет полное изнеможение. Ту же роль, как волевой импульс, играют до известной степени различные вкусовые вещества, в особенности кофе, чай, спиртные напитки, хотя последние, в сущности, не оправдывают возлагаемых на них надежд: собственно умственная работа затрудняется уже незначительными количествами спиртных напитков, большие же количества действуют прямо снотворно. При физическом труде, правда, умеренный прием алкоголя отдаляет момент наступления усталости, но общее количество работы под влиянием алкоголя едва ли увеличивается; и если пьяный человек иногда обнаруживает необыкновенную физическую силу, то это явление объясняется параличом задерживающих нервных центров и потому представляет собой, в сущности, признак утомления. Чай и кофе действительно как будто бы облегчают как физический, так и умственный труд, и потребление их не так опасно для организма, как потребление алкоголя, но в общем все же следует относиться с осторожностью ко всем средствам, искусственно увеличивающим временно нашу работоспособность (Kraepelin).

Самое действительное средство для борьбы против утомления — это отдых. Во время отдыха трата сил и вещества сокращается, а удаление продуктов распада и восстановление сил облегчается. Поэтому всякая работа требует периодических перерывов, продолжительность и частота которых зависит от качества и напряженности труда, а также и от личных свойств работающего человека. В течение этих перерывов утомление уменьшается, хотя (Маджиора) не исчезает совершенно; каждый последующий перерыв восстанавливает силы меньше предыдущего. Еще менее полезными перерывы оказываются тогда, когда они употребляются для другой, хотя бы более легкой, работы. Даже какое-нибудь приятное развлечение не в состоянии совершенно стереть следы предшествовавшего утомления; оно может только благоприятным влиянием на наше настроение уничтожить субъективное чувство усталости. Совершенное уравновешивание организма возможно только во время сна. В это время расходы организма доведены до минимума; ткани, а в особенности нервная ткань, имеют возможность накапливать новый запас потенциальной энергии. Лишь в таком случае, если напряженность работы предшествовавшего дня была чересчур велика или если сон слишком короток, признаки утомления могут обнаруживаться еще и на следующий день. До известной степени момент наступления утомления может быть отдален при помощи систематического упражнения работающего органа, при чем ваша работоспособность увеличивается. От частого упражнения изменяются ткани в смысле усиленного развития: часто упражняемая мышца приобретает не только большую силу, но она увеличивается и в объеме; такие же следы упражнения, по всей вероятности, оставляет и в нервной ткани.

Во избежание чрезмерного утомления количество требуемой от человека работы, степень ее трудности, а равно и распределение ее по часам дня должны быть согласуемы с утомляемостью данного субъекта. Но нужда часто заставляет человека чрезмерно эксплуатировать свою рабочую силу. Кроме того, целые группы населения относительно распределения своего времени находятся в зависимости от другух (учащиеся дети, фабричные рабочие и прочие). Для таких людей максимальная продолжительность рабочего времени, а равно и продолжительность и время перерывов в работе должны быть устанавливаемы законом или особыми правилами, причем необходимо иметь в виду также и естественное желание человека жить не только для своей профессиональной деятельности, но и для удовлетворения своих духовных потребностей. По мнению Канта, 8 часов должны быть посвящаемы работе, 8 часов — сну, а остальные 8 часов человек должен иметь в своем распоряжении для еды, для чтения, для прогулок, разных удовольствий и т. п. Однако установление теоретической нормы рабочего дня представляет большие затруднения, так как этот вопрос тесно связан с социальным и культурным развитием народонаселения; и с физиологической точки зрения мы должны удовольствоваться требованием, чтобы никто не был лишен своей профессиональной деятельностью нормального сна и чтобы никто не был вынужден работать до такого истощения сил, которое могло бы оставить в организме прочные следы. Самая трудная работа — физическая или умственная — должна быть производима в начале рабочего дня, пока силы еще свежи; в более поздние часы труд должен становиться легче или же перерывы в работе должны становиться более продолжительными. Для многих каждый рабочий день оставляет известный осадок утомления, а эти осадки, суммируясь, могут в конце концов дать повод к болезненному состоянию организма. За несколькими рабочими днями должен следовать всегда один день полного отдыха от обычных занятий, и от времени до времени каждому рабочему человеку должен быть предоставлен более продолжительный отдых (каникулы для учащейся молодежи, "отпуски" для служащих). Вольные, соответствующие личному вкусу занятия во время отдыха хотя несколько задерживают полное восстановление сил, но с другой стороны поддерживают бодрость духа; они особенно важны для тех, профессиональная работа которых по своему характеру не способна давать внутреннего удовлетворения, получаемого от творческой деятельности ученого, художника, поэта (Крэпелин).

Весьма часто напряженность и непрерывность работы приводит людей в состояние хронического утомления, или переутомления. П. может касаться как мышечной, так и нервной системы. Известная форма его — неврастения, развивающаяся у людей, которые имеют наследственное предрасположение к состояниям слабости и истощения, или у которых нервная система истощена злоупотреблением спиртными напитками, половыми эксцессами, чрезмерной работой, суровой борьбой за существование и пр. (см. Неврастения).

Особенного внимания заслуживает мозговое П. учащихся, на которое впервые было указано Лоринзером в 1836 г. Резвые и цветущие дети значительно изменяются вскоре после своего поступления в учебное заведение: они становятся бледными, вялыми, не обнаруживают прежней охоты к играм, иногда жалуются на головные боли, головокружение и тревожный сон; они едят мало, и общее питание их организма видимо страдает. У многих это ненормальное состояние имеет временный характер, и дети, акклиматизировавшись в школе, снова приобретают прежнюю веселость и детскую беззаботность. Но у других болезненное состояние организма развивается дальше: такие дети имеют постоянно усталый вид; они становятся безучастными, но в то же время раздражительными, обнаруживают признаки умственной вялости, страдают бессонницей, сердцебиением, частыми головными болями, иногда галлюцинациями; они не могут долго сосредоточиваться на чем бы то ни было, теряют способность к самообладанию, и всякий аффект вызывает у них беспорядочные рефлексы. Есть даже указание на то, что это состояние может перейти в умопомешательство (G ü ntz, Hasse, Laehr, Snell, Finkelnburg, Maudsley, Ufer и др.). Доктор Нестеров, исследуя 216 человек учащихся в одном из средних учебных заведений Москвы, нашел среди них 71 человека, или 32%, нервная система которых была найдена ненормальной, причем эти нервные расстройства (повышение психической чувствительности, головные боли, периферические невралгии, сердцебиение, неврозы половых частей, раздражительность, чрезмерная впечатлительность) оказались резко прогрессирующими с каждым классом: в младших классах их было 8—20%, а в старших 60—70%. Подобные наблюдения производились врачами и в других местах, а потому мало-помалу в обществе укрепилось убеждение, что существующие школьные порядки в весьма значительной степени виноваты в происхождении мозгового П. у учащихся. К тому же участились и случаи самоубийства среди воспитанников средних учебных заведений [В одной Германии в 1883—88 гг. от самоубийства умерло 289 учащихся, в начале 90-х годов в течение 14 месяцев в городе Берлине кончило жизнь самоубийством с лишком 60 учеников. Во Франции в 1875—85 гг. был средним числом 41 случай самоубийства среди учащихся в год; в 1885—87 гг. было уже 66 случаев.], ближайшими причинами которого часто служат уязвленное самолюбие, боязнь наказания, страх перед экзаменами и т. п. мотивы, имеющие близкое прикосновение к школьной жизни. Вопрос об обременении мозговой деятельности учащихся сделался предметом обсуждения на местных и международных конгрессах по медицине и гигиене (съезд немецких гигиенистов в Нюренберге, 1877 г.; Международный съезд врачей в Копенгагене, 1885 г.; международные конгрессы гигиенистов в Гааге, Лондоне и Будапеште 1884, 1890 и 1894 гг.; съезды Общества русских врачей в память Н. И. Пирогова и др.), на педагогических съездах (съезд немецких филологов и учителей в Трире, 1879 г.), в разных местных медицинских обществах Германии, Франции, Англии, в Парижской медицинской академии (Lagneau, 1886) и пр. Во многих странах были назначены правительственные комиссии для расследования и выяснения вопроса о П. учащихся. В результате этого движения до сих пор получились, кроме собранного при официальных и частных расследованиях материала, некоторые правительственные распоряжения, принесшие учащимся немногие частичные облегчения; но существенно пока ничего не изменилось — учебные программы, предъявляемые к учащимся требования и методы преподавания, за немногими исключениями, остались прежние. Тем не менее, реформа школы представляется в настоящее время необходимостью и лишь вопросом времени. Несомненно, что независимо от школы многие домашние условия содействуют болезненному развитию детей и благоприятствуют происхождению мозгового П. в школьном возрасте. Сюда относятся: 1) наследственное отягощение, дающее известный процент детей, предрасположенных к расстройствам и к неправильному развитию нервной системы; 2) отсутствие такого домашнего воспитания (даже в интеллигентных семьях), которое соответствовало бы физиологическим потребностям молодого организма; 3) слишком раннее участие детей в тех развлечениях, которые представляет современная городская жизнь; 4) обременение детей частными уроками (независимо от школы), в особенности уроками музыки (слишком продолжительные ежедневные упражнения в фортепианной игре сильно возбуждают нервную систему детей). Вообще школа часто получает далеко не безукоризненный материал в лице большого количества плохо упитанных и слабых детей. Но недостатки школы устранить легче, чем неблагоприятные условия в отдельных семьях и домах. На первом плане здесь стоит несоответствие между количеством умственного труда, требуемого от ребенка, и силами его. Детям часто задают слишком много уроков на дом. Профессор Аксель Кэй сообщает следующие данные о количестве времени, употребляемого учащимися в шведских гимназиях на классные занятия и на приготовление уроков на дому:

Те же исследования Кэя (Key), a равно и материалы, собранные по тому же вопросу Гертелем в Дании, показали, что заболеваемость учащихся, употребляющих на умственный труд больше среднего количества часов, на несколько процентов превышает заболеваемость тех, которые работают меньше среднего количества часов. Вообще, всеми медицинскими авторитетами, занимавшимися этим вопросом (Erb, Kraep elin, Fö rster, Zehender, Key и др.), число обычных рабочих часов для учащихся различных возрастов считается чересчур великим, и все предложения клонятся к уменьшению рабочего времени и в особенности к сокращению числа часов, употребляемых для приготовления уроков. Так, например, комиссия сведущих людей, созванная в начале 80-х годов наместником Эльзаса и Лотарингии по вопросу об организации средних учебных заведений в этих провинциях, установила максимальное число часов, посвящаемое умственным занятиям (в школе и дома) в день, следующим образом: для детей 7—8 лет — 4часа, для детей 9 лет — 4½ часа, 10—11 лет — 6 часов; 12, 13 и 14 лет — 7 часов; 15—18 лет — 7¼ —8¼ ч асов. Таким образом, если число ежедневных уроков в гимназиях считать равным в среднем 5 часам, то для домашних занятий остается не более 1—3 часов, смотря по возрасту детей. С санитарной точки зрения, эти величины должны быть признаны предельными; они как раз соответствуют тем, которые установлены для продолжительности домашней работы (как максимальные) правительством великого герцогства Гессен-Дармштадт. Практикуемое в настоящее время обременение памяти учащихся заучиванием наизусть множества деталей в ущерб развитию других умственных способностей (наблюдательности, анализа, сообразительности) едва ли может быть полезно для гармонического развития молодежи. Точно так же едва ли могут быть полезны в каком бы то ни было отношении те страшные мытарства, которые испытывают дети во время экзаменов, или тот искусственный культ самолюбия, который поддерживается среди учащихся существующей во многих местах балльной системой. Нерациональное, несогласованное с интересами детей распределение предметов по часам дня и по отдельным дням также ведет нередко ко временному обременению детей работой. Сюда же относится вопрос о распределении уроков по часам дня. Они могуг быть распределены так, что дети отсиживают все 5 или 6 уроков подряд, например с 8 или 9 часов утра до 2 или 3 часов пополудни с одной большой (в ½ часа) переменой, или же так, что в середине дня, т. е. в 11 или 12 часов, уроки прерываются на продолжительное время (на 2—3 часа), в течение которого дети уходят из заведения домой для обеда. Мнения о том, какой системе отдать предпочтение, сильно расходятся. Но, принимая во внимание, что ребенок даже при страшном напряжении не может сосредоточенно следить за преподаванием в течение 5—6 часов подряд, следует принципиально высказаться за второй способ распределения уроков. Практикуемые 5-минутные паузы между отдельными уроками слишком коротки: для маленьких детей перерывы в 15 минут обязательны; для старших учеников следует допустить по меньшей мере 10 минут. Чересчур продолжительные умственные занятия детей делают сон не только тревожным, но прямо сокращают количество времени, посвящаемого ночному отдыху. Кэй нашел, что шведские гимназисты спят, в среднем выводе, 7 часов 12 минут (старшие) — 8 часов 12 минут (младшие), но что иногда старшие ученики спят только 4—5 часов, младшие только 6 часов в сутки. Между тем 10—11-летние дети должны спать 10—11 часов в день, 12—13-летние — 10 часов, 14—16-летние — не менее 9 часов, а 17—18-летние молодые люди — 8½ часов. В общем, каждодневный недостаток сна шведских гимназистов равняется 1½—2 часам, и исследования показали, что заболеваемость среди тех учащихся, которые спят меньше среднего количества часов, больше, чем среди тех, которые пользуются достаточным сном. Наконец, школа, кроме английской, не обращает достаточного внимания на физические упражнения. Гимнастика — в загоне. Часто школа смотрит на часы, отведенные для гимнастики, как на отдых; это — роковое заблуждение, так как физические упражнения, если только они производятся серьезно и внимательно, требуют и внимания, и траты сил не меньше, чем умственная работа. Мнение, будто бы утомленного умственным трудом ребенка можно тотчас освежить гимнастикой, — ложно. С другой стороны, гимнастика (см.), если ею пользуются в известных пределах, служит вообще для укрепления организма и в этом случае должна быть признана целесообразным средством против мозгового П. Еще больше, чем обыкновенная гимнастика, заслуживают поощрения подвижные игры на открытом воздухе (как в Англии). В этом отношении городские общественные управления могут оказывать значительную помощь школе или преследующим цель содействовать физическому развитию молодежи частным обществам, отводя им подходящие участки городской земли в различных частях города.

Литература. Finkelnburg, "Einfluss der heutigen Unterrichtsgrundsätze in den Schulen auf die Gesundheit des heranwachsenden Geschlechts" (5. "Vers. des deutsch. Vereines f. öff. Gesundheitspflege zu Nü rnberg", 1878); Сикорский, "Здоровье" (№ 104, 1879); Hasse, "Die Ueberb ürdung unserer Jugend... in Zusammenhang mit der Entstehung von Geistesstörungen" (1880); Brand, "Die Ueberbürdungsfrage auf der 34. Versammlung deutscher Philologen und Schulmänner" (1880); Uffelmann, "Handbuch der privaten und öffentlichen Hygiene des Kindes" (1881); Fricke, "Die Ueberbürdung der Schuljugend" ("Centralbl. f. allgem. Gesundheitspflege", I, 1882); Birch-Hirschfeld, "Die Bedeutung der Muskelübung für d. Gesundheit. Ein Beitrag zur sog. Ueberbürdungsfrage" (1883); "Verhandlungen der Commission zur Prüfung d. Frage der Ueberbürdung der Schüler in höheren Lehranstalten" (1883); Baginsky, "Handbuch der Schulhygiene" (2 изд., 1883); Hasemann, "Die Ueberb ürdung der Schüler in den hö heren Lehranstalten Deutschlands" (1884); Манассеина, "О ненормальности мозговой жизни современного культурного человека" (1886); Нестеров, "Современная школа и здоровье" ("Труды II съезда общ. русских врачей в память Н. И. Пирогова", 1887); A. Key, "Schulhygienische Untersuchungen, bearbeitet von Burgerstein" (1889); Вирениус, "Переутомление у учащихся средних учебных заведений в Германии" (1890); Eulenberg und Bach, "Schu lgesundbeitslehre" (1891); Ufer, "Geistesstörungen in der Schule" (1891); Pelman, "Nervosität und Erziehung" ("Centralblatt f. allgem. Gesundheitspflege", VII, 1888); Zehender, "Vortrage über Schulgesundheitspflege" (1891); Altschul, "Die Frage der Ueberbürdung unserer Schuljugend vom ärztlichen Standpunkte ausbetrachtet" (1894); Jaeger, "Schulhygienische Untersuchungen zur Beurteilung der Ueberbürdungsfrage" ("Deutsche Vierteljahrsschr. f. öff. Gesundheitspflege", XXVI, 1894); Mosso, "Die körperliche Erzieh ung" (1894); его же, "Die Erm ü dung" (1892); Kraepelin, "Ueber geistige Arbeit" (1894); Мор, "Вопрос об обременении учеников наших гимназий etc." (1895); Burgerstein und Netolitzky, "Schulhygiene" ("Handbuch der Hygiene", herausgegeben von Weyl, VII т., 189 5); Kraepelin, "Zur Hygiene der Arbeit" (1896); Труды международных конгрессов по гигиене и демографии в Гааге, Лондоне и Будапеште; "Zeitschrift für Schulgesundheitspflege von Kotelmann".