I. Общее понятие. Охрана государственной, общественной и личной безопасности от преступлений, произвольных посягательств и опасных действий, все равно, исходят ли они от отдельных лиц или совокупности их, составляет важнейшую задачу полиции безопасности (см. соотв. ст.). Меры полиции безопасности не ограничиваются П. и пресечением преступлений; они имеют целью также П. и пресечение проступков, нарушающих общественное спокойствие, порядок и благопристойность ("публичное или общественное благочиние"). "Лучше предупреждать, чем карать преступления", — заметил Монтескьё. Этой идее стремилась следовать Екатерина II в своем Наказе, тогда как даже ее современники-юристы (Блэкстон, Романьози; см.) смотрели на наказание как на одно из средств предупреждения преступлений или отражения нападений. Деятельность по П. преступлений не может быть возложена на судебные органы: уголовный суд восстанавливает нарушенный уже правопорядок и определяет последствия такого нарушения, тогда как меры предупреждения имеют дело не с наступившим правонарушением, а только с возможным, с будущим. В целях своевременного предупреждения и быстрого пресечения преступлений и вообще опасных действий государство предоставляет правительственным и общинным полицейским органам право употреблять не только психическое (меры "понудительные"), но и физическое принуждение (меры "принудительные"). Род и обширность средств принуждения должны сообразоваться с родом и важностью ограждаемого правового интереса. Принуждение бывает троякого рода: 1) прямое принуждение неповинующегося к исполнению предписанного, например отвод его за карантинную черту; 2) совершение полицейским чиновником действия, предписанного законом, но не исполняемого гражданином, за счет и ответственность последнего, например умерщвление заболевшего чумой скота, и 3) наложение наказания отчасти за совершенное уже незаконное действие, отчасти с целью устрашения на будущее время. Профессор Трифонов делит принудительные меры только на две категории: пропульсивное принуждение, или пресечение действия, и принуждение компульсивное, или понуждение к действию. Нередко для принудительного восстановления правомерного состояния наличная сила полицейского персонала бывает недостаточной. Даже значительный по составу и рационально распределенный полицейский персонал не всегда присутствует при начале совершившегося преступления или при возникновении опасности; не всегда даже он может немедленно заметить совершающееся правонарушение или наступившую опасность. В таких случаях, особенно когда преступление и опасность велики, некоторые законодательства требуют, а другие — дозволяют, чтобы полицейскую функцию выполняли сами граждане — например в Англии во время бунта и вообще при совершении тяжких уголовных преступлений, в России при поимке воров и разбойников (Устав о П. и пресечении преступлений, 293), зажигателей (Устав, 310), бежавших из карантина (Уложение о наказаниях, 1471 п. 3), беглых (Устав о пасп., 318). Русское законодательство возлагает обязанность по П. и пресечению преступлений на "все места и лица, имеющие начальство по части гражданской или военной" (Устав, 1); кроме того, оно требует содействия от "всякого по мере возможности" даже "при покушении, клонящемся к нарушению спокойствия" (Устав, 120). В Западной Европе меры П. и пресечения преступлений применяются в одинаковой степени ко всем тем, от кого исходит опасность или кому она грозит; в России, хотя меры предупреждения и пресечения преступлений распространяются "равномерно на все состояния людей в государстве" (Устав, 2), однако, они изменяются не только согласно с "изъятиями, указанными в Уставе П. и пресечения преступлений" (так, например, высылка производится соответственно званию или состоянию высылаемого), но и согласно с исключениями, перечисленными в других частях Свода Законов, особенно в узаконениях об окраинных губерниях и областях. Главную цель мер П. и пресечения преступлений составляет полицейская борьба с преступными элементами, стремящимися нарушать имущественную неприкосновенность (в России преступления против имущества составляют почти 75% всех преступлений), законы благоустройства и благочиния и законы о порядке управления. Напряженность этих мер сильнее в городах, чем в селениях, так как население первых почти в два раза склоннее к правонарушениям. Полицейское П. и пресечение преступлений достигается посредством ограничения личной свободы и имущественных прав, посредством угрозы карой за невыполнение требований полиции и, наконец, посредством повреждения здоровья и даже лишения жизни. Поэтому полицейские меры П. и пресечения преступлений и опасностей можно разделить на четыре группы: I. меры ограничения личной свободы: 1) полицейский арест, 2) полицейский надзор, 3) полицейская высылка в связи с воспрещением жительства в определенных местах и 4) иные подобные меры. II. Меры ограничения имущественных прав: 1) полицейская конфискация, 2) полицейский арест или секвестр вещей, 3) полицейское вскрытие писем и документов, 4) полицейское ограничение владения и пользования опасными предметами и веществами и 5) иные подобные меры. III. Меры преследования за неисполнение требований полиции: 1) полицейский проступок и полицейское взыскание, 2) полицейские кодексы карательного права, 3) полицейские суды, 4) ответственность полицейских чинов. IV. Меры по призыву войск и употреблению оружия войсками и органами общей и специальной полиции. Профессор Алексеев делит меры П. и пресечения преступлений на две группы: 1) общие меры, например целесообразное устройство полиции, развитие народного образования и т. п. (что составляет, в сущности, содержание общего учения об управлении) и 2) частные меры, направленные против подозрительных личностей (что не обнимает всего содержания мер П. и пресечения преступлений). Некоторые из перечисленных выше мер ограничивают свободу личности, личные права вообще; отсюда возникает связь учения об этих мерах с учением о гарантиях личной свободы естественными и конституционными законами (XVI, 82; IX, 399 и 419). См. Locke, "Essay on civil governement" (§§ 135—142); Blackstone, "Commentarie s " (I, гл. 1); Rousseau, "Contrat social" (I, 2, гл. IV); Wolff, "Jus naturae" (т. VIII, § 980); A. Coffini ère, "Traité de la liberté individuelle" (I—II, 1828); J. Serrigny, "Traité du droit public des Français" (1846); E. Pierre, "Traité de droit politique" (1893); Esmein, "Èlé ments de droit constitutionuel" (1896, русск. пер. 1898).

Без предоставления полиции только что указанных мер и средств деятельность ее по П. и пресечению преступлений была бы бесполезной; полиция была бы поставлена в необходимость бездействовать или только наблюдать. С другой стороны, применение подобных мер может повлечь за собой, кроме недоразумений и конфликтов, опасность для жизни, прав и свободы частных лиц. Меры П. и пресечения преступлений могут быть иногда более тяжелыми, чем некоторые наказания, налагаемые судом (профессор Фойницкий). В силу этого необходимо оградить личность как от насилия других частных лиц (что достигается уголовной ответственностью последних вообще, правом обороны потерпевшей стороны и помощью полиции в частности), так и от произвольных и опрометчивых действий полицейских органов, что достигается, кроме уголовной кары за преступления по должности, целесообразным строем и правильной деятельностью полиции при П. и пресечении преступлений и опасностей (отсюда учение об ответственности полиции). Полицейские приемы или меры при прекращении опасного действия или проступка должны согласоваться с правилами справедливости и не нарушать беспричинно гражданской свободы, чести или прав собственности. Идея мягкого и гуманного обращения полиции с гражданами, высказанная уже в законах Петра Великого ("полиция призирает нищих, защищает старых, по заповедям божьим воспитывает юных"), была одним из исходных пунктов полицейского законодательства Екатерины II. В современном законодательстве о мерах П. и пресечения преступлений она повторяется несколько раз: полиция "забирает нищих без всякого притеснения и страха, но с осторожностью и человеколюбием", "не причиняет напрасных поклепов, обид и беспокойств", при поимке разбойников "избегает напрасного битья и увечья"; даже при беспорядках и неповиновении законной власти полиция действует сначала "мерами кроткого вразумления"; исправник отправляет свою должность "с изъявлением во всяком случае человеколюбия и доброжелательства к народу, обходясь со всеми осторожно, кротко, даже снисходительно". Полномочия полиции по П. и пресечению преступлений не беспредельны, хотя по русскому праву границу их трудно определить; они имеют установленную законом (общее правило) или обязательным постановлением (исключение) меру, так называемый "предел и круг действий". Русское законодательство дозволяет органам полиции при П. и пресечении преступлений руководствоваться еще "наказами и инструкциями" (Устав, 1). Меры П. и пресечения преступлений покоятся вообще на правовом принципе и только в случае крайней необходимости — на целесообразности, на полицейском благоусмотрении, которым полиция вправе руководиться лишь тогда, когда легальными мерами и средствами нельзя защитить государственную, общественную или личную безопасность. В Западной Европе меры П. и пресечения преступлений урегулированы положительным правом или, в виде исключения, сами по себе подразумеваются; так, в Австрии полиция иногда при беспорядках закрывает проезжие дороги и лавки (Stein, I V, 121), хотя подобные случаи и не предусмотрены законом. В России применение некоторых мер и средств до сих пор основывается на обычае, например при борьбе общин с конокрадами, при усмирении волнений, хотя о таких обычных мерах и средствах ничего не говорится в законах о П. и пресечении преступлений. Установление предела и круга полномочий полиции по П. и пресечению преступлений всего важнее при ограничениях личной свободы, практикуемых особенно часто. Эти меры имеют не только теоретическое значение, но и первостепенную практическую важность. Здесь необходимо соблюдение законной границы, ибо "иначе открыт будет путь для тирании и нарушены будут пределы гражданской свободы" (Беккария). Меры, относящиеся к ограничению имущественных прав, имеют второстепенное значение, так как незаконно причиненный полицией вред может быть возмещен государством, например вред, причиненный полицией при незаконном вторжении в жилище (см. Sarwey, "Oeffentliches Recht", 1880, 387 сл., 612 сл.). Что касается мер, могущих повредить здоровье и даже лишить жизни, то они обыкновенно приводятся в исполнение при некотором раздражении с той и другой стороны и с трудом поддаются правовым нормам. При применении таких крайних мер законодательства безусловно требуют соблюдения некоторых предварительных формальностей (см. ниже, о призыве войск для прекращения беспорядков). О принятых крайних мерах должно быть немедленно донесено начальству (Устав, 120); иногда на донесение полагается определенный срок (Св. учр. и уст. тамож., 280). Губернаторы обязаны доносить министру внутренних дел о своих распоряжениях для прекращения беспорядков и неповиновения законной власти, а именно об источнике, поводе, обстоятельствах и мерах пресечения, руководствуясь правилами осторожной, но полной откровенности (Устав, 127; II, 317 и 419; циркуляр министерства внутренних дел 12 сентября 1888 г.). Во всеподданнейших его императорскому величеству рапортах о происшествиях губернаторы объясняют повод буйства и неповиновения, а равно принятые ими меры усмирения и наказания виновных (II, 394, п. 19). Полномочия органов полиции по П. и пресечению преступлений иногда усиливаются (усиленная и чрезвычайная охрана в России — см.; kleiner Belagerungszustand — в Германии), иногда становятся почти безграничными с формальной стороны (военное и осадное положения — см. соотв. ст.). При борьбе полиции с преступными элементами весьма важно, чтобы она не бездействовала, не нарушала прав граждан и не восполняла неясность закона произволом (профессор Тарасов). В благоустроенном государстве произвол, злоупотребления и опрометчивость полиции не должны быть терпимы. Одна из задач внутренней политики правительства состоит в том, чтобы довести подобные исключения до возможного minimum'a. В противном случае могут сильно пострадать свобода, права и безопасность гражданина, из которых слагаются общая свобода, право и безопасность. Против злоупотреблений полиции мерами П. и пресечения преступлений главным средством служит отделение полиции от суда, против опрометчивости — знание полицейскими чинами своих прав и обязанностей, против произвола — строгость уголовных законов. У нас законодатель вменил в обязанность губернаторам следить за тем, чтобы действия полиции "не обращались в излишние стеснительные для обывателей и бесполезные для порядка меры" (III, 314). Такой контроль губернаторов особенно важен и потому, что русское право не проводит ясной границы между жизнью домашней (частной) и общественной (публичной, общенародной; Устав, 123, 130, 135). По русскому праву мерам П. и пресечения не подлежит лишь то, что "не противно закону" (Устав 119, 139; II, 418), и даже приличиям (Устав, 138). Из ведения полиции изъяты также "частные ссоры и несогласия между супругами" (Устав, 239). Русская полиция приступает к действию по приказанию начальства (II, 708), по требованию и предписаниям других имеющих на то право мест и лиц (II, 756), по донесениям подчиненных, по собственному усмотрению — при обстоятельствах, указанных законом, по прошениям, жалобам и объявлениям частных лиц (II, 780). Не выяснено точно, когда чины и служители полиции сами должны приступать к принятию мер П. и пресечения преступлений и когда они обязаны ожидать приказания начальства. Без формальной жалобы обиженного или притесняемого частного лица полиция приступает к действию лишь тогда, когда она имеет достаточное удостоверение, что обиды, оскорбления, притеснения, жестокости и насилия должны возбудить внимание правительства (II, 731). Обязана ли полиция по просьбе частного лица составить протокол о каком-либо событии, касающемся только этого лица, — закон умалчивает. Прежде чем принять одну из мер П. и пресечения преступлений, полиция должна собрать сведения "несомненные, предварительно обследованные, вернейшие, вероятные, основательные, достоверные" (II, 745, 823, 732, 759, 770 пр.), иметь достаточное удостоверение или сильное подозрение (II, 745) во вредном намерении или злом умысле (783). До получения подобных сведений полиция "тайно разведывает, ведет особенное примечание, обращает преимущественное внимание" (II, 728 и 745) и только затем приступает к принятию "полезных предосторожностей, первоначальных и возможных мер" (II, 778), к которым относятся: напоминание (800), надлежащие внушения и наставления (II, 726), благоразумное внушение (784), донесение начальству (II, 802, 813, 8 24), преследование по горячим следам (784). При дознании о преступном деянии полиция руководствуется Уст. Угол. Суд. (ст. 249 сл.). См. И. Тарасов, "Личное задержание" (I—II, 1875—86); А. Трифонов, "О мерах полицейского принуждения по прусскому и нашему праву" (1886); M. Зейдель, "Полиция безопасности" (рус. пер. П. Шеймина, 1891).

II. Историческое развитие мер П. и пресечения преступлений. В древности инициатива мер П. и пресечения преступлений принадлежала как органам государства, так и гражданам. В средневековую эпоху меры этого рода принимались органами общин и лицами, заинтересованными в охране права и мира. Государственная власть только помогала общине и отдельным лицам в принятии мер П. и пресечения преступлений. В новых государствах инициатива принятия мер сосредоточилась в руках государственных органов и только как исключение принадлежит органам общин и самим гражданам. Лишение или ограничение свободы — так называемый арест, принимавший весьма различные формы, — всегда играло важнейшую роль при П. и пресечении преступлений. В наше время лишение свободы является уголовно-процессуальной мерой и только как исключение — мерой полицейской: современное государство отрицает произвольные аресты, особенно заключение в тюрьму. В греческих республиках свобода гражданина стояла на первом плане. Даже тогда, когда гражданин обвинялся в преступлении, он не подвергался аресту и не отдавался на поруки. Только к пойманным на месте преступления или к заведомым ворам, мошенникам, морским разбойникам, кудесникам и некоторым другим преступникам применялась απαγωνή, т. е. арест, за которым следовало обвинение. В некоторых случаях практиковалось ограничение свободы для тех, на кого падало подозрение в преступлении, но только сейчас по совершении его. Допускалась также принудительная мера против иностранцев, ανδροληφία или ανδρολήφον, сходная с clarigatio римлян (Livius, 8, 14). См. W. Wachsmuth, "Hellenische Alterthumskunde aus dem Gesichtspunkte des Staates" (1829, I, 284, 294—295); Meier-Sch ömann, "Der attische Pr ocess" (изд. Lipsius, 1883—88, т. I, 220 сл.; II, 776—777). Древнеримские законы предоставляли каждому магистрату право арестовать обвиняемого, не обращая внимания ни на природу преступления, ни на свойство улик. Вопрос об отдаче на поруки и выпуске на свободу решался также магистратом. Злоупотребления лишением свободы предупреждались протестами со стороны равных по власти магистратов и трибунов. Во время существования суда присяжных (начиная с середины II-го столетия до Р. Х.) арест гражданина не допускался. В императорскую эпоху арест снова стал применяться в широких размерах. В это время существовали три степени ареста: custodia libera (содержание под стражей в доме магистрата или сенатора), custodia militaris (стража из одного или двух солдат, с ответственностью арестованного, иногда и солдат) и custodia publica (арест при публичной тюрьме). Проникновение в частное жилище для обыска обуславливалось письменным приказанием власти. При отсутствии разделения властей высшему магистрату принадлежало право угрожать наказанием всякому, кто отказывался повиноваться его приказаниям; в таких случаях сам магистрат мог наложить наказание и привести его в исполнение. В самом наказании римские писатели видели цель устрашения (Цицерон) и П. преступлений (Сенека). Pra e fectus vigilum императорской эпохи, охранявший безопасность в городе, знал, между прочим, меры П. и пресечения преступлений относительно ночных воров, грабителей и тому подобных опасных личностей. См. Mommsen, "R ö misches Staatsrecht" (3-е изд., 1887, I, 153 след.); Geib, "Geschichte des r ö mischen Kriminalprozesses" (1842, 118 след., 287 след.); Zachari ä, "Handbuch des deutschen Strafprozesses" (1868, II, 133); И. Нетушил, "Очерк римских государственных древностей" ("Записки Харьковского университета" (1893—96). Средневековые юридические памятники (особенно германские) разрешали арест преступника на месте преступления или во время его бегства для привода в суд, который мог отпустить обвиняемого на свободу по представлении порук (B ü rgen). В позднейшую эпоху средних веков, когда окрепла территориальная власть, свобода лица стала все больше и больше ограничиваться, чему способствовала и рецепция римского права, особенно на исходе средних веков. Понятие обвиняемый — "Beschuldigter" — все более и более заменяется понятием "Gefangener". [В современной английской юридической терминологии слово "prisoner" обозначает не только лицо, заключенное в тюрьму, но и лицо обвиняемое.] К числу средневековых мер П. и пресечения преступлений принадлежали: выбитие из земли (V erstrickung), принудительное водворение (Confination), клятвенное обещание прекратить месть (urpheda de non ulciscendo) и такое же обещание не возвращаться на родину (urpheda de non redeundo), залог и поруки (cautio de non offendendo и cautio de bene vive ndo — Friedensbü rgschaft). Одни историки права утверждают, что ограничение свободы зависело не от свойства преступления, а от возможности бегства обвиняемого; другие полагают, что арест применялся тогда, когда преступление влекло за собой изгнание, особенно при urpheda de non redeundo. См. Quistorp, "Grunds ä tze des deutschen peinl. Rechts" (6-е изд., 1796, II, 180 сл.); Planck, "Das deutsche Gerichtsverfahren im Mittelalter" (1879, II, § 151); Zachari ä, op. cit. (II, 134); С. Ведров, "О денежных пенях по Русской Правде сравнительно с законами салических франков" (1877). Каролина допускала заключение в тюрьму и того, кто давал повод подозревать, что он совершит преступление. В дореволюционной Франции власть судебная и полицейская всюду почти принадлежала одним и тем же учреждениям и лицам, вследствие чего лишение свободы допускалось безразлично при совершении преступления и по поводу подозрения в намерении совершить его. Подозрительных и опасных людей полиция XVII и XVIII столетий забирала под арест без всякой церемонии. Полицеисты XVIII столетия (Fr. Chr. J. Fischer, "Lehrbegriff der Kameral- und Polizeirechte", 1785, II, 129 сл.) и первой половины XIX столетия (Lotz, "Ueber das Verh ä ltniss der Polizei zur Kriminaljustiz" — в журнале "Der Neue Archiv des Kriminalrechts", 1822, V, 184 сл.) признавали за полицией самостоятельное, независимое от суда право ареста при тюрьме, если полиция имела сведения "о возможности противозаконного действия со стороны индивидуума". Роб. Моль видел в полицейском аресте даже вернейшую меру обеспечения безопасности. В общинах Древней Руси не существовало не только юридического, но и фактического различия между мерами П. и пресечения преступлений и уголовной карой, которая была мерой возмездия и мерой устрашения. Мерами П. и пресечения преступлений были порука, порука в связи с крестным целованием, обращение к духовенству (особенно при народных волнениях), лишение и ограничение свободы (сажание в поруб, погреб, истобку, ров, темницу, отдача за пристава), выбитие из земли. Об охране лица и имущества заботилась, главным образом, сама община; князья и их органы только помогали ей бороться с лихими людьми. В период царский также не существовало различия между судебными и полицейскими мерами; меры П. и пресечения преступлений отчасти регулировались законами (судебники, наказы, указы, Уложение 1649 г.), отчасти применялись "по усмотрению" воевод. К таким мерам принадлежали разные формы поруки (чистая, крепкая, до обыску, с записьми, в связи с надзором общины за подозрительным лицом), высылка из общины и городов, ссылка (особенно в XVII столетии), ограничение передвижения — например русских купцов за границу или иностранцев после перехода московского рубежа (особенно при эпидемиях), — заключение в тюрьму, повальный обыск (особенно большой повальный обыск — см. В. Сокольский, "Главные моменты повального обыска", 1871), про который Посошков говорил, что в нем "сам сатана сидит, а Божия правды ни следа нет". Меры П. и пресечения преступлений распространялись и на лиц, имевших какое-либо отношение к преступникам (например на родственников, товарищей). Характер мер был суровый, в особенности при борьбе с лихими людьми, от которых трудно было жить и "праведным людям на Москве" (Крижанич). Когда меры П. и пресечения преступлений вызывали сопротивление, например, когда население не выдавало органам правительства лихих людей, отказывало в выемке поличного, то правительство заставляло платить "проести и волокиты", подвергало виновных пытке, битью кнутом, поголовной ссылке и даже смертной казни (Уложение, Х-я гл., и новоук. статьи 22 января 1669 г.). Возлагая на воевод, приказных людей, караульных стрельцов и другие органы заботу о П. и пресечении преступлений, правительство требовало, однако, чтобы они к мирному населению "не приметывались, разоренья и убытков не чинили" (ук. 1675 г.); оно пыталось устранить и ограничить волокиту, сутяжничество, продолжительность арестов, неправильное лишение свободы, принимая жалобы от недовольных и устанавливая личную и имущественную ответственность должностных лиц. В императорский период личное задержание сделалось главнейшей мерой П. и пресечения преступлений. Проф. Тарасов (op. cit., II, 2, 28 и 73) отмечает следующие формы ограничения личной свободы, практиковавшиеся до 1775 г.: подписка о явке, подписка о невыезде, отобрание паспорта, запрещение въезда и проживательства в определенных местах, привод, кратковременное личное задержание, домашний арест, заключение в тюрьму, заключение в смирительный дом, взятие под начал и держание до исправления, отдача в работы и зачет в рекруты, высылка вообще, высылка на место жительства, ссылка на житье вообще, ссылка на житье в Сибирь, ссылка в монастырь и богадельни, ссылка на галеры или в каторжные работы. С 1775 г. и до 1802 г. виды личного задержания остались те же, что и в предыдущий период, но с более редким применением форм слабейших и с устранением форм наиболее суровых; ссылка на галеры или в каторжные работы налагалась не иначе как по приговору суда. Позже виды полицейского ограничения свободы еще более уменьшаются (см. ниже).

III. История и современное положение отдельных мер П. и пресечения преступлений. А. Меры ограничения личной свободы. 1) Полицейский арест. Формы и цели ареста и в истории, и в наше время весьма различны. Профессор Тарасов отмечает три формы личного задержания: 1) предварительный, или судебный, арест, служащий исключительно целям юстиции; 2) предупредительный, или судебно-полицейский, арест, имеющий ближайшей целью безопасность и предпринимаемый по поводу определенного преступления или проступка, и 3) полицейский арест, имеющий целью устранение опасности или возможности совершить преступление или проступок. Форма полицейского ареста — увод, срок его — краткий. Профессор Кистяковский в споре с профессором Тарасовым отрицал право полиции на арест по поводу "возможности" совершить преступление и по поводу "опасности" неопределенной, субъективно понимаемой полицией, ибо такой порядок был бы возвращением к принципам XVIII столетия; допустим только полицейский привод. Профессор Градовский считает полицейский арест придаточной формой предварительного ареста по распоряжению суда. Б. Н. Чичерин различает три формы ареста: полицейское задержание, предварительное и формальное (судебное). Полицейский арест признается необходимым как мера П. и пресечения преступлений (проф. Алексеев) и как средство устранить действия "просто опасные" (проф. Коркунов). За полицейский арест высказываются и Блунчли, и Лоренц Штейн, считающий необходимым предоставить полиции право увода (blosse Wegf ü hrung) человека, нарушающего общественную тишину. По мнению профессора Тарасова, контроль и поверка действий полиции в отношении полицейского ареста должны быть предоставлены "только потерпевшему лицу" на том основании, что "оно, защищая свои права, защищает и права всех". С этим категорическим положением нельзя согласиться: права всех и каждого охраняет государственная власть, и притом потерпевший не всегда даже может защитить свое право (например в случае сумасшествия). Во Франции полицейский арест практиковался в широких размерах при посредстве так называемых lettres de cachet (см.). Они были отменены декретом Учредительного собрания 16 марта 1790 г. Хотя конституции 1791 и 1793 гг. гарантировали неприкосновенность личности, но это осталось мертвой буквой. Конституция VIII г. допустила полицейский арест тех только лиц, которые подозревались в заговоре против государства. Декрет 3-го марта 1810 г. восстановил систему lettres de cachet в отношении тех лиц, которых "нельзя было ни предать суду, ни освободить"; такие лица по решению правительства подвергались годичному тюремному заключению. Людовик XVIII признал в хартии 1814 г. неприкосновенность личности. В конституциях 1830 г. и 1848 г. также был выставлен принцип, что никто не может быть заключен в тюрьму без соблюдения установленных законом формальностей. Неприкосновенность личности гарантирована и ныне действующим основным французским законом, равно как и ст. 112 Code d'instr. crim., определяющей ответственность должностных лиц за упущения формальностей при аресте (Batbie, "Droit public et administratif", 1885, II, 8 сл.). Хотя современное французское законодательство ничего не говорит о полицейском аресте, однако практика применяет его, "comme une cons équence né cessaire du droit de police" (Bertrand). В германских государствах лишение или ограничение свободы может последовать только при соблюдении определенных законом условий. Кроме ареста в видах лишения возможности избежать следствия и суда, существует еще: 1) Zwangshaft — лишение свободы для принуждения к действию, требуемому решением гражданского или уголовного суда или административно-судебного учреждения, — например к выдаче тех или других предметов, к принесению присяги; правом такого принуждения пользуется и полиция, и 2) Pr ä ventivhaft, т. е. полицейский арест, регулируемый, главным образом, партикулярными законодательствами, например в Пруссии — законом 12 февраля 1850 г. и инструкцией 29 января 1881 г., в силу которых полиция и другие должностные лица, обязанные пресекать преступления и проступки, имеют право брать под стражу (in polizeiliche Verwahrung), если того "необходимо требуют защита личности или охрана публичной нравственности, безопасности и тишины". Взятый под полицейский арест должен быть выпущен на свободу на следующий день или же передан полицией компетентным для дальнейшего задержания властям. Своеобразно, но действенно гарантирована личная свобода английским законодательством (см. Habeas Corpus), предоставляющим должностным лицам широкие права при преследовании преступников и при предупреждении нарушений мира. Полиция вправе брать под арест всех тех, кто ночью бродит или лежит на улицах и площадях, при подозрении, что они начали или собираются совершить преступление, проступок или нарушение тишины и спокойствия (breach of peace). Законы о столичной полиции (Met r opolitan Police Acts) предоставляют полиции еще большие права. На территории Лондона и его окрестностей констебли могут арестовать всякого, кто между заходом солнца и 8 часами утра бродит или лежит на земле и не представит достаточных объяснений о занятиях. Ночные сторожа (watchmen) забирают и содержат под арестом до света всех тех, которые бродят ночью или совершают наказуемые деяния. Наконец, и частные лица вправе задерживать всякого на месте совершения преступления, а при известных обстоятельствах это право переходит в обязанность. См. J. Glaser, "Das englisch-schottische Strafverfahren" (1850, § 177); Тарасов, "Личное задержание" (I, 1875); Кистяковский, "Журн. гражд. и угол. права" (1875, кн. V, стр. 254); Тарасов, "Ответ проф. Кистяковскому" (1875); его же, "Полицейский арест" ("Сб. гос. зн.", VII). Ни в законодательстве, ни в практике Древней Руси не существовало различия между судебным, судебно-полицейским и полицейским арестом. В царскую эпоху полицейский арест применялся к бесчинникам и бражникам, к сходившимся на "безлепицу", к "питухам", к бесписьменным людям, к пойманным беглым людям и крестьянам ("у кого не было жен и детей"), к шлявшимся в Москве по ночам, к ходившим "через царский двор с ружьем, с саблей или с пистольми тайным обычаем, в простоте, а не со злым умыслом", к пришлым в Москву людям и жившим "долгие дни в кабаках для питья и зерни" и т. д. В императорский период полицейский арест признается одной из мер ограждения общей и частной безопасности, но только в царствование Екатерины II устанавливается более или менее определенное различие между предупредительным и предварительным, или судебным, арестом. По действующему праву полицейский арест (см.), или так называемое взятие под стражу (иногда — под присмотр), применяется: к оказывающим полицейским властям явное и насильственное сопротивление (II, 688, 800), к бродяжничествующим для прошения милостыни (Устав, 163—164), к пьяным (Устав, 154 и II, 813), к публичным женщинам, страдающим заразительной болезнью (Устав, 158), к тем, на которых кричат караул (242), к лицам, подозреваемым в продаже ворованных вещей (II, 728), к поврежденным умом вне их домов (818), к начинающим ссориться при большом собрании народа (811), к подозрительным лицам, выходящим в Петербурге из дому с узлами, идущим ночью с потаенными ношами и возящим днем по тротуарам тележки (Устав, прилож. к ст. 220, пр., пп. 2, 3 и 4). Полицейский арест в широких размерах практикуется в окраинных губерниях и областях: в губерниях Царства Польского — до 5 дней (закон 20 сентября 1876 — "Полн. собр. зак.", 56381) и 2 дней (II, 219), в Акмолинской области — до 7 дней (II, 38, 39, 85), в Туркестане — до 7 дней (II, 64, 105), в Закаспийской области — до 3 дней (II, 33), на Кавказе — от 3 до 7 дней (202, 176, 195). Число ежегодно подвергающихся полицейскому аресту в империи нужно считать миллионами (проф. Тарасов). О других формах ареста см. соотв. ст. Ср. Тарасов, "Личное задержание" (II, 2, 59 и 271); его же, "Полицейский арест в России" ("Журнал граж. и угол. права", 1885, 7); "Полагается ли срок административному аресту?" ("Журн. граж. и угол. права", 1881, 2); "Порядок возбуждения дел о противозаконном лишении свободы" ("Суд. вестн.", 1875, № 83, 2—3; № 98, 2—3; № 130, 3—4). 2) Полицейский надзор — институт, выработанный французской практикой во время Первой Империи (конст. 28 флореаля XII г., декр. 19 вантоза XIII г. и 17 июля 1806 г.) и затем воспринятый почти всеми европейскими государствами и даже Японией. Право подвергать полицейскому надзору было предоставлено суду. По отбытии наказания правительство могло истребовать ручательства в добром поведении (caution de bonne conduite). Не представивший ручательства подвергался аресту при тюрьме на тот срок, на который простирался бы полицейский надзор. Законом 26 апреля 1832 г. требование ручательства было отменено, но поднадзорному указывались места, в которые он не мог появляться; он должен был указать общину, где намеревался поселиться, и получал маршрут, определявший путь и время остановок. При остановке на 24 часа поднадзорный должен был являться к мэру общины. Перемена места пребывания обуславливалась заявкой полицейской власти. Инструкция министерства внутренних дел 18 июля 1833 г. требовала, чтобы факт надзора оставался неизвестным для публики. По закону 30 июня 1 874 г. поднадзорным, не выбравшим места жительства в течение двух недель, администрация сама назначала место жительства. Maximum срока полицейского надзора равнялся 20-ти годам. Срок надзора, определенный судом, мог быть сокращен администрацией. Полицейский надзор отменен законом 27 мая 1885 г. В германских государствах полицейский надзор до издания общегерманского уголовного кодекса был отчасти дополнительным наказанием, обязательным или факультативным, отчасти полицейской мерой. Но общегерманскому уголовному кодексу (38 и 39) полицейский надзор составляет меру полиции безопасности, применяемую на основании судебного приговора. Срок его не превышает 5 лет и начинается с того дня, когда поднадзорный выпускается на свободу. Действие полицейского надзора выражается: 1) в запрещении пребывания в определенных местах, 2) в высылке за границу, если поднадзорный — не германский подданный, и 3) в производстве домовых обысков у поднадзорного без установленных общим законом ограничений. Полицейскому надзору подвергается около 2% всех осужденных. Процент присуждаемых к полицейскому надзору в округах больших городов вдвое больше, чем в других. По австрийскому закону 10 мая 1873 г. полицейский надзор — весьма строгая мера полиции безопасности; так, например, за ослушание полиции поднадзорный может быть подвергнут полицией аресту до 3 месяцев. По итальянскому уголовному кодексу (art. 29 и 42) полицейский надзор (vigilanza speciale dell'autorita di publica sicurezza) применяется к лицам, осужденным за известные преступления, на срок от 1 года до 3 лет. Но по зак. 23 декабря 1888 г. об общественной безопасности полиция вправе отказать поднадзорному в праве пребывания в определенных местах и в перемене местопребывания без полицейского свидетельства. Вообще жизнь и деятельность поднадзорного строго и до мелочей регулируются местной полицией. Английское законодательство (Habitual Criminals Act, 1869) выработало своеобразный институт полицейского надзора. Последний применяется к выпущенным на свободу преступникам, снабженным особыми билетами (ticket of leave), и к опасным рецидивистам, сроком до 7 лет. Подобные лица могут быть присуждаемы мировым судьей к тюремному заключению до одного года, если они подозреваются в незаконных способах приобретения средств к жизни или если полиция встретит их при обстоятельствах, свидетельствующих о намерении совершить преступление.

В России полицейский надзор в форме содержания под "началом", или "присмотром", практиковался еще в XVIII столетии. Строгому надзору местного начальства подвергались высылаемые из столиц женщины, страдавшие заразительными болезнями (указ 1763 г.), высылаемые из столиц за дурное поведение чиновники (указ 1784 г.). Присмотру общинной полиции подвергались приходившие в общину люди "самого простого состояния" (указ 1787 г.). Под присмотр надежных людей отдавались иногда лица, начинавшие ссориться (указ 21 апреля 1787 г.). В 1810 г. "присмотр за людьми к местному пребыванию из столиц высланными" был вверен министерству полиции. По закону 3 июля 1826 г. эта функция была возложена на III отделение Собственной Его Императорского Величества канцелярии. Регулирование полицейского надзора было начато указами 1820 и 1822 гг., состоявшимися по частным делам. По Уложению о наказаниях 1845 г. полицейский надзор стал считаться добавочным наказанием; в некоторых особенных случаях он назначался и без "формального производства суда". В 1837 г. было определено отношение полиции к поднадзорным: губернаторы обязаны были смотреть за тем, чтобы надзор "не был без причин и пользы, не стеснял поднадзорных и не обременял полиции". О поведении, образе жизни и занятиях лиц, отданных под полицейский надзор по высочайшему повелению, губернаторы доносили III-му отделению Собственной Его Императорского Величества канцелярии. Практиковался еще так называемый секретный (негласный) надзор; так, например, в 1851 г. было предписано вести секретный надзор за приезжавшими из городов Царства Польского во внутренние губернии монахами, "имевшими при сборе милостыни доступ во все слои общества". О современном полицейском надзоре см. соотв. ст. и Пресечение способов уклоняться от следствия и суда. Ср. Bonneville de-Marsangy, "De la surveillance de la haute police" (1847); Chatagnier, "Renvoi sous la survellance de la haute police d'Etat" (1869); C élestin Auzies, "De la surveillance de la haute police" (1869); Alfr. Giraud, "De la surveillance de la haute police et de la réhabilitation" (1862); Pascaud, "Etude sur la surveillance de la haute police, ce qu'elle a été, ce qu'elle est, ce qu'elle devrait être" (1865); H. Haudoult de Buffon, "La surveillance de la haute police" (1881); Legrin, "De la suppression de la surveillance de la haute police" (1882); Schwarze, "Die Beurtheilung von Sträflingen und die Polizeiaufsicht über entlassene Sträflinge in Sachsen" ("Gerichtssaa l", XV и XVI); Berner, "Polizeiaufsicht" ("Gerichtssaal", XXXIII, 320 сл.); Pockel, "Ueber die notwendige R ückwirkung des Besserungszweckes der Strafe auf die Polizeiaufsicht" ("Blätter für Gefä ngnisskunde", XII, 185 сл.); Tuhr, "Die Polizeiaufsicht" (1888); Hippel, "Die korrectionelle Nachhaft" (1889); Gneist, "Beschränkungen der Freizü gigkeit etc." (в журнале "Achiv für ö ffentliches Recht", I, 245 сл.); Seydel, статья в журнале "Annalen des deutschen Reiches" (1876, 159 сл.); Luigi Lucchini, "Sull'ammonizione e sul domicilio coatto" ("Annali di Statistica", serie 2a, т. 25, 1881); H. Селиванов, "Отдача под надзор полиции" ("Юрид. вестн.", 1883, 10); А. Вульферт, "Об отдаче под полицейский надзор" ("Юрид. вестн.", 1883, 11); А-дм-р, "По поводу положения о полицейском надзоре" ("Юрид. вестн.", 1882, 12); П. Обнинский, "Антверпенский международный конгресс" ("Юрид. вестн.", 1891, 11). Проект русского уголовного уложения предполагает отдачу под полицейский надзор предоставить губернскому начальству по отношению к отбывшим наказание за повреждение чужого имущества, за необъявление находки, воровство, разбой, вымогательство и мошенничество. 3) Полицейская высылка в связи с воспрещением жительства в определенных местах. Воспрещение постоянного жительства и пребывания в определенных местах практиковалось в широких размерах при действии паспортных законов XVII и XVIII столетий. Эта мера применялась не только к беспаспортным, но и ко всякого рода подозрительным и опасным людям. С признанием принципа свободы передвижения в конце XVIII столетия (Франция) и первой половине XIX столетия (германские государства) воспрещение жительства и принудительное водворение все более и более ограничивались. В XIX столетии эта мера практикуется как исключение в больших городах, в пограничных округах и в районах, прилегающих к крепостям. Во Франции по закону 9 июля 1852 г., распространявшемуся на Париж, Лион и их окрестности, префекты могли отказывать в пребывании: 1) лицам, отбывшим наказание за разбой, воровство, бродяжничество и нищенство, и 2) лицам, которые не были в состоянии указать свои средства к существованию. С отменой полицейского надзора был отменен и закон 9 июля 1852 г. В настоящее время правительство имеет право указывать местности, в которых не могут иметь пребывания рецидивисты по отбытии наказания (циркуляр министра внутренних дел 1 июля 1885 г.). К таким местностям отнесены 15 пограничных городов, три департамента, Алжир, Корсика и общины, прилегающие к месту заключения, где отбыл наказание поднадзорный. В Германии воспрещение жительства, кроме случаев, предусмотренных постановлениями уголовного кодекса о полицейском надзоре, применяется в форме высылки из империи, из отдельного государства и из отдельной местности. Из империи высылаются иностранцы, особенно те, которые были осуждены судом за нищенство, бродяжничество, игру в карты и распутство. По закону 4 июля 1872 г. из империи высылаются также лица, принадлежащие к ордену иезуитов и другим подобным орденам (см.). Из отдельных государств могут быть высылаемы те из отбывших наказание, которые дают повод думать, что они будут угрожать общественной безопасности. До отмены закона о социалистах воспрещение жительства применялось к тем из них, которые были осуждены за участие в воспрещенных союзах, распространение запрещенных произведений печати и т. п. Воспрещение жительства влечет за собой высылку по этапу (Schubwesen). По закону 1 ноября 1867 г. о свободе передвижения общины получили право отказывать в пребывании и поселении в общине тем, которые, прожив в ней два года без достаточных средств, могут получить право на призрение со стороны общины. В Австрии по закону 27 июля 1871 г. воспрещение жительства навсегда и на определенное время применяется к праздношатающимся, публичным женщинам и выпущенным на свободу из тюрьмы или работного дома. В Италии по закону 23 декабря 1888 г. высылается по этапу на родину вообще всякий, кто угрожает безопасности. Запрещение пребывания в этом месте (esilio locale) и принудительное водворение на родине (confino) назначаются по суду. О высылке и воспрещении жительства в России см. "Россия"). Из числа иных подобных мер П. и пресечения преступлений заслуживают внимания: а) английский залог в ненарушении мира (recognizance to keep the peace) или в обеспечении хорошего поведения (recognizance for good behaviour). Первая мера применяется мировыми судьями по жалобе третьих лиц, которым угрожают поджогом или насилиями; вторая мера применяется, также по решению мировых судей, к тому, кто, по общей молве, склонен нарушать мир и добрые нравы (например к заведомым ворам, мошенникам, сводням и т. п.). Не представившие залога могут быть заключены в тюрьму (maximum — на один год). Блэкстон видел в этом институте выражение политической мудрости, но говорил, что горе тому мировому судье, который принял во внимание неосновательные поводы к лишению свободы. По словам Гнейста, в Англии ежегодно составляется более 13 тысяч приговоров, влекущих за собой представление залога в ненарушении мира, и более 3000 приговоров, влекущих за собой заключение в тюрьму вследствие непредставления залога. Подобный институт существует и в Североамериканских Штатах (I. H. Merill, "The American and English Encycl. of law", XX, 471 сл.). б) Итальянские институты ammonizione и domicilio coatto. Эти меры применяются не только к праздношатающимся и нищим, но и к тем, кто, по общей молве, подозревается в совершении определенных преступлений, например воровства, мошенничества, разбоя, контрабанды и т. п. Предостережение (ammonizione) дается председателем суда вследствие жалобы полицейской власти данной провинции или округа. Закон 23 декабря 1888 г. об общественной безопасности усилил строгость этих двух институтов в сравнении с прежними законами (20 марта 1865 г. и 6 июля 1871 г.). Нищие и бродяги должны избрать определенное местопребывание, являться в местную полицию и не оставлять без извещения последней избранное местопребывание. Действие предостережения теряет силу, если лицо в течение двух лет не подвергалось штрафу. Лица, получившие предостережение, могут быть присуждены к безвыездному пребыванию в определенном месте (domicilio coatto), если они будут угрожать общественной безопасности или подвергнутся наказанию за сопротивление властям или за преступления против личности, собственности и законов о безопасности. Срок высылки продолжается от одного года до 5 лет. Министерство внутренних дел назначает для высылки колонию или какую-либо общину (обыкновенно на островах Адриатического моря). Высылка назначается особым совещанием, состоящим из префекта (председатель), председателя или члена суда, прокурора, начальника провинциальной полиции и воинского начальника. Присужденный к высылке может подать жалобу в особое совещание, состоящее при министерстве внутренних дел. В состав этого совещания входят товарищ министра внутренних дел (председатель), два члена парламента, член апелляционного суда, товарищ генерал-прокурора, генеральный директор общественной безопасности и тюрем, директор отделения, заведующего судебной и административной полицией. в) Работные и смирительные дома (dépôts de mendicité, maisons de refuge, Arbeitshä user) — см. Дом работный и Смирительный дом.

Б. Меры ограничения имущественных прав: 1) Конфискация (см.). 2) Полицейский арест, или секвестр (см. Секвестр). 3) Полицейское вскрытие писем и документов (см. Перлюстрация и Тайна корреспонденции). 4) Полицейское ограничение права владения и пользования опасными предметами и вредными веществами. Сюда относятся меры, касающиеся изготовления, хранения и продажи: a) оружия, b) ядовитых и c) взрывчатых веществ. a) В течение средних веков обычай требовал, чтобы свободный человек всюду носил при себе оружие; напротив, зависимым людям издавна воспрещалось носить оружие, отчасти в интересах охраны безопасности господствовавших сословий, отчасти в видах поддержания внешнего различия одних сословий от других. С XVI столетия все правительства воспрещают иметь и носить оружие, особенно огнестрельное, не только крестьянам (например в Германии — по окончании крестьянской войны), но и городским обывателям (ордонанс 1661 г. для Парижа, указ 1668 г. для Москвы) и даже дворянам (ордонанс 1546 г.). Такое воспрещение не распространялось на тех, кто носил оружие ради защиты страны; так, например, указ 1682 г. перечисляет тех, кто мог ходить "с саблями, с шпагами и с иным таким ружьем в Москве и в походах... а купецким и иных нижних чинов людям и надворной пехоте, которые будут не на караулах, ни с каким ружьем не ходить, не ездить и с собой никому не носить". Современное русское законодательство запрещает всем и каждому: 1) носить оружие, кроме тех, кому закон то дозволяет и предписывает; 2) носить трости со вделанными в них потаенными кинжалами, клинками и другими орудиями; 3) стрелять в домах, дворах, на улицах и площадях (Устав 218; Уложение о наказаниях, 986; Устав о наказаниях, 117 сл.; Сел. суд. уст., X II, 519). Особый надзор полиции за оружием установлен в губерниях Царства Польского, Северо-Западного и Юго-Западного края. b) О ядовитых веществах — см. Яд. c) О взрывчатых веществах — см. Взрывчатые вещества. 5) Из иных подобных мер заслуживают внимания ограничения, касающиеся домового права (XI, 3), обитаемых строений и вообще недвижимых имуществ. См. о выемке и обысках соотв. ст..

В. Меры преследования за неисполнение требований полиции — см. Полиция, Взыскание, Преступление и Проступок, Обязательные постановления. В континентальных европейских государствах полицейские чины подвергаются ответственности за служебные действия по усмотрению начальства. В Англии и Североамериканских Штатах незаконные по существу и форме действия, от которых потерпело частное лицо, дают последнему право обратиться непосредственно в суд с иском (см. Тарасов, "Личное задержание", 1875, I, 214 сл., и II, 2, 335). В России ответственность полиции за служебные действия поставлена в зависимость от начальства (т. II, 719 сл., 438 п. 3 и Уст. уг. суд., ст. 487, 1066 сл., 1088 сл., 1093).

Г. Меры, регулирующие употребление оружия войсками, органами общей и специальной полиции определены более или менее точно только в законодательствах некоторых государств. В прошлом столетии применение оружия против возмутившейся толпы не обусловливалось никакими формальностями. Исключение представляли законодательства Франции (ордонанс 1 марта 1768 г. и декреты 19 и 26 июля 1791 г.) и Пруссии ("Allgem. Landrecht", II, 13), в которых было урегулировано, хотя и весьма неполно, отношение полиции и войска к волнующимся сборищам народа. В текущем столетии установлены более или менее объективные границы, дабы вооруженная гражданская полиция, а равно и призываемые с административной целью войска не могли ни злоупотреблять, ни опрометчиво пользоваться широкими правами по предупреждению и пресечению преступлений. В Англии употребление оружия до сих пор не урегулировано специальными узаконениями, но находит твердую границу, с одной стороны, в независимости суда, с другой — в строе самой полиции, ответственной перед судом, и в привычке населения к уважению закона. Суд каждый раз решает по своему усмотрению, было ли употребление оружия законным или нет. Жалующийся суду должен доказать, что употребление полицией оружия не имело достаточной и разумной причины. По французскому закону 7 июня 1848 г. (loi sur les attroupements), разделившему сборища на вооруженные и невооруженные, призыв войска зависит от органов гражданской власти, а действие его — от лица, им командующего. Вооруженные сборища разгоняются силой после двукратного требования (sommation), a невооруженные — после увещевания (exhortation) и двукратного требования. Представители власти обязаны в таких случаях надевать трехцветный шарф. Деятельность и ответственность войска и его начальника подробно урегулированы декретом 23 октября 1883 г. (r é glement sur le service dans les places de guerre et les villes de garnison). Прусское законодательство об употреблении оружия войсками в мирное время в случае призыва их на помощь гражданскими властями (закон 20 марта 1837 г. и прусская конституция, ст. 36) обязательно, на основании имперской конституции (ст. 61 и 66), и для прочих немецких государств; только в Баварии действуют особые законы 4 мая 1851 г. и 5 апреля 1885 г. По германскому законодательству войска действуют оружием: 1) при нападении толпы на должностных лиц или войска; 2) при угрозе нападением на тех или других; 3) при активном сопротивлении требованиям должностных лиц; 4) при насилиях над лицом и собственностью и 5) при попытке арестованного к бегству (см. также угол. кодекс §§ 113, 114 и 196). Ср. Fr. van Calker, "Das Recht des Milit ä rs zum administrativen Waffengebrauch "(1888). Во всех германских государствах употребление оружия, холодного или огнестрельного, предоставлено военным часовым, жандармерии, органам общей полиции, пограничной, лесной и тюремной страже, которые обязаны пользоваться оружием только в крайних случаях (нападение на стражу, бегство арестованных). В России Учреждение о губ. 1775 г. о призыве войск говорило кратко: "при ослушании народном генерал-губернатор берет надлежащие военные меры". В XVIII в. административные власти весьма часто обращались к содействию войск, особенно при искоренении воровских и разбойничьих шаек, которые, имея "регулярный порядок", нередко вступали "в бой с войсками". В законе 1811 г. о внутренней страже (см.) впервые было определено отношение военного начальства к гражданской власти при призыве последней войск. Правом призыва войск стали пользоваться не только губернаторы, но и городничие, которым вменено было в обязанность при подавлении возмущений крестьян сначала употреблять "миролюбивые средства", затем призывать войска и держать их на "пристойном расстоянии" и наконец пользоваться "строгостью воинской дисциплины". В наказе губернаторам (1837), принимавшим "при бунте главную команду и надлежащие военные меры", не были точно определены случаи призыва войск и употребления оружия; они перечислены только в законе 16 августа 1861 г. В этом законе не были определены формальные условия призыва войск; между тем, по Св. воен. пост. (ч. 1, кн. III, изд. 1869 г. ст. 92) все наряды и требования гражданского начальства подлежали исполнению со стороны воинского начальника лишь тогда, когда они были основаны на законе и сделаны в законном порядке. Отсюда нередко проистекали пререкания военных властей с гражданскими. Этот недостаток был устранен правилами 18 июля 1872 г.; ими установлено также, чтобы прежде употребления оружия полицейские власти делали предварение. Представитель гражданской власти, заняв место перед войском рядом с военным командиром, явственно и громко должен произнести следующие слова: "Именем Государя Императора и на основании закона приглашаю немедленно разойтись (или, смотря по обстоятельствам, положить оружие, выдать преступников и т. п.); при непослушании войска будут действовать оружием". При неповиновении предварение должно было быть повторено в другой и третий раз. Правила 1872 г. были составлены под очевидным влиянием начал французского законодательства. Современное законодательство покоится главным образом на законах 3 октября 1877 г. и 1 октября 1879 г. (Св. Зак., т. II, изд 1892 г., прил. к ст. 316). Войска призываются: 1) для охранения благочиния при церковных торжествах и для соблюдения порядка при больших стеченьях народа, 2) для сопровождения казенного имущества, 3) для содействия при народных бедствиях, 4) для препровождения арестантов, 5) для поимки бежавших арестантов и дезертиров, 6) для поимки многочисленных и вооруженных разбойников и других подобных преступников, 7) для предупреждения или прекращения народных беспорядков, волнений и неустройств, 8) для преследования контрабандистов, 9) для содержания караулов, 10) для присутствования при исполнении судебных приговоров и 11) для содействия судебным властям. В местностях усиленной или чрезвычайной охраны войска должны быть всегда в готовности (Уст. о гарн. службе, отд. III, гл. I, § 304). Правом призыва войск пользуются министр внутренних дел и лица, им командируемые, сенаторы во время ревизии, генерал-губернаторы, губернаторы, вице-губернаторы, градоначальники, исправники, полицеймейстеры, председатели судебных мест и следователи, начальники таможенных округов и командиры отделов пограничной стражи. Чины полиции могут призывать только патруль или часть военного караула для задержания кого-либо или для предупреждения и прекращения беспорядков (Уст. о гарн. сл. §§ 179, 185—186, 225). При прекращении народных волнений соблюдаются следующие правила: 1) призыв войск зависит от усмотрения гражданского начальства; 2) последнее при требовании войск немедленно уведомляет начальника той части, к которой принадлежат призываемые войска; 3) гражданское начальство сообщает военному о цели призыва, поводе к беспорядкам и их размерах; 4) определение времени действия оружием зависит от гражданского начальства; 5) военное начальство прибегает к силе (включая и артиллерийскую стрельбу) после предварения и 6) по достижении цели охрана общественного порядка снова переходит на местные гражданские начальства, которые определяют и время выступления призванных войск. Циркуляр министерства внутренних дел 9 августа 1881 г. предлагает губернаторам пользоваться правом призыва войск "с возможно большей разборчивостью". Употребление оружия полицейскими и жандармскими чинами, действующими единолично, разрешается (II, прил. к ст. 688): 1) для отражения вооруженного нападения; 2) для отражения невооруженного нападения, учиненного несколькими или даже одним лицом, но при таких обстоятельствах, что никакое иное средство защиты не было возможно; 3) при задержании бежавшего преступника или арестанта и 4) для обороны других лиц от нападения, угрожающего жизни, здоровью или неприкосновенности. В случаях призыва полицейских и жандармских команд для восстановления порядка соблюдаются следующие правила: 1) действие оружием следует после троекратного громогласного предварения; 2) предварение не требуется, когда сделано нападение на команду или когда окажется нужным спасти быстрым действием жизнь лиц, подвергшихся насилиям со стороны возмутившихся; 3) полиция принимает меры, чтобы от действия оружием не пострадали неприкосновенные к беспорядкам или волнениям лица (II, 316 пр., п. 2). Кроме того, право употребления оружия принадлежит: 1) военным начальникам во время сражения — в отношении подчиненных, сопротивляющихся им, или обратившихся из трусости в бегство, или побудивших к побегу других, или распространяющих между военными чинами страх и беспорядок, если не было иного средства пресечь сопротивление или предупредить побег и беспорядки (Воинский уст. о нак., 277, п. 5); 2) военным начальникам и их подчиненным — при восстановлении порядка и дисциплины или для принуждения сопротивляющихся им к исполнению долга (Устав дисциплинарный, 6 и Воинский устав о наказаниях, 277, п. 4); 3) военным караулам (см.) — для защиты охраняемого поста или лица, для защиты самих себя и против арестанта при побеге, сопротивлении или попытке к бегству (Уст. о гарнизонной службе, §§ 153 сл., 183 сл. и Воинск. уст. о нак., 277 п. 1—3), равно военным патрулям, наряжаемым в помощь полиции для охранения общественного порядка в таких же случаях (§§ 314 и 319; Улож. о нак., 286 ¹ сл., 1471 п. 5); 4) полевым жандармским эскадронам в мирное и военное время, но только тогда, когда нет возможности призывом помощи заменить такую крайнюю меру (Св. воен. пост. ч. II, изд. 1891, кн. V, ст. 107); 5) пограничной и таможенной страже (VI, Учр. и уст. там., 1892, 278 сл., 1639 сл., 1518; см. XXIV, 38); 6) карантинной страже (Уст. врач., 1117 сл., 1208; Улож. о нак., 1471, п. 2); 7) корчемной страже (Уст. об акц. сбор., V, изд. 1893, ст. 111 сл.; см. XVI, 359); 8) тюремной страже и военным при тюрьмах караулам (XIV, Уст. о содержании под стражей изд. 1890, ст. 26 пр., 258 пр. 1, 342); 9) конвойной страже при тюрьмах (ст. 186, 1 8 9 и 373) и команде при сопровождении ссыльных (XIV, Уст. о ссыл., изд. 1890, ст. 15, 187, 213 и 238 пр.); 10) бакенной страже, но только при нападении вооруженных людей с целью отбития законно конфискованных предметов (Уст. о сел. хоз., ст. 550); 11) лесной страже (VIII, изд. 1893, ст. 84—85; см. XVIII, 188); 12) сопровождающему почту и почтовой страже (Уст. почт., ст. 404) и 13) всякому частному лицу при необходимой, дозволенной законом обороне себя и других (Улож. о нак., 101—103) или явной необходимости (Уст., 222). Хотя по закону сельским понятым, десятским и сотским при задержании и препровождении преступников (Уст. о сод. под стражей, изд. 1890 г., ст. 372) оружия не полагается, однако те и другие берут с собой иногда огнестрельное оружие, что допускается обычаем только в некоторых местностях. Практика свидетельствует, что число побегов преступников, сопровождаемых органами сельской полиции, весьма значительно. В недалекое еще от нас время практиковалась охота с ружьем на беглых ссыльных в Сибири. И в наше время немецкие колонисты на юге России обыкновенно едут вооруженными при погонях за конокрадами.