— составляют особую категорию деяний, которые могут быть учиняемы не всеми гражданами, а только органами государственной или общественной власти. Основная их особенность заключается в том, что они выделяются в самостоятельную группу не по объекту посягательства, а по субъекту; ввиду этого в отличие от всех прочих общих П. деяний они именуются особенными. Составители проекта уголовного уложения первоначально предполагали и этого рода П. посягательствам придать характер деяний общих. Тридцать шестая глава первого проекта была озаглавлена "Злоупотребление службой", и действие всех стоявших под этим заголовком статей предлагалось распространять не только на органы власти, но также и на всех граждан, воспользовавшихся для совершения деяния образом действий законного органа власти. При окончательном редактировании проекта вследствие единодушных возражений со стороны всех лиц и ученых юридических обществ, доставивших свои замечания, эта совершенно своеобразная и ничем не оправдываемая конструкция была устранена. В проекте 1895 г. глава XXXV носит заголовок: "П. деяния по службе государственной и общественной". Как правильнее называть рассматриваемые посягательства: П. деяния по службе или по должности — вопрос в литературе спорный. Разница в названии имеет существенное значение, ибо понятия "служба" и "должность", "служащий" и "должностное лицо" не совпадают. Причина спорности вопроса коренится в том, что, не покрывая друг друга, эти понятия, взятые каждое в отдельности, представляются односторонними. Рассуждая теоретически, нельзя не признать, что возможность совершения недоступных частным лицам П. деяний создается не столько фактом нахождения на службе, сколько осуществлением должности, т. е. определенных полномочий власти: можно отправлять должность и не пользуясь правами службы, например по найму или на основании повинности, и следовательно, термин П. деяния по должности более правилен. С практической точки зрения, однако, преимущества лежат на стороне термина "П. деяния по службе", так как в каждой отрасли управления далеко не все органы власти, несомненно могущие совершать особенные служебные или должностные П. деяния, занимают постоянные, с точно определенными предметами ведомства, должности — например чиновники особых поручений, причисленные к министерству, писцы и мн. др. Проект угол. улож., принимая последний термин, постановляет: "служащим почитается как орган государственной или общественной власти, занимающий должность или исполняющий временное поручение по службе, так и служитель сей власти". Не имея возможности самостоятельно совершать служебные или должностные П. деяния, частные лица могут, однако, быть участниками их. Старая практика наша допускала в таких случаях квалификацию на основании статей закона, предусматривающих виновность служащих; но в 1873 г. воспоследовало высочайше утвержденное мнение государственного совета, которым разъяснено, что участие частного лица в служебном деянии может быть почитаемо П. лишь тогда, когда совершенное им заключало само по себе признаки общего П. деяния (например участие в служебном подлоге), и что ответственность его должна определяться как за участие в том общем деянии (см. Реш. сената 1882 г. № 4 0, 1884 г. № 13 и мн. др.). Должностные или служебные наказуемые деяния распадаются на деяния П. в собственном смысле, преследуемые в судебном порядке, и дисциплинарные нарушения или провинности, облагаемые взысканиями в порядке дисциплинарном (см. Власть дисциплинарная, Дисциплинарное право, Дисциплинарное производство). Относительно разграничения дисциплинарных нарушений существуют две теории: одна (Гефтер, Бернер, Шютце) признает дисциплинарные нарушения частным видом служебных П. деяний, выделяемым главным образом по признаку маловажности; другая (Лабанд, Коркунов) считает, что дисциплинарная ответственность имеет совершенно самостоятельное, независимое от уголовной, значение и что дисциплинарные нарушения в самом существе своем отличны от общего понятия должностных П. деяний. Действующее уложение о наказаниях, а равно проект уголов. уложения стоят на почве первой теории и конструируют состав дисциплинарных нарушений на одинаковом с П. деяниями основании, т. е. описывают признаки каждого нарушения и точно определяют пределы его наказуемости; разница между ними в данном отношении лишь та, что действующее уложение заносит все дисциплинарные нарушения в свои определения, а проект выделяет их в особый устав о дисциплинарных провинностях. По общему правилу, усвоенному новейшими кодексами, служащие подвергаются по суду за служебные П. деяния общим наказаниям, иногда лишь с некоторыми дополнениями — удалением от должности, увольнением от службы и т. п.; старые кодексы нередко создавали для них специальную карательную систему. Такая система имеет особенное развитие в нашем действующем уложении о наказаниях (см. Лестница наказаний). Наиболее типичные должностные или служебные П. деяния: взяточничество, или лихоимство, неправосудие, бездействие и превышение власти, нарушения правил, регулирующих сношения между начальниками и подчиненными, нарушение служебной тайны, притеснение, стачка служащих с целью выхода в отставку. В положительных законодательствах круг этих деяний несколько увеличивается включением постановлений о таких общих П. посягательствах (подлог, присвоение и растрата вверенного имущества, противодействие власти и др.), в отношении которых совершение их служащими или должностными лицами видоизменяет ответственность. Действующее уложение о наказаниях трактует настоящий вопрос до последней степени дробно и казуистично. Кроме особого раздела о преступлениях и проступках по службе государственной и общественной, более 300 статей, посвященных тому же предмету, раскинуто по другим разделам. Наиболее употребительный в уложении термин для обозначения субъекта — "должностное лицо", но рядом встречаются и другие: "чиновник", "лицо, состоящее на службе" и даже общие выражения: "кто" или "виновный". Подробное исследование вопроса см. "Объяснения к проекту редакционной комиссии" (т. VIII) и "Замечания на проект уголовн. отдел. СПб. юридич. общества" (СПб., 1893).