— в своих отношениях к хозяевам ("господам") в германских партикулярных законодательствах и остзейском праве до сих пор регулируется особыми постановлениями, более "семейно-правового", как говорят обыкновенно, характера, чем обязательственно-правового. Этот семейно-правовой характер выражается в требовании особой почтительности П. к хозяевам и отсутствии права претензии с ее стороны за грубые выражения со стороны хозяев. "Слуга обязан господину почтением, верностью, скромностью и послушанием и должен посвящать все свое время и всю деятельность на его пользу и благо; обязан безропотно подчиняться домашнему, установленному господином порядку и не может без его дозволения отлучаться от дома; оказавшийся при работе непослушным и не знающим своего дела должен терпеливо переносить делаемые ему словесные выговоры и не имеет права искать об обиде, если бы даже господином были употреблены при сем жесткие выражения" (ст. 4200—4203 остзейского гражданского права, аналогичный прусским и друг. германским Gesindeordnungen). На хозяев возлагаются зато заботы о содержании и лечении П. В старом прусском праве существовали принудительные меры к исполнению прислугой своих обязанностей, к неуходу до срока и т. д. Теперь они заменены денежными пенями в размере месячного содержания (4225 остзейск.; здесь сохранено и право хозяина принудить дожить срок, но без санкции). При издании общегерманского уложения особые партикулярные постановления о П. удержаны по мотивам, схожим с приводимыми К. П. Победоносцевым: "из найма домашней П. возникает совсем особливое отношение. При домашнем сожительстве и беспрерывном личном общении с хозяином и его семейством домашняя П. составляет часть дома; домашнее хозяйство, при служебных отношениях составляющих его лиц, необходимо требует порядка, а порядок невозможен без подчинения, с одной стороны, и власти, имеющей право приказывать, с другой. Вместе с тем, и личные отношения предполагают, с одной стороны, доверие, с другой — верность, с одной стороны, попечительность власти о подвластных людях, с другой стороны — заботливое и почтительное исполнение должности" ("Курс", III, 395). На этом основании и у нас раздается много голосов в пользу особого законодательства о П. с денежными пенями, уголовными штрафами или полицейскими взысканиями за службу (русское право не знает особых постановлений о П.; см. Наем). Осуществление этих желаний встречает, однако, большие препятствия. Наложение уголовных, полицейских или денежных взысканий за проступки П., хотя бы и действительно важные, ведет к преобладающему положению одной из договаривающихся сторон над другой, несовместному с современной свободой личности. Взаимные отношения хозяев и П. в силу именно "семейно-правового" их характера покоятся на характере столько же П., сколько и господ, и определение степени виновности П. при наложении уголовного взыскания будет или предоставлено на произвол полиции, основывающейся на показаниях господ, или вести к судебному разбору, сопряженному с большими затруднениями. Решение вопроса об отношениях П. и господ лежит поэтому не в юридической области. Установление правильных отношений хозяев к П., а также тщательный выбор ее при помощи специальных рекомендательных учреждений (для больших городов) имеет здесь больше значения, чем юридические меры. В небольших городах и округах, где возможно более близкое общение между хозяевами и собирание сведений, достаточны иногда частные союзы хозяев в этом отношении; существованием их, а не предписаниями закона объясняются по преимуществу и сравнительно нормальные германские (и остзейские) отношения хозяев и П. В общем же вопрос решается в связи с задачами, ставившимися современной жизнью, общим рабочим вопросом.