(Johann-Karl Rodbertus) — экономист, историк и прусский политический деятель (1805—1875). Прослушав курс юридических наук, Р. поступил на прусскую государственную службу, но скоро оставил ее, и с 1834 г. поселился в купленном им дворянском имении Ягецов, в Померании; постоянно участвовал в местных собраниях, уездных и провинциальных, а также во 2-м соединенном ландтаге (1848), имевшем выработать проект прусской конституции; здесь Р. сделался предводителем партии левого центра и был (всего 9 дней) министром просвещения в умеренном министерстве Ауерсвальда. Деятельность Р. в ландтаге относилась главным образом к вопросам конституционным и национальным; в экономической сфере можно отметить лишь предложение Р. о введении новой податной системы, "соответствующей народнохозяйственным принципам и сообразованной с распределением национального дохода". В национальное собрание он был избран в трех избирательных участках. С роспуском собрания (декабрь 1848) закончилась активная политическая деятельность Р. В 1862 г. ему предлагали кандидатуру, под условием вступления в ряды прогрессистов, но Р., сблизившийся с консервативной партией, отклонил предложение. Он имел в это время репутацию убежденного консерватора и националиста; его девизом считалось monarchisch, national, sozial. Это не помешало ему, однако, под конец жизни искать сближения с радикалами и социалистами, для совместной борьбы против политики прусского правительства. Такая кажущаяся беспринципность объясняется полным политическим индифферентизмом Р. Понятия консерватизма и демократизма, по его мнению, отжили свой век; политическая свобода сама по себе не есть какое-либо благо — но в то же время и монархия, и даже национальность для Р. — лишь средства к достижению социальных целей. Идеал Р. — спокойное и непрерывное развитие, связанное с упорядочением социальных отношений и с устранением социальных неравенств, грозящих опасностью культуре. Считая первым условием прогресса его преемственность (Kontinuit ä t), Р. является противником всякого насильственного переворота, но готов сочувствовать каждому государственному порядку, который оказался бы способным внести улучшение в социальный строй общества. В 1848 г. он возлагал все надежды на тот строй, представителем которого был франкфуртский общегерманский парламент; объединение Германии Гогенцоллернами заставило его надеяться, что "германское государство, разрешив национальный вопрос, призвано взяться за разрешение социального вопроса; уверовав в мощь прусской монархии и считая ее способной провести социальную реформу, он начинает относиться к конституционной свободе, как к препятствию, способному затормозить проведение в жизнь этой реформы; а затем, когда монархия Гогенцоллернов и Бисмарка оказалась не тем "социальным королевством", о котором мечтал Р., он обращает свои взоры в сторону радикальной и даже социал-демократической партии.

Экономические воззрения и ближайшие социальные идеалы Р. с полной ясностью выражены уже в написанной им в 1837 г., под впечатлением чартистского движения, статье: "Die Forderungen der arbeitenden Klassen" (напечатана только в 1885 г.). Основной недостаток современного социального строя Р. уже тогда видит в том, что при постоянно растущей производительности общественного труда, рабочему классу достается все меньшая доля его продукта, между тем как доли поземельной ренты и прибыли непрерывно растут; вследствие этого расстояние и рознь между классами все увеличиваются; результаты свободы создают для рабочих нечто противоположное самой свободе, препятствуя распространению в массах просвещения и нравственного воспитания и являясь угрозой для общественного союза. Следующая работа Р. — напечатанная в 1842 г. книжка "Zur Erkenntniss unserer staatswirtschaftlichen Zust ä nde", более известная под названием "Пять теорем" — имеет строго теоретический характер. Исходя из стремления "повысить долю рабочих классов в распределении национального продукта и поставить это распределение вне зависимости от случайностей экономического оборота", желая устранить действие гибельного закона, "в силу которого доля рабочих всегда низводится к уровню, не превышающему их издержек существования", а попутно — "устранить страшные, периодически возвращающиеся промышленные кризисы, причина которых лежит в несоответствии покупательной способности с производительной силой", Р. подвергает пересмотру основные положения экономической науки и приходит к следующим "пяти теоремам": 1) все хозяйственные полезности — продукт труда, и только труда. 2)Если бы ценность продукта всегда равнялась трудовой стоимости, то труд был бы лучшим мерилом ценности. 3) Земельная и капитальная ренты имеют один общий источник, являясь доходом, получаемым без труда, в силу обладания собственностью; обособление земельной ренты вытекает, при наличности особого класса капиталистов и достаточной ценности сырья, из обычного способа исчисления прибыли на капитал. 4) Если ценность продуктов равна трудовой стоимости и если, притом, производительность труда дает возможность существования безрабочего дохода (ренты в широком смысле), то эта ценность содержит в себе, говоря вообще, как ренты, земельную и капитальную, так и возмещение затраченного капитала. 5) При порядке вещей, где ценность продуктов всегда была бы равна трудовой стоимости, возможно было бы установить новый денежный знак, который служил бы мерилом ценности и орудием обращения, не будучи ни вещественным продуктом, ни даже представителем вещественной монеты. Наиболее полное и связное изложение своей теории Р. дал в 4-х "Социальных письмах к ф. Кирхману ", напечатанных, частью, после его смерти. И здесь Р. стремится раскрыть тот коренной недостаток современной хозяйственной системы, который, при непрерывном возрастании национального богатства, порождает пауперизм и промышленные кризисы — и вместе с тем указать способы к его устранению. Разрешить эти роковые вопросы можно, по мнению Р., не иначе, как применив к исследованию народного хозяйства особый метод, почти противоположный методу старой политической экономии. Последняя изучала народное хозяйство, исходя от понятий, заимствованных из области частного хозяйства; правильный метод должен исходить из понятий народного достояния, производства, капитала, дохода, и уже от этих специальных понятий переходить к выяснению долей отдельных лиц в распределении продукта общественного труда, принимая, притом, во внимание зависимость распределения национального продукта от учреждений положительного права. Эту зависимость Р. выясняет в 4-м "письме", для чего ему приходится сопоставить современное общественное хозяйство с античным ойкосным укладом и возможным, в будущем, социальным строем, без частной собственности на землю и капитал. В первых трех "письмах" он излагает законы распределения в современном обществе, исходя из того основного положения, что все хозяйственные полезности — продукт труда, и одного только труда, а ценность продукта равна труду, затраченному на его производство, включая сюда как труд, направленный на создание данного продукта, так и соответственную долю труда, затраченного на изготовление участвовавших в производстве орудий. Общественный труд создает единый доход, за счет которого существуют все общественные классы; расчленение этого дохода на земельную ренту, прибыль и заработную плату происходит уже не в стадии производства, а лишь при распределении продукта, созданного совокупным действием разных отраслей труда: из единого дохода выделяются заработная плата и рента (в широком смысле), которая подразделяется на земельную ренту и прибыль на капитал. Появление ренты (в широком смысле) — следствие двух причин: достаточной производительности разделенного труда, дающего больше, нежели необходимо для существования самих работников, и права частной собственности на землю и капитал. Первое из этих условий создает экономическую возможность существования неработающих лиц; второе обращает эту возможность в правовую действительность и заставляет работников делиться продуктом своего труда с землевладельцами и капиталистами. Затем единая рента распределяется пропорционально ценности сырья (Rohprodukt) и стоимости обработанного продукта, или, точнее, переработки (Fabricationsprodukt), между владельцами того и другого; та часть ренты, которая причитается на долю ценности переработки, рассматривается как прибыль на затраченный капитал. Вместе с тем появляется определенная норма прибыли, происходит уравнение прибылей разных капиталов; по установившимся нормам исчисляется и прибыль на капитал, затраченный в производстве сырья; эта прибыль, однако, поглотит лишь часть той доли ренты (в широком смысле), которая причитается владельцу сырья; остаток составит его специальное вознаграждение как землевладельца — его земельную ренту. В противоположность Рикардо (см.), Р. доказывает, что земельная рента должна получаться со всякой земли, независимо от общей ценности продукта, потому что самое расчленение ренты (в широком смысле) происходит пропорционально ценностям сырого продукта и продукта переработки, другими словами — пропорционально затраченному труду, капиталы же, на которые исчисляется прибыль, непропорциональны этим ценностям: в состав капитала переработки входит, в виде издержек на материалы, ценность перерабатываемого сырья, а в капитале добывающей промышленности аналогичной составной части нет; прибыль, причитающаяся, согласно средней норме, на этот капитал, всегда будет, поэтому, меньше, нежели пропорциональная его ценности доля ренты (в широком смысле), и от этой последней величины всегда получится остаток, который и составит земельную ренту. Так как в современном, нерегулированном хозяйственном обороте одна из тех долей, на которые расчленяется национальный доход, всегда тяготеет к уровню "необходимых издержек", т. е. остается, абсолютно, более или менее неизменной, то всякое возрастание производительности труда должно иметь следствием относительное понижение доли заработной платы и повышение ренты (в широком смысле), причем земельная рента и прибыль участвуют в повышении последней в обратном отношении к изменениям производительности труда в соответственных отраслях производства. Так как производительность перерабатывающего труда растет быстрее, нежели добывающего, и так как, притом, растущая масса прибыли расчисляется на растущий капитал, а растущая масса земельной ренты — на ту же площадь земли, то норма прибыли в конце концов падает, а земельная рента непрерывно возвышается. Итак, вознаграждение рабочих классов, несмотря на возрастающую производительность человеческого труда, составляет все меньшую долю общественного продукта. При современном правовом и политическом положении, это неизбежно должно вести за собой пауперизм, который становится во все более резкое противоречие с юридически свободным положением рабочих классов. Тут же и коренная причина промышленных кризисов; при меновом характере хозяйства, производство только тогда может начинаться или увеличиваться, когда продукты встречают соответственную покупательную силу; между тем, относительная покупательная сила рабочего класса, т. е. большинства населения, становится все меньше, а потому продукты растущей производительности труда не находят сбыта (см. Кризисы хозяйственные). Таким образом "возрастание производительности труда, которое должно было бы обогащать всех, на самом деле увеличивает нужду одних и потрясает даже благосостояние тех, для кого обстоятельства сложились, сравнительно, наиболее благоприятно". Получается, таким образом, заколдованный круг: производство в нерегулированном меновом обороте только тогда может служить на пользу обществу, когда распределение слагается благоприятно — а законы того же оборота дают этому распределению самый неблагоприятный характер. Какой же выход из такого положения вещей? Р. считает вполне мыслимой "такую организацию, которая сделала бы частную собственность на землю и капитал излишней и в то же время сохранила и укрепила бы собственность, сведенную к ее истинному принципу"; схему такой организации он и набрасывает в 4-м "письме". Но он "далек от того, чтобы уже в настоящее время предлагать установить такую организацию", так как считает, что современное общество еще не созрело для неё и не может еще обойтись без того понуждения к труду, какое выполняет институт частной собственности. Для ближайшего будущего Р. ограничивается рядом менее радикальных мер, которые он считает, однако, способными "превратить жестокий закон понижения доли рабочих в продукте в закон прямо противоположного содержания". Вот эти меры, которые Р. предлагал еще в 1837 г. и которые он считал действительными до конца своих дней: 1) установление нормального рабочего дня и нормального в каждом производстве дневного урока, — а затем расценка всех продуктов по количеству нормального рабочего времени; 2) установление особого трудового денежного знака, удостоверяющего количество исполненного нормального труда, и 3) устройство общественных магазинов, где эти трудовые деньги разменивались бы на продукты соответственно трудовой стоимости последних. Таким образом изучение явлений современного хозяйственного строя привело Р. к созданию теории чисто социалистического характера. Но социализм Р. — социализм особого рода. Р. — социалист органической государственной идеи, разработанной в философской области Шеллингом и Гегелем; он — теоретик идеалистического социализма; решительный антииндивидуалист, он выводит свои социальные требования не из прав индивида, а из обязанностей государства. Государство, для Р. — центральная организация социального целого, носитель идеи непрерывного прогресса человеческого рода. Существующее неравенство нарушает гармонический ход общественного развития, имея объективным последствием общественную дезорганизацию. Радикальная социальная реформа была бы лишь "возвращением государству его прав в области народного хозяйства, ныне отвоеванных у него индивидуализмом"; она придала бы организации государства то единство и ту твердость, которые соответствуют его идее. "Государственный" характер социализма Р. ярко выступает уже в первых его работах; многолетние исторические исследования дали общее историко-философское обоснование для его взглядов — а именно аналогию между природой и историей. Как физические атомы соединяются в организмы, все более централизованные и дифференцированные, так и социальные атомы будут комбинироваться в союзы все более тесные, до единого организованного общества включительно; как в ряду физических организмов сознание становится все яснее и свободнее, подчиняя себе естественные законы, так и человечество постепенно освобождается от действия "естественных законов" неорганизованного хозяйственного строя и заменяет их общественными законами, которыми социальный организм сам нормирует свое бытие. Эти два принципа Р. стремится доказать анализом отдельных ступеней развития человеческого хозяйства: антично-языческой, отличающейся изолированным характером хозяйства, и еще только зарождающимся разделением труда — католическо-германской, где вполне развившееся, при наличности частной собственности на землю и капитал, разделение труда в значительной мере подчиняет себе человека, — и грядущей, христианско-социальной, когда не будет частной собственности на орудия производства, и дух человека, подчинив себе разделение труда, создаст и в хозяйственной сфере царство свободы. В своих историко-философских взглядах Р. находился под сильным влиянием философии Фихте, Шеллинга и Гегеля, отчасти — и историко-философской схемы Сен-Симона; в своей экономической теории он всецело стоит на почве, созданной Рикардо, во многом являясь, в то же время, прямым продолжателем Прудона и Сисмонди. Значение Р., труды которого при его жизни оставались очень малоизвестными, было впервые отмечено Адольфом Вагнером, который называет его "Рикардо экономического социализма". Р. поднял социалистические учения на степень стройной научной системы, данные и выводы которой оказали большое влияние на развитие всей вообще экономической науки. Приняв точно сформулированную Рикардо трудовую теорию ценности, Р., вместе с Марксом, сделал из неё те логические выводы в области распределения, которые лежат в основе так называемого "научного социализма". Он сформулировал, далее, и разъяснил ряд важнейших хозяйственных явлений и экономических понятий. Он установил общепринятое ныне разграничение логических и исторических категорий в хозяйственных явлениях, и вместе с тем — частнохозяйственной и народнохозяйственной точек зрения в анализе этих явлений. Много сделал он и для выяснения вопроса об отношении капитала к доходу и в частности — к заработной плате; ему принадлежит едва ли не лучшее опровержение когда-то господствовавшей, ныне совершенно оставленной теории фонда заработной платы (см.). Он содействовал, далее, выяснению понятия народного дохода, как совокупности благ, готовых к потреблению, в отличие от национального продукта, как результата всех работ, произведенных, в данное время, на всех ступенях добычи сырья и его переработки. Наконец, наряду с понятием о техническом разделении труда Р. впервые установил понятие общественного разделения труда — той "материальной связи, которая создает общество из агрегата индивидов" и является в то же время соединением труда. В противоположность старой теории, Р. показал, как этот соединенный труд дает единый доход, уже в стадии распределения расчленяющийся на известные три категории. Созданная Р. теория ренты и кризисов встречает немало более или менее веских возражений. Некоторые из них направляются вообще на трудовую теорию ценности, причем обращается внимание на самостоятельное значение природы, как фактора, создающего ценность, на значение участия постоянного капитала и продолжительности оборота оборотного капитала, на противоречие трудовой нормы ценности с законом равенства прибылей — другой существенной основой теорий Р. Теория происхождения ренты в значительной мере подрывается, как разъяснено Бем-Баверком, и тем, что экстренный, сверх нормальной прибыли, доход, к которому Р. сводит земельную ренту, должен получаться — если только признать закон равенства прибылей, — не только при добыче сырья, но и на всех ступенях его переработки, кроме самой последней, так как в состав капитала каждой последующей ступени производства входит вся ценность продукта предыдущей ступени, не влияющая — по теории Р. — на размер достающейся предпринимателю доли ренты (в широком смысле). Теория происхождения кризисов от понижения доли рабочих классов, не выдерживая теоретической критики, опровергается уже тем фактом, что перед наступлением кризиса денежная заработная плата не падает, а поднимается до наивысшего уровня. Действительная причина кризисов — не в понижении доли рабочих классов, а в неорганизованности производства — явлении, которое Р. не раз подвергал резкой критике, но нигде не привел в связь с кризисами. Однако, и те части учения Р., которые разработаны неполно и не выдерживают критики фактов, занимают выдающееся место в истории развития экономических идей.

Независимо от теоретических исследований, Р. известен как автор специальных работ по вопросу о задолженности землевладения и об организации поземельного кредита и как один из наиболее глубоких исследователей истории народного хозяйства классической древности. Первому вопросу он еще в 1858 г. посвятил небольшую книжку: "Die Handelskrisen und die Hypothekennoth des Gru n dbesitzes", a в 1868—69 г. — двухтомное сочинение: "Zur Erkl ä rung und Abhilfe der heutigen Kreditnoth des Grundbesitzes", "бесспорно самое основательное, что было написано по данному вопросу" (М. Я. Герценштейн). По мнению Р., главной причиной стесненного положения землевладельцев является существующая форма поземельного кредита, при которой недвижимый фонд, дающий непрерывную ренту, становится ответственным за существенно-отличный по своей природе движимый капитал; единственное средство помочь землевладению — введение соответствующей его природе рентной формы задолженности (Rentenkauf), при которой недвижимость отвечает не за определенный капитал, во всякое время подлежащий выплате и потому дающий ренту, изменяющуюся сообразно колебаниям ходячего процента, а за определенную ренту, соответствующую изменяющейся, сообразно тем же колебаниям, капитальной сумме. Такой реформе поземельного кредита Р. придает важное социальное значение, находя, что она возвысила бы значение землевладения и тем создала бы противовес чрезмерному могуществу движимого капитала. Истории народного хозяйства Р. посвятил ряд монографий, напечатанных частью при жизни его, в "Jahrb ücher für Nationaloekonomie und Statistik", частью после его смерти; из них важнейшие: "Zur Geschichte der agrarischen Entwickelung Rom's unter den Kaisern" и "Zur Geschichte der r ö mischen Tributsteuern seit Augustus". На основании тщательного изучения источников Р. приходит к заключению, что античное народное хозяйство покоилось на совершенно иной основе, нежели современное; такой основой являлся "ойкос" — античная семья, которая владела землей и движимым капиталом, в том числе рабами, и занималась как добыванием сырья, так и изготовлением необходимых продуктов обрабатывающей промышленности. Ойкос являлся, таким образом, почти самодовлеющей хозяйственной единицей: он удовлетворял почти всем потребностям домовладыки и его семьи, и только немногие предметы потребления — главным образом чужеземные растительные продукты, металлы и предметы роскоши — приобретались обменом на излишки собственного производства. В противоположность современному общественному строю, в античном народном хозяйстве не было ни общественного разделения труда, — ибо каждый ойкос сам удовлетворял своим потребностям, — ни расчленения дохода на заработную плату и ренту, — ибо домовладыка был собственником и земли, и капитала, а вместе с тем владел, как вещью, рабочей силой своих рабов; не было и социального вопроса в современном смысле, ибо рабочая сила не противополагалась капиталу, а входила в состав его; общество расчленялось только на богатых и бедных, причем в основе такого расчленения лежал, главным образом, размер землевладения: не имевший земли был бедняком, пролетарием, крупный землевладелец был богатым, locuples; он держал много рабов, вел производство в крупных размерах, и внутри его ойкоса разделение труда могло достигать весьма высокого развития; богатый домовладыка располагал не только физическим трудом, но и умственными способностями рабов, благодаря чему только и возможна была беспредельная, доходившая до самозабвения преданность античного гражданина общественному служению. Ойкос, этот единственный производственный союз древности, был основной ячейкой античной общины (πολις, civitas). Пока эта ячейка была крепка и здорова, пока был прочен семейный и родовой строй, а неотчуждаемость ойкосной земли мешала концентрации землевладения, — до тех пор процветала и античная община. В отличие от прежних историков, считающих императорский период римской истории эпохой разложения античного общественного строя, Р. признает такой эпохой республиканский период, начиная с реформ Сервия Туллия, ослабивших родовую связь и открывших простор для мобилизации ойкосной земли. Мобилизация повела за собой концентрацию землевладения, расчленение общества на крупных землевладельцев и неимущих пролетариев. Образование крупных хозяйств привело к крупным изменениям в экономическом строе как добывающей, так и обрабатывающей промышленности: familia rustica крупного домовладыки отделяется от его familia ur b ana, часть рабов становится исключительно земледельцами, часть — исключительно ремесленниками; рабы-ремесленники специализируются на отдельных производствах; появляются эргастерии — крупные ремесленные мастерские или мануфактуры; торговля и мореплавание, а также денежный кредит, сначала являвшиеся побочными занятиями домовладык, становятся самостоятельными и отделяются от землевладения. С полной определенностью такая дифференциация выражается к началу императорской эпохи, которую Родбертус считает временем зарождения и первоначального развития социальных начал, лежащих в основе нового общественного строя; в эту эпоху происходит отделение землевладения от движимого капитала и начинается процесс образования не владеющего орудиями производства, но лично свободного рабочего класса. До исследований Р. господствовал взгляд, что колонат явился результатом прикрепления к земле прежде свободных арендаторов; Р. доказывает, что, наоборот, колонат развился из рабства (см. Колонат). Это последнее мнение отвергается большинством историков; но теория ойкоса, как основы античного хозяйства, принята большинством экономистов и многими историками, так что теперь, по свидетельству отрицательно относящегося к ней Э. Мейера, она может считаться общераспространенной.

Литература. Список печатных трудов Р. см. в "Handw ö rterbuch der Staatswissenschaften" (статья Diehl'я); там же довольно полный перечень литературы о Р. Главные общие сочинения о Р.: Dietzel, "Karl Rodbertus, Darstellung seines Lebens u. seiner Lehre" (Йена, 1886 и 18 87); Georg Adler, "Rodbertus, der Begrü nder des wissenschaftlichen Sozialismus" (Лейпциг, 1883); Kozak, "R.-Jagetzow's sozialoekonomische Ansichten" (Йена, 1882); Eisenhart, "Geschichte der Nationaloekonomik" (Йена, 1891, стр. 218—230); Ad. Wagner, "Einiges von und ueber R." (в "Zeitschr. für die gesammte Staatswiss.", 1878); Mor. Wirth — ст. "R." в "Allgemeine Deutsche Biographie"; Lexis, "Zur Kritik der R.'schen Theorien" (в "Jahrb. f. Nat.-Oek. und Stat", N. F., т. IX, 1884); Герценштейн, "Переписка P. с Ад. Вагнером" (в "Русской Мысли", 1885, декабрь). Критика взглядов Р. по отдельным вопросам: Bahr, "R. Theorie des Handelskrisen" (Вена, 1884); B ö hm-Bawerk, "Geschichte und Kritik der Kapitalzinstheorien" (Инсбрук, 1884, 386—418); A. Menger, "Das Recht auf den vollen Arbeitsertrag" (Штутгарт, 1891, 82—99); Туган-Барановский, "Промышленные кризисы в современной Англии" (СПб., 1894, 484—489); B ü cher, "Die Entstehung der Volkswirtschaft" (2 изд., Тюбинген, 1898, 65—86); E. Meyer, "Die wirtschaftliche Entwickelung des Alterthums" (в "Jahrb. d. Nat.-Oek. und Stat.", III Folge, т. IX); последние две работы переведены на русский язык. См. "Исследования в области национ. эконом. класс. древности" (под ред. Тарасова, вып. I—IV, Ярославль, 1881—87) и статью Зибера: "Карл Родбертус-Ягецов" ("Юридический Вестник", 1881, №№ 1—3).