(или следственный) — характеризуется, в отличие от обвинительного (см.), противопоставлением судьи-следователя лицу, служащему предметом розыска. Право преследования принадлежит государству, которое обязано производить розыск, хотя бы потерпевший и не требовал его; обвиняемый может осуществлять свои права лишь в тех пределах, которые будут ему предоставлены следователем; следствие не связано ни обрядностями, ни сроками; следователь оканчивает свою деятельность, когда находит, что достиг материальной истины, достаточной для постановления приговора, или когда сделал все что мог для ее достижения; судебное решение основывается на оценке результатов следствия судом, который, при определении силы доказательств, руководствуется установленными в законе правилами. Судье-следователю принадлежат почти неограниченные права по собиранию необходимых для раскрытия истины сведений; обвиняемый превращается в объект этой Р. деятельности. Зачатки Р. процесса впервые появились в каноническом праве. Развитие пороков среди духовенства и нужды церковного управления вызвали создание преследования путем доноса (denuntiatio) или народного говора, молвы (infamatio); исследование проступка и применение к виновному мер религиозного взыскания возлагалось на духовное начальство. Уже с IV в. епископы обязаны были периодически объезжать паству и производить суд как по проступкам духовенства, так и по преступлениям светских лиц, в преследовании которых церковь считала себя особенно заинтересованной (например, отступление от веры, кровосмешение, кощунство и т. п.). Епископу предшествовали архидиакон, который созывал имоверных местных жителей (testes synodales), расспрашивал их о том, какие грехи и преступления были совершены в данной местности, производил по этим заявлениям расследование (inquisitio) и затем докладывал о результатах его епископу. Постановлениями латеранского собора (1215 г.) право уголовного преследования было вверено духовным властям как по отношению к подчиненному духовенству, так и по отношению к мирянам; донос был возведен в обязанность каждого гражданина, причем доносчик освобождался от обязанности поддерживать обвинение и от ответственности за неосновательность его. Инквизиционное производство начиналось при опорочении кого-либо путем доноса или народной молвы; судья сначала секретно проверял основательность доноса или молвы (inquisitio famae), затем вызывал заподозренного, сообщал ему предмет обвинения и начинал, таким образом, исследование самого преступления (inquisitio delicti); обвиняемый представлял свои объяснения, клятвенно обещав давать правдивые ответы; судья решал дело, приговаривая уличенного к наказаниям, смягченным сравнительно с теми, которые могли быть налагаемы при обвинительном процессе (accusatio). По делам о ересях, изъятым из юрисдикции епископов и переданным папами особым делегатам, уже в конце XIV в. обвиняемому перестали сообщать имена свидетелей, начали применять пытку (см.) и назначать, на основании розыска, обычные наказания, даже при отсутствии обвинителя. Отчасти путем непосредственного заимствования, отчасти через посредство итальянских практиков (глоссаторов), излагавших римское право с изменениями, введенными в него правом каноническим, инквизиционный процесс оказал влияние на светские законодательства, в которых обвинительный процесс мало-помалу был вытеснен розыскным. Королевская власть присвоила себе, по примеру папы, привилегию исследования преступлений без участия обвинителя, предписывая официальный розыск сначала по делам фискальным, а затем давая право такого розыска разным корпорациям — монастырям, городам и т. п. В процессе укоренились мало-помалу письменность и канцелярская тайна; участие сторон и народа было устранено; для отыскания материальной истины была выработана формальная система доказательств; во главе последних стало собственное признание, для достижения которого допускались самые суровые меры принуждения. Судье были указаны законом поводы к следствию (fundamenta inquisitionis). Во Франции еще в XIV столетии производство уголовных дел было вверено судьям и королевским прокурорам, а ордонансами 1498, 1539 и 1670 гг. был окончательно введен Р. процесс. Следственные судьи подчинялись прокурору, который мог своей властью предпринимать отдельные следственные действия. На суде прокурор давал заключения, не обязательные для суда. Суд имел право произнести обвинительный или оправдательный приговор или же оставить подсудимого в подозрении (см.). Пересмотр приговоров допускался или в апелляционном порядке, по отзыву прокурора или потерпевшего и по жалобе подсудимого, или же в порядке ревизионном (см.). В Германии начала римского права впервые были согласованы с национальными в разработанных Шварценбергом уставах бамбергском (1507) и бранденбургском (1516); затем те же начала были положены в основание уголовного уложения императора Карла V (1532). Р. процесс господствовал в Германии до середины текущего столетия. Как и во Франции, в Германии различались три стадии процесса: generalis (Information) — дознание о событии преступления, summaria (Voruntersuchung) — сокращенный допрос обвиняемого, и specialis (Schlussverfahren) — допрос обвиняемого и свидетелей по пунктам; приговоры были также трех родов, но апелляционный порядок пересмотра, как несогласный с официальным принципом исследования, был вытеснен порядком ревизионным (см.).

В России Р. процесс появился еще в княжеский период, сперва исключительно для дел о государственных преступлениях, а в начале царского периода — и для важнейших уголовных дел, причем в порядке "сыска" преследовались только обвиняемые, захваченные с поличным или облихованные на повальном обыске. Сыск начинался независимо от жалобы потерпевшего, по почину губных старост, собиравших доказательства и решавших дело или представлявших его на разрешение приказов; дело решалось негласно и письменно; применялась пытка; доказательствами признавались поличное, повальный обыск, свидетельские показания, оговор и признание. Постепенно порядок сыска распространялся и на остальные уголовные дела. С начала XVIII в. национальные формы процесса заменяются заимствованными из Западной Европы. Петр Великий ввел ревизионный порядок пересмотра приговоров и законные правила о силе доказательств и поручил фискалам наблюдение за ходом важнейших уголовных дел. При Екатерине II фискалы были заменены прокурорами и стряпчими; порядок розыска, с тайной и письменностью производства, был распространен на все уголовные дела; развилась промежуточная форма уголовных приговоров — оставление в подозрении. Уголовный процесс по Своду Законов (изд. 1832, 1842 и 1857 гг.) был построен по типу германского Р. процесса и распадался на три стадии: следствие, суд и исполнение. Следствие и исполнение были в руках полиции, которая по делам о маловажных проступках производила также и судебное разбирательство; только с 1860 г. были учреждены особые судебные следователи. Следствие распадалось на предварительное и формальное. Первое имело целью установление события преступления; оно начиналось при наличности указанных в законе поводов. Формальное следствие должно было выяснить, "над каким лицом или имуществом преступление учинено, в каком действии состояло, каким способом или орудием, когда, где, с намерением или без намерения произведено". При производстве формального следствия требовалось присутствие депутатов от того сословия, к которому принадлежал обвиняемый. Прокуроры и стряпчие обязаны были наблюдать за ходом следствий, и в особенности за тем, чтобы обвиняемые могли воспользоваться всеми предоставленными законом способами к защите. Формальное следствие состояло в собрании и записи всех доказательств. По окончании следствия оно немедленно отсылалось в суд, который рассматривал, правильно ли произведено следствие, опрашивал обвиняемого, не было ли ему чинимо пристрастных допросов, и в случае надобности подвергал его вновь допросу, стараясь склонить его к признанию. С доказательствами суд знакомился исключительно по письменному следственному производству, на основании которого в канцелярии суда составлялась выписка, для доклада суду. Суд мог распорядиться производством дополнительного следствия, но сам производить осмотры или допросы свидетелей не имел права. Решение суда основывалось на установленных в законе правилах о силе доказательств. Судебное производство во всех его стадиях было негласным; только приговор суда подлежал оглашению, чтобы возбуждать и поддерживать страх наказания. Приговоры судов первой инстанции пересматривались в ревизионном порядке. Пересмотр приговоров по жалобам подсудимых допускался только по делам меньшей важности, которые не подлежали ревизии; кроме того, с 1823 г. были допущены жалобы подсудимых из непривилегированных сословий в сенат на приговоры о телесном наказании и ссылке на поселение или в каторгу, но жалобы эти могли быть приносимы только после приведения приговора в исполнение; в случае неосновательности жалобы осужденный подвергался телесному наказанию, а если жалоба оказывалась основательной, сенат, восстановляя осужденного в его правах, вместе с тем определял ему вознаграждение за понесение наказания и налагал взыскания на лиц, постановивших несправедливый приговор. По статистическим сведениям, в России в эпоху господства Р. процесса судами произносилось приговоров обвинительных только 12,5%; большую часть остальных составляли приговоры об оставлении в подозрении.

Р. процесс характеризуется смешением функций суда, обвинения и защиты; суд не только решает вопрос о виновности подсудимого, но и производит расследование по делу, причем собирает доказательства не только уличающие подсудимого, но и оправдывающие его; деятельность сторон совершенно устранена. Объясняется это тем, что в эпоху появления Р. процесса органы официального обвинения еще не сложились. Вследствие недоверия правительства к судьям, они лишены были права определять виновность подсудимого по своему внутреннему убеждению и обязывались применять раз и навсегда установленные законом правила о силе доказательств. Существеннейшие недостатки Р. процесса заключаются в следующем: 1) он игнорировал права личности и для отыскания истины не останавливался перед самыми крутыми мерами; возлагая все производство на должностных лиц, он представлял собой безжизненный канцелярский механизм, приводившийся в движение велениями закона; деятельное участие частных лиц не допускалось, вследствие чего Р. процесс торжествовал в эпоху политического угнетения личности. 2) Соединяя в одних руках обязанности судьи, обвинителя и защитника, Р. процесс приводил неизбежно к неправильному отправлению правосудия; должностное лицо, обличающее виновного и собирающее против него доказательства, не могло быть беспристрастным судьей по тому же делу, так как взгляды его уже определились предшествующей его деятельностью; лишенный возможности непосредственно проверить собранные по делу доказательства и связанный законными правилами о силе доказательств, судья стал органом механического, формального применения закона. Одновременно быть энергическим обвинителем и достаточно заинтересованным в деле защитником судья не может. Ранее всего обратили на себя внимание злоупотребления Р. процесса против личности. Еще с XVI в. начались попытки законодательства ограничить применение пытки; в конце XVII в. Томазий требовал общей реформы уголовного процесса, введения гласности и устности и полной отмены пытки. В XVIII в. это направление, благодаря трудам Беккарии, энциклопедистов, Монтескье и Мирабо, сделалось весьма популярным, но переход от Р. процесса к современному — следственно-состязательному — совершился только в эпоху великой французской революции, когда переработанный английский процесс был принят сначала во Франции, затем в Италии, Бельгии и Голландии. Из Франции это движение перешло в Германию, где сначала отразилось в литературе; особенно решительное влияние на пропаганду нового процесса оказали труды Фейербаха, Цахариэ, Кестлина и Миттермайера; в законодательные сферы движение перешло только в 1848 г. В России Р. процесс был отменен с введением в действие Судебных Уставов 1864 г.

Литература (кроме курсов и учебников): Линовский, "Опыт исторических разысканий о следственном производстве в России" (1849); Я. Баршев, "Основания уголовного судопроизводства" (1841); его же, "О преимуществе следственного процесса перед обвинительным" ("Юридические Записки" Редкина, 1842, т. II); Н. Сергеевский, "Проект уголовного уложения 1754—66" (предисловие); Н. Ланге, "Древнерусское уголовное судопроизводство" (1884); Zachariae, "Die Gebrechen und die Reform des deutschen Strafvefahrens" (1846); Köstlin, "Der Wendepunkt" (1849); Hepp, "Anklageschaft, Oeffentlichkeit und Mündlichkeit des Strafverfahrens" (1842); Vassali, "Allgem. rechtsphilosoph. Betracht. über das Strafverfahren" (1849); Gneist, "Vier Fragen des Strafprocesses" (1874); Ortloff, "Das Strafverfahren in seinen leitenden Grundsätzen" (1858); Puchta, "Der Inquisitionsprocess" (1844); Biener, "Beiträge zur Geschichte des Inquisitions Processes" (1827); его же, "Abhandlungen aus dem Gebiete der Rechtsgeschichte" (1848); Brunner, "Inquisitionsrecht und Inquisitionsbeweis" (1866); Bonneville de Marsangy, "De l'amelioration de la loi criminelle" (1864); Esmeine, "Histoire de la procédure criminelle en France" (1882).

A. С. Л.