Содержание. Номенклатура, принятая для обозначения разных форм земледелия. — Трудность разграничения этих форм. — Сущность С. и важность правильной его постановки. — Главнейшие условия, определяющие выбор культурных растений и размещение их по клиньям С. — Необходимость знания составных частей почвы и избираемых для С. растений. — Успехи русского почвоведения. — Малодоступность научных исследований для практиков. — Новейшие и старые классификации почв. — Значение для С. разных почв в зависимости от климата. — Особенности некоторых культурных растений относительно почв , не разъясненные еще наукой. — Значение корневой системы возделываемых растений по отношению к С. — Влияние климата на составление С. — Особенности климата России. — Влияние на С. экономических условий. — Значение для С. сбыта продуктов. — Тюнен и его схема по этому вопросу. — Значение этой схемы для прежнего и настоящего времени. — Заключения относительно составления плана С. и перемены старого С. на новый.

— Так называется порядок, в каком должны следовать из года в год в течение известного числа лет разводимые на полях растения, пока они не возвратятся на прежнее место, для чего полевые участки разбивают, согласно принятому С., на несколько равных частей, которые принято у нас называть клиньями. Такие участки, или клинья, смотря по тому, какими засеваются растениями, называются озимыми, яровыми, луговыми, а когда по плану С. ничего на них не сеется, когда запускают землю под пар, залежь или выгон — паровыми, залежными, выгонными. Строго говоря, С. касается только полевых угодий, почему это слово заменяется иногда выражением "система полеводства", а последнее (выражение) так близко к той форме земледелия, которую называют системою хозяйства. Так, напр., очень часто трехпольный С. называют трехпольным хозяйством, выгонный — выгонным и т. д. Такое смешение названий, по-видимому, разных предметов происходит, с одной стороны, оттого, что у нас для объяснения разных форм земледелия еще не выработана более точная номенклатура, а с другой — и по самому существу дела. Формы земледелия так зацепляются одна за другую, что трудно их разграничивать. Так, напр., нельзя судить о правильности того или другого С. на полях, не касаясь в то же время других угодий хозяйства, напр. выгонов, лугов и т. п., и даже отдельных его отраслей: скотоводства, технических производств и т. п. Таким образом, С. есть выражение организации всего строя хозяйства и не составляет принадлежности одной какой-нибудь его части, он есть, так сказать, непременный член каждой системы хозяйства. Поэтому и принято называть С. теми же именами, которыми обозначаются системы хозяйства (Людоговский).

Правильная постановка С. есть одно из самых главных условий успеха хозяйства. От удачного выбора и распределения полевых растений зависит если не исключительно, то по крайней мере в значительной степени надежность и высота урожаев, экономия в рабочей силе и обеспеченность на круглый год содержания скота. Этих условий очень много, но во главе их стоит знание почвы, на которой предполагается вести хозяйство, в связи с потребностями разводимых на ней растений. Почва есть место применения деятельности хозяина; в то же время она есть фонд, из которого разводимые растения берут необходимые для их произрастания питательные вещества; почва поэтому есть самый главный, основной в сельском хозяйстве капитал. Капитал этот, по Либиху, должен быть неприкосновенным. Хозяин должен пользоваться только его процентами. Правильно составленный С. должен оберегать производительность почвы от истощения, что и достигается не одним прямым вносом удобрительных веществ, но и соответственным размещением в С. разводимых растений в таком порядке, чтобы не брались из почвы постоянно одни и те же питательные вещества, а чтобы одни растения сменялись такими другими, которые требуют иных питательных веществ или и тех же, но в другом количестве (см. Плодосменность). Понятно поэтому, как важно знать составные части как почвы, так и разводимых растений. Благодаря новейшим работам состав культурных растений определен довольно точно. Но совсем в другом виде является вопрос о почве, о ее составных частях, химических и физических свойствах. Правда, в последние два десятилетия у нас явилось "почвоведение" как особый отдел агрономической науки; создалась даже школа "почвоведов", при Вольном экономическом обществе существует "почвенная комиссия", которая издает специальный журнал по "почвоведению". Выработаны строго научные классификации русских почв, составлена, наконец, почвенная карта для всей Европейской России. Успехи русского почвоведения особенно выдаются, если сравнить их с теми знаниями, какие мы имели о наших почвах в недавнем прошлом. Мы знали, что у нас главным образом два вида почв: черноземные и нечерноземные; знали, что первые очень глубоки, а вторые очень мелки; первые в хорошие годы очень плодородны, вторые в самые благоприятные годы малоплодородны; первые родят без удобрений, вторые только при удобрении навозом и т. д. Но мы не знали хорошо, что такое чернозем и где его границы, не знали о различиях самого чернозема, о главнейших его видах, а о том, как он распределен по русской территории, не могло быть и речи, но теперь все это значительно пополнено на основании множества химических анализов и исследований геологических. Все эти знания несомненно драгоценны, но они все-таки недостаточны для того, чтобы на основании их можно было составлять самый подходящий для того или другого имения С. Самая рациональная классификация почв может указать только общие признаки встречающихся в той или другой местности почв, но таких указаний для составления С. недостаточно. Общие сведения должны быть пополнены местными определениями характера почв, что должен сделать сам хозяин или доверенное от него лицо, но методы, которых держатся при естественно-исторических исследованиях почв, деревенским обывателям прямо недоступны. К ним можно прибегать только в случае крайней необходимости самого точного определения составных частей почвы. В подобных случаях могли бы оказывать помощь нашим хозяевам опытные станции, но пока их у нас мало [Хозяева постоянно обращаются в редакции сельскохоз. журналов за советами о С.]. Остается поэтому в определении достоинств и недостатков почв обращаться к эмпирическим их признакам, которые указывают, главным образом, физические свойства и только отчасти химический состав почв. В практике с незапамятных времен установилось самое прочное и вполне естественное деление почв на глинистые, песчаные, суглинистые и т. д. Эта классификация со времен Теэра вошла и в сельскохозяйственные руководства. Не совсем она отвергнута и новейшими естественно-историческими классификациями. Чернозем, напр., и до сих пор разделяют на глинистый, песчаный и т. д., только изменена несколько номенклатура Теэра; в классификации Докучаева различается чернозем плато (тяжелые глинистые почвы), чернозем пологих склонов (глинистые почвы), тяжелые суглинки, легкие суглинки, супеси и т. д. Такая классификация названа химико-физическою. По ней можно судить и о физических свойствах почв, и отчасти и о химическом составе. Так, всякому и нехозяину известно, что глинистые почвы отличаются большею влажностью и водоудерживающею силою, склонны поэтому к образованию вымочек, весною долго не оттаивают, что мешает своевременной их обработке и вообще затрудняет последнюю, в мокром состоянии они пристают к землеобработным орудиям, а в сухом образуют сплошную твердую массу, превосходящую силы упряжных животных; вследствие слишком большой сырости мало доступны проникновению в них воздуха, отчего содержащиеся в них органические вещества разлагаются медленно. Практики называют такие почвы холодными и тяжелыми: холодными потому, что они мало деятельны в смысле выветривания и превращения питательных веществ в доступные для растений соединения, а тяжелыми — в смысле затруднительности их обработки как во влажном, так и в сухом состоянии. Все эти свойства почв, хорошие и худые, выражаются более или менее в зависимости от количества содержащегося в них песку, который отличается как раз противоположными глине свойствами: слабым сцеплением частиц, малою водоудерживающею силою, легкостью проветривания и обработки, скоростью нагревания, вообще большею внутреннею самодеятельностью, почему такие почвы известны у хозяев под именем почв легких и горячих. Но все указанные как недостатки, так и хорошие стороны почв вредны или полезны для культуры растений в зависимости от климата страны. Так, тяжелые глинистые почвы очень полезны в странах засушливых. Их способность задерживать атмосферную влагу спасает растения от выгорания. В свою очередь почвы легкие полезны в климатах влажных, недостаток их естественного плодородия легко исправляется при помощи искусственных удобрений или орошением, где последнее возможно. Песчаные городские земли под Одессой скоро превратились в плодороднейшие огородные земли благодаря орошению их клоачною городскою водою. Тяжелые глинистые почвы легко исправляются правильною обработкою, особенно если пашут их под зиму и подвергают действию мороза, соломистым навозом, дренажем и т. д. Что касается самых растений — одни из них удаются на более рыхлых, а другие, наоборот, любят более связные почвы, почему еще и теперь не вывелось окончательно деление почв на пшеничные, ржаные, ячменные и т. д. Есть местности, где сеют только рожь и картофель, а между тем овес, такое неприхотливое растение, не родится, и крестьяне таких местностей должны покупать яровую солому у соседей (Круговская волость под г. Клином Московской губ., картофельники на Волге в Ярославской губ. и др.). При современных сведениях о составных частях культурных растений и о требуемых ими питательных почвенных веществах, казалось бы, стоит только сравнить составные части предположенных к разведению растений с предполагаемым наличным составом имеющихся в распоряжении хозяина почв, чтобы определить место для каждого растения, входящего в круг С. Но одно знание, что есть в почве и что отнимается у нее жатвами, не дает еще гарантии, чтобы на этом только основании можно было правильно дать каждому растению в С. свое место. В отношениях почвы к культурным растениям и наоборот есть много такого, что давно подмечено практикой, но не выяснено еще наукой. Пшеница и рожь, напр., требуют одних и тех же почвенных питательных веществ и почти в одном и том же количестве. Но чернозем, судя по составу, одинаково годный для того и другого растения, при одинаково благоприятных климатических условиях в одном месте родит пшеницу и рожь, а в другом только рожь. Ячмень и овес, очень близкие друг к другу растения, находятся в таких же условиях относительно почвы; между тем известно, что для ячменя хозяин подбирает участки с лучшею почвою, хорошо разрыхленною и удобренною, а овес сеется часто по пласту без удобрения, при самой поверхностной обработке. Самая лучшая из наших яровых пшениц — белотурка родится не на черноземе, а на суглинках, находящихся в области, однако, самого высокого по типичным свойствам чернозема, в губерниях Самарской, Саратовской и других соседних, почему и земли, производящие белотурку, называются белотурочными, между тем так близкие по составу зерен к белотурке пшеницы южно-русские — кубанка, арнаутка и др. — удаются на самых типичных черноземных почвах, но только целинных или бывших долго под перелогами. Главный орган растений по воспринятию ими из почвы питательных веществ — корень. Поэтому на корневую систему растений, размещаемых в С., должно быть обращено особое внимание, так как степень укоренения имеет очень важное значение по воспринятию из почвы питательных веществ. У одних растений корни распространяются больше по поверхности почвы, а у других только на первых порах остаются в верхнем слое земли, а потом идут вглубь. Поэтому практика для одних растений ограничивается только поверхностным разрыхлением земли, т. е. мелкою вспашкою, а для других употребляет даже так называемые почвоуглубители. Чтобы утилизировать больший объем почвы и таким образом сохранить возможно дольше ее производительность, необходимо чередовать в С. мелкокорневые растения с длиннокорневыми. К сожалению, корневая система растений еще очень мало изучена, особенно степень углубления корней разных растений. Некоторые даже сомневаются в возможности точного определения глубины корней; притом та или другая длина их не есть нечто постоянное. На удлинение корней много влияет степень разрыхленности почвы, то или другое распределение в почве влаги и питательных веществ и т. д. Но за корнями признается не только прямое их назначение — извлекать из почвенных растворов питательные вещества, но и присущая им способность подготовлять такие растворы из соединений нерастворимых. На основании так называемой поглотительной способности почвы принято думать, что лишь немногие из почвенных питательных веществ, и главным образом азот в форме азотнокислых солей, находятся в почве в растворе и в таком виде поглощаются корнями растений, остальные же, как легко задерживаемые почвою в нерастворимом состоянии, переводятся в состояние растворимое деятельностью самих корней, и именно выделяемыми ими кислотами. Таким образом, принятие растениями из почвы питательных веществ, а следовательно, и большее или меньшее ими истощение ее зависит не только от степени развития корневой системы, но и от растворяющей способности корней. Правда, как прежде, так и теперь возражают против последней доктрины, но никто еще не отвергает положительно растворяющей способности корней, а потому при составлении С. следует иметь и ее в виду. Но как бы ни была богата почва питательными веществами и как бы хороша ни была ее структура, обусловливающая физические свойства почвы, она не годна для культурной растительности, если будет находиться в такой географической области, климат которой не отвечает потребностям разводимых растений. Здесь хозяин бессилен; почву он может улучшать разными агрономическими мерами, но улучшить климат выше его сил. Защитные насаждения, осушка болот, вырубка, где нужно, лесов или, наоборот облесение местностей, разведение курных огней для образования искусственной облачности — все эти и подобные им мероприятия могут уменьшать неблагоприятное влияние климата, но только тогда, когда предпринимаются не единичными лицами, а массою хозяев или государством. В этом отношении значительная часть областей России в сравнении с Западною Европою находится в самых неблагоприятных условиях. В Архангельской губ., напр., по р. Мезени, под 65° с. ш., идет довольно плодородная полоса, где живут люди, не кочующие вроде самоедов, а народ оседлый и весьма промышленный, который обладает отличным скотоводством и который, следовательно, имеет в избытке, чем удобрять землю, однако все мезенское земледелие ограничивается посевом лишь ячменя. Ржи там не сеют, потому что даже южнее Мезени случалось, что она пропадала. Конопля там никогда не дозревает, а стебель выходит очень короток. Опыты с посевом льна также дали отрицательные результаты, картофель тоже не удается. Капуста дает одну только зелень, но кочней не завязывает. Единственный овощ, который по Мезени может быть с успехом разводим, это — репа, которую поэтому там сеют и потребляют во множестве. При таких климатических условиях, понятно, и речи не может быть о каком-нибудь С. Физиологи различают в жизни каждого растения несколько отдельных периодов, и в каждом периоде оно требует определенной, заключающейся, впрочем, в известных пределах, теплоты. Если нет в атмосфере и почве требуемой суммы единиц тепла, то растение или вовсе не прорастает, или не дает сколько нужно листа, или не развивает в надлежащей степени свой стебель, или, наконец, остается без плодов. Средняя температура, выведенная из метеорологических наблюдений для целого года или для отдельных времен года, а еще более средняя температура каждого месяца порознь и особенно тех месяцев, в которые совершается растительность, может уже много облегчить хозяину подбор растений для С. Климат России своеобразен и много отличается от западноевропейского. Вследствие континентального положения России зимы наши холоднее и продолжительнее западных, а лето короче и жарче. Последнее обстоятельство неблагоприятно влияет и на другое климатическое условие, без которого жизнь растений так же невозможна, как и без достаточного тепла, т. е. на количество и распределение в течение растительного периода атмосферных осадков. В последнем отношении Россия поставлена невыгоднее всех других стран Европы. У нас даже в Прибалтийских губерниях выпадает дождя на 3/7 меньше, чем в Западной Англии; в центральных же и северных губерниях количество влаги достигает едва половины, а в южных 1/3. Другими словами, относительно распределения влаги в России тот же закон, как и в отношении среднегодовой температуры, т. е. как число дождевых дней, так и количество выпадающей из атмосферы влаги постепенно уменьшается от З. к В. Кроме того, чем далее подвигаться в глубь материка, тем более летние дожди принимают характер ливней, а от ливней не в пример менее пользы, чем от дождя ровного и тихого. Последний постепенно пропитывает землю, отчего влага ее дольше сохраняется, а первые, напротив, стекают в низины и своими быстрыми потоками часто больше приносят вреда, чем пользы. Ввиду таких особенностей нашего климата, которых не знают другие страны Европы, а с этими особенностями составителю С. необходимо считаться, — понятно, как настоятельна потребность в возможно широком учреждении в разных местностях России метеорологических станций, приспособленных к интересам сельского хозяйства, чему и положено основание разрешением при Академии наук метеорологических съездов. Первый такой съезд состоялся в 1901 г., 24 января. В нем был рассмотрен проект министерства земледелия и госуд. имуществ "по объединению и направлению сельскохозяйственной метеорологической деятельности в России" и утвержден съездом. Экономические условия в отношении к земледельческой промышленности часто бывают сильнее физико-географических. Известный норфолькский четырехпольный С., который, по словам Леонса де Лаверня, создал все земледельческое богатство Англии, зародился не на черноземе, а на обширных песках, нанесенных океаном, именно в одном из восточных графств Англии, где боролся за плодосменные С. бессмертный для Англии Артур Юнг; но, с другой стороны, не всегда и не везде природа поддается усилиям человека. В той же Англии, несмотря на всю предприимчивость ее обитателей, еще много есть пустынных мест, которые и по сию пору противятся обработке. В Бельгии Кампина, а в Голландии восточные части Греннингена, Дренте и Обер-Висселя еще не так давно держались чисто первобытного способа культуры, употребительного только при переходе из пастушеского состояния в земледельческое, т. е. выжигали дерн и по гари сеяли хлеб или гречиху. Между тем, почти рядом с этою полудикою культурою существует такая интенсивная культура, которая послужила образцом и для самой Англии. То же самое мы видим и в отношении к скотоводству, другой отрасли сельского хозяйства. Англия как ни желала разводить на своем острове мериносов, но ей это не удалось, и она вместо тонкой шерсти должна была остановиться на мясном овцеводстве. Самым сильным двигателем всякого, а следовательно, и сельскохозяйственного производства является запрос на тот или другой продукт. Первый устанавливает цену последнего, а следовательно, определяет больший или меньший барыш производителя. Поблизости больших городов выгодно производить не только хлеб, мясо, молоко, но и овощи, сено, солому, иногда даже такие предметы, которые вдали от рынка иногда не имеют никакой или очень низкую денежную цену (солома). Ни один из экономистов так наглядно, ясно, а вместе остроумно не изобразил значение для земледельческого производства сбыта, как Тюнен в своем "Уединенном государстве" (см. Земледелие). Быть экономистом еще недостаточно — Тюнен был, кроме того, и практическим хозяином. Но так как в решении сельскохозяйственных вопросов участвует не одна политическая экономия, но и естественные науки, а они во времена Тюнена еще очень мало применялись к сельскому хозяйству, то во всех тех случаях, где дело касается истощения почвы и т. п., исследования Тюнена оказываются несостоятельными для настоящего времени. Вся сила и значение учения Тюнена заключается в его идее. Тюнен представляет себе государство без всяких сообщений с остальным населенным миром. В этом государстве один только город, где производится обмен городских и сельских произведений, условия производства во всем государстве везде одинаковые, т. е. почва, климат, пути сообщения и т. д. Разница в одном только расстоянии мест производства от рынка, т. е. города. Город имеет разные потребности. Самая насущная из них, естественно, заключается в хлебе, далее идут мясо, овощи, фрукты и топливо. Производства, доставляющие тот или другой из этих продуктов, располагаются дальше или ближе не по мере их важности для города, а по мере способности к транспорту и стоимости последнего. Хлеб, напр., как средство пропитания занимает первое место, но его можно с выгодою возделывать и на довольно далеком расстоянии, между тем овощи, ягоды, молоко хотя и в меньшем количестве требуются городами, но они не выносят дальней перевозки от скорой порчи, да и доставка их обходится дорого, потому что они занимают много места. Кроме того, какая бы ни была принята система земледелия, но доходна она может быть только тогда, когда почва поддерживается в постоянном плодородии, следовательно, нужно удобрение. Но чем дальше местность от города, тем добывание удобрения становится затруднительнее и оно приходится дороже, между тем городское удобрение получается почти даром, так как те же лошади, которые доставят на рынок продукты, на обратном пути вместо того, чтобы возвращаться порожнем, могут привозить удобрение, как это и бывает на самом деле даже у нас под Петербургом. На основании подобных расчетов Тюнен для своего идеального государства предположил единственный его город в самом центре и составил ряд концентрических полос, в которых и расположил свои системы: 1) вольное хозяйство, 2) лесоводство, 3) плодосменная система, 4) выгонная, 5) паровая трехпольная, 6) скотоводство, 7) звериная охота, а еще далее необитаемая пустыня. Коренными системами полеводства, по Тюнену, считаются только три: 1) трехпольная, 2) выгонная и 3) плодосменная. В таком порядке действительно и происходил переход от одной системы к другой во многих государствах. В Мекленбурге, напр., где хозяйничал сам Тюнен, по его словам, повсюду было сто лет назад одно трехпольное хозяйство; потом эту систему заменила выгонная, а потом она исчезла и уступила место плодосменной. Так было и с соседней с Мекленбургом Голштинией, но с тем различием, что по особому территориальному положению, благоприятствующему тамошнему скотоводству, Германия под влиянием агрономических проповедей Шуберта фон Клефельда прямо ухватилась было за радикальное преобразование своей старой трехпольной системы в плодосменную, но потом, увидев ошибку и благодаря своему гениальному учителю, Теэру, скоро стала делать комбинации из разных систем и таким образом выработала разные смешанные системы, которые указывали почва, климат и сбыт. Но как во времена Теэра, так еще и после его мекленбургская и голштинская системы долго считались достойными подражания. Англия есть, по общему понятию, если не настоящая родина, то по крайней мере европейская рассадница плодосменной системы. Но и здесь не сразу явилась эта система, а ей после трехпольной предшествовала выгонная. И все-таки чисто плодосменная, юнговская система составляет господствующую систему земледелия Англии только в ее восточных графствах и преимущественно в Норфольке, Суффольке, Бедфорде и Нортгэмптоне. Здесь, можно сказать, сосредоточены всевозможные виды земледельческой промышленности; здесь разводят и хлебные, и кормовые растения, особенно турнепс; здесь же разводят крупный и мелкий рогатый скот, но в то же время занимаются и сыроделием, выделкою масла и выкормкой скота. Напротив, западные графства Англии представляют совершенно другую картину хозяйства. На западе вдвое больше выпадает дождя, чем на востоке Англии, а потому здесь целые графства образуют сплошные луга. "Фермерам этих графств, — говорит Леонс де Лаверн, — не известны ни ученое развитие скотоводства при системе заключения в стойлах — это нововведение Гокстеблов и Меки, ни дренаж, ни тщательные исследования удобрений, ни остроумные изобретения новых орудий, ни выбор семян — словом, они остались в стороне от лихорадочной деятельности новой школы; их хозяйства даже не коснулось учение Артура Юнга. Здесь даже и хлеба не сеют, а между тем средняя рента доходит до 27 руб., а в иных участках до 140 руб. с десятины". Но навозное городское удобрение, о котором говорено было выше, уже не имеет прежнего значения после появления удобрений искусственных, которые не в пример удобнее для перевозки, чем городские отбросы. Еще более изменяет схему Тюнена сильное развитие всюду железных дорог, очень изменившее экономические условия. На основании вышеизложенных рассмотрений относительно составления С. можно вывести следующие заключения. 1) Так как составление С. почти однозначаще с устройством на более или менее продолжительное время всего хозяйства, то от удачи или неудачи в решении вопроса о С. для данного имения зависит благополучие или разорение хозяина имения (А. С. Ермолов). Поэтому составитель С., прежде чем приступить к делу, должен подробно изучить все условия, в которых находится имение относительно почвы, климата, потребностей окрестного населения, рабочей силы, на которую можно рассчитывать, сбыта продуктов и т. п. Между тем, всякому хозяину желательно поставить свое хозяйство в лучшее положение возможно скорее, для чего всегда приходится многое в заведенном хозяйстве изменить, что обыкновенно прежде всего сопровождается ломкою прежнего С. Старые хозяева большею частью знакомы с условиями своих имений и в случае каких-нибудь перемен в С. имеют за собой опыт, а потому сознательнее могут решаться на какие-нибудь уклонения от прежнего способа ведения хозяйства, хотя и они не свободны от погрешностей, особенно при отсутствии агрономического образования. Вновь же прибывший в имение, даже вооруженный всякими теориями, способен делать еще большие ошибки, принимая на себя заведование совсем незнакомыми имениями. Они обыкновенно начинают с ломки старых С., между тем агрономы-консерваторы считают, что установка С. должна быть завершением всех других работ над имением. Последствия необдуманных изменений дают скоро себя знать разными затруднениями, а главное, сокращением дохода (Клейле, Комерс). 2) Хозяин, приступая к составлению С., должен прежде всего определить главную цель, к которой он должен стремиться, чтобы вести хозяйство возможно выгоднее, и выяснить средства, необходимые для достижения этой цели. Сельское хозяйство как промышленность занимается разведением растений и животных. Обе эти отрасли могут развиваться одинаково, или одна может преобладать над другою. В большинстве случаев выгоднее наблюдать равновесие между земледелием и скотоводством. При преследовании такой цели половина или большая часть пашни в С. предназначается для растений, которые доставляют корм скоту и подстилку (травы и отчасти корнеплоды), а другая половина предоставляется хлебным и другим продажным растениям. В Германии давно уже установилось такое распределение между продажными и кормовыми растениями: на первые — половина последних, т. е. как 1:1 (Гольц). Где есть хорошие самородные луга, там меньше клиньев отводится под кормовые растения. В русских хозяйствах такое распределение полевых растений, т. е. половина хлебных на половину кормовых, мало еще где вводится, что составляет одну из причин, что у нас не процветает скотоводство и так часто хорошие породы животных вырождаются, так как очень часто к весне корм истощается и скот голодает. Но полевая культура состоит не из одних хлебных и кормовых растений. Есть группа растений торгово-промышленных, или фабричных (масличные, прядильные и др.). Некоторые из них бывают очень доходны. Тем не менее, культура таких растений везде довольно ограничена, так как большинство их требует большого запаса плодородия почвы, очень тщательной чистоты от сорных трав, большого количества рабочих рук и обильного удобрения. Поэтому фабричные растения разводятся преимущественно там, где почва очень сильна по природе (табак в Бессарабии, в Кубанской области, в губ. Черниговской, Полтавской и др.), подсолнечник (в Воронежской и Саратовской и др.). Но бывает, что культура фабричных и довольно истощительных растений долго держится и на неплодородных ночвах, и тогда почти весь запас удобрения идет под эти растения. Так было, например, в белорусских губ., где почвы очень скудны, между тем тамошние крестьяне долго сеяли коноплю, под которую расходовали почти весь навоз, накоплявшийся в хозяйстве в течение года. Лен также довольно истощительное растение, потому что ничего не дает в возврат почве, но у нас есть целые области, где лен у крестьян самое главное растение, несмотря на то, что почвы в таких областях большею частью бедны (губ. Псковская, Смоленская и др.). Благодаря так широко распространенной в России культуре льна оказывается, что у нас на 100 дес. с хлебными растениями приходится по 3,8 на промышленные, между тем в Англии на 100 дес. пашни под зерновыми хлебами приходится на растения промышленные не более 1,3 дес., в Германии — 3 дес. Вообще же так назыв. специальные культуры, т. е. разведение торгово-промышленных растений, у нас очень ограничено. Сообщаемое ниже извлечение из описания одного германского хозяйства, в котором оказалась надобность несколько изменить заведенный прежде С., показывает, какими соображениями следует руководиться вообще как при составлении С., так и при их изменениях (Groltz, "Handbuch der gesammten Landwirtschaft", т. III, стр. 82—840). Пахотной земли в имении 200 дес., из коих 140 — довольно связной почвы, а 60 — легкой; кроме того 40 дес. лугов и 20 дес. скудного выгона. Первая, т. е. более тяжелая, почва в состоянии производить все главные сельскохоз. растения; на второй довольно надежно родятся рожь, овес, картофель, белый клевер, но для ячменя, гороха, красного клевера не годится. Луга лежат в речной лощине, в половодье весной 8—14 дней стоят под водою, и это их удобрение. А так как в иные годы наводнения или вовсе не бывает, или оно длится только несколько дней, то урожаи на них травы не очень высоки, однако в средней сложности можно рассчитывать на 170—180 пд. сена с дес. Прежде чем приступить к составлению С., надобно составить себе представление, как утилизировать скот и его продукты и, кроме того, взять во внимание, есть ли поблизости какие-либо технические производства или можно рассчитывать, что скоро они откроются. Свеклосахарный завод от имения далеко; поэтому возделывать сахарную свекловицу нет основания. Винокуренного завода поблизости тоже нет, да и трудно ожидать его в будущем, потому что в шести верстах от имения находится город с 15 тысячами жителей, куда выгоднее сбывать картофель как он есть, чем перекуривать его в спирт. Но, судя по населению города, можно рассчитывать, что в нем будет выгодный сбыт молока и масла. Поэтому главное, на что должно быть обращено внимание составителя С., это — разведение молочного скота; кроме того, можно содержать немного овец, чтобы воспользоваться 20 дес. скудного выгона и остатками в полях после уборки растений и отавой на клеверных клиньях и лугах. Далее, весьма важно определить, нужно ли назначить на всю пахотную землю один С. или вследствие неодинаковости почвы — два. Последнее было бы лучше, если бы неодинаковые на почве участки очень резко выделялись друг от друга. Но так как этого нет, а места с более легкою почвою рассеяны по всей пашне, то было бы затруднительно вести на таком участке два различные хозяйства, тем более, что легкая почва в имении не чистый песок, а супесь; на ней некоторые растения растут довольно успешно, напр. рожь, картофель, овес, смеси трав и т. д. Под такие растения и нужно назначать подобные места, а на более тяжелых участках высевать пшеницу, бобы, кормовую свеклу, красный клевер. Но прежде чем приступить к выбору и размещению растений в С., необходимо определить размеры двух главных групп: продажных и кормовых. В рассматриваемом случае на 200 дес. пашни имеется 40 дес. самородных лугов; луга, следовательно, относятся к пахотной земле как 1:5; есть еще 20 дес. выгона, который хотя и скуден, но все-таки должен быть рассматриваем как источник кормовых средств. Но если бы выгон был и хорошего качества, то и в таком случае постоянная кормовая площадь, т. е. луга и выгоны, относились бы к пашням как 60:200 или 1:3,33, откуда выходит, что в С., чтобы иметь достаточное для скота корма и подстилки, а следовательно и навоза для кормовых растений, должно быть назначено более половины пашни, т. е. более 100 десятин. 3) Затем следует определить число клиньев С. и сообразно с сим произвести нарезку пашни. Число лет, в течение которых должен совершиться оборот сева, различно: в одном С. растение возвращается на прежнее место через 2—3, в другом через 5—8—9—10 и т. д. лет. Но очень длинных С. обыкновенно избегают, так как при таких С. трудно следить за своевременною обработкою, временем сева, уборки и т. п. и притом приходится очень долго ждать результата С., чтобы можно было судить о его пригодности для данного хозяйства. Обыкновенно рекомендуют число клиньев С. между 7 и 10 (Гольц). Что касается нарезки пашни на клинья, принятые в С., то принимаются при этом во внимание величина полей, свойства почвы и естественные границы. Все клинья должны быть по возможности одинаковой величины и однокачественны относительно почвы. Желательно далее, чтобы естественные урочища, как то: дороги, канавы, овраги, изгороди и т. п. — не попадали в середину клиньев, что может затруднить работу и надзор, а служили бы природными границами клиньев. Наконец, при необходимости изменить С. держатся, насколько возможно, существующего деления или заводят число полей, кратное от прежнего числа (Шишкин). Все это довольно трудно исполнимо, но по крайней мере следует стремиться к исполнению таких требований. Вся пахотная земля до сих пор была под одним С. Размер клиньев колебался между 20—25 дес.; все они довольно удачно разграничивались природными урочищами: дорогами, канавами и т. п. Поэтому не было основания изменять существующей 9-польный С., а лучше было его удержать, тем более что небольшими изменениями в границах клиньев можно еще несколько согласовать их относительно площадей и дать полям более правильную форму. Правда, клинья не совсем однообразны относительно почв; в одних они несколько лучше, в других хуже, но это различие не столь важно, чтобы из-за этого стоило переиначивать деление полей, что всегда сопровождается большими неудобствами. При прежнем С. один клин был под паром, причем часть пара засевалась викою для зеленого корма, один озимым рапсом, один горохом и кормовою викой, один клевером и также один картофелем и кормовой репой. На будущее время ввиду сравнительно малого количества и не совсем хорошего качества лугов и выгонов найдено необходимым расширить кормовую площадь, а посев рапса совсем отменить. Почва и климат делают пар вовсе не необходимым, а урожаи рапса оказались малонадежными и в среднем невысоки. Посев гороха положено по возможности ограничить, напротив, культуру картофеля и кормовой репы, так как эти растения постоянно давали высокие урожаи разводить в усиленном количестве. Таким образом, в предположенный вновь С. вошли два клина озимых хлебов, два — яровых (в один из них входит часть гороха), два с клевером, один с кормовой репой, один с картофелем, один с викой на зеленый корм. При таком распределении по пашне разводимых на ней растений должен составиться следующий С. 1) Озимый хлеб (по навозному удобрению); 2) кормовая репа (по искусственному удобрению); 3) яровой хлеб с подсевом клевера; 4) клевер на скос травы; 5) клевер с одним укосом, а потом выгон; 6) озимый хлеб (по навозному удобрению); 7) картофель (по искусственному удобрению); 8) яровой хлеб, ¼ горох; 9) вика на корм. Средняя величина клиньев 22,22 десятины. Репа, клевер, вика и половина картофеля, следовательно половина полевых продуктов, предназначаются на корм скоту; кроме того, на то же идет та часть, которая назначена под овес, так что отношение площади кормовой к продажной как 5:4. Таким образом, в корме и подстилке недостатка не будет, так как 4 клина назначены под хлебные растения и горох. Самое важное и наиболее требовательное продажное растение, т. е. озимая пшеница, получит в С. соответственное место, так как она один раз идет после удобрения навозом кормовой вики, а другой — по клеверу. В подстилке и навозе также не должно быть недостатка. Соломы от озимых хлебных растений будет для этого достаточно, а если бы оказался излишек навоза, то последний мог бы пойти под кормовую репу. 4) Прежде при составлении С. руководились главным образом учением статики (см.), которая делила культурные растения по степени их истощительности. Особенным доверием пользовались цифры истощительности, установленные Пабстом, да и теперь к статике Пабста прибегают не без пользы. Но со времени Либиха стали обращать внимание почти исключительно на минеральные вещества, а потом и на азот. Сопоставляя количество этих веществ, извлекаемых урожаями, с количеством их в почве и во вносимых в нее удобрительных средствах, главным образом в навозе, судили, полон или недостаточен установленный Либихом возврат почвенных питательных веществ. Но такие сопоставления для будущего времени, как оказалось, имеют недостатки, которых избежать нет возможности, а потому для составления С. неудобны. Где много имеют искусственных лугов, где вся солома идет на подстилку и на корм, где мало продают корнеплодов и отношение луговой площади к пашне неблагоприятно, там на основании данных статики можно принять с довольною вероятностью, что извлекаемое из почвы в продажных продуктах кали при удобрении навозом возвращается сполна. Тем не менее, при употреблении и калийного удобрения в случае увеличения через то урожайности предпочитают производить специальный опыт, действительно ли в подобных случаях вносимое в почву кали принимает участие. Напротив, как в данном примере, так и во всех ему подобных отчуждаемая из хозяйства в продажных продуктах фосфорная кислота никогда не может получить полного возврата, а должна быть пополняема искусственным удобрением. О приходе же и расходе азота статика не может дать никаких определенных указаний. Мы не знаем, сколько этого вещества доставляет растениям почва и сколько атмосфера. Таким образом определяемое анализом содержание в почве азота не может решить вопроса, какое количество будет находиться в распоряжении возделываемых растений. Кроме того, мы совсем не знаем, в каком количестве должны находить возделываемые растения не только азот, но и фосфорную кислоту и другие питательные вещества, чтобы давать хороший урожай. Высчитать, какое количество минеральных веществ извлекается урожаем, можно довольно точно, но сколько должно быть в почве этих веществ, чтобы постоянно получать хорошие урожаи, — этого не дает нам химический анализ, тем более что он не может определить, в каком состоянии находятся эти вещества — в удобоусвояемом или наоборот. Статические вычисления могут доставить очень ценные заключения, насколько были соответственны употребляемые в хозяйстве удобрительные средства, а равно дать указания, как следует удобрять поля в будущем. Если бы такие вычисления делались разом во многих имениях, то они могли бы дать очень ценный материал для решения вопросов о питании, а равно и удобрении растений, на что наука не дает до сих пор ясных указаний.