[ начало ] | [ С ] |
Спонтанеические звуковые изменения
(нем. Spontaner Lautwandel; грамм.) — в современном языкознании такие
изменения звуков, которые не имеют видимой непосредственной причины в
фонетических условиях слова и кажутся, поэтому, как бы самопроизвольными. Этим
они отличаются от комбинаторных (см.) звуковых изменений, причина которых всегда
коренится в фонетических условиях. Тем не менее С. звуковые процессы несомненно
должны иметь известные общие причины, коренящиеся в условиях физической и
духовной организации человека. Попытка объяснить С. звуковые изменения сделана
была Г. Паулем ("Principien der Sprachgeschichte", глава о звуковых изменениях)
и покойным Н. В. Крушевским
("Очерк науки о языке", Казань, 1883, гл. II и III), развившим рассуждения
Пауля. Оба исходят из факта сложности тех физиологических процессов, в
результате которых образуются наши звуковые процессы. Каждый звук речи,
воспринимаемый нами как одна нераздельная единица, представляет собой результат
целого ряда физиологических работ. Например, для произношения звука б
легкие должны дать экспиративный воздушный ток; голосовые связки должны
известным образом сблизиться и придти в вибрацию, дающую голосовой тон; нёбная
занавеска должна прижаться к задней стенке зева и преградить таким образом
доступ воздуху в полость носа; конец языка должен образовать полный затвор на
верхних резцах, при мгновенном прорыве которого воздушным током образуется звук
б. Каждая из этих
физиологических работ имеет свою область, в пределах коей она может колебаться и
действительно колеблется. Отсюда ряд вариаций известного звука, воспринимаемых
нами всегда как один какой-нибудь звук, так как наше ухо способно различать лишь
более или менее крупные звуковые разницы. Чрезвычайно многочисленные, точнее —
бесчисленные колебания известной артикуляции имеют, поэтому, в результате
сравнительно немногочисленные и незначительные колебания звука. Каждая известная
артикуляция сопровождается "чувством движения", мускульным ощущением в
исполняющих ее органах. Ощущения эти мы помним, благодаря чему имеем возможность
произносить известный звук в течение известного промежутка времени более или
менее одинаково, хотя всегда могли бы уклониться очень далеко от такой звуковой
нормы. В неопределенности артикуляций и их колебаниях, а также в свойствах нашей
памяти, и лежит, по мнению Пауля и Крушевского, возможность и причина С.
звуковых изменений. Представим себе какой-нибудь звук s.
В течение известного промежутка времени мы произносим его более или менее
одинаково, причем колебания в его произношении либо не переходят известной очень
ограниченной меры, либо возвращаются опять к одному и тому же типу. Представим
себе, однако, что, вместо звука s,
мы произнесли его вариацию s1.
Так как в памяти нашей обыкновенно оставляют более резкие следы ближайшие
впечатления, то имеется большая вероятность, что в следующий раз мы произнесем
уже не s, а опять
s1 или
уклонимся еще дальше и произнесем s2,
и так далее, пока не получится результат n,
совершенно отличный от исходной точки, с которой начался процесс изменения. Так
как различия вариаций весьма незначительны, а наши мускульные ощущения меняются
вместе с изменениями артикуляции, то сами заметить разницу в нашем произношении
мы не можем: у нас нет такого критерия — т. е. неподвижной звуковой нормы, — с
которым мы могли бы сравнивать свои звуки. С. звуковые изменения совершаются
притом весьма медленно, в течение длинного ряда лет, в сравнении с которым наша
собственная жизнь слишком коротка. Примером С. звукового процесса могут служить:
германское или армянское передвижение согласных (Lautverschiebung), переход
индоевропейских аспират в простые взрывные в славянском (ср. санскритское gharm á s
— зной, жар — с русскими горю,
гарь,
у-гар и т. д.), развитие в
нововерхненемецком дифтонгов из древневерхненемецких долгих гласных,
унаследованных от индоевропейского праязыка (герм. m û s,
лат. m ūs = нем. Maus;
древненем. m î n = нем. mein и
т. д.). Особенно яркий образчик такого С. процесса представляет германское
передвижение или "перебой" согласных (см.). Таким же С. процессом является и
переход к', г'
(мягких) в ч, ж
в славянских языках. В последнем случае мы имеем пример смены комбинаторного
фонетического процесса С.: мягкость (нёбность, палатальность) к',
г' была вызвана сочетанием звуков к,
г со следующими нёбными
гласными и, ь,
е,
(процесс комбинаторный); позже
вступил в свои права С. процесс, приведший, путем постепенного передвижения
через ряд промежуточных стадий (к' — т'—ц'—ч',
г'—д' — дз' — дж'—ж)
к полному перерождению к',
г' в ч, ж.
Приведенное выше объяснение С. процесса не может, однако, быть названо
исчерпывающим сущность явления. В основу изменения Пауль и Крушевский кладут
случай, указывая лишь на условия, облегчающие случайные уклонения в
произношении. Такие уклонения вполне понятны, и можно согласиться с названными
учеными, когда они говорят о первом уклонении от звуковой нормы; но дальнейшее
уклонение в s2, s3, s4
и т. д., а именно в определенном направлении, остается все-таки необъяснимым и
не может быть сведено к той же случайности, которая легко объясняла первое
уклонение в s1.
Почему уклонения имеют поступательный характер всегда в известном определенном
направлении — на это не дают ответа ни Пауль, ни Крушевский. Думается, что его
следует искать в общем характере звуковых систем данных языков. Звуковая система
известного языка, как комплекс известных физиологических привычек, не есть
что-либо разрозненное: все звуки языка находятся во взаимной связи и
обуславливают известные качества друг у друга. Известная манера образовывать
согласные звуки неминуемо отражается на надставных трубах гласных звуков и т.
д.; наоборот, известная манера образовывать гласные звуки окрашивает известным
образом и согласные. Нетрудно, например, заметить, что, меняя в разговоре один
язык на другой (которым хорошо владеем), мы должны как бы перестраивать весь наш
звуковой механизм на другой лад. Совокупность звуковых привычек, составляющих в
каждом языке одно стройное целое, должна неминуемо отражаться на судьбе
отдельных звуков, придавая им то или другое направление. Будущие языковеды
должны будут обратить внимание на изучение звуковой стороны языков с указанной
точки зрения, чтобы определить, почему, например, индоевропейские звонкие
согласные в германском превратились в глухие (санскр. da ç a
— гот. ta í hun; санскр. yugam
— гот. juk), тогда как в славянском они сохранились нетронутыми (десять,
иго) и т. д. Пока, однако, в этом направлении еще ничего не сделано. Как в
комбинаторных звуковых процессах, так и в С., ближайшими физиологическими
причинами являются: А) изменение артикуляции в области надставной трубы (переход
индоевр. û в слав.
ы: лат. mus = слав. мышь); Б) изменение артикуляции в области гортани
(превращение индоевропейских звонких в глухие в германском и армянском: санскр.
da ç a = гот. ta í hun,
армян. tasn, русск. десять, или обратно глухих в звонкие: санскр. m â tar
= англ. mother и т. д.); В) изменение экспирации (передвижение ударения с одного
слога на другой, превращение свободного ударения в постоянное, как в чешском,
польском, французском и т. д.); Г) изменения ритмические (превращение долгих
гласных в краткие и т. д.).
См. Sievers, "Grundz ü ge der Phonetik" (4 изд., 1893, гл. IV, Lautwechsel und Lautwandel).
С. Булич.
Page was updated:Tuesday, 11-Sep-2012 18:16:35 MSK |