(μυστήριον, sacramentum). — Слово Т. в Свящ. Писании первоначально обозначает вообще всякую глубокую, сокровенную мысль, вещь или действие (1 Кор. XIII, 2). В особенности этим словом обозначается божественное домостроительство спасения рода человеческого (1 Тим. III, 16), которое изображается тайною, непостижимою ни для кого, даже для самих ангелов (Римл. XIV, 24; Ефес. I, 9; III, 3—9; Колос. IV, 3; 1 Петр. I, 12). В еще более частном смысле слово Т. в Свящ. Писании означает такое отношение божественного домостроительства к верующим, в силу которого невидимая благодать Божия непостижимым образом сообщается им в видимом (1 Кор. IV, 1). В приложении к церковным священнодействиям слово Т. обнимает и то, и другое, и третье понятие: по учению православной церкви, "таинства суть богоучрежденные священные действия, в которых под видимым образом сообщается верующим невидимая благодать Божия". Отсюда необходимые признаки таинств: богоучрежденность, невидимая благодать и видимый образ совершения. Таинства имеют божественное происхождение, т. е. установлены Самим Иисусом Христом. Если о некоторых из Т., напр. о причащении, крещении и покаянии Спаситель говорил уже во время Своей земной жизни, то потому, что эти Т. суть важнейшие и непостижимейшие. О других Т. нет столь же ясных свидетельств в Евангелии, но указания на божественное происхождение их находятся в посланиях апостольских и в книге Деяний, а также в свидетельствах апостольского предания, сохраненных творениями отцов и учителей церкви первых веков христианства (св. Иустин Мученик, св. Ириней Лионский, Климент Александрийский, Ориген, Тертуллиан, св, Киприан). Внешние знаки в таинствах имеют значение не сами по себе, а для человека, который по самому устройству своей природы нуждается в видимых средствах для усвоения невидимой силы Божией. Таинства существенно отличаются от обрядов (каковы освящение воды, погребение умерших и проч.). Обряды имеют, во-первых, церковное, а не божественное происхождение. Во-вторых, таинства сообщают человеку благодать Божию, которая вселяется во внутреннюю духовно-нравственную жизнь человека и изменяет ее; обряды призывают благословение Божие на внешнюю жизнь и деятельность человека. В каждом Т. сообщается верующему христианину определенный дар благодати, свойственный именно известному Т.; так, напр., в Т. крещения сообщается благодать, очищающая от греха и возрождающая человека; в Т. миропомазания — благодать, укрепляющая человека в духовной жизни; в Т. елеосвящения — благодать, исцеляющая недуги; в Т. покаяния — благодать, прощающая грехи, и проч. В противоположность православному учению лютеране утверждают, что таинства суть только внешние знаки или символы нашего союза с Христом и нашего пребывания в церкви Христовой; цель их и существо состоят в напоминании нам дела спасения, совершенного Христом, и через то в возбуждении и укреплении в нас веры во Христа. Реформаты учат, что таинства суть символические знаки, сами по себе бессодержательные, свидетельствующие лишь о принадлежности верующего к христианской церкви. Социниане и арминиане видят в таинствах одни внешние обряды, которыми отличаются христиане от иноверцев. Анабаптисты считают таинства аллегорическими знаками духовной жизни, сведенборгиане — символами взаимного соединения между Богом и человеком. Квакеры и наши духоборцы, отвергая совершенно видимую сторону таинств, признают их только за внутренние, духовные действия небесного света. По православному учению, условиями для совершения и действенности таинств признаются присутствие двух сторон таинств: объективной и субъективной. Первая сторона (объективная) состоит в правильном совершении Т. законно поставленным иерархическим лицом при соблюдении известной определенной внешней формы и словесной формулы Т. согласно божественному установлению; субъективная же сторона таинств заключается во внутреннем настроении и расположении христианина, принимающего таинство. Первая сторона таинств составляет условие для действительности таинств; вторая служит условием для их благодатной действенности. Действительность таинств, по правосл. учению, не зависит от заслуг или достоинств лиц, совершающих и приемлющих таинства; спасительное же действие таинств обусловливается известным нравственным состоянием человека, приемлющего таинство; оно требует от человека веры, сознания великого значения и важности таинства и, наконец, искреннего желания и полной готовности принять его. При отсутствии этих последних требований принятие таинства служит к осуждению человека (1 Кор. XI, 26—30). Древние еретики — донатисты — и средневековые — вальденсы, альбигойцы, последователи Виклефа — учили, что для совершения и действенности таинств требуется священнослужитель не только законно поставленный, но и благочестивый, так что таинства, совершенные порочными служителями алтаря, не имеют никакого значения. По учению лютеран, действительность и действенность каждого Т. зависит от веры лиц, его приемлющих. По учению католич. церкви, от достоинства и качества лиц, совершающих и приемлющих таинства, не только не зависит действительность таинств, но не зависит и спасительное действие их. Эта теория таинств известна под особенным латинским термином "opus operatum" (см.). В православной церкви таинств признается семь: крещение, миропомазание, причащение, покаяние, священство, брак и елеосвящение. Это число таинств всегда содержала и содержит от начала христианства вселенская церковь. Кроме соответствия седмиричного числа таинств семи дарам Св. Духа (Исаии XI, 2, 3), семи хлебам, чудесно насытившим несколько тысяч человек (Матф. XV, 36—38), семи светильникам золотым, семи звездам, семи печатям, семи трубам (Апокал. I, 12, 13, 16; V, 1; VIII, 1, 2) и т. п., семь Т., через которые сообщается благодать Св. Духа, соответствуют всем существеннейшим потребностям нашей духовной жизни. Седмиричное число таинств содержит не только церковь православная, но и римская, а также общества несториан и монофизитов, существующие на Востоке с V и VI стол. Формула седмиричного числа Т. на Западе является ранее, чем на Востоке. В начале XII в. она встречается в так называемом завещании Оттона Бамбергского (ум. 1139 г.) к жителям Померании, им обращенным в христианство, — затем у Гуго Виктора (ум. ок. 1140 г.) и Петра Ломбарда (ум. 1164). На Востоке свидетельства, сюда относящиеся, восходят к XIII веку. Монах Иов (ум. 1270 г.), у которого в первый раз появляется этого рода формула, шестым Т. считает посвящение в монашество, а седьмым — елеосвящение вместе с покаянием; первые пять Т. у него те же, что и у западных. Второй древнейший памятник, в котором встречается формула седмиричного числа Т., — грамоты (1277) Иоанна Векка, императора Михаила Палеолога и сына его Андроника: в них встречается исчисление таинств без всякого отличия от нынешнего. Таинства церкви разделяются: а) на неповторяемые, каковы крещение, миропомазание и священство, — и повторяемые, каковы прочие Т.; б) обязательные для всех верующих — крещение, миропомазание, причащение, покаяние и елеосвящение — и не обязательные для всех, предоставленные собственному желанию и выбору верующих — брак и священство. Ср. архиеп. Евсевий, "Беседы о седми спасительных таинствах православной кафолической церкви" (изд. 5, СПб., 1872); a p xиeп. Игнатий, "О таинствах единой, святой, соборной и апостольской церкви" (СПб., 1863); свящ. М. Воздвиженский, "О таинствах православной церкви" ("Правосл. обозр.", 1874, янв., февр.); архим. Хрисанф, "Характер протестантства и его историческое развитие" (СПб., 1871); А. Катанский, "Догматическое учение о семи церковных Т. в творениях древнейших отцев и писателей церкви до Оригена включительно" (СПб., 1877); свящ. А. Светлаков (епископ Александр), "Изложение учения православной церкви о церкви, церковной иерархии, благодати и таинствах" (Нижний Новгород, 1878); митр. Моск. Макарий, "Православно-догматическое богословие" (т. II, СПб., 1883); епископ Сильвестр, "Опыт православного догматического богословия" (т. IV, Киев, 1889); Евг. Успенский, "Обличительное богословие" (изд. 2, СПб., 1894).