— У. от службы должностных лиц административного ведомства рассматривается нашим законодательством или как уголовное наказание, могущее быть наложенным не иначе, как по суду, или как мера дисциплинарного взыскания. Уложение о наказаниях и Устав о службе гражд. знают несколько видов У. от службы как уголовного наказания. Они различаются между собою теми правоограничениями, с которыми они связаны для увольняемого. Точно в законе определены лишь правоограничения, связанные с первыми двумя из указанных ниже видов. Исключение из службы (Ул. нак. ст. 65, п. 1) влечет за собою совершенную потерю права вступить на государственную службу и быть избирателем или избираемым в сословных и общественных собраниях, а также потерю права на пенсию (Улож. о нак. ст. 66, Уст. сл. прав. ст. 198, Уст. пенс. ст. 24). Отрешение от должности (Ул. нак. ст. 65, п. 2) влечет за собою потерю на три года права поступать на государственную службу и быть избирателем и избираемым и, кроме того, совершенную потерю права на пенсию (Ул. нак. ст. 67, Уст. сл. прав. ст. 199, Уст. пенс. ст. 24). Из этих постановлений для частных случаев "исключения из службы" и " отрешения от должности" установлены некоторые изъятия (Улож. нак. ст. 441, 849, 946, 1113, 1120, 1122, 1317, 1318). По отношению к другим видам У. от службы закон вовсе не дает сколько-нибудь точных постановлений о их юридическом значении. Последствия У. от службы (ст. 196, 197, 788 Уст. сл. прав.; ст. 725 Общ. учр. губ. и 825 Ул. нак.) в законе не опредлены вовсе. Отставление от службы (ст. 195 и 687 Уст. сл. прав.) иногда влечет за собою срочное ограничение в праве вновь поступать на службу, иногда лишает права на получение наград по службе и повышений. Удаление от должности (Ул. нак. ст. 65 п. 4, 463, 1005, 1007, 1129, 1426 и Уст. сл. прав. ст. 196) в некоторых частных случаях соединяется с запрещением поступать на другую должность того же рода, с какой данное лицо было удалено; вообще же юридические последствия этого наказания в законе не определены вовсе. В качестве дисциплинарного взыскания У. от должности (Уст. сл. прав. ст. 787—789) было установлено третьим пунктом высоч. утвержд. 7 ноября 1850 г. положения комитета министров, почему и самое такое У. в разговорном языке обыкновенно называется "У. по третьему пункту". Согласно действовавшему до того времени законодательству (Ул. о нак. 1845 г.) У. чиновника от службы, как и вообще наложение на него какого бы то ни было дисциплинарного или уголовного взыскания, могло последовать не иначе как в случае совершения им какого-либо проступка, предусмотренного Уложением. Находя, что такой порядок вещей не дает начальству возможности избавиться от несомненно неблагонадежных чиновников, если только они не совершили какого-либо проступка, могущего быть формально доказанным, графы Блудов и Панин настояли на том, чтобы начальству было предоставлено право своею властью увольнять таких чиновников. Комитет министров согласился на это, но с тем, чтобы такое У. происходило в форме, не препятствующей чиновнику вновь поступить на службу. Ввиду этого постановлено было, чтобы увольняемым таким образом чиновникам в аттестатах не писалось причин У. их от службы. Относительно такого У. предполагалось, во-первых, что оно будет вызываться такими соображениями начальства, которые не могут быть доказаны фактами, и во-вторых, что оно не будет ограничивать прав уволенного; поэтому было постановлено, что на У. без объяснения причин вовсе не может быть приносимо жалоб ни начальству, ни в Правительствующий Сенат, ни в бывший инспекторский департамент, ни даже в комиссию прошений. На деле У. по третьему пункту получило совсем не то значение, которое имел в виду комитет министров. Невозможность выяснить, за что именно данное лицо было уволено от службы, заставляет предполагать худшее; такого уволенного никакое начальство на службу принять не согласится, и на самом деле У. по 3-му пункту обратилось в выдачу чиновнику "волчьего паспорта". На общий облик русского чиновничества У. по 3-му пункту оказало огромное влияние. Власть начальства в смысле применения третьего пункта ничем не ограничена и совершенно безапелляционна; ничто не обеспечивает того, чтобы эта мера применялась только к чиновникам неспособным или неблагонадежным и не могла быть применяема к чиновникам способным и нравственно безупречным, если они почему-либо неугодны начальству или если именно их нравственная порядочность служит помехою каким-либо неблаговидным расчетам начальства. На деле 3-й пункт применялся и в особенности применяется сравнительно редко, но самая возможность для каждого чиновника при каждом неудовольствии начальства безвозвратно утратить все свое годами работы приобретенное общественное и служебное положение и материальное обеспечение несомненно внушает русскому чиновничеству сознание полной беззащитности и зависимости от милости начальства. Такая обстановка препятствует развитию самостоятельных, сильных характеров, способствует развитию угодливости, колеблет чувство собственного достоинства. Право начальства увольнять чиновника без всякого формального производства, которым была бы доказана его вина или неспособность, прежде существовавшее повсеместно, в настоящее время признано ведущим к явным злоупотреблениям и вместе с тем совершенно не соответствующим интересам службы, для которой понижение нравственного достоинства чиновников является условием в высшей степени вредным. Из крупных европейских государств У. от службы по усмотрению начальства сохранилось еще лишь во Франции, вследствие чего чиновничество находится там в приниженном общественном положении. В России не могут быть увольняемы по усмотрению начальства судьи, назначенные по Суд. Уставам 1864 г., и лица, служащие по дворянским, земским и городским выборам (для них У. по 3-му пункту заменяется У. по высочайшему повелению). См. также Служба государственная.