Содержание: 1) Определение Ф. и отличие ее от других форм промышленности. — 2) Существование Ф. в древности в средние века и в XVI—XVIII вв. в Западной Европе. — 3) Начатки фабричной промышленности в России. — 4) Ее позднейшие успехи. — 5) Экономическое и социальное значение фабричной формы производства.

1) Ф. (от лат., fabrica — мастерская) — крупное промышленное заведение. От ремесленной мастерской она отличается прежде всего многочисленностью рабочих, но по этому признаку конец ремесла и начало Ф. указать трудно. В России заведение не считается Ф., если в нем не более 16 рабочих, во Франции, Австрии и Саксонии — не более 20; при страховании рабочих от несчастных случаев в Германии признается фабрикою лишь такое заведение, в котором занято не менее 60 рабочих. Наличностью машин Ф. отличается от других промышленных заведений, но не всегда: типографский печатный станок — несомненно машина, но прошло несколько столетий, прежде чем типография превратилась в Ф.; электрические, газовые и другие двигатели в несколько сил находят себе применение в ремесленных мастерских с десятью, пятью и даже меньшим числом рабочих. Разделение труда на целый ряд частичных операций составляет также существенный признак Ф.; но систематическое и весьма сложное разделение труда существует и в мануфактуре, составляющей переход от ремесла к Ф. и отличающейся от последней отсутствием водяных и паровых двигателей [Таково значение слова "мануфактура" в экономической науке (см. соотв. ст.); в общежитии же и в законодательстве слово это является синонимом Ф. и притом иногда очень значительной.]. От ремесла Ф. отличается особыми условиями производства и сбыта: производство на Ф. совершается не по заказу определенного круга потребителей; если она и получает заказы, то обыкновенно только от торговцев, которые уже и сбывают товар за свой счет и риск. При обширных размерах своего производства Ф. обыкновенно меньше, чем ремесло, приспособляется к индивидуальным вкусам потребителя; она дает ему товар, изготовленный шаблонно, по определенным образцам. От мастерской кустаря, работающего также на неизвестного ему потребителя, Ф. отличается местом производства (кустарь работает у себя дома, фабричный рабочий — в особо устроенном помещении). Только часть своих операций Ф. сдает иногда рабочим на дом, снабжая их сырым материалом. Наконец, одним из самых существенных признаков Ф. считается отношение между предпринимателем и рабочим: в противоположность ремесленному мастеру, фабрикант не работает рядом и вместе со своими рабочими; он почти не имеет личных сношений с ними и ограничивается общим ведением предприятия, a часто и эту функцию предоставляет наемным служащим. Рабочего от фабриканта резко отделяет неодинаковость материальных средств, образования, общественного положения; ремесленный подмастерье всегда может надеяться быть во главе целого заведения — у фабричного рабочего этой надежды обыкновенно нет [Большинство более крупных Ф. принадлежит в настоящее время не отдельным лицам, а компаниям и акционерным обществам.]. Ввиду всего сказанного под Ф. разумеют крупное промышленное заведение, в помещении которого при помощи машин и механических двигателей лица, в значительном числе собранные хозяином помещения, машин и двигателей и распределенные по специальностям, одновременно и регулярно работают за определенное вознаграждение над производством данного изделия [В научно-экономическом отношении Ф. тождественна заводу, техническое же между ними различие выяснено в ст. Заводы.].

2) Промышленные мастерские со значительным числом рабочих существовали уже в очень древние времена. Отцу оратора Демосфена принадлежала Ф. ножей с тридцатью рабочими-невольниками; о кожевенной Ф., на которой занято было до десяти рабов, упоминает Эсхин, о железных изделиях другой Ф. — оратор Ликург. По всем вероятиям, оружие и другие металлические изделия в Греции и Риме изготовлялись не только ремесленным, но и фабричным способом. Оратор Лизий вместе с братом имел в Пирее Ф. щитов, на которой было занято до 120 несвободных рабочих. Насколько тогдашние Ф. походили на нынешние — сказать трудно. В средние века соединение большого числа рабочих в одной мастерской для производства того или иного товара наблюдается в монастырях и во владениях феодалов; но изделия этих мастерских потреблялись преимущественно на местах производства и только в редких случаях поставлялись на рынок. В памятниках средневековой латыни выражение "fabrica" означает ремесленное заведение, кузницу или мастерскую церковного строительства. По законам и обычаям цеховой организации сосредоточение очень большого числа рабочих в ремесленной мастерской не всегда было возможно, так как размеры ее производства часто, а число помощников и учеников — всегда устанавливалось цеховыми властями, склонными в видах достижения лучшей дисциплины и успешнейшего обучения мастерству скорее сокращать, чем расширять размеры заведения. Тем не менее, большие мастерские фабричного типа существовали и при цеховом устройстве. В XIII в. в Голландии, а также в Пикардии, Лангедоке и других французских провинциях было много суконных Ф. В 1338 г. во Флоренции число их простиралось до 200, с 30000 рабочих и с производством до 200000 кусков, на сумму, по нынешней стоимости золота, в 25 млн. Франков. В Венеции в XV и XVI вв. существовали ткацкие Ф. с 20—25 станками каждая. В то же время в Южной и Средней Франции рядом с ремесленными шелкоткацкими заведениями существовали и более крупные, фабричного типа. Ни одна страна не дает таких богатых материалов для изучения процесса вытеснения простейших форм производства более сложною — фабричною, как Англия. Еще в XVI в. ремесло было здесь господствующею формой промышленности. Семилетнее обучение было необходимым условием самостоятельного ведения производства; цены на ремесленные изделия определялись законом или местными властями; закон определял продолжительность рабочего дня, а также число подмастерьев и учеников в ремесленных мастерских. Рядом с общими законами при Тюдорах и Стюартах издавались и специальные правила для известных ремесел и местностей относительно сбыта товаров и положения рабочих. Уже и в то время, однако, существовала мануфактура. Суконная промышленность работала для вывоза; ткачи были в зависимости от купцов, ведших оптовую и экспортную торговлю. Большие ткацкие мануфактуры существовали уже в первой половине XVI ст., при Генрихе VIII. В течение XVII в. и первой половины XVIII-гo старый ремесленный строй производства начал разлагаться. Требование семилетнего срока, обучения и ограниченного числа учеников в ремесле почти повсеместно обходилось, а в отдельных случаях даже официально отменялось. Одновременно с этим значительно развилась домашняя промышленность. Мастер поступился своею самостоятельностью в пользу купца, владеющего капиталом, в суконном, льняном, ленточном, чулочном производствах, привлекавших к себе не только взрослых, не прошедших семилетнего ремесленного курса, но и детей, женщин, стариков. Перемена эта обусловливалась отчасти избытком нарождавшегося населения и трудностью для всех работоспособных найти себе место в ремесленных мастерских, отчасти изобретением усовершенствованных орудий и машин, при которых можно было производительно работать, и не пройдя семилетнего подготовительного курса. Под влиянием усиленного производства и увеличившегося района сбыта возникли мануфактуры, скоро принявшие фабричную форму. Этот переход осуществился благодаря машинам, приводимым в действие силою воды или пара. Машина дала развитию капитала новый толчок и окончательно укрепила его могущество. Решительным событием была в этом процессе победа машины в бумагопрядильном и ткацком производстве. До XVIII в. хлопчатобумажная, как и льняная пряжа изготовлялась ручным способом. Сначала мелкие ткачи самостоятельно покупали пряжу для основы и продавали свою ткань (бумазею) манчестерским купцам; но уже в первой половине XVIII в. купцы взяли дело в свои руки и стали снабжать ткачей льняною пряжей (вывозившеюся из Германии) и сырцом-хлопком, о прядении которого должен был заботиться сам ткач. Полученную от ткачей бумазею купцы развозили на вьючных лошадях по всей стране. Производство развивалось туго, чему причиною было требовавшее тяжелого труда и дорого стоившее ручное прядение. Возник вопрос, как бы научиться прясть "без пальцев". В 1733 г. на двух Ф. сделаны были не вполне удачные опыты применения первой прядильной машины, изобретенной Виаттом (W y att). 1764 г. катушечному мастеру Гайсу (Highs) удалось построить первую прядильную машину "Дженни" ("Jenny"), которая могла одновременно работать 6-ю, а скоро и 25-ю веретенами. "Дженни" употреблялась в домах самих ткачей-прядильщиков и усилила производство, но пока еще не произвела изменения в форме его. Решающим моментом оказалось изобретение тем же Гайсом ватерной машины (Waterframe) с водяным двигателем, производившей прочную пряжу для основы из хлопчатой бумаги. В 1790 г. водяной двигатель мог уже быть заменен паровою машиной Ватта, вследствие чего явилась возможность сосредоточить Ф. в городах, вместо того чтобы строить их разбросанно, непременно на берегу реки. Прядение хлопка окончательно превратилось в машинное фабричное производство. Изобретение механического ткацкого станка Картрайтом повело к расширению фабричного ткацкого производства. В 1803 г. Томас Джонсон настолько облегчил работу ткача, что благодаря его изобретению малолетний рабочий мог управлять двумя станками и производить столько тканей, сколько ранее производили трое взрослых искусных рабочих. Сберегая труд, новые машины временно сокращали число рабочих на фабриках, что вызвало целый ряд враждебных и разрушительных демонстраций: в 1812 и 1816 гг. — в Ноттингаме и Майдлэнде, в 1826 г. — в Ланкашире восставшие толпы рабочих разрушили механические станки на нескольких Ф. Не без затруднений водворилась в половине XIX в. фабричная система и в обработке металлов (важную роль здесь сыграл переход от древесного к минеральному топливу) и в керамическом производстве. — Во Франции начало фабричного производства относится к XVI в. В Париже существовали уже тогда большие заведения для производства зеркал, гончарных изделий, сукон, клеенок. В конце XVI в. ковровые и суконные Ф. существовали в Амьене, Туре, в начале XVII в. — в Седане, Бове, Каркасоне и др. гор. В 1669 г. в Аббевиле основана была суконная Ф. с 500 рабочими-голландцами. Чаще встречаются упоминания о больших Ф. в XVIII в.: в 1730 г. существовала оружейная Ф. в Эльзасе, в 1735 г. — фарфоровая в Венсене, в 1755 г. — шелковая в Пюи-де-Велэ, в 1756 г., там же — бумажно-прядильно-ткацкая, в 1757 г., в Бурже — суконная Ф. под руководством английской компании. В Нидерландах основание первых фабричных заведений относится к третьей четверти XVII в.: в 1666 г. была открыта зеркальная Ф. в Амстердаме. С появлением французских эмигрантов (гугенотов) в Голландии там открываются Ф. для выделки бархата и других шелковых и полушелковых материй и шляп. На ткацкой Ф. в Утрехте, действовавшей водяною силой, было 500 рабочих при 1100 станках. Значительны были ткацкие Ф. в Гарлеме и Амстердаме. В Швейцарии фабричное производство установилось в конце XVI в., под французским влиянием. Благодаря переселившимся из Франции гугенотам в Базеле и Цюрихе возникли сначала мелкие мастерские, а впоследствии Ф. для выделки шелковых материй, лент, парчи. В Южной Германии Ф. возникают в конце XVI века: фабрика золотой и серебряной канители в Нюрнберге (1592), мыловаренная — в Аугсбурге (1693), золотой и серебряной канители — там же (1681) и т. д. С 1676 г. начинают открываться в Саксонии Ф. шелковых и тонких шерстяных тканей. В 1686 г. в гор. Галле основывается суконная Ф., насчитывающая уже в следующем году 50 рабочих мужчин и 300 женщин. Немного позже в Магдебурге возникает Ф. чулочных, шерстяных, суконных, ленточных и шелковых изделий, с 500 рабоч. В 1703 г. прусский король Фридрих-Вильгельм I издал повеление, чтобы новые мануфактуры не открывались без особого королевского разрешения, и вскоре после того основал образцовую казенную суконную Ф. в Берлине. Фарфоровые и фаянсовые Ф. в XVIII в. существовали в Мейсене (1710), Берлине (1751), Мюндене ганноверском (1753), Франкентале (1755). В середине XVIII в. в Гессен-Касселе возникают Ф. железных, стальных и жестяных изделий. В 17 9 6 г. близ Штейнау (в Нижней Силезии) основывается первый свеклосахарный завод. В Австрии фабричное производство возникло не без борьбы с цехами. Первые значительные Ф. шелковых, шерстяных, стеклянных, майоликовых изделий открываются в Вене в 1676 г., после чего развитие фабричного дела идет медленно до конца XVIII в., когда Австрия, как и другие государства европейского континента, стала тщательно следить за техническими изобретениями и успехами английской промышленности.

3) В России до XVIII в. промышленность обрабатывающая имела семейный, домашний или кустарный характер (см. Россия). Целые деревни, особенно под Москвою и на бойких торговых трактах, занимались производствами, удовлетворявшими несложным требованиям большинства населения. Из заведений, приближавшихся к фабричному типу, самыми старинными можно считать суконно-ткацкие, существовавшие в конце XIV в. (их много сожжено было в Москве во время нашествия Тохтамыша в 1385 г.). Были также маслобойни (перерабатывавшие льняное и конопляное семя), мыловарни, поташные и клеевые заводы. В Москве в конце XVI в. основаны были две писчебумажные Ф. и, по желанию царя Феодора Иоанновича, итальянцем Марком Чинани Ф. для выделки бархатов и парчей. При том же царе устроено было несколько стеклянных заводов. Царь Михаил Феодорович также содействовал развитию в России фабрично-заводского дела, о чем свидетельствуют выданные им грамоты: бархатному мастеру Ефиму фон-Бранту — на заведение в России по немецкому образцу мельниц и сушилен для выделывания лосиных кож и пушному мастеру Елисею Кохту — на покупку в Московском уезде 16 пустошей для устройства стеклянных заводов. При Алексее Михайловиче в России существовало уже несколько оружейных и чугунолитейных заводов, шелковых и суконных Ф. Число Ф. значительно увеличилось при Петре I, поощрявшем, прежде всего, заведения, основанные им же для нужд войска. В 1697 г. он приказал казанскому воеводе заняться разработкою селитры, а в 1708 г. иностранцу Стельсу предоставил монополию на производство пороха с условием доставлять его в казну ежегодно не менее 20000 пд., по 2 руб. 90 коп. за пуд. В Туле Петр основал казенную оружейную Ф., которую отдал в аренду Нарышкину. В 1701 г. Демидов устроил здесь новую оружейную Ф. и начал поставлять оружие по более низкой цене, за что получил от царя щедрое вознаграждение в виде казенных земель. В то время существовало уже литье пушек в Верхотурье и Тобольске. Впоследствии оружейные заводы основаны были также в Петрозаводске, Сестрорецке и Петербурге (на Охте). Надзор за фабрикацией сукон, нужных для войска, Петр 7 нояб. 1706 г. поручил московскому губернатору князю Меньшикову, освободив фабричных рабочих от всяких податей, "опричь дворового тягла". Для снабжения войска полотнами устроены были под ведением посольского приказа казенные полотняные заводы, производство на которых велось при помощи приглашенных в российскую службу иностранных мастеров. Петр скоро убедился, что казенное фабричное хозяйство убыточно, и предоставил это дело частной предприимчивости. Указом 28 февраля 1711 г. велено было полотняные заводы и в Новонемецкой слободе купленные дворы с мастерами-иноземцами и обучившимися у них русскими мастерами отдать компании купцов. Указом 17 января 1712 г. суконные Ф. также велено отдать в содержание частным компаниям. Заводы суконные указывалось размножать, "так чтобы чрез пять лет не покупать мундира заморского". Для развития суконного дела указом 8 февраля 1714 г. велено было собирать в зачет годовых податей шерсть соответственно годовому суконному производству; в 1718 г. вывоз шерсти и привоз шерстяных изделий обложены были высокими таможенными пошлинами. С 1711 г. начали заводиться для надобностей флота парусинные Ф. В 1714 г. Тиммерману выдано разрешение завести в Московской губернии на 15 лет большую полотняную Ф. с применением водяной силы. С целью расширения в России льняного и пенькового ткачества, как домашнего, так и фабричного, Петр стеснял вывоз льняного и конопляного семени за границу и поощрял разведение льна и пеньки. Для поощрения шелкоткацкого фабричного производства вице-канцлеру Шафирову и тайному совет. Толстому и дарована была монополия на образование компании, которой переданы были для устройства Ф. казенные здания и дано право свободной продажи изделий внутри страны на 50 лет. Для этой мануфактуры мастера выписаны были из Франции. В видах поощрения туземной шелковой фабрикации запрещен был в 1718 г. привоз шелковых изделий из европейских государств; дозволено было одеваться только в русские, китайские и персидские шелковые ткани. Так как Толстой и Шафиров не могли удовлетворить всего спроса, то в 1718 г. двоим голландским купцам дано было на 2 года монопольное право привозить из-за европейской границы шелковые материи — не больше, однако, чем на 100000 руб. в год. На льготных же основаниях в 1714 г. устроена была в Москве ленточная Ф., в 1716 г. в Петербурге — шпалерная Ф. с производством шерстяных обоев по образцу французских гобеленов; работала она настолько успешно, что нашла сбыт своим изделиям за границей. По смерти мастера — француза Камюса — производство это прекратилось. В 1718 г. предоставлена была французу Мамориону монополия на производство чулок в Москве, причем привоз чулок в Москву был запрещен. В 1716 г. была основана большая казенная стеклянная Ф. в Ямбургском уезде, вскоре переданная в аренду частным лицам; в 1717 г. — первая игольная Ф. под условием охраны ее таможенными пошлинами, равнявшимися стоимости товара. Около того же времени близ Петербурга устроена была большая писчебумажная Ф. с предоставлением ей казенных заказов от присутственных мест. В 1718 г. московскому купцу Вестову дана была 10-летняя монополия на фабрикацию сахара с правом привоза из-за границы сырья и продажи сахара в Москве беспошлинно в течение трех лет со времени учреждения Ф.; при этом было обещано, что привоз сахара из-за границы будет вовсе запрещен, когда "завод умножится". В 1718 г. учреждена была мануфактур-коллегия (см.), которой поручено было, между прочим, прилежно смотреть за чистотою и прочностью изделий и давать полезные советы, для чего членами коллегии определялись лица, сведущие в фабричном деле. Членам коллегии велено было разделить между собою разные отрасли промышленности, дабы лучше вникать в их подробности; через полгода они должны были меняться местами, дабы каждый из них мог "фундаментально видеть состояние и силу всех Ф.". При выходе из состава коллегии члены должны были сделанные ими по своей части замечания письменно сообщать своим преемникам. Президент сам должен был осматривать ближайшие к нему Ф. не менее 2—3 раз, "буде-же время до того не допустит, посылать членов осмотреть как на Ф. и мануфактурах работа и прочее". Над "заводчиками Ф." велено было смотреть накрепко, чтоб "каждый при своих Ф. добрых и искусных мастеров имел, у которых бы русские обучались совершенно, так чтобы впредь сами могли за мастеров быть". Коллегия должна была иметь образцы всех вырабатываемых на Ф. и заводах материй и вещей и наблюдать, чтобы фабричные изделия отличались добротою "против заморских" и чтобы Ф. год от году в искусстве преуспевали. Дела решать коллегия должна была как можно поспешнее и притом не письменно, а "на словах". Для устранения искусственного, во вред потребителям, подъема цен на фабричные изделия Петр повелел, чтобы коллегия назначала товарам цены, по которым фабриканты должны были продавать товар в лавку; если и после того купцы не захотят всех выработанных товаров покупать, то дозволялось фабрикантам иметь собственные для своих товаров лавки в рядах, наравне с прочими, но продавать фабричные изделия невысокою ценою. До какой степени Петр дорожил фабриками, как сильно желал умножить их в России, видно из ряда льгот, какими пользовались Ф. по закону, независимо от разных специальных привилегий. Наиболее существенными льготами были: а) освобождение от военной службы учредителя и некоторой части персонала Ф., как то: живущих с хозяином детей и братьев, а также слуг, мастеров и учеников, служащих на Ф., с тем, однако, чтобы этой льготой пользовались только поступившие на Ф. не позднее чем через полтора года по ее основании; распространение этой льготы на поступивших позже предоставлено было царскому усмотрению; б) освобождение от податей и налогов; в) охранение вновь возникающих производств от иностранной конкуренции высокими таможенными пошлинами и освобождение на несколько лет (смотря по усердию фабриканта) от вывозных пошлин (льгота эта в случае смерти учредителя распространялась и на наследников, если они оказывались ее достойными); г) приписка крестьян к Ф. целыми деревнями с тем лишь, чтобы эти крестьяне были употребляемы на фабричные работы и чтобы деревни не были куплены только "для лица". Учредителям-иностранцам были предоставлены: право свободного въезда в Россию и выезда из нее; беспошлинная продажа изделий в течение известного времени; право покупки необходимых орудий и сырья в России и за границей без уплаты таможенных пошлин; свобода от всяких денежных и натуральных повинностей; подчинение только мануфактур-коллегии; готовое помещение для жилья; выдача денежных субсидий в течение нескольких лет. Обо всех этих льготах сообщалось через наших посланников и консулов за границей. Каждый иностранец, прежде чем прибыть в Россию для устройства какой-либо Ф., должен был заявить свои требования мануфактур-коллегии и дождаться от нее ответа и согласия. Ф. дозволялось учреждать лицам всякого звания и сословия, но с разрешения мануфактур-коллегии, которая должна была убедиться, может ли быть полезно государству задуманное предприятие, и указать, каким способом оно могло бы быть поставлено в наилучшие условия. Наибольшее содействие оказывалось фабрикам, обрабатывавшим сырье русского происхождения. К расширению производства русского сырья (льна, пеньки, шерсти, сала и пр.) принимались энергические меры. В царствование Екатерины I мануфактур-коллегия признана была бесполезною и в 1727 г. упразднена; дела ее переданы в столицах — Коммерц-коллегии, а в губерниях — воеводам; для неважных дел велено было "определить из самих фабрикантов, без жалования, которым хотя на один месяц зимою, для совету в Москву съезжаться и без приговоров и протоколов все неважные определения чинить", о важных же делах доносить в Коммерц-коллегию. В том же году заведование Ф. поручено было Сенату. В 1731 г. подтверждено было право фабрикантов на розничную торговлю в "рядах", увольнение же от градских служб предоставлено было только лицам, имеющим обширные Ф. и заводы, и учредителям важных в этом роде заведений, в России ранее не существовавших. В 1734 г. от Коммерц-коллегии определены обер-комиссар и три комиссара для наблюдения за Ф. и приискания средств к их улучшению. В 1736 г. укреплены были за Ф. находившиеся на них беглые господские люди с единовременным платежом за них помещикам определенной суммы от фабрикантов и дозволено было приобретать к фабрикам крестьян без земель и не целыми деревнями. В 1741 г. изданы были работные регулы, указывавшие, в каком порядке следует содержать Ф. В 1742 г. восстановлена мануфактур-коллегия, но это было только формальностью: фабриками продолжал заведовать Сенат. В 1744 г. повелено было означать на мануфактурных изделиях название города и Ф. В 1751 г. запрещено заводить Ф. без дозволения мануфактур-коллегии; в 1753 г. определено число душ, какое дозволялось приобретать для фабрик и заводов. Со второй половины XVIII в. замечается более внимательное отношение Сената к интересам кустарной промышленности, которые раньше приносились в жертву фабричному производству. 15 февр. 1755 г. Сенат предписал не чинить запрещения в отпуске за границу узкого холста, ибо простой народ от этого запрещения терпит убытки. В 1758 г. дозволено было всем и каждому делать пестряди и шляпы, вопреки привилегиям, выданным мануфактур-коллегиею разным лицам на производство этих вещей фабричным способом. Когда привилегии Ф. не наносили прямого ущерба мелкому промыслу, Сенат оставлял их в силе; так, указом 2 апреля 1756 г. Сенат предписал пропускать беспошлинно выписываемый из Италии и Персии шелк, "дабы в размножении российских шелковых мануфактур, от неимения довольного числа лучшего шелку, остановки и замешательства не было". Около того же времени дозволен был беспошлинный привоз пряденой и сученой шерсти из-за границы. В 1758 г. купцу Миллеру, учредителю шелковой чулочной Ф., выдано было "для ее размножения" 20000 р. на 10 лет. Производства, оказывавшиеся невыгодными для народного хозяйства, подвергались стеснениям. Так, ввиду опасности обезлесения страны Сенат 30 авг. 1754 г. предписал уничтожить все хрустальные, стеклянные и железные заводы на расстоянии до 200 вер. от Москвы, а 12 янв. 1759 г. запретил учреждать вновь Ф. и заводы в близких к С.-Петербургу местах. При Петре III состоялся (29 марта 1762 г.) указ, которым запрещена была покупка к Ф. и заводам крестьян с землями и без земель, предоставлено фабрикантам довольствоваться "вольными наемными, по паспортам, за договорную плату, людьми" и предписано "в заведении вновь Ф. и заводов никому воспрещения не чинить". Первое постановление вызвано было жалобами заводских крестьян на притеснения со стороны хозяев, доходившие иногда до смертоубийства. Несмотря на льготы и привилегии, какими пользовались фабриканты, заводско-фабричная промышленность развивалась туго; так, из 439 Ф., существовавших в 1767 г., основано было:

И в качественном отношении успехи фабричной промышленности были незначительны: даже солдатское сукно выделывалось неудовлетворительно. В первой половине царствования Екатерины II издан был ряд указов, ослаблявших правительственную опеку над промышленностью. Мануфактур-коллегия через представителя своего в комиссии для сочинения нового уложения заявила, что заводчики, вместо того чтобы заниматься своим делом, покупают деревни и стараются вступить в какой-либо род службы; большие мануфактуры, получив некоторого рода монополии, подавляют малые; поэтому необходимо предоставить промышленность самой себе и разрешить всякому работать, сколько обстоятельства ему дозволяют; в особенности следует стараться о распространении промышленности между крестьянами. В 1763 г. дозволено было всем, не исключая крестьянства, заводить сусальные и шпалерные Ф. без всякого ограничения, "ради очевидной от них государственной и народной пользы". В 1764 г. дозволено было всем без исключения заводить всякого рода Ф. и заводы, "особливо такие, с которых вещи на содержание полков потребны, т. е. суконные, кожевенные, глиняные, пуговичные, полотняные, конские и другие полезные". Предоставив мануфактурной промышленности полную свободу, правительство дало сильный толчок развитию вместе с фабриками и в связи с ними многочисленным отраслям домашней и кустарной промышленности, особенно в Московской, Владимирской и нескольких других соседних с Москвою губерниях. Указом 6 мая 1784 г. на губернаторов возложена была обязанность стараться о распространении произведений русских мануфактур преимущественно перед иностранными. В том же году дозволено было иностранцам, живущим в России, заводить Ф. От системы особых льгот Ф. правительство, однако, не отступило: "тому, кто заведет шелковый завод, виноградный сад, табачную Ф. и прочее такое, чего в государстве весьма мало или совсем нет", дозволено было десять лет беспошлинно за границу и внутри государства "тот продукт и товар продавать". Всем учредителям полезных Ф. выдавались заимообразно денежные субсидии, из 6%. Для развития фабрикации в России полотен, запрещен был отпуск льняной пряжи за границу. От предоставления фабрикантам каких-либо монополий Екатерина воздерживалась и существовавшие отменяла. Она находила, что "никаких дел, касающихся торговли и Ф., не можно завести принужденьем; дешевизна родится только от вольного числа продавцов и от вольного числа товара ". Манифестом 1775 г. было подтверждено разрешение всем и каждому заводить всякого рода станы и производить на них всевозможные рукоделья, не требуя "иного дозволения ни от вышнего, ни от нижнего места". С 1775 по 1781 г. обнародовано было несколько указов, направленных к улучшению быта крестьян, приписанных к Ф. и заводам; но цели они не достигли, так как, пользуясь крепостным или посессионным правом над крестьянами, фабриканты могли обходить закон. Во второй половине царствования Екатерины правительство возвращается к системе ограничения свободы промысла. Жалованною грамотой 1785 г. дворянам дозволялось "иметь Ф. и заводы по деревням", тогда как по смыслу манифеста 17 марта 1775 г. они могли иметь Ф. "везде и повсюду". Отсюда сама собой возникла привилегия для городских обывателей. Но и не все горожане пользовались одинаковыми правами: купцам первой и второй гильдий не запрещалось иметь и заводить Ф. и заводы, третьей же гильдии не запрещалось "иметь станы и производить рукоделья". Юридически доступ в купечество открыт был и мещанам, объявившим капитал, и крестьянам, вышедшим на волю; но фактически для очень многих по недостатку капитала он был невозможен, тем более что иногда правительство находило нужным полагать предел вступлению в купеческое сословие. Ограничение податных сословий в учреждении Ф. и заводов повело к стачкам фабрикантов и к искусственному повышению цен на фабрикаты, особенно на сукна, к невыгоде правительства, нуждавшегося в сукнах для войска. Вследствие этого правительство вынуждено было усиливать деятельность казенных Ф. и понуждать фабрикантов к поставке в казну определенного количества сукон по установленным ценам, чем еще более стеснена была частная предприимчивость. "Совершенною свободою в рассуждении продажи сукон" пользовались только мелкие фабриканты, не получившие от казны никакого пособия и не имевшие приписанных крепостных крестьян. У этих мелких фабрикантов казна скупала некрашеные и неваляные сукна, которые перерабатывались в устроенных для этой цели в Москве казенных сукновальнях. Таможенное обложение привозных предметов фабричной промышленности возвышено было тарифом 1796 г., не вступавшим в действие; но и заменивший его тариф 1797 г. мало от него отличался. Поворот к системе опеки над фабричною промышленностью продолжался и при Павле I, что выразилось в возобновлении упраздненной в 1779 г. мануфактур-коллегии с теми же правами, какими она пользовалась до закона 17 марта 1775 г., провозгласившего свободу промыслов. Развитие фабричного производства подвигалось вперед туго. 1 марта 1800 г. подтверждено было, "чтоб сукно и каразея до обмундирования всей армии не были употребляемы в приватные обороты и в выпуск за границу". Серебряные медали обещаны были всем суконным фабрикантам, кои "сверх обязанности их с казною поставят до 50000 арш. сукна", золотые — тем, кто поставит до 100000 арш. Выдавались и денежные награды, и ссуды на расширение дела; поощрялись и другие производства, повышались таможенные пошлины. Находя достаточным количество выделываемых в России стекла, хрусталя, фарфора и всякой каменной посуды, правительство указами 25 октября и 25 ноября 1800 г. запретило привоз этих товаров из-за границы. Запрещен был привоз шелковых материй. Одним из первых распоряжений Александра I было упразднение в 1803 г. мануфактур-коллегии, мотивированное желанием дать промышленности больший простор, так как "свобода и частный прибыток есть единственное движущее начало всякой промышленности". Следуя такому убеждению, правительство готово было отказаться от насаждения промышленности посредством учреждения казенных Ф. "Процветать Ф., — говорит в своем докладе Сенату (в 1803 г.) министр внутренних дел, — могут не иначе, как в частных руках, и управление их должно быть основано на коммерческом обряде... Главнейшие неудобства при казенном управлении Ф. состоят в том, что для сего потребно множество чиновников и приказных, на содержание коих выходит по большей части вся получаемая прибыль; сверх того, неопытность тех чиновников в мануфактурном производстве нередко расстраивает Ф. Заготовление нужных материалов на законном основании и с соблюдением разных письменных обрядов происходит обыкновенно весьма медленно на всех казенных Ф., от чего в работах бывают остановки. Ф. под казенным управлением не могут сбывать в скорости с рук готовых товаров, которые, по перемене вкуса, выходят из употребления или подвергаются порче. Нельзя им при том войти в совместничество с партикулярными людьми относительно цен на товары. Частные Ф., соображая время и обстоятельства, по своему усмотрению понижают цены без дальней разгласки; а в казне, где всякая перемена установляется протоколами и указами, сделать сего с нужною спешностию нельзя". В доказательство недостаточной производительности работ мануфактур-коллегии министр привел статистические данные, показавшие, что ко времени упразднения мануфактур-коллегии Екатериною II в 1779 г. Ф. в России числилось 501, за время же несуществования коллегии с 1779 по 1797 г. число их увеличилось до 2270. Во все царствование Павла I открыто Ф. 65, прекратили свое существование 45. С упразднением мануфактур-коллегии в 1803 г. в направлении правительственной политики по отношению к Ф. и заводам не произошло, однако, существенной перемены. По-прежнему учреждались казенные Ф., и к ним приписывались крестьяне; по-прежнему фабрикантам оказывались заимообразные субсидии; по-прежнему, наконец, Ф. охранялись от чужеземного соперничества. Хотя в 1801 г. и было отменено объявленное в конце 1800 г. запрещение привоза в Россию многих иностранных изделий, но охранительный тариф 1797 г. оставался в силе. Понижение таможенно-тарифных ставок и самая отмена пошлин, напр. на привозные машины, допускались, но преимущественно в интересах Ф. Чтобы фабричные изделия могли совершенствоваться и промышленность оживлялась, издан был 17 июня 1812 г. закон "о привилегиях на изобретения и открытия в художествах" и приняты были меры к распространению технических знаний путем издания оригинальных и переводных сочинений по специальным техническим вопросам. Указами 28 дек. 1818 и 14 ноября 1824 гг. лицам всех сословий, а следовательно, и крестьянам, предоставлено было право учреждать Ф. и заводы под тем единственным условием, чтобы каждый желающий содержать Ф. или завод выбирал, смотря по обширности заведения, определяемой числом рабочих, гильдейское или торговое свидетельство. Вступая в разряд фабрикантов, крестьяне, даже оставаясь крепостными, получали право бесконтрольно распоряжаться крестьянами же, приписанными к Ф. Из отдельных отраслей промышленности особым вниманием правительства пользовалась суконная, для развития которой в 1803 г. велено было увеличить цену на сукно, поставляемое обязанными фабрикантами в казну. В 1805 г. для заведения суконных Ф. на юге в Малороссии и Одессе велено было выдавать иностранным фабрикантам ссуды в размере от 3 до 10 тыс. руб. без процентов. В 1808 г. было постановлено: а) усилить и распространить выделку солдатских сукон выдачею льготных ссуд польской чиншевой шляхте и евреям; б) усилить выделку сукон на обязанных Ф. посредством заведения на них прядильных и чесальных машин, для чего устроить образцовые машины на Александровской мануфактуре и на одной из суконных Ф. в Москве, с тем чтобы от всех обязанных Ф. присылаемо было туда по два мастеровых для изучения искусства, как строить машины и как работать на них; в) выдавать фабрикантам на приобретение машин пособия в размере половины платы за сукно, которое должно быть поставляемо в казну; г) купцам и другого звания людям, не имеющим права покупать крестьян, дать на то позволение для учреждения суконных Ф.; д) приглашать через наши миссии в Россию иностранных суконных мастеров с выдачею им путевых и кормовых денег и снабжением их квартирами на счет казны, с тем чтобы они вырабатывали в год сукон не менее 720 аршин за установленную плату; е) выдавать всем вольным фабрикантам, обязывающимся по добровольным условиям поставкою в казну сукон или суровья, а равно и дворянам, желающим заводить суконные Ф., ссуды в размере от 1000 до 3000 р. на стан. Желающих получать ссуды оказалось так много, что 29 июля 1809 г. к мануфактурному миллионному капиталу, составленному казною в 1803 г., повелено было отпустить еще 2 миллиона для выдачи ссуд фабрикантам и заводчикам в видах усиления выделки солдатских сукон. В том же году отменено было возобновленное в 1808 г. запрещение вольной продажи сукон по той причине, что "мера сия, единою крайностью вызванная, оказалась несоответствующею ожиданиям правительства". Имея, однако, в виду продолжавшийся недостаток в солдатских сукнах, правительство еще не решалось предоставить всем право свободной продажи сукна "солдатского разбора", а потому разрешило такую продажу только тем фабрикантам, которые обяжутся ежегодно поставлять определенное количество сукна в казну. В конце 1810 г. особому комитету поручено было изыскать способы к лучшему устройству суконной части. Сообразно "с истинным разумом государственного хозяйства" комитет выработал новые правила, по которым, между прочим, всем фабрикантам дозволялось выделывать всякие сукна и продавать их свободно и повсеместно; Ф. и дома фабрикантов освобождались от военного постоя; фабриканты из купеческого сословия, которые ставят сукна в казну, не могли быть выбираемы без их согласия на общественные должности. Число суконных Ф. при действии этих правил так умножилось, что 16 июля 1816 г. высочайше утвержденным мнением Государственного совета было положено освободить суконных фабрикантов от обязательной поставки сукон в казну, взамен чего обложить их казенной податью, считая по 2 р. за каждую ревизскую душу числящихся при их заведениях приписных или покупных крестьян; для приобретения же солдатских сукон установить в учрежденном в Москве комитете торги, к которым обязанные фабриканты допускаются наравне с вольными. Этот закон еще более оживил суконную промышленность: рынок начал переполняться ее изделиями, и министр финансов, изыскивая способы к их сбыту, входил (в 1823 г.) в комитет министров с представлением, чтобы разным казенным местам, учебным и другим заведениям предписано было снабжать себя сукнами исключительно русского изделия, что и было уважено. Вниманием правительства пользовались и другие отрасли фабричной промышленности. В 1802 г. выдана была тульскому помещику Бланкеннагелю двадцатилетняя, на льготных условиях, ссуда в 50000 р. на усовершенствование первого удавшегося в России свеклосахарного завода. В 1806 г. выдана главному инспектору шелководства барону Виберштейну ссуда в 15000 руб. для устройства близ Харькова шелковой Ф. В 1809 г. к киевской фаянсовой Ф. приписано 210 душ крестьян, из коих 88 казенных. В 1811 г. для поощрения писчебумажных Ф. повелено было, чтобы во всех департаментах министерств и в подведомственных им местах не было употребляемо другой бумаги, кроме выделанной в России. В том же году такое же высочайшее повеление последовало относительно русского сургуча. В 1816 г. разрешено было отдать швейцарскому купцу Либу для учреждения ситцевой Ф. казенные здания в Ямбурге, взамен чего Либ обязался печатать ситцы цилиндрами, прясть на машинах бумагу, ткать из нее полотна, химически их отбеливать и красить пряжу, а также выписывать из Швейцарии мастеров и обучать русских рабочих фабричному мастерству "во всем его пространстве". В 1819 г. Ф. поступают в ведение министерства финансов, которое в то время, под управлением Гурьева, было противником усиленного протекционизма. Таможенный тариф 1819 г. (см. Торговля) значительно облегчил ввоз фабричных изделий в Россию, что возбудило сильный ропот со стороны фабрикантов, и правительство возвратилось к строго охранительной системе: 12 марта 1822 г. введен новый тариф с весьма высокими пошлинами на все привозные товары и со строгими запретительными постановлениями. Фабричная промышленность в царствование Александра I значительно расширилась: на одних Ф. (не считая кустарных изб и светелок) имели занятие в 1804 г. — 87 тыс., в 1825 г. — 210 1/2 тыс. рабочих. В частности, как и ранее, наибольшее число рабочих занято было на суконных Ф., которых было в 1804 г. 155, в 1825 г. — 324. Сукон выделывалось в 1804 г. до 2825000 арш., в том числе тонких до 150000 арш.; в 1825 г. — 7092000 арш., из них тонких 1848000 арш. Ценность привоза в начале века простиралась до 5 млн. руб., а в 1825 г. — всего до 864 1/2 тыс. руб. Второе место по числу рабочих, занятых собственно на Ф., принадлежало в 1804 г. полотняному, в 1825 г. — ситценабивному и бумаготкацкому производству, сосредоточивавшемуся в конце XVIII и начале XIX стол. в Москве, а после московского пожара 1812 г. — в селе Иванове с соседними деревнями, где начало большим Ф. положено было крестьянами-кустарями, разбогатевшими в течение 2-го и 3-го десятилетий XIX в. Бумаготкацких и ситценабивных Ф. в России было в 1804 г. 199, а в 1825 г. — 484; произведено было бумажных тканей в 1804 г. 5 3/4 млн., в 1825 г. — 42 1/8 млн. арш. Привозилось в среднем ежегодно хлопчатобумажных тканей из-за границы в 1802—04 гг. на 41/2, в 1824—26 гг., после сильных колебаний в цифрах привоза — на 3% миллиона рублей ассигнациями. Общее число Ф. в 1825 г. простиралось до 5261, рабочих на них — до 210568 чел. Из всего последнего числа лишь немного более половины (54%) принадлежали к вольнонаемным, остальные же работали на Ф. у своих помещиков, или приписаны были к Ф., или же находились при них во временном пользовании. Число несвободных рабочих на Ф. в конце рассматриваемого периода относительно сократилось, но абсолютно было еще очень значительно, как показывают следующие данные (Нисселович, "История заводско-фабричного законодательства Российской империи", 1884 г., приложение).

Число рабочих.

По отдельным главнейшим производствам рабочие распределялись так:

Общее число вольнонаемных рабочих с 1812 по 1825 г. увеличилось на 53874, или 88,8%; но в то же время число несвободных рабочих поднялось на 37601, или 64,3%. Наибольший процент несвободных рабочих был на Ф., обязательно поставлявших большую часть своих изделий в казну (суконные, полотняные, писчебумажные, стальные и железные), наименьший — на бумаготкацких и шелковых. В течение второй четверти XIX в. не замечается таких частых и быстрых перемен в политике правительства по отношению к Ф., как в первой четверти. Строго обдуманный таможенный тариф, запретивший к привозу множество изделий, на еще большее число наложивший высокие ввозные пошлины и вместе с тем умеренно обложивший привозные машины и сырье, казался твердым основанием для широкого развития фабричного дела. Оно действительно возросло, но далеко не в такой степени, чтобы за удовлетворением туземной потребности выступить со своими изделиями на международный рынок. Вот данные о его успехах, извлеченные из труда Семенова "Изучение историч. сведений росс. внешней торг. и промышленности":

Из сопоставления этой таблицы с двумя предыдущими видно, что развитие фабричного дела в 1825—50 гг. шло не более быстрым темпом, нежели в 1804—25 гг., т. е. в то двадцатилетие, когда Россия переживала целый ряд войн и когда ее экономическая политика неоднократно подвергалась крутым и тяжким переменам. Развитию фабричной промышленности препятствовала ограниченность рынка. Громадное большинство населения довольствовалось кустарными и ремесленными изделиями, высшие же, богатейшие классы общества предпочитали русским фабричным изделиям иностранные. К тому же в России ранее XVIII в. не было и в течение целого столетия покровительственной политики не могло выработаться достаточного по количеству и годного по качеству контингента рабочих для фабрик. В то время как в Западной Европе ремесленные мастерские естественным путем превратились в Ф., воспользовавшись благоприятными для того обстоятельствами — достаточным числом способных и опытных ремесленников, свободных от земледельческих занятий, изобретением машин и применением к действию их силы воды и пара, — в России Ф. насаждались преимущественно распоряжениями правительства, в видах удовлетворения государственных потребностей. Ф. работали почти исключительно на казну, вольная продажа их изделий была незначительна, сбыт за границу ничтожен; между тем русским сельскохозяйственным продуктам открыт был широкий сбыт за границу, а труд, применявшийся к производству этих изделий, был и легче, и ближе к народным привычкам и лучше оплачивался. Фабриканты были осыпаны льготами, привилегиями, монополиями и подарками в виде земель, лесов, рудников, об удобстве же рабочих было мало попечений; поэтому хорошие работники неохотно шли на Ф. Большинство рабочих были крепостные или приписанные, подневольный труд которых был малопроизводителен; в числе вольных рабочих оказывались бродяги и нищие, забранные полициею праздношатающиеся, публичные женщины, "бабы и девки, за вины наказанные", "убогие люди", беглые крепостные. Работа беглых имела такое значение для фабрикантов, что Петр указом 18 июля 1722 г. воспретил возвращать законным владельцам мастеров и учеников, "чьи бы они ни были, хотя и беглые явятся, понеже интересенты Ф. объявляют, что затем в фабриках их чинится остановка". Малой производительности труда такого состава рабочих соответствовала скудость их вознаграждения и содержания. В царствование Александра I правительство было озабочено улучшением положения фабричных рабочих. Ввиду приписки к Ф. и заводам в течение XVIII в. достаточного числа крестьян указом 2 июня 1802 г. Сенату предписано было "дозволить покупку ко вновь учреждаемым заводам исключительно близко живущих поселян, под тем условием, чтобы они не переселялись с прежнего своего места жительства и не лишались права на земли, которыми владеют; покупку же крестьян, расположенных вдали от заводов, совершенно запретить, предоставляя фабрикантам нанимать вольных людей по договорной цене". 30 июня того же года повелено было в случае притеснения приписных крестьян со стороны фабрикантов и заводчиков и употребления их не для заводских, а для домашних услуг первых отбирать от последних в казну: с вознаграждением — если крестьяне были куплены, без вознаграждения — если они только бесплатно приписаны, т. е. отданы во временное пользование. По поводу передачи одной казенной шелковой Ф. в частные руки было установлено, чтобы на этой Ф. заняты были исключительно годные к работе и притом не более 12 часов в сутки, за плату, установленную положением 1798 г.: женщинам — от 18 до 20 руб., мужчинам — от 50 до 80 рублей в год. Тогдашний рубль весил на 17% более нынешнего, а по цене жизненных припасов, напр. ржаной муки, стоил вдвое дороже. Следовательно, фабр. работница в то время получала в год плату, равную стоимости 40 пуд., а мужчина — от 100 до 160 пуд. ржи. Сроки выдачи заработной платы были точно определены законом, причем эта плата должна была увеличиваться через каждые 10 лет соразмерно десятилетней сложности процентного вздорожания жизненных припасов. Для престарелых, убогих и малолетних была установлена своего рода пенсия (хотя это слово и не употреблено в законе) в размере от 6 до 20 руб. в год. Все добрые намерения правительства разбивались, однако, о крепостное право. Сами фабриканты сознавали, что несвободный труд относительно малопроизводителен, но не могли от него освободиться: условия труда на Ф. были так тягостны, что некрепостные крестьяне шли туда лишь от горькой нужды, да и фабриканты принимали их, как слишком требовательных, неохотно. Гораздо покорнее и терпеливее были оброчные помещичьи крестьяне "по трудолюбию их и необходимости заработать более для своих домашних нужд". Самыми плохими были кабальные рабочие, т. е. крестьяне, которых помещик сам отдавал на чужие Ф. за определенную плату в его собственную пользу. Как ни умеренна иногда была эта плата, но "одна только крайность могла побудить предпринимателя к употреблению столь нерадивых и часто развращенных работников. От них нельзя было ожидать никакого порядка: фабриканту угрожали ежеминутные побеги, воровства, плутовские шашни". Но кабальный труд был дешев (плохое содержание и плата помещику, иногда не превышавшая 25 р. с. в год), почему фабриканты охотно к нему прибегали в тех случаях, когда от рабочего не требовалось особенного искусства. Закабаление рабочих было запрещено законом 16 июня 1825 г.; но помещики обходили закон, получая плату не непосредственно от фабриканта, а через семью рабочего или через сельское общество. Крестьяне-фабриканты закабаливали за собой своих односельцев-недоимщиков, уплачивая за них оброк помещику. Оставаясь крепостными, они бесконтрольно распоряжались не только присланными к ним в кабалу, но и приписными к их Ф. посессионными крестьянами. Нередко фабриканты доставали нужных им малолетних рабочих из воспитательного дома. Питомцы отдавались на Ф. в возрасте около 12 лет до совершеннолетия, причем фабрикант обязывался содержать их на свой счет и по истечении известного срока давать им определенную (около 1 р. сер. в месяц) плату. По достижении совершеннолетия они получали от фабриканта пару платья и 100 руб. деньгами. Несвободный труд по своей дешевизне считался еще производительным; но с течением времени сами фабриканты и обзаведшиеся собственными крепостными Ф. помещики начинают от него отказываться, особенно с тех пор, как стали чаще повторяться случаи недоразумений между рабочими и фабрикантами. Поводами к недоразумениям, жалобам и волнениям были: недостаточность заработной платы (вольнонаемным обыкновенно платили на треть, а иногда и вдвое больше), штрафы и вычеты, принуждение брать нужные товары в фабричных лавках. С усложнением техники фабричного производства сами фабриканты стали тяготиться своими посессионными привилегиями, соединенными с лишением права сокращать или изменять по своему усмотрению род производства. Фабрикант должен был из года в год давать рабочим определенную работу и оплачивать ее, хотя бы ее произведения и не спрашивались на рынке. Поэтому его интересы требовали изменений в законодательстве о посессионных рабочих. С 1824 по 1840 г. издано было несколько постановлений, улучшивших положение посессионных рабочих; в 1840 г. фабрикантам предоставлено было увольнять рабочих с вознаграждением от казны в 36 руб. на ревизскую душу, если право на их труд в свое время было оплачено фабрикантом. Уволенным рабочим предоставлено было на выбор приписаться в государственные крестьяне или в городские сословия. В первом случае фабричные должны были согласиться на переселение, что сопряжено было для владельца с расходом в 50 р. асс. на 1 душу мужского и 20 руб. женского пола и в 20 р. на перевозку каждого человека. По исследованию г. Туган-Барановского, законом 1840 г. воспользовалось не менее 46 Ф., благодаря чему получило свободу не менее 15000 рабочих. Ф. стали мало-помалу переходить от принудительного к вольному труду, но не без затруднений, ибо освобождаемые рабочие не всегда соглашались на переселение, особенно в места далекие, напр. в Западную Сибирь. Некоторые дела о таких переселениях затянулись до крестьянской реформы 1861 г. Почти одновременно с окончанием разработки вопроса о посессионных Ф., а именно в 1835 г., выработаны были правила, устанавливавшие порядок работ на Ф., приспособленных к вольному труду, и действовавшие, с незначительными изменениями, несколько десятилетий (см. Фабричное законодательство). В 1825 г. открыто в Москве Общество поощрения мануфактурной промышленности; в том же году был учрежден в Москве Технологический институт, но скоро закрыт "по недостатку слушателей"; в 1831 г. основан в С.-Петербурге Технологический институт, доныне существующий. В 1826 г. дарованы льготы иностранцам и русским подданным, учреждающим вновь Ф. и заводы; иностранцы, находящиеся на заводах, освобождены от записки в цехи и от всякого платежа; изъяты от записки в гильдии русские подданные и иностранцы, занимающиеся выделкою аппаратов и машин. В том же году Общество поощрения мануфактурной промышленности соединено с Московским обществом сельского хозяйства. В 1828 г. при департаменте мануфактур и внутренней торговли учрежден мануфактурный совет с московским отделением, губернскими комитетами и корреспондентами. В 1829 г. устроена первая мануфактурная выставка в С.-Петербурге (следующие в первой половине XIX в. выставки были: в С.-Петербурге — в 1831, 1839 и 1849 гг.; в Москве — в 1831, 1845 и 1848 гг.; в Варшаве — в 1841 и 1845 гг.). В 1834 г. обнародовано постановление о привилегиях на изобретения и открытия в искусствах и ремеслах; в том же году утверждено положение об отношениях между хозяевами и мастеровыми, поступающими к ним по найму. В 1836 г. определено открывать выставки изделий в губернских городах. В 1838 г. открыта первая рисовальная школа в Москве. В 1839 г. иностранцам дозволено покупать земли вне городов для устройства Ф. и разрешено отводить в Сибири земли под Ф. и другие заведения. В 1843 г. определены механики в губерниях для усовершенствования мануфактурной промышленности и изданы постановления о рисовальных школах в Москве. В 1845 г. издано положение об Имп. Александровской мануфактуре, назначенной служить образцом для заведений механического прядения льна и выделки из него разных тканей, а также способствовать распространению и усовершенствованию механического прядения хлопчатой бумаги. В 1846 г. изданы правила для ограждения фабрикантов от потерь при отдаче крестьянам на дом пряжи для тканья всякого рода изделий. В некоторых местностях, в разное время, были даруемы фабрикантам льготы в платеже гильдейских повинностей в награду за основание в тех местах значительных Ф. и заводов. Поощряемы были фабриканты как и прежде и почетными наградами.

4) Со второй половины XIX в. охранительные таможенные пошлины начинают понижаться; так, в 1850—1856 гг. они составляли 24,3%, в 1857—1868 гг. 17,6%, в 1869—76 гг. 12,8% цены привозных изделий. Несмотря на это, фабричная промышленность растет и притом быстрее, чем в предшествовавшее полустолетие. Сократились некоторые ее отрасли в годы восточной войны (1853—1856); уменьшились во время сев.-американского междоусобия бумагопрядильное и. бумаготкацкое производства за недостатком привозного хлопка в 1862—1864 гг.; сократилась, наконец, деятельность некоторых металлургических заводов, основанных на подневольном труде, — но все эти задержки были кратковременны. Благодаря крестьянской реформе 1861 г. сельскохозяйственный труд стал производительнее, и часть освободившихся в деревне рабочих сил могла быть уделена Ф. Много способствовали расширению фабричного производства также постройка железных дорог, облегчение кредита, распространение акционерных компаний, передача в частные руки казенных суконных, писчебумажных, фаянсовых и других Ф., распространение технических знаний путем учреждения специальных учебных заведений. Хотя ставки таможенного тарифа были понижены в 1851, 1857 и 1868 гг., число рабочих на Ф. за третью четверть XIX в. значительно увеличилось. Официальные данные за различные годы третьего 25-летия собирались не всегда с одинаковою точностью; главный их недостаток в том, что под Ф. не всегда в них разумелось одно и то же — разные заведения то причисляются к Ф., то исключаются из их числа. Вот почему в нижеследующей таблице говорится только о 17 фабричных производствах, данные о которых удобосравнимы.

Итак, в общем, увеличилась сумма производства:

С 1877 г. таможенное обложение привозных товаров постепенно возвышается, как видно из сопоставления следующих цифр:

По отдельным изделиям были и более значительные повышения. Вот несколько примеров за годы 1852 (следовавший за изданием тарифа 1851 г.), 1860 (близкий к тарифу 1857 г.), 1870 (под действием тарифа 1868 г.), 1876 (год, предшествовавший переложению таможенной пошлины на золото), 1890 (влияние переложения таможенных пошлин на золото и всех дальнейших повышений таможенного обложения), 1893 (второй полный год действия тарифа 1891 г.) и 1900 (последний отчетный год).

Действительное поступление пошлин в % % к объявленной в таможнях цене.

Правда, в то же время повышались пошлины и на сырье для этих изделий, в следующих размерах:

но главная цель таможенного покровительства — ограждение внутренней промышленности от чужеземной конкуренции — достигалась и при высоком обложении сырья. Пользуясь высокою охраной, фабричное производство не могло не расширяться, тем более, что население продолжало возрастать, культурные потребности его — усложняться. О сравнительной быстроте роста фабричного дела можно судить по следующим данным о крупных Ф., из коих каждая в 1866, 1879 и 189 0 гг. имела не менее ста рабочих (Туган-Барановский, "Русская Ф.", изд. 2-е, стр. 342).

Из этих данных видно, что крупное фабричное производство возросло:

Крупное фабричное производство, следовательно, быстрее возрастало в годы, когда действительное таможенное обложение составляло в среднем только 12,8% объявленной цены привоза, нежели в те, когда оно достигало 28,3%. В последнее десятилетие, особенно с 1893 г., расширились все главнейшие фабричные производства, как видно из следующей таблицы (при составлении ее по возможности избегались двойные показания ценности одного и того же сырья — и в полуфабрикате, и в окончательном продукте; таблица составлена В. Е. Варзаром и издана в 1902 г. Отделом промышленности).

Официальные сведения, относящиеся ко всем фабричным производствам (горные заводы исключены), дают следующие цифры:

Характерною чертою нынешнего положения Ф. является борьба ее с кустарным производством, особенно упорная в ткацком и металлическом производствах. В XVIII и начале XIX в., когда на ткацких, полотняных, шелковых и хлопчатобумажных фабриках работа производилась преимущественно на ручных станках, при ничтожном употреблении машин, кустарное ткачество процветало, чему сами же фабриканты способствовали. Вокруг каждой крупной Ф., как грибы после дождя, выскакивали мелкие кустарные заведения, успешно с нею конкурировавшие. Существовавший уже в XVIII столетии обычай раздавать пряжу для тканья крестьянам на дом быстро распространился в XIX в. Ткачи полотен скоро выучились ткать миткаль, набойщики холста — печатать ситцы. Рядом с ткачами, работавшими на хозяйской пряже, было немало самостоятельных мастеров, вырабатывавших миткаль из купленной за собственный счет пряжи, иногда одним своим семейством, иногда с помощью других; в последнем случае их заведения принимали вид фабричек. Эти самостоятельные кустари-ткачи сами на своих лошадях возили продавать свои произведения из Шуйского у. не только на Нижегородскую, но и на украинские ярмарки, и там успешно конкурировали с крупными фабрикантами. Несмотря на все преимущества крупного производства, фабриканты нашли эту конкуренцию для себя вредною. "Дозволение каждому крестьянину заводить Ф. и мануфактуры без платежа за промысел, — писали они в 1823 г. министру финансов Гурьеву, — служит ко вреду устроенных больших Ф. и препятствует улучшению русских изделий, поскольку первые, производя работы свои без правил и соблюдения постановлений, уменьшают вес, меру и доброту своих изделий". Такие жалобы продолжаются в 30-х и 40-х годах. В прошении одного гжатского купца, поданном на высочайшее имя в 1845 г., говорится, между прочим, что "фабриканты, старавшиеся об улучшении изделий, производством своим почти вовсе не занимаются, ибо дело перешло в руки крестьян, которые, заботясь о том только, чтобы сработать выгоднее других, наперерыв низводят товары на самую низкую степень. Подобными же промыслами занимаются и в разных уездах Москвы и во Владимирской губ., особенно в Шуйском у.: там почти все крестьяне — или фабриканты, или разносчики". Для прекращения вредной конкуренции авторы жалоб и проектов предлагали подчинить кустарей правительственному надзору, учредить цехи, брак, свидетельствование и пр. В какой мере действительно кустарь вытеснял в данном производстве Ф., видно из следующих данных:

В течение 21 года привоз пряжи увеличился втрое, а число рабочих на ткацких Ф. уменьшилось на 24%. В производстве полотняном в конце XVIII и в первой половине XIX в. замечается то же явление. В 1852 г. на всех полотняных и пестрядинных Ф. Владимирской губ. занято было 2944 рабочих, а по деревням работало на те же Ф. 8579 чел. Изделия этих деревенских заведений "далеко отставали в качестве от таковых же, вырабатываемых на обширных Ф.", но имели на своей стороне преимущества дешевизны, которая увлекает большую часть покупщиков. Изделия мелочных заводчиков сходили с рук без затруднения. В начале XIX в. в числе поставщиков сукна для казны, наряду с крупными фабрикантами, встречаются московские и владимирские кустари. Ф. в Москве занимались крашением и отделкой сукна, а суровье заготовлялось по окрестным деревням. "Сему счастливому обстоятельству обязаны мы неимоверной дешевизной наших драдедамов". Некоторые предприниматели не имели фабричных построек: всю пряжу они сдавали крестьянам для обработки, а заготовленное сукно отдавали красить в специальные красильни и аппретурные заведения. Шелковое ткачество весьма долго сохраняло свой преимущественно кустарный характер. То же можно сказать о производстве гвоздей и других металлических изделий. Но борьба с Ф . недешево доставалась кустарям. В течение первой половины XIX в. заработок кустаря хотя вообще и уступал заработку фабричных рабочих, но при относительных удобствах домашней работы удовлетворял его. Хорошо чувствовал себя кустарь и во время промышленного оживления половины 50-х гг., проявившегося чрезвычайным усилением фабричной деятельности (преимущественно в северной промышленной полосе), необычайной бойкостью оборотов на всех внутренних ярмарках, быстрым увеличением сбыта как отечественных, так и иностранных мануфактурных товаров. "И простые рабочие, и фабричные, и фабриканты, и купцы говорили об этом времени: мы тогда озолотились". Ф. не успевали подготовлять товары; строились новые Ф., расширялись старые, цены на все товары росли непомерно. Оживление дел сменилось застоем; но фабричная промышленность, постепенно вводя у себя более и более облегчающие труд машины, непрерывно расширялась, тогда как кустарная хирела, особенно в тех своих отраслях, где разница между производительностью вооруженного машинами труда и производительностью труда, не пользующегося машиной, очень велика. Прежде всего, как раньше в Англии, пострадали хлопчатобумажные ткачи, работа которых состоит из простых, легко с помощью машины исполнимых операций. "Блестящая пора больших заработков у ивановского рабочего, — пишет фабрикант Гарелин, — кончилась с введением в дело машин. Пока машин не было или они являлись как нововведения, рабочий, можно сказать, царил на Ф.: от него зависело, работая хорошо, получать большие деньги и доставлять в то же время хозяину порядочный барыш. Хозяин тогда был в известной тягостной зависимости от рабочего. Но вот являются машины и мало-помалу завладевают всем делом. Рабочим пришлось уже не хозяйствовать, а стать в подчинение к бездушным машинам, с которыми разговоров вести, конечно, невозможно и которые, вдобавок, срабатывали по крайней мере вдесятеро больше, чем могли сделать все рабочие, находящиеся на Ф. Начинается совершенно новая эпоха в жизни рабочего". По расчету Гарелина, денежная заработная плата во всех видах труда с 1850-х по 1880-е годы повысилась. Ткачи на механических станках в 1858 г. зарабатывали в месяц 10—16 р.; в 1882—83 гг. денежный заработок был выше на 15% — но цены на жизненные припасы поднялись еще более: ржаная мука, напр. в Иванове-Вознесенске, продавалась уже на 100%, мясо — на 220% дороже. По данным фабричного инспектора Пескова, с 1856—58 по 1883 г. в Шуйском уезде денежный размер платы прядильщикам увеличился на 12%, машинным ткачам — на 4%, а ручным ткачам уменьшился на 4%; заработки других, "более обученных", — собственно фабричных — рабочих увеличились в большей мере (от 25 до 98%), но в общем реальный заработок фабричного рабочего за 15 лет уменьшился на 20—30%. За недавно прошедшие годы особенного оживления промышленности в России (1893—99) заработная плата на фабриках увеличилась и денежно, и реально. По исследованию д-ра Дементьева, коснувшегося 28865 рабочих на 109 Ф. Московской губ., средний действительный месячный заработок взрослого мужчины = 13 р. 53 к., взрослой женщины = 10 р. 56 к., подростка мужского пола = 7 р. 18 к., женского = 6 р. 56 к. Средняя годовая плата взрослого рабочего (за 288 дней по 12 часов) в 74 производствах в Европ. России фабричною инспекциею определена в 187 р. 60 к. (для 1892 г.); цифра эта в три с половиною раза меньше среднего годового (300-дневного) заработка североамериканского рабочего (см. Заработная плата) и в два с половиною раза меньше, чем получает в год английский рабочий. Усиление машинного производства на фабрике способствует отчуждению рабочего от земли. В настоящее время уже весьма мало Ф., прекращающих свое производство на 2—3 месяца самой страдной сельскохозяйственной работы. Такой характер сохранили еще рогожные Ф., а также стоящие нa рубеже кустарных заведений мелкие ткацкие, канительные, фарфорово-живописные и т. под. "Но как только, — говорит д-р Дементьев, — эти же Ф. расширяются до более крупных заведений, хотя и ведущих свое производство исключительно ручным трудом, так тотчас же начинает замечаться влияние капитализма. На крупных ткацких Ф. четвертая часть рабочих уже вовсе не уходит на полевые работы и остается круглый год на Ф.; еще сильнее в этом смысле влияют фарфоровые и в особенности ситценабивные Ф. Переход ручного производства в механическое и неразрывно связанная с ним концентрация его в крупные промышленные заведения тотчас разобщает рабочих с землей настолько, что уход на полевые работы здесь составляет исключение". Специалисты-фабричные уже существуют. "Они только числятся крестьянами, но связаны с деревней лишь податями... Они не имеют в деревне ни хозяйства, ни, сплошь и рядом, даже дома, обыкновенно проданного. Даже право на землю сохраняют они лишь юридически... Эти рабочие сами считают себя чуждыми деревне. Пред нами, следовательно, уже сформировавшийся класс рабочих, не имеющих своего крова, не имеющих фактически никакой собственности, класс ничем не связанный и живущий изо дня в день. И он образовался не со вчерашнего дня: он имеет свою генеалогию и для немалой своей части насчитывает уже третье поколение". Д-р Дементьев опросил 18576 рабочих и нашел, что у 55% отцы работали на фабриках. К сходным результатам пришел проф. Эрисман, нашедший, что из рабочих Московской губ., взятых для сравнения, в возрасте старше 25 лет поступило на Ф. 9%, в малолетнем же возрасте — 63%; следовательно, здесь в большинства случаев мы имеем дело с настоящим рабочим сословием, с исконными, а не случайными фабричными рабочими. В одном из уездов Московской губ. крестьян на Ф. гораздо меньше, чем прочих рабочих (25% всего числа). Этот факт заставляет д-ра Погожева "признать несомненное существование в России многочисленного пролетариата". Рабочие некрестьяне здесь большею частью — потомки посессионных рабочих. Проф. Шульце-Геверниц схематически установил постепенное отчуждение русского фабричного рабочего от земли, отмеченное, впрочем, и раньше названными русскими исследователями. На первой стадии, говорит он, связь с землей еще очень велика: рабочее живут вблизи Ф., не имеют особых спален и столовых на Ф., спят, где попало, в тех помещениях, где работают, едят пищу, приносимую из дому. Это еще в полном смысле крестьяне, исконные земледельцы, загнанные нуждою в несвойственную им и тягостную для них фабричную обстановку, которую они покидают при первой возможности, чтобы вернуться к земле. На второй стадии связь с Ф. уже интимнее, а с землей — слабее. Рабочие живут в особых фабричных казармах, столуются артелями, но нередко уходят с Ф. на полевые работы. Семья их остается в деревне, на которой главным образом сосредоточены их помыслы и симпатии. На третьей стадии и на Ф. начинает появляться семейная жизнь; рабочие начинают оставлять артели, чтобы харчиться с женой; появляются семейные спальни. Но связь с деревней не прерывается окончательно: рабочие посылают деньги в деревню, имеют там свое хозяйство, нередко возвращаются туда на побывку, отсылают туда детей. Наконец, на четвертой стадии фабричный рабочий становится полным пролетарием, живущим постоянно при Ф., на вольной квартире или в фабричной каморке, со всею своей семьей. Одною большой Ф. показано было, что из 1417 рабочих-мужчин:

Крестьян на этой Ф. — 94% (такой же % и в целой Московской губернии); рабочих старше 45 лет — только 6,8%. Очевидно, и на русских Ф., как на английских, рабочему старше 45 лет трудно найти работу.

5) Благодаря разделению труда и применению машин, приводимых в действие силою воды, пара или электричества, Ф. приобретает возможность при прочих равных условиях производить несравненно больше и притом дешевле, чем ремесло и мануфактура. Представить себе это повышение производства во всем его объеме трудно, ибо области, на которые оно распространяется, слишком многочисленны и разнообразны. Усовершенствования машин следуют одно за другим и все более и более облегчают труд человека. В стеклянном, напр., производстве одна плавильная печь Сименса с 1885 г. заменяет восемь прежних и, требуя труда только 4 человек вместо 28, приготовляет 1 миллион квадр. фут. стекла в месяц вместо прежних 115000; работает без перерыва, тогда как прежние печи действовали только 18 дней в течение месяца. Ручным способом, без применения разделения труда, 1 рабочий не приготовлял и 20 булавок в день; с разделением этого труда на 18 различных операций 10 рабочих стали производить в день 48000 булавок, или каждый по 4800. На нынешних больших, действующих машинами фабриках машинист с 4 рабочими производят в день шесть миллионов булавок, т. е. в среднем по 1200000 на каждого из участников в производстве. По словам Wells'a, в 1887 г. действие всех паровых машин на земном шаре определялось в 200 миллионов лошадиных сил, что вдесятеро превосходит физическую силу рабочих, труд которых этими двигателями облегчается. Рост производительности труда помогает человечеству бороться со скупостью природы и увеличивать свое благосостояние. Фабричный труд тем производительнее, чем он лучше обставлен машинами; применение машин тем экономичнее, чем, при остальных равных условиях, обширнее производство. Отсюда рост крупных Ф. как результат успехов техники производства, отсюда увеличение производства как следствие расширение рынка, удешевление фабричных изделий и уравнение цен, но в то же время и большая зависимость каждого отдельного фабричного предприятия от трудно обозримых и иногда непредвидимых конъюнктур, растущая необеспеченность предпринимателей и в особенности рабочих. Новые фабричные предприятия прокладывают себе дорогу, только занимая место, которое другими предприятиями было занято или предполагалось к занятию. Торжествующая Ф. превращает в нужду довольство людей, живших или надеявшихся жить благополучно. Конечно, иногда этого и не бывает. Английская бумагопрядильная и ткацкая промышленность, выдержав в тридцатых и сороковых годах XIX в. ужаснейшие бедствия, воспрянула в пятидесятых годах и ныне имеет весьма благополучный вид. Тщательно исследовавший эту промышленность в Ланкашире Шульце-Геверниц самыми точными цифрами доказывает, что по мере превращения ручного ткачества в машинное, т. е. фабричное, и притом крупно-фабричное, положение рабочих улучшалось, как видно из следующих данных.

Годовая производительность бумаготкацкой промышленности в Англии.

Из этих данных видно, что с трехлетия 1819—21 г. по трехлетие 1880—1882 г. общая годовая выработка хлопчатобумажных тканей увеличилась в 12,3 раза, причем число рабочих уменьшилось на 1,6%, следовательно, производительность труда среднего рабочего увеличилась в 12,5 раз; в тот же промежуток времени издержки по оплате труда сократились в 6,74 раз, а доход рабочего увеличился менее чем вдвое. То же самое наблюдается и в Соединенных Штатах.

Годовая производительность ткача в Соединенных Штатах.

Из таблицы видно, что производительность труда одного рабочего с 1830 по 1874 г. увеличилась в 6 1/2 раз, издержки по оплате труда сократились на 42,5%, а годовой доход рабочего увеличился на 77,0%.

Несомненный подъем материального достатка, отмеченный в некоторых прядильно-ткацких округах Англии, не был, однако, всеобщим в среде фабричного населения Соединенного королевства. "В нашей среде, — говорит Сидней Уэбб, — существует огромное множество людей, экономическое положение которых все еще находится на уровне 1842 г." Чарльз Бутс в сочинении о жизни и труде лондонского населения утверждает, что почти 32% всего четырехмиллионного населения Лондона принадлежат к тем четырем классам населения, которые зарабатывают в неделю не более 2 гиней (около 20 р.) в неделю на семью и относятся к беднякам. Кроме этих 32%, еще почти треть лондонского населения получает доход, недостаточный для безбедного существования. "Часто предполагают, — говорит Сидней Уэбб, — что этот огромный класс бедняков состоит из необученных рабочих, или женщин, сидящих за иглою, или пьяниц и мотов всякого рода. Но это неверно. В больших городах немало искусных рабочих с заработком, не достигающим (в 1892 г.) 20 шиллингов в неделю. Шеффильдские точильщики вилок, работа которых очень вредна для здоровья, получают от 16 до 20 шиллинг. (8—10 р.) за полную неделю в 56 часов и даже меньше, если принять в расчет значительные вычеты за потерянное время. Точильщики ножей зарабатывают не более гинеи в неделю. Взрослые ткачихи холста и хлопчатобумажных тканей в Глазго зарабатывают в среднем не более 10—12 шиллинг., канатчицы и табачные работницы в Бельфасте — 7 шиллинг. Заработная плата чернорабочих женщин все еще тяготеет к уровню голого существования, ниже которого оно не может упасть, по крайней мере на продолжительное время. Заработок обученного рабочего, в общем, возрос, и число хорошо оплачиваемых техников, механиков, надсмотрщиков за машинами увеличилось — абсолютное же число безнадежно-бедных в Англии больше, чем было в какую-либо предшествующую эпоху. Но и из специалистов-техников всегда некоторый процент, а в периоды угнетенного состояния промышленности — очень многие не находят работы. В то самое время, когда искусные и прилежные рабочие не могут найти занятия, тысячи других должны работать излишне долгое время. Почти в каждой отрасли труда рабочий день продолжается дольше, чем это совместимо с надлежащим исполнением обязанностей родителей и граждан. Даже в хорошо организованных отраслях труда, где нормальный день часто составляет лишь 9 часов, систематически практикуется сверхсрочная работа: у 70% всего числа членов общества машиностроительных рабочих она составляет 9 часов в неделю. Множество рабочих трудятся при условиях, которые делают болезнь и несчастные случаи неизбежными спутниками их жизни. Неудовлетворительны фабричные помещения, тесны жилища большинства рабочих, скудна их пища; нет уверенности в завтрашнем дне. Несмотря на множество союзов взаимной помощи, сберегательных и страховых касс, из доживающих до 70-летнего возраста каждый третий человек вынужден обращаться к общественной благотворительности на основании закона о бедных. В Лондоне из шести смертных случаев один имеет место в рабочем доме или в находящейся при нем больнице. Усовершенствованные машины быстро умножают и удешевляют производство полезных вещей; но не менее двух третей годичного продукта труда поступает в распоряжение только одной четверти всего населения. Бедных в Великобритании и Ирландии до 5 млн., и в числе их фабричные рабочие, настоящие и бывшие, и члены их семейств составляют весьма значительный процент. При данных экономических условиях отношения между предпринимателями и рабочими не могут быть удовлетворительными: стачки и другие признаки сопротивления со стороны наемных рабочих являются симптомом недовольства". Баснер (в 1865 г.) так определяет относительную роль крупной и мелкой промышленности в европейских государствах: