— известный русский археолог и историк искусства, происходил из полтавской помещичьей семьи, род. в 1828 г., учился в Московском университете по историко-филологическому отделению. В 1849 г. издал свою первую археологическую работу, "Описание памятников древности церковного и гражданского быта из русского музея П. Ф. Коробанова" (со множеством снимков), вызвавшую целый ряд рецензий, из которых иные отнеслись к молодому автору с незаслуженной строгостью: Ф. уже в этом издании показал себя хорошим для того времени знатоком иконописи и выказал свой строго-научный метод, проявившийся прежде всего в сопоставлении палеографических и историко-художественных данных с точным описанием самого памятника. В 1850 г. в "Архиве Калачева" (кн. 1) Ф. напечатал статью "О древней в России портретной живописи". Пять лет состоял библиотекарем Харьковского университета, где оставил по себе отличную память. В 1856 г. Ф. был прикомандирован к московской Оружейной палате для объяснения ее коллекций съехавшимся в Москву по случаю коронационных празднеств иностранцам; в 1 858 г. был определен в ту же Палату заведующим ее архивом и канцелярией. В 1859 г. выпустил "Археологические исследования по памятникам. Церковь св. Николая на Липне близ Новгорода. Вопрос о первоначальной форме иконостасов в русских церквях" (Москва, с 1 5 снимками). В самом начале этой работы автор ставит свой общий тезис, сделавшийся скоро задачей его жизни: он заявляет о тесной связи археологии с современным искусством, которое без ее посредства может только стремиться к восстановлению древнего стиля (напр. в церковных постройках), а на самом деле будет искажать его. Чтобы оценить значение этой задачи, надо припомнить, что, начиная с 30-х гг. XIX в., у нас как в литературе, так и в искусстве явился самодовольный официальный национализм, который, не опираясь на строгую науку, принес больше вреда, нежели пользы и которому могли положить конец в области искусства только такие вполне объективные археологи, как Ф. Частный, но весьма важный тезис этой работы — "современное устройство русских иконостасов далеко не первоначальное" — Ф. с полной наглядностью доказал существованием в старых церквях (в том числе в церк. Николая на Липне) остатков древней фресковой росписи на той стороне алтарных столбов, к которой в настоящее время плотно прислонены деревянные иконостасы. В том же 1859 г. Ф. напечатал в 1-й книге "Летописей" Н. С. Тихонравова небольшую, но очень ценную статью "Дополнительные сведения об истории Остромирова Евангелия", в которой он на основании собственного открытия разъяснил, откуда и когда этот драгоценный памятник попал в Петербург. В 1860 г. Ф. исследовал оклад Мстиславова Евангелия и исторические данные, о нем имеющиеся (первоначально в "Чтениях Общества истории и древностей", потом в 1861 г. отдельной книжкой), и так твердо поставил вопрос о происхождении русской финифти, что выводы, им сделанные, до сей поры только повторяются учеными. С открытием в Москве Румянцевского и Публичного музеев Ф., не оставляя службы в Оружейной Палате, начал работать в отделении древностей этих музеев, которое всецело ему обязано своим существованием; от гр. Румянцева, который в археологии особого расположения не чувствовал, поступило очень немного №№; без Ф. они остались бы незначительным придатком других обширных коллекций, но Ф. быстро увеличил число их и научную ценность усердными хлопотами и личными пожертвованиями и скоро создал одно из интереснейших и поучительнейших собраний во всей России. В начале 60-х гг. Ф. преимущественно интересовался русской иконографией и русским искусством вообще (см. его статьи: "Открытие фресков в Благовещенском соборе", "Совр. летопись", 1863, № 25; "О состоянии иконописного искусства в с. Палехе", "День", 1863, №№ 34 и 35 и др.). В 1864 г. вместе с Ф. И. Буслаевым, кн. В. Ф. Одоевским и А. Е. Викторовым он основал при Румянцевском и Публичном музеях "Общество любителей древнерусского искусства", в котором он до самого прекращения деятельности Общества (в конце 70-х гг. оно оказалось излишним вследствие огромного развития и больших средств Моск. имп. археологического общества) был одним из самых видных и полезных работников. Уже в первом томе Сборника этого общества, явившемся под его редакцией в 1866 г., Ф. поместил целый ряд статей: "Значение луны под крестом", "Византийская архитектура" (по сочинению Тексье), "Христианские древности и археология" (по журналу Прохорова), "Жизнь Иисуса Христа Ренана и современное церковное искусство на Западе" (по журналу Г. Гримма), "Патриаршая ризница" (по указателю Саввы), "О посещении Великого Новгорода членами общества древнерусского искусства", "Изделия Строгановского училища технического рисования", "Лицевые святцы по рисункам академика Солнцева", "Древние украшения великокняжеских одежд, найденные во Владимире". Во втором томе того же Сборника, вышедшем в 1873 г., Ф. напечатал свое обширное исследование "Симон Ушаков и современная ему эпоха русской иконописи", одинаково поражающее и страстной преданностью делу, и строго научным методом. Со времени выхода в свет этой работы много сделано нового для истории русского искусства в XVII в., привлечено много фактов и специально относительно Ушакова, но труд Ф. не потерял своего значения; весьма полезно было бы переиздать "Общие понятия об иконописи" Буслаева и "Ушакова" Ф. с подстрочными примечаниями и дополнениями, подобно тому, как немцы переиздают книги Винкельмана, Я. Гримма, Гервинуса и др., приспособляя их к современному уровню знания. В 1867 г. Ф. был командирован в Париж на Всемирную выставку с вещами Оружейной палаты и вступил в личные сношения с французскими и немецкими археологами. По возвращении из Парижа Ф. был назначен помощником директора московской Оружейной палаты, а через 2 года соединил с этой должностью другую, только что учрежденную, — хранителя отделения древностей в Румянцевском и Публичном музеях, где он скоро выделил 3 подотделения: доисторическое, древнехристианское и русское. В 70-х годах издание Общества любителей древнерусского искусства выходило под именем "Вестника" (всего 12 №№, с 1873—76 г.). Ф., продолжая редактировать его, поместил в нем пять исследований: "Очерки русской христианской иконографии. София Премудрость Божия", "Древнейшие западные эмали в России, приписываемые св. Антонию Римлянину и Андрею Боголюбскому", "Иконные портреты русских царей", "Древние каменные изваяния в Пятигорске", "Сванетия в археологическом отношении", и много важных материалов: "Иконописный подлинник новгородской редакции по Софийскому списку конца XVI в." и "Подлинник сводной редакции XVIII в.", которые были по его же мысли переверстаны в отдельные книжки, служащие и доныне настольными книгами не только для всех, кто занимается историей древнерусского искусства, но и для самих иконописцев. В то же время Ф. стал усердно заниматься доисторической археологией: производил раскопки в Средней и Южной России и на Кавказе, куда он ездил два раза (в 1876 и 1877 гг.), и публиковал обобщенные результаты их. Западноевропейские ученые, еще на Всемирной выставке 1867 г. заинтересовавшиеся русским национальным искусством, пожелали изучить его по источникам; но русские люди, стремившиеся удовлетворить этим запросам и имевшие на то материальные средства, оказались не на высоте положения и из всех достоинств истинных ученых проявили только одну скромность: собрав наскоро кое-какой материал, они поспешили препроводить его на обработку к французскому архитектору Виоле ле Дюку (см.), да и после появления его бойкой и остроумной, но не особенно основательной книги остались при своем прежнем, крайне отрицательном мнении касательно оригинальности русского стиля. Против таких "маловеров" выступил Ф. в мало подходившей к его характеру роли публициста; но он так сильно был возмущен, что и у него оказалась способность к горькому юмору. "Не совсем напрасно, — пишет он в одной из газетных статей своих ("Моск. вед." 1879 г., января 13), — упрекают нас, русских, в косности и в ожидании толчков с Запада. Мы бы и теперь, пожалуй, готовы были отказаться от всяких забот о русском искусстве, да беда в том, что мы так позорно изверились своим самоотрицанием на Западе, что нам уже прямо отказываются верить, если мы утверждаем, что у нас не только нет искусства, но его и быть не могло". В начале 80-х годов на Ф. были возложены по высочайшему повелению работы по восстановлению Грановитой палаты в ее первоначальном виде и с полным внутренним ее устройством; они продолжались полтора года и были приведены к окончанию перед самой коронацией 1883 г. За это же время Ф. издал очень важный для русской художественной археологии XVII в. памятник (известный по имени еще Карамзину, но до тех пор совсем не обследованный) — "Описные книги царских палат Золотой и Грановитой, составленные Симоном Ушаковым в 1672 г." (М., 1882 г.; изд. как оттиск из не явившегося в печати "Вестника" за 1882 г.). В следующие годы Ф. делил свое время между Румянцевским музеем (древнехристианское отделение которого благодаря его хлопотам получило огромное пожертвование П. Савостьянова) и Оружейной палатой. Тем не менее, вскоре после того, как он выпустил в свет "Указатель всех марок на серебре московской Оружейной палаты" (М., 1893), он был отчислен от должности ее хранителя, что крайне огорчило заслуженного старика. Ф. даже физически почувствовал себя плохо, но потом оправился и с юношеской энергией вновь принялся за работу. Целый ряд археологических задач представлялся его все еще свежему уму и неутомимому терпению. Из них выделился на первое место вопрос о происхождении так называемой "Мономаховой шапки". В 1897-м году он представил о ней доклад в Обществе истории и древностей (см. "Чтение" 1898, кн. II, стр. 61—2), который должен был служить только введением в большую работу; но весной 1898 г. он заболел, поехал лечиться на Кавказ и там скончался 26 мая. Ф. не был профессором, не мог оставить после себя непосредственных учеников; но все археологи и историки древнерусского искусства являются в той или другой степени его учениками, особенно же те из них, которые имели случай вступать с ним в личные сношения: он был на редкость добродушным и услужливым человеком. См. "Археологические известия и заметки", №№ 11—12 за 1898 г.