— финикияне считались в древнем мире самыми лучшими мастерами по части различных ремесленных и промышленных производств. Им приписывалось изобретение пурпурной краски и выделки стекла, хотя последнюю они переняли, вероятно, от египтян, приготовлению же роскошных тканей, как и литью из бронзы, научились от вавилонян. Они отлично чеканили металлы и вообще их обрабатывали. Их вазы, ювелирные изделия и всякого рода предметы роскоши славились повсюду. Финикияне были также очень сведущи в строительном деле и великолепно возводили монументальные сооружения не только в своих городах, но и в соседних странах, как, напр., в Иерусалиме, который был обязан финикийскому зодчему постройкой своего знаменитого Соломонова храма. Но, как народ торговый и практический, деятельность которого была направлена главным образом к утилитарным целям, они были лишь в очень слабой степени одарены способностью творчества в области изящных искусств. Заимствуя художественные формы от народов, с которыми приходилось им вести сношения, преимущественно от египтян и халдеев, они не были в состоянии перерабатывать эти заимствования в своем собственном, национальном духе, не создали из них ничего оригинального и до конца своего существования оставались эклектиками и компиляторами. Об архитектуре финикиян, к сожалению, нельзя составить себе ясного представления, так как города, некогда процветавшие в их стране и колониях, теперь исчезли почти бесследно. Из построек в самой Финикии сохранились только укрепления берегов и молы в Амрите (Марафе) и на о-ве Арваде (Ареке), поражающие своей массивностью и прочностью кладки правильно тесаных камней. На о-ве Мальте и на соседнем с ним Гоццо находятся остатки храмов, приписываемых финикийцам и относимых к начальной эпохе их истории. Это — неправильные по плану сооружения без потолка и крыши, сложенные очень грубо, почти циклопически, из огромных каменных глыб и представляющие собой соединение нескольких полукружий (апсид). Примитивная грубость этих построек (из которых особенно любопытна так назыв. Джигантея на о-ве Гоццо) и младенческий характер линейного орнамента на некоторых из их камней дают повод сомневаться в финикийском происхождении этих памятников и признавать их принадлежащими более ранней эпохе. Храм Астарты (Венеры) на о-ве Кипре известен нам только по рассказам о нем древних писателей и изображениям на монетах этого острова и, насколько можно судить по этим данным, не представлял собой памятника высокоразвитого искусства. Некоторый свет на финикийские древности, между прочим, и на архитектуру, пролили недавние исследования Э. Ренана. Из описанных им сооружений в особенности любопытны посвященные умершим. Финикияне хоронили своих покойников в усыпальницах двоякого рода: одни имели вид монументов более или менее значительной вышины, стоявших отдельно, открыто со всех сторон; другие были пещеры, вырубленные в скалах. Усыпальницы первого рода, сохранившиеся в немалом числе в местности древнего Марафа, носят на себе ясный отпечаток египетского и месопотамского влияния. Их формы очень разнообразны. Нередко на кубической части, стоящей на несколько возвышенной площадке, находится довольно высокий цилиндр, а на нем пятигранная пирамида. Иногда монумент возвышается на двух уступах в виде прямоугольной четырехгранной призмы, увенчанной довольно острой пирамидой о стольких же гранях, причем призма состоит из двух частей, нижней и верхней, между которыми лежит толстая плита, сильно выступающая своими краями наружу. Встречаются также монументы, имеющие форму нескольких цилиндров неодинакового диаметра, водруженных один на другом и увенчанных сферическим куполом, — форму, сильно напоминающую нураги (см.) Сардинии и тулахоты Балеарских островов, сооружения, которым многие ученые приписывают также финикийское происхождение. Во всех вышеозначенных памятниках погребальный склеп устраивался под землей, в скале, и спускаться в него надо было по ступеням наклонного коридора, вход в который закрывался огромной каменной плитой. Что касается до пещерных усыпальниц, то вход в них обыкновенно бывал украшен небольшим фасадом с фронтоном или широким карнизом и с подпирающими тот или другой колоннами, в базах и капителях которых повторяются мотивы среднеазиатского стиля. Остатки небольших религиозных сооружений, с которыми познакомил нас Ренан, дополняют имеющиеся сведения о финикийском зодчестве Храм (эль-Маабед) в Амрите представлял собой четырехугольную площадь, углубленно высеченную в скалистой возвышенности и на которую надо было спускаться по устроенной с одной стороны лестнице. Среди этой площади на призматическом каменном подножье вышиною в 5 метр. стояло святилище в роде часовни, сложенной из трех каменных глыб; оно открывалось наружу широким отверстием с выступающей вперед притолокой, которую, вероятно, подпирали бронзовые колонны. Неподалеку от этого храма, в местности, залитой теперь водой, стоят одна против другой две совершенно одинаковые монолитные капеллы того же типа, как и описанное выше святилище, с чисто египетской отделкой притолоки и косяков входа и с фигурным карнизом, состоящим из ряда изображений священной египетской змеи, урея. По части скульптуры финикияне были столь же слабы, как и по части архитектуры. Образцы их пластики, найденные в Сидоне, Библе, Тортозе и др. пунктах, свидетельствуют, что эта отрасль искусства находилась в Финикии на низкой, младенческой ступени развития. Мраморные саркофаги, привезенные в Луврский музей в Париже, — рабские, но грубые подражания гробам египетских мумий. Самый древний из них, саркофаг сидонского царя Эшмуназара, изображает его совершенно египтянином, но в искаженном виде, с донельзя плоским, как бы раздавленным лицом. Другие саркофаги, сохраняя вообще египетский характер, представляют лица греческого типа. Во всех этих памятниках выказывается отсутствие художественного вкуса и малейшей оригинальности. Крышки некоторых саркофагов украшены рельефами, изображающими то сфинксов с египетскими колпаками (псхентами) на голове, то двух львов с птичьими головами (чисто ниневийский мотив), поднявших вверх одну из передних лап к стоящему между ними жертвеннику или вазе. Весьма важные открытия по части финикийской археологии сделаны, кроме Ренана, сев.-американским ген. Чеснолой, который лет двадцать пять тому назад произвел раскопки в пунктах финикийск. колоний на острове Кипре. Результаты этих раскопок дают возможность проследить ход финикийско-кипрского искусства шаг за шагом, с древнейших времен и до подчинения острова римскому владычеству. По части архитектуры открытия Чеснолы немногочисленны и не представляют большого интереса. Из них заслуживают внимания только остатки храма Венеры в Голгое, сооруженного позже, чем тот, о котором было упомянуто выше. Это было четырехугольное в плане сооружение 18 м длины и 9 м ширины, с двумя портиками на коротких сторонах, расположенными не в их середине, а сбоку и неодинаково на той и другой. Внутри вдоль стен стоят в несчетном количестве четырехгранные тумбы различной величины, служившие, по всей вероятности, пьедесталами для кумиров; двенадцать более крупных тумб помещены в три ряда посередине храма. При раскопке этого здания найдено множество статуй, бюстов и барельефов, больших и маленьких, сделанных из алебастра или терракоты. В них отражаются все стили, влиявшие одно за другим на Ф. искусство. Изваяния человеческих фигур вообще отличаются непропорциональностью частей, полным отсутствием экспрессии и окоченелостью поз; ноги притиснуты одна к другой, руки опущены вниз и как бы прилипли к телу, и только иногда одна рука, приподнятая вровень с грудью, держит какой-нибудь атрибут или скрывается под драпировкой. Статуи ассирийского типа — коренасты, с крупными и резкими, характерно-семитическими чертами лица, с густой, курчавой бородой; одежда на них — длинная, толстая, почти без складок. Фигуры египетского типа более стройны, безбороды и облечены в одежду, плотно прилегающую к телу. Мелочная обработка драпировок в некоторых статуях отзывается персидским влиянием. Отделка этих изваяний вообще очень небрежна, а задняя их сторона по большей части только оболванена, очевидно в расчете на их назначение стоять в храме у самых стен, спиной к ним. Весьма любопытны расписные вазы, найденный в могильных склепах Доли, Аламбры, Ларнака и друг. пунктов Кипра. Древнейшие из них, а именно орнаментированные геометрическими рисунками, могут считаться прототипами греческих ваз. Орнамент на них начертан либо темной краской по бледно-красному фону, либо светлой по глянцевитому черному; он состоит из параллельных полосок, зигзагов, ромбов, квадратов и вообще из прямолинейных фигур. В других вазах, видимо, относящихся к более позднему времени, преобладает орнаментация криволинейная, к которой, однако, примешиваются мотивы прежнего архаического стиля, причем рисунки становятся более соответствующими форме сосуда и занимаемому ими месту на нем. Еще позже являются на вазах изображения человеческих фигур, четвероногих животных и птиц, плохие по рисунку, но не лишенные декоративного эффекта. Встречаются вазы, вылепленные в виде зверей и птиц, а также такие, горлышкам которых дана форма человеческой головы. Будучи рассматриваемы в своей совокупности, кипрские вазы приводят к заключению, что керамика финикиян, подобно их архитектуре и живописи, имела эклектический характер и пробавлялась заимствованиями из египетской, ассирийской и под конец греческой орнаментики, не внося в них ничего собственного, оригинального. Из прочих произведений прикладного искусства, добытых из кипрских раскопок Чеснолы, крайне интересны различные предметы утвари, бронзовое и медное оружие и, главным образом, уборы и сосуды, изготовленные из благородных металлов. Поразительное множество таких вещей найдено в Курие, в подземных камерах, некогда бывших кладовыми драгоценностей при каком-либо храме. Большинство этих предметов — золотые и серебряные кольца со вставленными в них камнями, гравированными в полуегипетском-полуассирийском вкусе, золотые, серебряные и медные фигурные серьги, золотые браслеты, одни гладкие, другие с вычеканенными на них розетками и с головами львов, химер, сфинксов или грифонов на концах, ожерелья с подвесками в виде цветков лотоса или с головой Медузы в середине, фибулы и т. п. В кладе Kypиyмa оказалось также довольно много серебряных позолоченных блюд и кубков, украшенных рельефными изображениями фигур и целых сцен — сюжетов, видимо, скопированных с египетских и ассирийских образцов, причем почти всегда на одном и том же предмете подражание первым из этих образцов соединено с подражанием вторым. В заключение заметим, что финик. древности, собранные Чеснолой, за исключением небольшого числа глиняных сосудов, приобретенных Берлинским музеем, поступили в Нью-йоркский столичный музей.

ФИНИКИЙСКИЕ ДРЕВНОСТИ I.

1. Гробница в Амрите. 2. Гробница в Амрите. 3. Наос храма в Амрите. 4. Саркофаг из Сидона. 5. Каменные статуи, найденные близ Атиено (выс. 1,12 м и 1,66 м). 6. Серебряная патера. 7. Бог Решуф на своем льве. 8. Изображение бога Эл на библосской монете. 9. Изображение Мелькарта на тирской монете. 10. Библосская монета.

ФИНИКИЙСКИЕ ДРЕВНОСТИ II.

11. Финикийское гребное судно. 12. Финикийские судна, причаливающие к пристани в Фивах на Ниле. 13. Финикийская надпись из Ма-Суба.

Ср. Е. С. Movers, "Das ph ö nizische Altertum" (Б., 1849); E. Rena n, "Mission en Phé nicie" (П., 1864); L. P. di Cesnola, "Cyprus, its ancient cities, tombs and temples" (Л., 1877) и G. Perrot et Ch. Chipiez, "Histoire de l'art dans l'antiquit é " (т. III, П., 1885).