(Francke) — знаменитый немецкий богослов и педаго; род. в 1663 г. в Любеке. Учился в Эрфурте и Киле; изучил в Гамбурге еврейский язык. В 1685 г. открыл при Лейпцигском университете ряд курсов и собрал кружок магистров (collegium philobiblicum) для основательного изучения Св. Писания в оригинале, а также классических языков, находившихся в сильном запущении у тогдашних богословов. В 1687 г. Ф., по собственному свидетельству, окончательно "обратился к Богу" и пришел к мысли о необходимости исправить испорченное общество путем воспитания детей. Он практически ознакомился с преподаванием в основанных пo его инициативе священником Винклером школах для бедных детей в Гамбурге (1688). Около того же времени он тесно сблизился с Шпенером, основателем пиетистического богословия. Лейпцигский богословский факультет воздвигнул гонение против пиетистов, привлекавших в свои аудитории множество слушателей. Сторонники нового направления резко выделялись не только своей набожностью, но и костюмом, и строгой жизнью, граничившей с подвижничеством. Враги стали распускать по поводу "новой секты" самые нелепые слухи и добились того, что над Ф. и его друзьями нарядили формальное следствие. Несмотря на оправдания Ф., ему было воспрещено чтение библейских курсов; богослову пришлось ограничиться чтением курса "о воспитании и обучении детей и юношей". Страстная ненависть цеховых университетских профессоров вызвана была опасением, что новаторы окончательно подорвут кредит традиционной библейской экзегезы. В 1689 г. Ф. поселился в Эрфурте и стал собирать массу слушателей в Августинскую церковь, при которой состоял проповедником. При Эрфуртском унив. не было богословского факультета, но Ф. занимался частным образом с кружком студентов, отчасти последовавших за ним из Лейпцига, отчасти перешедших из Иены. Предметами занятий были герменевтика и читанный уже в Лейпциге курс педагогики и дидактики. Огромное влияние, приобретенное Ф., испугало и здешних ортодоксальных теологов, по наущению которых курфюрст майнцский, к владениям которого принадлежал Эрфурт, повелел городскому совету уволить священника августинской церкви и доцента университета, "производящего своим пиетизмом смуту и вред". В сент. 1691 г. Ф. получил отставку, с приказанием в 48 час. оставить город. Это событие произвело большое впечатление в Германии, так как Ф. в то время пользовался уже широкой популярностью. По рекомендации Шпенера Ф. получил профессуру греческого и восточных языков во вновь учреждавшемся Галльском университете и место священника в Глауха, подле Галле (1692). Как ни важна деятельность Ф. как профессора в передовом Галльском унив. (см. Университет), богословский факультет которого всецело подчинился духу пиетизма, но она отступает на задний план перед его деятельностью как теоретического и практического педагога и создателя многочисленных благотворительных и учебно-воспитательных учреждений, существующих по настоящее время. Характерна для мировоззрения Ф. его непримиримая вражда с философом Хр. Вольфом, которого он считал атеистом и губителем юношества; философу пришлось покинуть университет. Как сильно росло влияние Ф. и пиетизма — можно усмотреть из того обстоятельства, что когда ему пришлось для поправления здоровья поехать в Южную Германию, то население встретило его как триумфатора. 8-го июня 1727 г. Ф. скончался, оставив заметный след в истории педагогики вообще и немецкой культуры Германии в частности. Обширные учреждения Ф., всецело обязанные своим существованием его таланту, неутомимой энергии и глубокой вере в Провидение, вышли из очень скромных начинаний. В 1694 г. Ф. стал учить катехизису нищих, приходивших раз в неделю за милостыней. В 1695 г. на несколько талеров, пожертвованных одной благочестивой дамой, возникла школа для бедных детей: Ф. купил на 2 талера учебников, а на остальные деньги нанял студента, который за плату в 6 зильбергрошей в неделю обязался заниматься с детьми по два часа в день. Спустя некоторое время появились и платные ученики — дети зажиточных горожан; через несколько месяцев числилось уже около 60 учеников. Впоследствии городскую школу (для своекоштных) совершенно отделили от школы для бедных. В том же 1695 г. возникло и среднее учебное заведение (по немецкой терминологии — H ö here Schule), в виде так назыв. P ä dagogium, с 1702 г. получившего привилегии казенного заведения и наименование P ä d. regium, но не потерявшего своего частного характера. Дворяне охотнее отдавали своих сыновей в "Педагогиум", чем в дорогие "рыцарские академии"; принимались также и дети богатых граждан. Рядом с "P ä dagogium" образовалась впоследствии латинская школа (Lateinschule) для сыновей горожан из Галле и способнейших питомцев приюта. Получив в 1695 г. 500 талеров для вспомоществования бедным студентам, Ф. употребил их на устройство 2 "даровых столов" для 24 студентов, из числа которых вербовались преподаватели школы; в 1697 г. можно было устроить еще 2 стола. Все это учреждение, названное Seminarium praeceptorum, имело, таким образом, характер благотворительный и соответствовало принципу Ф., что преподавание — лучшая подготовка для будущего священника. Заметив, что благотворное влияние школы на детей улетучивается при соприкосновении их с "греховным миром", Ф. стал принимать сирот на полное иждивение; в конце 1695 г. их было 9, со студентом-надзирателем во главе. Благодаря широкому приливу пожертвований сиротский дом в 1701 г. мог перейти в собственное обширное здание и сделался центром всех прочих учреждений. В это время приют состоял уже из 12 классов и воспитывал 130 сирот. Все 30 преподавателей получали при приюте полное содержание. Король Фр.-Вильгельм I даровал приюту и школам широкие привилегии; педагогиум пользовался его особым покровительством, считаясь на правах "аннекса" университета. Преподаватели были освобождены от всех повинностей и получили преимущественное право на бенефиции и стипендии, на вакантные преподавательские должности в казенных учебных заведениях и на духовные должности. Многие учебные заведения в прусских владениях были преобразованы в духе пиетической педагогики, имели руководителей из числа учеников и последователей Ф. и пользовались учебниками, составленными в приюте. В год смерти Ф. во всех созданных им учреждениях числилось уже 2200 учащихся: в педагогиуме 82, в латинской школе 400, в "немецких" (начальных) школах 1725 учеников и учениц; в приюте воспитывались 100 мальчиков и 34 девочки. Учебно-воспитательный персонал состоял из 8 инспекторов, 10 надзирателей и надзирательниц и 167 учителей и учительниц. Не принимая непосредственного участия в обучении и воспитании, Ф. соединял, однако, в своих руках все нити управления, получая ежедневно отчет от инспекторов. Искусный в выборе помощников, Ф. полагался на них вполне. Обширные здания, светлые классы и дортуары, сады, отличная питьевая вода и здоровая пища требовали значительных издержек, которые покрывались отчасти доходами от собственной аптеки, типографии и книготорговли, но, главным образом, пожертвованиями, притекавшими из разных протестантских стран Европы. Кроме питомцев сиротского дома, даровое пропитание получали 255 студентов и, кроме того, утренний стол — 148, вечерний — 212 бедных учеников. Весь строй жизни громадного учреждения направлялся по весьма подробным инструкциям, выработанным Ф. Пиетизм возник как реакция против застывшего в сухом формализме ортодоксального лютеранства, как реакция чувства против односторонней заботы о чистоте вероучения. Кроме стремления к самоусовершенствованию и к преобразованию церкви во имя нравственного принципа, пиетистам присуще аскетическое осуждение всех мирских удовольствий и равнодушие к науке и государству. Это — не дальнейшее развитие лютеранства, а скорее возвращение к средневековому миросозерцанию. Педагогика, возникшая на почве этого движения, не могла привести к развитию педагогических идей Реформации и еще менее — к оживлению жизнерадостного и оптимистического гуманизма. Лютеранство рассматривало школу как воспитательное орудие, как светское учреждение, действующее в интересах не только церкви, но и общества и государства. Пиетистическая педагогика возвращается к мысли вырвать детей из рук светского общества и государства и воспитать их в интересах "церкви в церкви" (ecclesiola in ecclesia). И цель у пиетистов другая. Лютер желал сделать молодых христиан добрыми людьми, добрыми гражданами и полезными слугами государства, пиетисты же видели свою задачу в обращении детей грешного мира к пиетизму. Педагогические взгляды Ф. изложены в его сочинении "Kurtzer und e infaltiger Unterricht, wie die Kinder zur wahren Gottseligkeit und christlichen Klugheit anzufü hren sind". Частная школа и домашнее воспитание, по Ф., — лучшие орудия воздействия, вследствие чего им и основан был сиротский дом, вокруг которого группировались все школы и учреждения; здесь дети и их преподаватели были вполне в руках его. Чтобы возможно полнее отделить своих учеников от соприкосновения с испорченным миром, Ф. заставлял их приходить в школу ежедневно, не исключая праздников и воскресных дней; никаких каникул не полагалось, потому что каждая свободная от учения минута утилизировалась для насаждения набожности и полезных знаний. Оправдывалось это отчасти тем обстоятельством, что к Ф. попадали дети из низших слоев общества и на поддержку семьи трудно было рассчитывать. Совершенно в духе времени педагогика Ф. соединяла набожность с утилитаризмом; воспитывая для неба, он не забывал и земли — и снабжал своих питомцев полезными знаниями и навыками. Дидактика его также основана на утилитарном принципе: побольше сведений и возможно кратким путем. Самое видное место в учебных планах всех типов школ занимал Закон Божий, так как имелось в виду преимущественно приготовить "к живому познанию Бога и Христа и к истинной христианской мудрости". Из 7 ежедневных учебных часов в "немецких" (начальных) школах 3—4 часа посвящались Закону Божьему, не считая участия в богослужении, катехизации и молитвах. Кроме того, ученики начальных школ обучались чтению, письму, составлению писем, счету и церковному пению. Реальных предметов не было, но во время прогулок детям сообщались полезные сведения по ботанике, физике и истории. Девочки обучались разным рукоделиям. Кроме того, детей занимали работами в саду, в огороде и во дворе. Всякие игры были запрещены, "как суета и безумие, отвлекающие от Бога; не в земных удовольствиях, но во Христе должны искать дети утеху". В "приюте" не желали считаться с детской натурой и насиловали ее, возвращаясь к монастырскому режиму, осужденному Лютером. Дисциплина, основанная на признании испорченности человеческой натуры, была очень строга: детей подвергали постоянному надзору и никогда не оставляли одних; чтобы сломить злую волю и самостоятельность, применялась целая система взысканий, среди которых телесное воздействие занимало одно из видных мест. Похвалы, поощрения и награды были строжайше запрещены. Тот же дух царил и в прочих школах. "Педагогиум" сделался образцовой ученой школой, не стесненной традициями и официальными программами. Взгляд на произведения классических авторов был чисто пиетистический: "к чему сочинения греков, написанные в часы досуга для досужих людей, к чему сказки их поэтов, спекуляции их философов и речи ораторов, обращенные к праздной толпе бездельников на афинском рынке?" Латынь была главным предметом в педагогиуме и латинской школе после Закона Божьего; ей отводили ежедневно по 3 1/2 часа и стремились научить питомцев свободно писать и говорить на этом языке. Под страхом строгих взысканий ученикам запрещалось говорить на другом языке, кроме латинского; но латинская грамматика была составлена на немецком языке, что было весьма разумным нововведением. Чтение писателей (Непота, Цезаря, писем Цицерона и его трактата "De officiis") занимало второстепенное место рядом с упражнениями в разговоре, письме, произнесении речей и т. д. Поэты не читались вовсе, а заменялись Пруденцием и хрестоматией из отрывков невинного содержания. Кроме того, раз в неделю читали латинскую газету лейпцигского издания, при чем происходили беседы по географии, истории, генеалогии и геральдике. Греческий язык проходился исключительно для понимания Нового Завета; главным пособием служил оригинальный текст Св. Писания, причем, как только слушатели выучивались читать, немедленно приступали к дословному переводу, который велся с такой настойчивостью, чтобы все ученики понимали каждое слово; попутно заучивались слова, обороты речи, парадигмы и т. д. Преподавание языков имело не систематический, научный, а практический характер; галльская дидактика приближается к правилам Ратихия. Из греческих писателей в Галле читались Макарий, апокрифы, Эпиктет, "Bibliotheca patrum Ittigii", речи Демосфена, Плутарх и т. д. Еврейский язык изучался по Ветхому Завету. В педагогиуме изучали и франц. язык, причем пособиями служили Новый Завет, франц. газеты и т. п. Некоторых молодых дворян ради французского языка освобождали от изучения греческого. Немецкому языку отведено было одно из второстепенных мест, но все-таки гораздо большее, чем у старых гуманистов; чтобы ознакомиться с "немецким стилем" (stilus germanicus), молодые люди усердно упражнялись в орфографии, составлении писем, произнесении небольших речей и т. п. Реалии были поставлены слабее языков; но и в этом отношении школы Ф. сделали заметный шаг вперед сравнительно со школами гуманистов. Каллиграфии, географии, истории, арифметике и геометрии посвящалось по одному недельному часу в продолжение полугодия. Оригинальным нововведением у Ф. было то, что вместо прежней неподвижной классной системы Штурма для каждого предмета образованы были отделения, в которых учащиеся распределялись сообразно с успехами. Это нововведение, во многих отношениях очень практичное, нашло в XVIII в. сторонников и подражателей, пока не было вытеснено вновь казенной классной системой, почти неразрывно связанной с вопросом о правах и единообразии. География сводилась главн. образом к описанию Палестины и Германии; история распадалась на историю Ветхого и Нового Заветов; к последней примыкал очерк событий христианского периода. На уроках истории употреблялись так наз. мнемотехнические картины и таблицы. Кроме арифметики и геометрии, рекомендовалось и землемерное искусство (практические упражнения в саду), механика; архитектура и др. полезные сведения. Для рекреации учеников водили в мастерские ремесленников и художников. Музыка, рисование и естествоведение также рассматривались как рекреационные предметы. Летом преимущественно занимались ботаникой в собственном ботаническом саду, зимой — зоологией и анатомией. Был и естественно-исторический музей, который миссионеры снабжали разными редкостями. Упоминаются также экспериментальная физика и астрономия. Ученики были сильно заняты, имея сначала не менее 10, впоследствии — 8 учебных часов в день. Учреждения Ф. можно с полным правом назвать домами трудолюбия. — Высший класс педагогиума выделен был особо; это — так назыв. Selecta, ученики которой специально готовились в университет (преимущественно на юридический факультет); программа этого класса, служившего как бы введением к университету, имела энциклопедический характер. Будущие студенты совершенствовались в латинском стиле, читали писателей, получали пропедевтические сведения по медицине, юриспруденции и философии (ее истории, онтологии, логике, психологии, метафизике, морали, естественному праву и политике). Богословское преподавание в "селекте" имело целью вооружить молодых людей обильным апологетическим арсеналом против всех покушений "атеистов, деистов, натуралистов, фанатиков, индифферентных и др. свободомыслящих". Самостоятельные занятия считались опасными в нравственном отношении, постоянный надзор — необходимым. Ежегодно четыре раза производился экзамен. Ввиду слабой научной подготовки студентов-богословов, обучавших в школах Ф. (некоторые из них не умели написать письма без грубых орфографических ошибок), Ф. распорядился, чтобы они под руководством инспектора латинской школы упражнялись в орфографии, счете, немецком стиле и чтении латинских и греческих авторов. Были изданы инструкции, предусмотревшие все мельчайшие подробности относительно жизни и научных занятий учителей (informatores), дисциплины в школе и интернате, преподавания и методов. Рекомендовался так наз. methodus erotematica: после объяснения в течение 15—30 минут учитель обязан был немедленно повторить сказанное путем вопросов и только потом двигаться дальше. Каждый учитель был обязан посещать уроки своих товарищей, знакомиться с состоянием их отделений и обучаться у них катехизации. Рекомендовалось учителям ежедневно беседовать друг с другом, а ежемесячно собираться на педагогические советы. Из общего "семинария" (Seminarium praeceptorum), объединявшего весь преподавательский персонал, Ф. выделил отборную группу в 10 человек (так наз. Seminarium praeceptorum selectum), которые получали систематическую подготовку по педагогической теории и практике, занимаясь немецким, латинским и греческим языками, географией (древней, средней и новой), всеобщей историей и др. науками. Еженедельно происходили беседы и диспуты на латинском языке. Кроме того, молодые люди знакомились с методами преподавания и изучали его практически. За двухлетнюю подготовку в "семинарии" молодые люди обязывались затем 3 года преподавать в педагогии и др. школах. Ф. имел в виду готовить опытных и хорошо подготовленных преподавателей (что не достигалось университетскими курсами) не только для Галле, но и для других земель. Таким образом, здесь впервые был на практике разрешен вопрос об отделении педагогической подготовки преподавателей средних учебных заведений от научной, университетской [Около того же времени (в 1698 г.) открыта в Готе первая семинария для народных учителей.]. К числу учреждений, созданных Ф., принадлежит еще "восточная коллегия" (Collegium orientale) — для приготовления профессоров восточных языков и миссионеров (в инструкции упоминаются следующие языки: халдейский, сирийский, арабский, раввинский, талмудический, эфиопский и, в случае возможности, армянский, персидский, китайский, турецкий, новогреческий или польский, русский, французский, итальянский и английский). Учреждение это, во главе которого стоял ориенталист И. Михаэлис, существовало с 1702 по 1713 г. Как ни обширны были учреждения Ф., но на воспитание сирот, обучение и пропитание бедняков и подготовку преподавателей он смотрел только как на часть огромного задуманного им организма (Seminarium universale), от которого он ожидал реального улучшения всех сословий в Германии и за границей, всего захваченного порчей христианского мира. При оценке деятельности Ф. нужно иметь в виду, что при всем своем крупном организаторском таланте он не обладал истинной гуманностью и (что особенно отличает великих педагогов) знанием детской души. Ф. всегда был мудрым начальником, но редко был хорошим наставником. Тем не менее, его заслуги весьма значительны. Он объединил многочисленные учебно-воспитательные учреждения, возникшие исключительно благодаря его инициативе и энергии, в один организм и тем внес единство в дело обучения и воспитания. Детальной разработкой катехизации и практическим проведением принципа наглядности он оказал важные услуги народному образованию. Не без значения осталась также постановка реального образования, практический характер которого соответствовал духу пиетизма. Наконец, им же поднят и удовлетворительно разрешен вопрос о подготовке преподавателей. Вскоре после смерти Ф. учреждения его сильно пали. Правнук Ф., Нимейер (1754—1828), произвел в них коренную реформу; будучи рационалистом и недурным педагогом, он сделал уступки духу времени, отступив от пиетистического идеала — изменил учебный план, обновил состав преподавателей, ввел каникулы, игры и т. д. После Нимейера снова восторжествовал дух пиетизма, пока вопрос о правах не заставил примениться к правительственным требованиям. В настоящее время учреждения Ф. (Francke'sche Stiftungen) состоят из школы для бедных детей обоего пола, городского училища для детей обоего пола, подготовительного к средним учебным заведениям училища, высшего женского училища, реальной и классической гимназий (бывшей латинской школы), приюта для сирот, интерната, учительской семинарии и семинарии для подготовки преподавателей средних учебных заведений (в настоящее время директором учреждений Ф. в Галле состоит Фриз).

Литература. А. Н. Niemeyer, "Ueberscicht νοn A. H. Franckens Leben und Verdiensten um Erziehung und Schulwesen" (Галле, 1788); Schulze, Knapp u. Niemeyer, "Franckens Stiftungen" (3 т., Галле, 1792—1796); Guericke, "A. H. Francke" (Галле, 1827); G. Kramer, "Beitr äge zur Geschichte Franckens" (1861); Kramer, "Neue Beiträ ge zur Geschichte Franckens" (1875); Kramer, "A. H. Franckens paedagogische Schriften" (с очерком жизни Ф., в "Bibliothek p ä dag. Klassiker", т. XI, 1876, 2-е изд. 1885); Kramer, "A. H. Francke, ein Lebensbild" (Галле, 1880—1882, 2 т.; лучшая биография); Eckstein, "Beitr ä ge zur Geschichte der Halle'schen Schulen. III. Francke'sche Stiftungen" (Галле, 1862); O. Frick, "Das Seminarium Praeceptorum" (1883); W. Fr ies, "Franckes Grosser Aufsatz" (1894); Stemmler, "Die paedag. Grundsä tze u. Ansichten Francke's" (Иена, 1885); Schrader, "Geschichte der Friedrichs-Universit ät zu Halle" (1894); Fries, "Seminarium Praeceptorum" ("Lehrproben u. Lehrgä nge", 1894, апр.); Fries, "Die Vorbildung der Lehrer" (Baumeister, "Handbuch", II, 1). Собрание сочинений Ф. о воспитании и образовании — в "P ä dagogische Bibliothek", изд. К. Richter, тт. 5 и 6. — См. также соотв. главы у Шмида (К. A. Schmid, "Geschichte der Erziehung", IV, 1, 1896 и "Encyklop ä die des gesammten Erz.-u.-Unter.", II, ст. Francke), Циглера (Th. Ziegler, "Geschichte der Paedagogik", Baumeister's "Handbuch", I, 1), Паульсена (Fr. Paulsen, "Geschichte des gelehrten Unterrichts", т. I) и в др. общих сочинениях. О Seminarium praeceptorum в ст. А. Готлиба "К вопросу о подготовке преподавателей" ("Русск. школа", 1901, № 9).