(Franklin) — известный писатель и политический деятель (1706—1790). Отец его переселился из Англии в Бостон в 1682 г. по причине религиозных преследований против пресвитериан. Это был закаленный в борьбе с нуждой ремесленник, занимавшийся сначала красильным мастерством, потом выделкой свечей. У него было семнадцать детей; самому младшему своему сыну Вениамину он точно так же не мог дать систематического образования, как и остальным детям, но все же сделал попытку в этом направлении, ибо Вениамин поразил его своим умом и быстротой соображения. Он поместил его в единственное тогда существовавшее среднеучебное заведение в Бостоне, но ученье оказалось слишком дорогим, и мальчик пробыл в школе всего год. Научившись правильному письму, чтению и счету, Ф. десяти лет от роду стал помогать отцу в выделке свечей. Это занятие было мальчику не по душе; не вышло ничего и из других попыток отца приспособить его к тому или иному ремеслу, и он был отдан в обучение своему старшему брату Джемсу, хозяину типографии. Между братьями был заключен формальный контракт, по которому Вениамин обязывался восемь лет служить в заведении брата без жалованья. Ф. с жаром принялся за работу и очень скоро постиг тогдашнее нехитрое искусство книгопечатания. За это время он очень много читал. Библиотека его отца состояла почти исключительно из книг богословского и теолого-полемического характера. Чтение их произвело на Ф. своеобразное действие: он стал вполне равнодушен к бесчисленным религиозным сектам, полемизировавшим между собой в Америке. Доведя до минимума расходы на пропитание, он стал тратить всякую копейку на покупку новых книг. Он прочел "Опыт о человеческом разуме" Локка, изучил биографические данные о Сократе, ознакомился с Паскалем, задавал самому себе литературные задачи и упражнения с целью выработать свой слог. С 1721 г. брат Ф. начал издавать маленькую местную газетку (The New England Courant) — и Вениамин скоро сделался одним из деятельнейших ее сотрудников, хотя сначала доставлял свои рукописи тайком и писал их измененным почерком, стесняясь брата. Вообще отношения между братьями были уже давно натянутыми; Джемс был нетерпелив и суров с Вениамином и, по-видимому, завидовал его дарованиям. За одну статью, помещенную в газете, Джемс был посажен на месяц в тюрьму и должен был ответственное редакторство передать младшему брату, который таким путем переставал быть простым типографским учеником, по крайней мере de jure. Контракт, закрепощавший Ф., был уничтожен, а вновь составленный, домашний, не имел юридической силы. Вновь оскорбленный Джемсом, Ф. оставил его заведение, поссорясь не только с ним, но и с отцом, продал свои книги и тайно ушел из Бостона в 1723 г. Не найдя работы в Нью-Йорке, он, голодный, оборванный, почти без гроша в кармане, прибыл в Филадельфию и поступил рабочим в типографию. Здесь он по-прежнему каждую свободную минуту посвящал чтению самых разнообразных книг и вскоре приобрел почетную известность среди филадельфийской молодежи. Губернатор Пенсильвании Вильям Кейт предложил ему съездить в Лондон, чтобы усовершенствоваться в типографском искусстве. Ф. побывал у родных, сердечно простился с отцом и уехал в Англию. В Лондоне вследствие неисполнения данных ему Кейтом обещаний Ф. очутился буквально на улице, но не потерялся. Он поступил работником в типографию Пальмера, затем в типографию Уатта и скоро снискал самую лестную репутацию. Его увлекало в особенности чтение философских трактатов; он сделал попытку изложить свои философско-этические воззрения в особой брошюре, которая прошла незамеченной. Работа над собой, укрепление своих, как ему казалось, еще слабых моральных принципов — вот что также сильно занимало его в Лондоне. После 1 1/2 годового пребывания в Англии Ф. возвратился в Филадельфию. Здесь его дела пошли хорошо далеко не сразу. Он сблизился еще в Англии со своим соотечественником Денгамом, который обладал некоторым капиталом и желал вместе с Ф. завести небольшую хлебную торговлю. Но Денгам умер, и Ф. должен был поступить в типографию Кеймара. Здесь он обнаружил в полном блеске приобретенные им в Англии технические познания и принес типографии много пользы, но грубый и придирчивый Кеймар поссорился с Ф., который ушел от него. Найдя капиталиста (Мередита), Ф. открыл вместе с ним типографию (1728): один давал деньги, другой — труд и познания. Ф. работал без устали дни и часть ночей, исполнял всегда заказы в срок и вполне добросовестно и вскоре сделался единственным владельцем заведения. Пенсильванское провинциальное собрание стало печатать у Ф. свои официальные издания, а также ассигнации, ходившие в провинции; к нему стали поступать также заказы из соседних провинций. Богатея с каждым годом, Ф. стал издавать при своей типографии газету и календари с общеполезными сведениями. Спокойный, добродушный, честный и энергичный характер Ф., его здравый смысл, житейская опытность и проницательность — все это необыкновенно ярко выражается в простом, безыскусственном морализировании, составляющем одну из любопытнейших сторон франклиновских изданий. Они чрезвычайно популяризовали его имя не только в Пенсильвании, но и во всех более культурных местностях английской Америки. Еще в конце 20-х гг., когда социальное положение его только определялось, ему удалось устроить в Филадельфии литературно-научный клуб — кружок, где собирались люди, интересовавшиеся самообразованием, чтением, беседами по научным вопросам и т. д. Этот филадельфийский кружок вызвал вскоре подражания в других городах; такие клубы назывались в первое время "юнтами". При "юнтах", опять-таки по мысли Ф., стали заводиться (с 1742 г.) библиотеки для чтения, выдававшие книги на дом. Вот что говорил впоследствии сам Ф. об этой затее, совершенно новой не только для Америки, но и для Европы: "наша библиотека по подписке была матерью всех тех бесчисленных библиотек, которые теперь существуют в Северной Америке. Эти учреждения распространили между купцами и земледельцами столько просвещения, сколько мы видим в других странах между людьми, получившими хорошее воспитание, и, может быть, благодаря им американские колонии оказали могущественное сопротивление тем нападениям, которые были направлены на их привилегии". В 1736 г. Ф. был избран в пенсильванское провинциальное собрание, где тотчас же стал весьма влиятелен. В 1737 г. его избрали директором пенсильванской почты. В эти годы английское правительство относилось к Ф. вполне благожелательно и в 1753 г. назначило его главным директором почт для всей английской Америки. В конце 40-х гг. Ф. решил удовольствоваться своим далеко не маленьким уже состоянием и отдаться всецело общественной деятельности (еще в 1730 г. он женился на девушке, доставившей ему полное семейное счастье). Его опыты и наблюдения над небесным электричеством, приведшие к изобретению им громоотвода (1752), произвели огромное впечатление в европейском ученом мире. Ко времени начала несогласий между Англией и колониями не было между колонистами человека, пользовавшегося столь широким авторитетом и столь громкой славой, как Ф. По его инициативе в Филадельфии появилась еще (1749) "Академия" — учебное заведение, состоявшее из средней и высшей школы (средства для учреждения "Академии" дала подписка, устроенная Ф.). Немало усилило популярность Ф. и устройство (тоже по подписке) общественного госпиталя (1752), первого в Америке. Был Ф. по выбору и мировым судьей (не оставляя своей должности почт-директора), выбирался и на другие почетные должности. Во время войны Англии с Францией Ф. всеми мерами старался побудить своих сограждан помогать метрополии. Он организовал милицию, состоявшую (для всей Пенсильвании) из 12 тысяч человек, — и в 1754 г. эта милиция сыграла значительную роль в обороне колонии, оставшейся совсем беззащитной после поражения регулярной английской армии. Ф. сам принимал деятельное участие в войне; он же бескорыстно (и в прямой себе убыток) организовал тогда английскую интендантскую часть. Тогдашние воззрения Ф. на природу отношений между колониями и метрополией выражены с полной ясностью в письме к губернатору Массачусетса Ширлею 22 дек. 1754 г.: "более тесное соединение колоний с Великобританией в случае дарования первым права представительства в парламенте совершенно соответствовало бы желанию колоний; но для этого нужно даровать им достаточное количество представителей и уничтожить все прежние постановления парламента, которые стесняют торговлю и парализуют промышленность колоний. Одним словом, нужно уравнять английских подданных по сю сторону океана с англичанами Великобритании, пока новый парламент не признает нужным ввиду общего интереса возобновить какое-либо из прежних постановлений. С помощью такого единения народ Великобритании и народ колоний лучше бы сошлись друг с другом; они перестали бы составлять два общества с различными интересами и составили бы одно, с интересом общим; это значительно способствовало бы сплочению и устранило бы опасность будущего разъединения". Это письмо и ряд других аналогичных заявлений показывают несомненно, что Ф. вовсе не был тем фанатиком-американистом, каким его изображали очень долго английские писатели: он хотел найти какой-нибудь modus vivendi с метрополией, но этому мешало недоверие английского правительства к колонистам. В 1754 г. губернаторы колоний созвали представителей их на конгресс (в Альбани) для выработки системы общей обороны против французов. Ф. воспользовался конгрессом, чтобы предложить план федерации колоний в одно самоуправляющееся государственное тело. Каждая колония должна была выбирать от 2 до 7 депутатов в общее колониальное собрание, которое бы ведало вопросы обороны от туземцев и от других врагов и пр. Президент собрания назначался бы английским правительством; выборы депутатов производились бы раз в три года; собрание должно было иметь право налагать налоги на всю федерацию. Конгрессу в Альбани этот проект понравился, но английское правительство оставило его без рассмотрения, да и отдельные "провинциальные собрания" отнеслись к нему по разным причинам довольно холодно. Оставаясь лояльным британским подданным, Ф., тем не менее, стал приходить все более и более в обостренные отношения с представителями метрополии: в пенсильванском провинциальном собрании он сделался главой оппозиции против губернатора, который слишком деспотически пользовался своим правом неутверждения постановлений собрания. Но бороться с губернатором в Филадельфии, где закон давал твердую почву для его произвола, было немыслимо; поэтому собрание решило отправить Ф. в Лондон для исходатайствования у англ. правительства некоторого ограничения прав губернатора. С небольшим перерывом Ф. оставался в Лондоне до 1762 г., а затем вернулся туда в 1763 г. представителем от колоний, желавших избавиться от налога, который Англия вводила в Америке для покрытия расходов на войну с Францией. Когда был издан акт о гербовом налоге и в колониях поднялась по этому поводу целая буря негодования, Ф. призвали в палату общин в качестве как бы эксперта по части американских дел. Ф. категорически заявил, что американцы будут платить гербовой сбор только в том случае, если их силой оружия заставят это делать. Его спросили, какие же изменения нужно сделать в законе, чтобы американцы стали его исполнять. "Только одно, — отвечал Ф.: — написать, что закон входит в силу не с 1 ноября 1765 г., а с 1 ноября 2765 г. Дело всего в одной цифре — и американцы успокоятся". Гербовый акт был отменен, но в 1767 г. установлен налог на сахар, чай, бумагу и оконные стекла; одновременно изданы были и другие прямо враждебные колониям постановления. Ф. сразу стал на стороне тех, которые, не думая еще об окончательном отложении, пропагандировали необходимость сопротивляться Англии изо всех сил. "Восстания нет, но его создадут", — повторял он в это время. Такие мнения считались в Америке в конце шестидесятых и в начале семидесятых годах отсталыми, слишком умеренными: общественное мнение явственно склонялось в сторону войны. Всегда была партия, не любившая Ф. за его слишком свободные религиозные мнения; он был деистом, не признававшим истинности ни одной из религий, ни одной из сект — и многие считали его безбожником и индифферентным к свободе человеком. Между тем, Ф. именно в эти годы показал себя умным и талантливым патриотом. Он выступил с целым рядом политических памфлетов, читавшихся в Англии нарасхват и производивших очень благоприятное для американцев впечатление. Два его памфлета ("Прусский эдикт, установляющий права Пруссии над Англией", 1773; "Как из великой империи сделать маленькое государство — совет, представленный новому министру при вступлении в должность") представляют собой образцы иронии. Во втором памфлете, между прочим, говорится: "никогда не отменяйте меры, которая оскорбляет колонистов... Чтобы иметь верные сведения о колониях, слушайте одних губернаторов и тех чиновников, которые враждебно относятся к колониям. Поощряйте и награждайте корыстолюбивые показания, утаивайте ложные обвинения, чтобы нельзя было их опровергнуть, и поступайте так, как будто бы вся эта ложь была бы правдой. Не слушайте никогда друзей народа; думайте всегда, что народные жалобы — выдумки горсти демагогов и что вам стоит только словить их и перевешать, тогда все будет спокойно. Поймайте некоторых из них и повесьте. Кровь мучеников делает чудеса, и вы добьетесь того, чего хотите". В 1773 г. ему удалось получить в свои руки тайную переписку губернатора и вице-губернатора Массачусетса с английскими государственными людьми, ясно обличавшую их предательскую роль относительно американских вольностей и прав. Эта переписка была напечатана, быстро разошлась и страшно усилила вражду колонистов к англичанам. В английском парламенте разразилась буря: Ф. в лицо называли вором, укравшим письма, и т. д. Все это произошло уже в январе 1774 г., т. е. спустя 1 1/2 месяца после того, как в Бостоне были выброшены в море 340 ящиков английского чаю. 1 февр. 1775 г. в присутствии Ф. состоялось бурное заседание палаты лордов, во время которого лорд Сандвич обвинял Чатама в том, что он поддается влиянию "опаснейшего врага Англии", т. е. Ф. Чатам возразил, что его проект примирения совершенно самостоятелен, а что касается до Ф., то самое существование такого человека "делает честь его нации". Проект Чатама не был принят, и Ф. выехал в Америку. Едва он прибыл в Филадельфию, как его единогласно избрали депутатом в собиравшийся 10 мая 1775 г. колониальный конгресс. Здесь он всецело присоединился к тем, которые в усиленном вооружении видели единственный путь к лучшему будущему. В составлении декларации независимости, объявлявшей колонии "Соединенными Штатами", принимал участие Ф., особенно настаивавший на том, чтобы все члены конгресса без исключения подписали этот акт. Во время войны за независимость Ф. не принимал прямого участия в военных операциях. В первое, самое трудное и опасное для американцев время Ф. оказал своей родине большую услугу тем, что успешно и быстро заключил союз с Францией. 1 ноября 1776 г. Ф. отплыл во Францию, куда прибыл в декабре. Здесь он стал необыкновенно популярен. Помимо традиционной вражды к Англии, помимо популярности самого "дела освобождения", Ф. вошел в моду в парижских великосветских и литературных салонах еще благодаря своей ученой славе и оригинальному остроумию, чрезвычайно веселому и колкому, несмотря на внешний покров добродушия. Даже его простому костюму некоторое время в Париже подражали. Из Франции стали уезжать в Америку добровольцы с целью стать в рядах защитников американской независимости; летом 1777 г. туда прибыл Лафайет. В последние, более счастливые годы войны Ф., вернувшийся на родину, настаивал на сохранении принципа федерации всех колоний с предоставлением в то же время самого широкого местного самоуправления каждой из них. При заключения мира Ф. был самым активным и искусным из трех комиссаров, уполномоченных конгрессом вести переговоры о мире. Последние 7 лет своей жизни (1783—1790) Ф. провел мирно и счастливо в кругу семьи. Он много читал, живо интересовался наукой, а также общественной жизнью Америки и Европы. Принимая деятельное участие в собрании, имевшем целью выработать конституцию, Ф. имел, в общем, решающее значение в самых важных вопросах. Федерация и полное местное самоуправление оставались руководящими принципами его государственной деятельности. В последние годы жизни Ф. принял участие в совсем еще слабом тогда аболиционистском движении. Он был принципиальным противником рабовладельчества и в самый год смерти представил конгрессу петицию аболиционистов, оставшуюся без удовлетворения. Лучшие издания обширной переписки и сочинений Ф. дали Sparks и Bigelow (первое 1882 г., второе 1889 г.). Биографий его очень много; на рус. яз. — Минье, "Жизнь Ф." (СПб., 1870); Абрамов "Ф., его жизнь, общ. и научн. деят." (СПб., 1891). Много любопытного в книге Лабулэ "История Соедин. Штатов" (СПб., 1870, т. 2). О Ф. как писателе писал Master: "Benjamin Franklin as a man of letters" (Бостон, 1887). Политическая деятельность его хорошо характеризуется в очерке John Bigel o w "Franklin, a sketch" (Бостон, 1879). См. еще Parton, "Life and times of Benjamin Franklin" (Нью-Йорк, 1864); Philar è te Chasles, "Benjamin Franklin" (в "Revue d. deux Mondes", 1841); Sainte-Beuve (в "Causeries de Lundi", т. VII). Его письмами часто пользуются как первоклассным историческим источником; ср., напр., капитальный новейший труд В. Holland'a "Imperium et libertas" (Лондон, 1902), где глава, трактующая об американской революции, в значительной мере основана на письмах и заявлениях Ф.

Работы Ф. по физике касаются почти исключительно вопросов электричества, начаты были им в 1747 г. и изложены в сочинении "New experiments and observations on Electricity, made at Philadelphia in America, communicated in several letters to P. Collinson Esq. of Lo n don" (Л., 1751; переводы на франц., латинский яз.; немецкий пер. Wilke в 1758 г.). Появление этого сочинения произвело впечатление в ученом мире того времени, так как изложенные в нем остроумные опыты и предлагаемая Ф. теория давали объяснение множеству накопившихся к тому времени фактов относительно конденсации электричества в лейденских банках. Противно дю Фэю Ф. держался теории одной электрической жидкости, частицы которой отталкивают друг друга, но притягивают частицы вещества. Избыток электрической жидкости на теле дает последнему положительный заряд, отнятие части жидкости делает тело отрицательно заряженным. Создать электрическую жидкость невозможно, можно только изменить распределение ее между телами. Эта теория, подтвержденная остроумными опытами, отлично объясняла действие лейденских банок. Для исследования явлений в последних Ф. построил разборный пластинчатый конденсатор из пластины стекла между двумя металлическими обкладками (Франклиновы пластины); ему же принадлежит соединение конденсаторов каскадом (см.). Работы Ф. были встречены с энтузиазмом; в Париже опыты Ф. показывались даже публике за входную плату. Пристлей, давший в своем сочинении "The History and present state of electricity" (Л., 1767, стр. 158—192) справедливую оценку значения Ф. в науке, говорит даже, что теория Ф. "столь же правильно выражает истинные принципы электричества, сколь философия Ньютона дает истинную систему природы вообще" (стр. 160). Открытие и исследование Ф. в 1752 г. причин атмосферного электричества и изобретение громоотвода встречено было после короткого периода недоверия с характерным для того времени энтузиазмом; опыты Ф., несмотря на очевидную их опасность (гибель Рихмана в СПб. в 1753 г., см. Рихтман), повторялись и разнообразились во всех странах мира; подр. см. Великие заслуги Ф. справедливо оценены стихом "Eripuit coelo fulmen, spectrumque tyrannis".