— охватила в настоящее время весь земной шар. Земли восточной Европы, Азии, Америки, Австралии и Африки по грунтовым и железным дорогам, по рекам, каналам, морям и океанам отправляют свои хлеба, в зерне и муке, на сравнительно небольшую, но густо заселенную площадь Западной Европы. Самые основные интересы современного человечества связываются с X. торговлей. Для Западной Европы здесь решается вопрос об удовлетворении насущной потребности в пище. Западно-европейские государства, покупающие иностранный хлеб, имеют и собственное, издавна развитое хлебное производство; соперничество иностранного, более дешевого хлеба понижает доход многочисленных сельских хозяев; а так как на этом доходе зиждется политическое положение целого общественного класса — земельной аристократии, — то развивающаяся международная X. торговля силой вещей колеблет исторические устои общественного строя современной Европы. С другой стороны, для стран, вывозящих хлеб, международная X. торговля определяет размеры дохода большинства народонаселения. Цены на хлеб всюду в настоящее время находятся в более или менее сильной зависимости от международного рынка. X. торговля связывает экономическую судьбу сельскохозяйственных предприятий самых разнородных стран с общей жизнью мирового хозяйства, обороты международной X. торговли достигли в настоящее время огромных размеров. Чистый ввоз пяти главных хлебов — пшеницы, ржи, овса, ячменя и кукурузы — достигает, в среднем за десятилетие 1892—1901 г., общей цифры в 1340 млн. пд. От четверти до трети всемирного урожая попадает в международное передвижение. В таких государствах, как Англия или Швейцария, народное потребление пшеницы, например, только в четвертой или третьей части покрывается туземным хлебом, а в трех четвертях или двух третях — иностранным. По хлебам цифра ввоза распределяется так:

Пшеница, наиболее дорогой хлеб, составляет около половины ввозимого хлеба. Ценность этого ввоза составляет около миллиарда трехсот миллионов рублей. По странам он распределяется так:

Кроме того, Китай, Бразилия, Мексика, Вест-Индия, Южная Африка и друг. ввозят всего 63 млн. пудов, главным образом пшеницы и кукурузы. Главным, почти исключительным, покупателем международного хлеба служит Западная Европа. Рейн и Альпы являются указателями местностей континента, наиболее нуждающихся в привозе хлеба. Сюда относятся Голландия и Бельгия, западная и южная Германия, Швейцария и западная Австрия, восточная и южная Франция, Италия. Центральное место в этом обширном районе занимает Швейцария. Она получает хлеб и с Северного моря по Рейну, и со Средиземного моря через Геную, и сухопутно из Венгрии через Арльбергский туннель, и даже с юго-зап. из Марселя. Выписывая 2/3 потребляемого зерна из-за границы, Швейцария и хлеб печет международный, смешивая 1/3 собственной пшеницы с 1/3 венгерской и 1/3 русской. Затем, кроме Саксонии (самой густонаселенной части Германии), деятельным покупателем иностранного хлеба является север Европы: Англия, Дания, Норвегия, Швеция и Финляндия. Область сбыта хлеба составляется, таким образом, из двух полос: одной — северной, другой — перерезывающей континент Европы, если не по меридиану, то по Рейну, продолжаясь затем вплоть до Средиземного моря. Вершина этого угла — Лондон. Недостаточно плодородная почва, слишком густое население, гористая местность, большой город — вот куда стремится хлеб в международной торговле. Область вывоза хлебов размещается на гораздо более обширной площади, захватывая все пять частей света:

Бесспорно, первое место во всемирном вывозе хлебов принадлежит Соединенным Штатам Северной Америки, покрывающим 40%, и второе — России, дающей 29% всего вывоза; затем Балканский полуостров дает 12%, Аргентина — 8%. Четыре этих поставщика овладели 89% всемирного вывоза; остальные 11% разделились между многими странами. Ни один товар во всемирной торговле не вывозится в столь больших количествах, как хлеб; тем не менее, история X. экспорта сравнительно молодая. В начале XIX в. Россия вывозила ничтожные количества хлеба из прибрежной полосы, а Соед. Штаты еще в 50-х гг. давали не более 3-х млн. четв. в год. Только с 60-х гг., по мере постройки железных дорог, начал сильно развиваться экспорт из этих стран, захватывая в России местности, все более приближающиеся к центру и востоку, а в Соед. Штатах переходя от западных Штатов к восточным; теперь в русском экспорте участвует и Северн. Кавказ, не так давно представлявший дикие степи, и Сибирь. Ост-Индия и Австралия стали заметны на международном рынке только в 80-х гг., а Аргентина — в 90-х.

Главной покупательницей пшеницы служит Англия, берущая около половины (45%) всего международного привоза (в среднем — 300 млн. пудов). Остальное количество распределяется так:

Главным поставщиком пшеницы и пшеничной муки являются Соед. Штаты, дающие 296 млн. пд., или 44% всемирного вывоза; затем следует Россия, дающая 168 млн. пд., или 25% всемирного вывоза. Остальное количество распределяется между следующими странами.

Главный покупатель кукурузы — Англия, берущая 147 млн. пд., или 46% всего ввоза. Затем идут:

Главный поставщик кукурузы — Соед. Штаты; они дают 203 млн. пд. или 62% всего вывоза; затем идут: Балканский полуостров — 59 млн. пд., Аргентина — 42 млн. пд., Россия — 19 млн. пд. В торговле остальными тремя хлебами первое место принадлежит России. Рожь покупается преимущественно Германией, берущей 41 млн. пд., или 49% всего ввоза. Затем идут:

Вывозится рожь, главным образом, Россией, дающей 64 млн. пд., или 77% всего вывоза. Затем следуют:

Главным покупателем ячменя является та же Англия, получающая 40% всего ввоза, или 67 млн. пд. Затем следуют: Германия, берущая 58 млн. пд., или 35%, Бельгия — 13 млн. пд., Франция — 10 млн. пд. Прочие страны получают все вместе 6 млн. пд. Россия поставляет 86 млн. пд. ячменя, или 53% всего вывоза. Затем:

Половина всего овса доставляется в Англию, получающую 51 млн. пд. Германия берет 20 млн. пд., Франция — 16 мил. пд. Швейцария, Австро-Венгрия, Голландия, Бельгия, Италия, Дания все вместе получают 14 млн. пд. Россия поставляет 56 млн. пд., или 54% всего вывоза овса; Соединенные Штаты — 27 млн. пд., или 26%. Остальные 20% раздробляются между мелкими экспортерами.

Приведенные цифры показывают, что территориально небольшая, но зато очень густонаселенная площадь Западной Европы привлекает к себе X. продукты необъятного современного земледельческого мира. Распространение X. торговли почти на весь земной шар уничтожает или, по крайней мере, сглаживает ее прежние отличия от иных отраслей торговли. При прежней ограниченности торговых районов снабжение рынка хлебом происходило раз в год; теперь разнообразие географических условий растянуло эпохи урожаев на все 12 месяцев. В январе урожаи в Австралии, Новой Зеландии, Чили и Аргентинской республике, в феврале и марте — в Ост-Индии и Египте; в апреле — в Сирии, Малой Азии, Персии, Индии, Мексике и Кубе; в мае — в Алжире, Средней Азии, Среднем Китае, Японии, Техасе и Флориде; в июне — в Турции, Греции, Италии, Испании, Португалии, южной Франции, Калифорнии, южных и западных штатах Сев. Америки; в июле — на Балканском п-ове, в Австро-Венгрии, южной России, Германии, Швейцарии, Франции, южной Англии, сев.-вост. штатах Сев. Америки и Канаде; в августе — в Бельгии, Голландии, Великобритании, Дании, Польше, сев. России и Колумбии; в сентябре и октябре — в Шотландии, Швеции и Норвегии; в ноябре — в Перу и южной Африке; в декабре — в Бирме. В первые девять месяцев календарного года каждую четверть года выпускаются громадные количества зерна; X. производство в этом отношении догоняет фабричное, действуя не порывами, а регулярно, большую часть года. Это распространение сбора хлебов на более длинный период освобождает и торговлю, и мукомолов от необходимости держать большие запасы; лондонский рынок, напр., так же как и швейцарский, имеет запасов не более как на месяц. Параллельно с распространением территории X. торговли идет и расширение области торгового расчета. Если прежде каждый негоциант имел в виду какую-либо ограниченную область и ее судьбами регулировал свои коммерческие операции, то современная X. биржа связана тысячей нитей со всемирным хозяйством. Выработался необычайно сложный механизм международной торговли для посредничества между сельскими хозяевами всего мира и потребителями хлеба — и в выработке этого механизма приняли участие страны самых несходных географических, культурных и экономических условий. А между тем, задачи торговли хлебом более трудны, чем торговли каким-либо другим товаром. Почти все предметы массовой торговли — уголь, чугун, нефть, ткани и т. п. — производятся более или менее крупными экономическими единицами, сосредотачивающими у себя большие суммы капиталов и труда, продающими свои товары большими партиями и имеющими возможность организовать сбыт согласно всем требованиям новейшей торговой техники. Производство хлеба, наоборот, не сосредоточено, а разбросано, по необходимости, на огромной территории и находится не в руках отдельных крупных капиталистических единиц, а в руках производителей самого различного экономического удельного веса. Производители хлеба — это не фирмы, а население, иногда большинство населения того или иного государства; они не только не могут быть знакомы с требованиями новейшей торговой техники, но часто, живя в деревне, вдали от городов и рынка, в специальных культурных и экономических условиях, иногда неграмотные, обремененные долгами и обязательными платежами, они не в состоянии применять к своему сбыту самого элементарного расчета; они везут свой товар не тогда, когда этого требует рынок, а когда позволяет состояние грунтовых дорог, когда лошади и люди свободны от полевых работ, когда требуется уплата податей или процентов в банк и т. п. У этой массы разбросанных по всему государству производителей, находящихся под гнетом стихий и нужды, торговля должна мелкими партиями собрать свои сотни миллионов пудов и передвинуть их по международным путям на протяжении тысяч верст в страны ввоза; этому передвижению она должна придать плавное, расчетливое направление, строго согласуясь с требованиями западно-европейского потребителя относительно качества, количества и срока поставки; малейшая ошибка ведет к падению цен и к убыткам. Эта трудная работа сборки и распределения хлебных партий совершается под постоянным давлением всемирной конкуренции, при беспрерывном изменении сведений о предложении, об урожаях, о спросе и т. д. Можно с уверенностью сказать, что ни одна отрасль торговли не встречает стольких физических, бытовых и экономических затруднений и осложнений, как в хлебная. К этому прибавляется еще то, что развитие торгового механизма в большинстве местностей вырабатывалось необычайно быстро. Под влиянием новой железной дороги, новой волны колонизации еще недавно дикие местности внезапно, в 4 — 5 лет, превращались в обильные источники X. экспорта. И если направление экономической культуры последних годов побуждает представителей различных отраслей промышленности синдикатизироваться в такие крупные единицы, что им становится доступным даже порабощение рынков, то в области X. торговли участвуют столь многие десятки миллионов заинтересованных лиц, что она представляет собой скорее bellum omnium contra omnes, нежели какой-нибудь организованный экономический порядок.

В международной X. торговле две страны, как сказано выше, играют выдающуюся роль: Соед. Штаты и Россия. Уже по одному этому особенно интересна их торговая организация; но ознакомление с нею поучительно еще и потому, что организация торговли в Соединенных Штатах довольно резко отличается от русской, представляя высший тип современного развития торговли и давая возможность судить, в каком направлении может совершенствоваться механизм X. торговли вообще. Северо-американская X. торговля служит не простым посредником между производителями зерна и европейскими рынками; она не ограничивается простым передвижением зерна в Европу, но выполняет и положительную экономическую задачу: сложным, широко и последовательно проводимым расчетом, искусной системой вывоза, с пособием запасов, она помогает производителям хлеба продавать его в Европу по наивозможно выгоднейшей цене. Характерной особенностью северо-американской X. торговли является преобладание сравнительно немногих крупных фирм, господствующих над всем рынком; в их руках сосредоточиваются покупка, продажа, хранение, передвижение и прочие операции с хлебом. Эти фирмы действуют в главных узлах, в коих перекрещиваются водные и железнодорожные пути. На первом месте стоят Чикаго, на ЮЗ Великих Озер, и Сен-Луи при слиянии Миссури и Миссисипи; затем идут Милвоки, Дулут, Толедо, Детроа, Кливленд, Канзас Сити, Омаха, Ст.-Поль, Миннеаполис, Фарго, Виннипег. В эти пункты собираются хлеба, закупаемые агентами фирм, и отсюда отправляются в торговые центры востока и юга, для экспорта или для внутреннего потребления. Зеринг высчитывает, что 9/10 всего хлеба передвигаются в вост. направлении, в Монреаль, Портленд, Бостон, Нью-Йорк, Филадельфию и Балтимору (из них половина по направлению Чикаго — Нью-Йорк), a 1/10 идет по Миссисипи или вдоль его в Нью-Орлеан. Обособленное место занимает тихоокеанское побережье, для которого хлеба собираются в Портленде и Сан-Франциско; отсюда они экспортируются водным путем вокруг мыса Горн. Сети водных и железных путей, по которым хлеб передвигается крупными фирмами, дополняются в Соед. Штатах системой элеваторов. Особенность этого типа складов заключается в том, что очень высокое здание вовсе не имеет этажей, а перегородками разделено на глубокие колодези, силосы, во всю вышину здания; эти силосы наполняются хлебом до самого верха, так что весь объем здания утилизируется, тогда как в этажных складах хлеб не может быть ссыпан до самого потолка. Насыпается хлеб сверху, куда он поднимается элеватором, приводимым в действие механическим двигателем. Проветривание, очистка, сортировка, взвешивание, выгрузка и нагрузка совершаются при помощи механических приспособлений; пользование рабочими при этом доводится до minimum'а. Кроме быстроты работы и хорошего сохранения зерна, эти склады значительно удешевляют все операции по хранению и грузке зерна. Вместимость только главнейших элеваторов превышает 300 млн. пд., так что в них единовременно может уместиться более третьей части всего урожая пшеницы Соед. Штатов и, считая только три оборота в год, весь урожай пшеницы может свободно пройти через них. По своему расположению элеваторы разделяются на две категории: одни, находящиеся в портах и торговых центрах, другие — вблизи производителей, в пунктах отправления (так наз. country elevators); число последних быстро увеличивается на севере и западе, и наибольшее распространение они получили в штатах Миннесота, Северная и Южная Дакота (до 1000 country-элеваторов, с общей вместимостью свыше 50 млн. пд.); в среднем, емкость одного такого элеватора достигает 50 тыс. пд. Country-элеваторы строились преимущественно от железнодорожных обществ. Для уравновешения прибытий грузов с транспортами они должны были хранить хлеб в промежуточное время между выгрузкой из повозок фермеров и нагрузкой в вагоны; поэтому емкость их возрастает в тех местностях, где почва более плодородна, а время жатвы и уборки коротко. Эти элеваторы имеют, по преимуществу, транзитное значение. Из мелких, рассеянных по всему земледельческому району хлебоприемников собирают хлеб для более продолжительного хранения и для различных торговых операций гораздо более крупные terminal-elevators, находящиеся во всех серьезных торговых центрах и принадлежащие частью железнодорожным обществам, частью другим владельцам — хлеботорговцам, оптовым мукомолам, акционерным обществам и т. п. В этих центрах северо - американской экономической жизни хлеб лежит в промежуточное время между производством и окончательной продажей для экспорта или для размола и составляет те "видимые запасы", размер которых имеет столь серьезное значение при оценке торговых конъюнктур. Развитая система элеваторов очень содействовала распространению в северо-американской хлебной торговле правильной классификации и обезличения хлебов. Установление товарного типа или торговой марки особенно необходимо в международной торговле, так как, при сложности ее отношений, взаимное доверие, всегда предполагаемое между продавцом и покупателем, подвергается здесь особому напряжению, и устранение из сделки сомнений в качестве товара является существенным облегчением. При продаже по образцу, еще господствующей в европейской X. торговле, покупателю приходится и рассмотреть, и пощупать, и понюхать, и взвесить покупаемое зерно, и все-таки у него остается сомнение в качестве всей партии зерна, сомнение, которое на торговом языке называется многознаменательным словом риск. Такая форма торговли с меньшим неудобством может практиковаться на мелочном базаре, чем на международном оптовом рынке. В Сев. Америке было удобно установить торговые типы пшеницы, потому что там самая обработка земли начиналась под влиянием постройки железных дорог, в специальных целях экспорта, и целые районы засевали однообразные сорта, приспособляясь к условиям почвы и требованиям рынка. Каждый из внутренних торговых пунктов имеет свои определенные "хлебные степени", и сортировке подлежит весь поступающий для сбыта хлеб с того самого момента, как он выходит из рук фермера. Благодаря такой сортировке хлеб приобретает характер обезличенного товара, который может быть смешиваем и заменяем другим товаром того же класса. На рынок поступает вместо товара бумага, складочное свидетельство, варрант, в котором описано качество хлеба, гарантируемое авторитетом производящих классификацию инспекторских органов и складочных учреждений. Каждая отдельная партия, хотя бы принадлежащая мелкому владельцу, такой классификацией вливается как равноправная часть в огромные международные партии; необычайно облегчается при этом и получение кредита под хлеб, так как риск кредитора значительно уменьшается, когда качество товара солидно гарантировано. Выигрывает и техника торговли, ибо при обеспечении хлеба возможна более полная утилизация складочных помещений; все операции совершаются в ссыпную, а не в мешках. Вся эта система северо-американской торговли тесно связывает земледельческие области, имеющие избытки хлебов, с биржами, действующими в торговых центрах. Фермер, получающий из country-элеватора варрант, в коем обозначено качество его товара, приобретает ходкую ценность, которая котируется на бирже; на расстоянии тысячи верст он приобщается к жизни центральной биржи, и ему столь же доступно осуществление экономического расчета, как и городскому негоцианту. Он может следить за ценами своей марки, выбирать удобный момент для продажи, выжидать; пользуясь кредитом под варрант, доходящим до 80% ценности хлеба, он может сознательно и свободно торговать своим хлебом. Биржа облегчает осуществление такого хозяйственного расчета: установлением организованной срочной торговли она из биржевой сделки устранила все случайные элементы, могущие затемнить истинное отношение спроса и предложения, и сосредоточила все освещение на цене товара, поскольку последняя зависит от этих основных экономических факторов. Все важнейшие моменты договора при организованной торговле обобщаются, изъемлются от произвольного усмотрения сторон. Количество продаваемого товара должно быть кратным к определенной единице (5000 бушелей); срок поставки определяется в календарный месяц; качество выражается определенным классом. Контрагентам при этом остается только решить, желают или не желают они по такой-то цене совершить сделку. Кто произведет более верную оценку спроса и предложения, тот и окажется в выигрыше; торговля на бирже превращается, в сущности, в торговлю сведениями, и победителем является тот, кто лучше всех знает и понимает рынок. За стенами биржи совершаются все манипуляции с хлебом; даже образцы его не попадают сюда, но биржа стягивает к себе со всего мира всевозможные сведения о спросе и предложении и ставит свой диагноз в виде цены. Торговля на будущие сроки имеет и глубокое хозяйственное значение. Снабжение рынка зерном даже в международной торговле все-таки еще не достигло беспрерывности фабричного производства; эпохи урожая все еще выделяются, хотя и слабо, в годовом хозяйстве всего мира, тогда как снабжение рынка мукой и печеным хлебом вполне приобрело признаки крупного машинного беспрерывного производства. Этот диссонанс между двумя отраслями промышленности, так тесно связанными между собой, устраняется покупками на срок. Мукомолы, желающие обеспечить себе работу на известный период времени и не желающие обременять себя излишними запасами зерна, заранее закупают зерно, с тем, чтобы оно было доставлено им через месяц, два, четыре, через полгода. Хлебные негоцианты берут на себя задачу выработать из порывистого притока на рынок зерна более или менее ровное течение, которое удовлетворяло бы требованиям мукомолов; они страхуют последних от неровностей в движении цен. Несмотря на относительно недавнее возникновение, срочная торговля получила на американских биржах очень быстрый рост и достигла таких размеров, как нигде на свете. Торговля наличным хлебом все более отступает на задний план. На нью-йоркской бирже, напр., срочные сделки составляют 95% и больше общей суммы заключенных сделок. Своим хорошо оборудованным механизмом северо-американская торговля пользуется для того, чтобы расчетливо направлять вывоз хлебов. Этому особенно содействуют образуемые ею запасы хлебов. Средний размер общих запасов пшеницы, как "видимых", так и у фермеров, к 1 марта каждого года простирается до 300 млн. пд., что составляет около 37% среднего урожая. Характерна чрезвычайная колеблемость, изменчивость по годам этих запасов: в течение 12 лет они изменялись от 190 до 400 млн. пуд., и эти изменения происходили не только в зависимости от урожаев, но и от других причин; то от последнего урожая остается к 1 марта 1/3, то почти половина. Урожай пшеницы распределяется в Соединенных Штатах, в среднем, так:

Вся производимая пшеница имеет выбор между четырьмя очень солидными помещениями — внутреннее потребление, спрос экспортирующих мукомолов, вывоз зерна и, наконец, запасы. Каждая из этих статей очень сжимаема и растяжима; поэтому торговля может довольно свободно сокращать и расширять вывоз зерна. Уменьшение вывоза зерна на 10% требует расширения помещения во внутреннем потреблении и экспортном мукомольи всего на 2%, а если бы оказалось не вполне возможным такое, в сущности, незначительное расширение, то пришлось бы только обратиться к усилению запасов. Так же точно, если бы потребовалось временное расширение вывоза благодаря хорошим ценам, то экспортная зерновая торговля могла бы черпать средства сначала в запасах, а затем в временном сокращении или видоизменении внутреннего потребления. Соединенные Штаты в своих запасах создали себе отводный резервуар и могут помещать туда излишний хлеб, когда им невыгодно продавать за границу. Благодаря этому они приобрели на международном рынке более сильное положение. В те годы, когда Европа может благодаря хорошему всемирному урожаю настаивать на дешевизне хлеба, Соединенные Штаты, сокращая свой вывоз и накопляя запасы, могут реагировать против этого стремления, ограничивая для Европы доступность избытков всемирного урожая. Если урожай хорош в других странах, то, пользуясь пособием своей системы запасов, Соед. Штаты могут предоставить прочим странам исчерпывать свои избытки по дешевым ценам, сокращая свой вывоз. Если обилие всемирного урожая сосредоточивается преимущественно в хорошем сборе самих Соед. Штатов, то в этом случае они могут использовать всю силу своего положении сравнительно с Европой, сдержанным вывозом заставляя ее платить более высокую цену. Равновесие сил на современном международном рынке зиждется на способности обеих сторон к выжиданию, а эта способность определяется возможностью иметь запасы. Выгоды в этом отношении на стороне стран, вывозящих хлеб. Западная Европа могла бы составить запас только из привозного хлеба, для чего должна была бы затратить на то же количество хлеба значительно больший капитал; да и самое хранение хлеба сопряжено в Зап. Европе с большими издержками. Всемирное соперничество, экономическая необходимость избегать всяких лишних расходов ограничивают возможность образований значительных хлебных запасов пределами территории стран, отправляющих хлеба. Это и сосредоточивает торговую силу в этих странах. Силой своего положения Соединен. Штаты и пользуются для того, чтобы продавать свои хлеба Европе по наивысшей возможной цене, приближая ее к средней стоимости производства всего запаса хлебов, имеющегося в стране. Соед. Штаты усиливают свой вывоз хлебов за границу, когда цены там поднимаются, и сокращают, когда цены там падают. Начало такой политике кладут фермеры, не тенимые необходимостью продавать в известный момент во что бы то ни стало, а свободно рассчитывающие свои выгоды и убытки, соображающие цены со своими экономическими условиями и, пользуясь кредитом, не опасающиеся задержки хлеба на более или менее продолжительные периоды. В подмогу им торговля создала еще свой собственный отводный резервуар — торговые, так называемые видимые запасы, которые увеличиваются при неумеренных фермерских подвозах и сокращаются при их недостатке. Это добавочное, в среднем, не очень большое, но необычайно изменчивое по размерам помещение хлебов служит как бы защитной средой для охранения международных цен против нерасчетливых наплывов зерна от фермеров. Благодаря всей этой организации торговли, предложение хлебов Соед. Штатов в Западной Европе отличается большой сдержанностью, расчетливостью и бережливым отношением к уровню цен.

Россия представляет довольно полный контраст Соед. Штатам: ее предложение механически подчиняется размерам ее урожая и необходимости выручить осенью известную сумму денег. Поэтому появление ее хлебов в значительном размере всегда сопровождается понижением цен на европейских рынках. Затем, цены в Соед. Штатах более автономны и самостоятельны относительно западно-европейских, нежели цены в России; в конце концов, движение американских цен более отвечает интересам производителей, чем движение русских цен. X. торговля в России начала заметно расти после отмены крепостного права и с развитием сети железных дорог. В 1860—69 гг. средний годовой вывоз пшеницы, ржи, ячменя и овса не превышал 88 млн. пд.; в последующее десятилетие он поднялся до 218 млн. пд., в десятилетие 1880—89 г. до 298 млн. пд. и, наконец, в последнее десятилетие XIX ст. достиг 388 млн. пд. В то же время развивалась и внутренняя X. торговля в стране. Быстрое развитие обрабатывающей и горно-заводской промышленности, сопровождавшееся образованием и расширением особого класса промышленных рабочих, постепенно порывавших связи с землей, рост городов, постоянно стягивающих к себе часть сельских жителей, — сложнее расслоили население Империи, чем это было до отмены крепостного права, когда подавляющее большинство населения кормилось от земли, возделанной собственными руками, и сохраняло в патриархальной неприкосновенности основы натурального хозяйства. Возникли целые промышленные районы, в коих потребление хлеба населением ежегодно превышало размеры местного производства. Потребовался привоз муки издалека, подготовилась почва для развития крупного промышленного мукомолья. Под влиянием развития внутреннего спроса и распространения X. производства на окраинные, слабозаселенные земли, торговое движение хлебов в России распределилось в два главных направления: 1) за границу, т. е. к Черному, Балтийскому и Белому морям и к зап. сухопутной границе, и 2) на внутренние рынки. При определении границ внутреннего рынка необходимо исходить из факта, что огромное большинство населения России и по настоящее время занимается земледелием и имеет возможность довольствоваться хлебом собственного производства. Поэтому только там, где уже достаточно развились промыслы, где вследствие густоты населения, земельного надела не хватает на прокорм семьи, где выросли большие города, или где земля мало плодородна — только там есть потребность в привозном хлебе. Губернии промышленные, с Москвою во главе, приозерные, с Петербургом, литовские, белорусские и польские, с Варшавой, крайние северные, с Архангельском и, наконец, на ЮВ Астраханская губ., — такова главная область постоянного внутреннего спроса на привозный хлеб. Наибольшие избытки хлебов даются южной Россией (т. е. губерниями новороссийскими, юго-западными и малороссийскими, Северным Кавказом), восточной Россией (т. е. губерниями приволжскими и заволжскими), центральными земледельческими губерниями и, наконец, Сибирью. Главные направления движения хлебов, поэтому, в России складываются так: 1) от В к З для потребностей внутренних и экспортных. Хлеб проходит здесь самые длинные расстояния, через всю Россию, почти по параллелям, пользуясь Волгой с системой каналов и поперечными железнодорожными линиями, соединяющими Волгу от Казани, Симбирска, Самары, Саратова и Царицына с обеими столицами, балтийскими портами и сухопутной границей. 2) Более краткие пути к Ю, к Черному и Азовскому морям, по железным дорогам, по рекам Днестру, Бугу, Днепру, Дону и Волге, и даже гужом из ближайших к морю местностей. Здесь хлеб преимущественно идет для экспорта. 3) К С по Пермь-Котласской дороге и затем по Сев. Двине до Архангельска. Этим направлением пользуются и для экспорта сибирской пшеницы. 4) Наконец, концентрическое движение хлеба внутри страны, в районе, управляемом Москвою. По роду отправляемых хлебов Россия распадается на несколько хлеботорговых областей, не сходных между собой. Юг России, начиная от Подольской и Бессарабской губерний и широкой полосой протягиваясь до Северного Кавказа включительно, работает преимущественно для экспорта. Главные хлеба, возделываемые здесь, — пшеница, преимущественно яровая, и ячмень. Отсюда высылаются за границу знаменитые гирки, столь ценимые европейскими мукомолами за их богатый запас клейковины, и гарновки, спрашиваемые Италией для макарон. Южная Россия дает также кукурузу — хлеб почти не знакомый хозяйствам других областей. Рожь и овес играют здесь второстепенную роль. Серьезного внутреннего рынка эта область не имеет. Большая часть местных избытков хлебов направляется за границу, стягиваясь к черноморским и азовским портам, приобретшим первенствующее место в русской вывозной торговле. Одесса, Николаев, Феодосия, Ростов-на-Дону, Таганрог, Новороссийск и много мелких южных портов дают более двух третей всего русского вывоза. — Другая обширная область, изобилующая свободными для продажи хлебами, составляет восточную окраину Европейской России и тянется широкой полосой от рек Вятки и Камы вниз по Волге, захватывая губернии Вятскую, Пермскую, Уфимскую, Казанскую, Симбирскую, Пензенскую, Самарскую, Оренбургскую, Саратовскую и Тамбовскую. Эта область дает, главным образом, серые хлеба — рожь и овес, коих собирается здесь около трети всего производимого в России количества. Пшеница засевается преимущественно в Самарской, Оренбургской и Саратовской губерниях. Свои огромные X. избытки эта область продает не только за границу, главным образом, через балтийские порты — С.-Петербург, Ревель, Ригу, Либаву, — но и на внутренние рынки. Поэтому здесь играет уже видную роль мука. Из всех железнодорожных отправок муки третья часть приходится на этот район, хотя он, сверх того, широко пользуется и содействием водного пути. Заволжская мука проникает до Петербурга, а в последнее время подготовляет себе место и на иностранных рынках. Южная и восточная окраины Европейской России ограничивают внутренний четырехугольник, в котором губернии, лежащие к югу и востоку — малороссийские и центральные земледельческие — имеют избытки хлебов, преимущественно серых, а остальные нуждаются в привозном хлебе. Поэтому тут, помимо вывоза хлеба за границу, который делится между южными и балтийскими портами и сухопутной границей, идет довольно живая местная торговля, предметы коей — преимущественно мука и овес. Центральное мукомолье, наиболее древнее в России, работает и на местном, и на привозном зерне; оно образует серьезный внутренний спрос на хлеб, деятельно конкурирующий с иностранным. К ценам Ельца, Ливен, Борисоглебска прислушиваются многие производители в России.

Россия, в ее целом и столь сложном, с точки зрении X. торговли, составе, образует восточную окраину международного X. рынка, первенствующее значение которой оспаривается западной окраиной того же рынка — Северной и Южной Америкой. Германия, Голландия, Швейцария, Италия получают хлеба преимущественно с востока, из России. В Англии, Бельгии и Франции происходит главная борьба хлебов обоих полушарий. По роду хлебов всемирная конкуренция касается преимущественно пшеницы и, отчасти, ячменя. Торговля серыми хлебами более сосредоточена и по странам назначения, и по странам происхождения. Эти черты еще резче намечают отличия хлеботорговых областей России — южной и восточной. Юг России дает преимущественно пшеницу и ячмень, распределяя их по всем государствам Зап. Европы, нуждающимся в привозном хлебе. Ему приходится всюду выдерживать соперничество с другими поставщиками, особенно из-за пшеницы. Только одна Италия 4/5 своего пшеничного привоза покрывает из России, да Швейцария — 57%; прочие государства берут из России менее половины привозной пшеницы, Англия — менее четверти. Работая почти исключительно для экспорта, южная Россия находится в полной зависимости от международной конкуренции, от всемирного урожая; ее собственные экономические условия входят лишь как одно из слагаемых в общую конъюнктуру международного рынка. Совсем не то наблюдается в восточной области: она дает, главным образом, серые хлеба, относительно которых Россия не знает серьезных соперников. В иностранных государствах, куда поставляются рожь и овес, они конкурируют преимущественно с хлебом местного производства. При более интенсивной культуре колеблемость урожаев там гораздо меньшая, чем в восточной России. Поэтому отношения предложения и спроса на эти хлеба изменяются по годам, главным образом, в зависимости от условий урожая в России. Средний сбор ржи в России составляет более половины всемирного урожая; в одной вост. части ее производится ржи почти столько же, сколько во всей Германии, главной, после России, производительнице и потребительнице этого хлеба. Отправляя рожь за границу, восточная Россия имеет возможность выбирать между иностранным и внутренним спросом, а дальность расстояний, сравнительно скорое после уборки урожая замерзание главного водного пути, необходимость откладывать значительную часть отправок на весну позволяют точнее усчитывать выгоды того и другого спроса и расчетливее совершать продажу. Относительно серых хлебов, особенно относительно ржи, Россия поэтому занимает на международном рынке гораздо более самостоятельное положение, нежели относительно пшеницы. Без преувеличения можно сказать, что ржаной рынок — это, по преимуществу, русский рынок, к которому прочие страны примыкают, как подчиненные части. В России имеется и наибольшее предложение, и наибольшее потребление этого хлеба. Что касается организации торговли, то в этом отношении на долю России выпала очень трудная задача: в какие-нибудь четыре десятилетия она должна была создать у себя торговую организацию, способную собрать с необъятного пространства — от Сибири до Балтийского моря и от Черного до Белого моря — у множества, крупных и мелких землевладельцев огромное количество хлеба и распределить его между внутренними рынками Империи и почти всеми странами Западной Европы. Потребовались большие капиталы; нужно было навербовать целую армию опытных и доверенных торговых агентов; необходимо было устройство хорошо приспособленного к потребностям торговли кредита; пути сообщения, складочные учреждения, порты, с их сложным устройством, торговый флот — весь этот материальный механизм X. торговли должен был быть создан в очень короткий срок по очень крупному масштабу. За этой внешней потребностью скрывалась другая, более глубокая и, может быть, более серьезная, внутренняя: необходимо было установить эту быстро выросшую торговлю на прочном фундаменте коммерческой этики и соответственных торговых обычаев, которые бы укрепляли взаимное доверие участников, эту жизненную силу всяких торговых сношений, а международных, в особенности. В этом составе для одного поколения задача, очевидно, была слишком трудной, особенно в стране, почти не имеющей настоящего торгового прошлого, еще вчера бывшей во власти натурально-хозяйственного строя. В Западной Европе все это создавалось столетиями, постепенно, по мере роста населения и его культуры. Из внутренней торговли вырастала международная; существующий механизм только дополнялся новыми колесами. Окрепшая и материально, и морально торговая среда Западной Европы, со своими капиталами и обычаями, начала распространяться и на новые земли Северной и Южной Америки; Новый Свет преемственно стал продолжать торговую историю Старого Света. В России все это должно было быть сделано сразу. У нас внешняя торговля должна была развиться в широких размерах раньше, нежели внутренняя. Правда, и к нам переселились некоторые иностранные негоцианты — голландцы, немцы и, особенно, греки (в Петербурге даже главная биржа до сих пор называется голландской), но все они осели в портах, к которым подходят иностранные суда за нашим хлебом. Внутренняя Россия осталась в ведении отечественных торговцев, которые собирали товар для иностранцев-экспортеров. Две торговых культуры встретились тут — седая западно-европейская и юная русская; в первой правил экономический расчет, во второй царила стихия. Много было сделано усилий для того, чтобы внести экономический порядок в передвижение нашего хлеба. Сеть жел. дорог быстро расширялась и сгущалась. По мере возможности, железные дороги оборудовались складочными помещениями. С 1888 г. у нас стали возникать элеваторы. Первый из них был открыт в Ельце, на средства местного земства; затем в 1889 г. открылся элеватор Максимовича и Борейши в С.-Петербурге. Дальнейшее развитие складочной системы происходило уже за счет железных дорог или казны, которая затем передавала их в эксплуатацию дорогам. К 1 января 1900 г. в заведовании железных дорог состояли 6 2 элеватора с механическими двигателями, вместимостью около 19 млн. пд., и 198 зернохранилищ без механических двигателей, вместимостью около 24 млн. пд., всего 260 складочных учреждений, вместимостью около 43 млн. пд. Наиболее крупные элеваторы имеются в Новороссийске — 3 млн. пд., Николаеве — 1760 тыс. пд., Одессе — 1500 тыс. пд., Москве — 1360 т. пд. Наибольшим количеством складов располагают дороги Рязянско-Уральская (до 16 млн. пд.) и Владикавказская (до 11 млн. пд.). Элеваторы, как и зернохранилища, играют в России роль простых складочных помещений: в них не практикуется классификация хлебов с обезличением товара, не прививающаяся в России вследствие крайней пестроты ее посевов. Оборудование железных дорог как складочными помещениями, так и подвижным составом, разъездами, рельсовыми путями и т. п., очень недостаточно по сравнению с размерами X. движения. Поэтому, как только выпадает урожай выше среднего, так возникают "залежи", т. е. накопление на станциях X. грузов, ожидающих нагрузки иногда по два месяца и остающихся часто без всякого прикрытия. Разумеется, при этом качество хлеба очень серьезно страдает, а выполнение всех условий сделки становится невозможным. Железные дороги питаются грунтовыми путями, по большей части совершенно неустроенными. Шоссейных путей Россия имеет на 1 кв. вер. только 7 саж., тогда как Германия их имеет свыше 300, Франция — свыше 500. Подвоз хлебов к нашим станциям совершается поэтому не тогда, когда выгодно продавать, а когда позволяет состояние дорог. В области водяных сообщений встречается та же неприспособленность к срочному передвижению X. грузов и отсутствие надлежаще оборудованных способов хранения. Постепенное обмеление судоходных рек создало на самых крупных и важных водных путях (напр. на Волге) целую систему мелей и перекатов, которые так же нарушают правильное грузовое движение, как распутицы на проселочных дорогах. Отсутствие надлежащей заботливости о помещениях для хранения хлеба, неприспособленность к быстрой перегрузке зерна отмечаются и в портах, где накладные расходы очень высоки. Рядом с постройкой железных дорог и складов обращено внимание и на развитие подтоварного кредита; государственным банком выдано в 1900 г. ссуд под хлеб 29 млн. руб., в 1901 г. — 38 млн. р. и сверх того, через посредство железных дорог в 1900 г. — 20 млн. р., в 1901 г. — 35 млн. р. Частными кредитными учреждениями, независимо от государственного банка, выдано в 1900 г. 132 млн. руб., в 1901 г. — 131 млн. руб. Ссудами под хлеб пользуются, преимущественно, торговцы, сельские же хозяева — в очень небольшой доле. Из прочих мер по упорядочению X. торговли наибольшее значение имеют следующие. Тарифы на железнодорожную перевозку были коренным образом пересмотрены и под непосредственным руководством правительства сведены в определенную систему, которой была придана необходимая для торговли устойчивость. Учреждены завозные склады, позволяющие прерывать путь, для выжидания, без потери тарифных выгод; организована перевозка хлеба в ссыпную, благодаря чему накладные расходы сократились; при железных дорогах учреждены особые коммерческие агентства, выполняющие различные комиссионные поручения отправителей по продаже, залогу, хранению хлеба и т. п. Оказано содействие учреждению корпоративных организаций, в расчете на самодеятельность торговой среды. Учреждены особые хлебные биржи в Петербурге (Калашниковская), Москве, Воронеже, Елисаветграде, Борисоглебске. Обращено особое внимание на возможно более широкое распространение в публике сведений об урожае, вывозе хлебов, запасах, ценах, фрахтах. Как ни серьезны эти попытки культивировать русский X. рынок, тем не менее, наша X. торговля до сих пор не достигла того высокого уровня развития, какой наблюдается в Сев. Америке. В противоположность наблюдаемому там сосредоточению торговли в руках сравнительно немногих очень крупных капиталистических фирм, орудующих на бирже, в России отмечается отлив солидных капиталов от X. торговли; последняя попадает в руки скупщиков, работающих при помощи кредита, заинтересованных лишь в возможном расширении и ускорении своих оборотов и не придающих особого значения уровню цены, так как они зарабатывают на разнице между ценой, платимой ими производителям и выручаемой ими самими. В Америке торговля также зарабатывает на разнице, но она имеет дело с экономически более крепкой средой производителей — фермеров, которые не на всякую цену соглашаются; сокращая свои подвозы, фермеры понуждают торговлю отстаивать на международном рынке более высокую цену. В России продавцами являются крестьяне, обремененные разнообразными платежами, и землевладельцы, задолженные и имеющие недостаток в оборотных средствах. Их выжидательная способность крайне слаба. К этому прибавляется то, что они несвободны в выборе момента продажи и вследствие дорожных условий: то предстоит замерзание рек или осенняя распутица, то надо использовать зимний путь, в иные годы очень кратковременный, то надо воспользоваться весенним сплавом. По этим причинам производители хлеба в России очень мало могут воздействовать на цену; ее уровень, собственно, зависит от соперничества самих торговцев. Это соперничество возрастает в неурожайные годы, когда хлеба мало и цены поднимаются, и ослабевает в урожайные, когда цены сильно падают. Поэтому и на международном рынке замечается такой контраст, что когда Соед. Штаты везут много пшеницы, цены поднимаются, а когда Россия много экспортирует пшеницы, международные цены падают. — Неорганизованность русской X. торговли довольно отчетливо проявляется во влиянии России на цены, которое можно охарактеризовать даже цифрами. Выше было показано, что России принадлежит господствующее место на ржаном рынке. Если проследить за движением цен на рожь по губерниям, то можно отметить характерное отличие вост. России от прочих местностей: в большей части губерний России местные цены очень слабо зависят от местных урожаев, но восточные губернии, особенно приволжские, еще полностью проявляют эту зависимость. За девять лет в них было четыре неурожайных года — 1890, 1891, 1892 и 1898, и каждый раз цены были значительно выше средних; за тот же период было пять лет с урожаем выше среднего — 1893, 1894, 1895, 1896 и 1897 — и цены были ниже средних. Цены в прочих губерниях подчиняются этому движению, так что можно сказать, что цены строит Волга. Правильное совпадение изменения цен на рожь с колебаниями урожаев в губерниях, тяготеющих к Волге, не есть случайность. Приволжские губернии — это окраина не только русского, но и международного X. рынка; оттуда отправляется рожь и на внутренние, и на иностранные рынки, но туда она в обычные годы не присылается ниоткуда. Поэтому, когда в этих губерниях случается неурожай, они не могут пополнить своего недобора рожью, которая естественно проходила бы через них из других губерний, как это делают, напр., западные и центральные губернии, неурожай в которых может уравновешиваться хорошим сбором в восточных губерниях. Для пополнения недочетов в заволжских губерниях требуется коренная перестановка во всем внутреннем обращении хлеба: он должен начать двигаться в обратном направлении — от запада к востоку, из тех местностей, которые, обыкновенно, сами снабжаются заволжским хлебом; это, конечно, не может не вызывать целого переворота в ценах. Заволжские губернии, естественно имеющие в урожайные годы более низкие цены, чем центральные, западные и южные губернии, потому что от них начинается торговое движение ржи, при неурожае к более высоким центральным и южным ценам должны еще прибавить стоимость доставки к ним хлеба. Это одно должно почти удвоить цены. Кроме того, прочие русские губернии, как бы хорош ни был там урожай, несут серьезную убыль от ослабления или даже полного прекращения обыкновенно обильного притока восточного хлеба; вдобавок они должны не только удовлетворить усиливающемуся спросу из-за границы, так как и там сжимается предложение ржи вследствие прекращения экспорта из-за Волги, но должны еще произвести более или менее значительные отправки ржи в необычном направлении — на восток, к житницам России и Европы. Очевидно, при неурожае в приволжских губерниях цены должны резко подниматься всюду по всей России, так как нет другой области, изобилующей такими богатыми свободными избытками ржи, чтобы она могла уравновешивать сокращение избытков в восточной окраине. 1890, 1891, 1892, 1898 и 1901 гг., неурожайные в заволжских губерниях, были годами не только местного, но и всероссийского повышения цен. Напротив того, хороший сбор на этой окраине дает огромные количества свободного хлеба, который широкой волной распределяется по всей России, покрывая все местные дефициты; поэтому при хорошем урожае в приволжских губерниях цены на рожь по всей России понижаются. 1893, 1894, 1895 и 1896 гг. были всюду годами низких цен. Вост. губернии — Вятская, Пермская, Уфимская, Казанская, Симбирская, Пензенская, Самарская, Оренбургская, Саратовская и Тамбовская, — производящие, в среднем, 350 милл. пд. ржи, дающие главный материал для внутренней и экспортной торговли, расположенные на окраине X. рынка, руководят движением цен на рожь во всей Империи. Имея очень колеблющийся урожай, могущий в два смежных года удвоиться — напр., в 1898 г. 247 млн. пд., в 1899 г. 503 млн. пд. — эта область владеет достаточной силой, чтобы передавать свои колебания всему русскому рынку. Она доводит страну до "голодных" цен, она же создает и обесценение хлеба. Если цены на рожь в России складываются под давлением колеблющегося волжского предложения, то международному хлебному рынку, на котором она является главной поставщицей, Россия, как окраина этого рынка, в свою очередь передает это влияние. Никакой законообразной связи между европейскими ценами и европейским урожаем усмотреть нельзя; движение этих цен ближе всего подходит к ценам в заволжских губерниях. 1890, 1891, 1892, 1898 и 1901 гг. сопровождались таким же повышением цен в Европе, как и на Волге, как и во всей России. Годы 1893, 1894, 1895 и 1896 гг. были отмечены таким же понижением цен в Западной Европе, как и в России. Волга, с лежащими к зап. и вост. от нее обширными полями, засеянными рожью, с резкими колебаниями сбора хлебов и с огромными избытками — строит цены на рожь не только для России, но и для всей Европы. Иным представляется положение России относительно пшеницы. В снабжении этим хлебом Европа имеет к своим услугам не одну окраину, а две — Россию и Америку; колебания урожаев могут совершаться в них в противоположных направлениях и взаимно уравновешиваться. Кроме того, Сев. Америка своей торговой организацией может оказывать влияние на движение пшеничных цен. Поэтому цена пшеницы интернациональна в полном смысле слова, тогда как цена ржи состоит под влиянием России. Разница в характере изменения цен на оба хлеба явствует из такого сопоставления:

От низшего к высшему уровню цена на рожь более чем удваивается, а цена на пшеницу поднимается только наполовину. Характерно, что Россия и относительно пшеницы у себя сохраняет такую же колеблемость:

На востоке России цена пшеницы колеблется так же, как и цена ржи, но подчинить этим колебаниям международный рынок Россия не имеет силы. По мере приближения к центру всемирной торговли, пределы и повышений и понижений цен на пшеницу становятся все более тесными. Задача современной торговли состоит в том, чтобы сделать эти пределы еще более ограниченными и приблизить погодные колебания международной цены к среднему уровню. Интересы производителей при этом заключаются в том, чтобы наличность излишков не угнетала цен в урожайные годы, а интересы потребителей — чтобы к неурожайным годам сохранилось достаточно хлеба для противодействия чрезмерному повышению цен. Уравновесить цены не только в пространстве, но и во времени, торговля может при помощи хорошо организованной системы запасов. Видимые запасы, напр. пшеницы, в Канаде, Европе, Соед. Штатах и России (по подсчету 15 июля 1898 г.) доходили до 500 млн. пд., т. е. почти столько же, сколько всего собирается пшеницы в России. Следовательно, вопрос не в том, чтобы образовывать еще какие-либо новые запасы, а лишь в предохранении международной цены от угнетающего влияния запасов. Хорошо окрепшая торговля может иметь в системе запасов защитную среду, ограждающую цены от непосредственного влияния урожая; она может накоплять хлеб при сохранении среднего уровня цен. Так поступает большей частью северо-американская торговля, удержавшая цены и в 1891—92 гг., и в 1898—99 гг. при очень высоких у себя урожаях. При неорганизованной торговле каждый новый запас есть новая причина для падения цены. Где торговля хорошо организована, там запасы служат средством сокращения предложения; в противном случае они только увеличивают предложение. В русской торговле стихия все еще одолевает экономический расчет: случается хороший урожай — и Россия наводняет своим хлебом порты, невзирая ни на спрос, ни на цены; неурожай — и та же Россия начинает голодать. Пошли дожди, испортились дороги, прекратился подвоз — и портам нечем торговать. Собран урожай, окончены полевые работы — и хлеб стремительно осенью идет на рынок, понижая цены всюду, где можно. Перед напором этой стихийной силы, идущей изнутри страны, оказываются бессильными негоцианты; чувствуя, что их капитал не может быть надежным контрфорсом против нее, они невольно передают ее влияние и европейским рынкам. Вследствие этого Россия большей частью продает свой хлеб с меньшей выгодой, чем могла бы, и чем это делает, например, Сев. Америка.

Литература. "Getreidehandel" в "Handw ö rterbuch der Staatswissenschaften" Конрада; M. П. Федоров, "Обзор международной хлебной торговли"; В. И. Касперов, "Международный хлебный рынок"; его же, "Цены на пшеницу на современном международном рынке"; "Материалы по статистике хлебной торговли" (1899, издание мин. фин.); "Значение правильной организации хлебной торговли, с приложениями" (записка министерства финансов для особого совещания о нуждах сельскохоз. промышленности 1902 г.); "Das Getreide im Weltverkehr" (1900, 3 т.); "Corn Trade Year Book. Review of the world's grain trade by Broomhall" (1902).