(и аналогичные ему: господин, владыка) — чрезвычайно важный общеупотребительный термин первобытных религий, а также и современного фольклора, перешедший в качестве синонима божества во все высшие религии. У примитивных народов термин этот употребляется в различных значениях, в конце концов сводящихся, однако, к понятию божества. Самое раннее его значение — это X. того или другого вида животных или растений, существо, распоряжающееся ими на таких же началах, на каких человек распоряжается принадлежащим ему скотом или владычествует в кругу себе подобных. В этом смысле X. представляется прежде всего в форме того или другого животного или растения, только с физическим и интеллектуальным перевесом над ему подобными (см. Теротеизм). Так, напр., X. медведя у айнов является медведь, размерами и силой превосходящий всех остальных; X. бобров (старшим братом) у североамериканских индейцев — индивид, удивительно сильный и огромный, величиной с хижину. В русской мифологии в качестве хозяев-зверей на Буяне находим "змею, старейшую всех змей, вещего Ворона, старшего брата всех воронов. Птицу, самую большую и старую из всех птиц, с железным клювом и медными когтями, пчелиную матку, старейшую из всех пчел" и т. д. Далее X. этот является уже человекоподобным существом или настоящим "человеком", который только по мере надобности принимает звериную форму своего вида или же совершенно ее утрачивает. В этом случае подчиненные ему животные являются не добровольно подчиняющимися ему сородичами или единоплеменниками, а его инвентарем, которым он распоряжается по-хозяйски. Нет такого вида животных или растений, который бы не имел такого X.: мелкая мошка и тигр, камыш и пальма равно подчинены X. Из этого сонма хозяев на первый план выступают те, которые являются благодетелями первобытного человека и, собственно говоря, его первыми богами. Они посылают ему все необходимое для его существования. Характерным примером такого X.-посылателя может служить гиляцко-айнско-орочское божество (X. косатки), посылающее человеку морских зверей. Гиляки его называют "ызь" — "хозяин". Виды, безразличные или даже враждебные человеку, тоже имеют своих владык-хозяев, но враждебные X. на ранних ступенях еще не являются богами и не играют такой обособленной роли, как на позднейших, когда боги добра и зла противодействуют друг другу. Среди явно благодетельных видов могут попадаться отщепенцы, сумасшедшие, выродки, строящие козни человеку, — и наоборот, самые враждебные виды, как тигры, крокодилы, змеи, чаще всего рассматриваются, как благодетели. — По позднейшему представлению, всякая более или менее обособленная область природы или явлений, даже отдельные территории (лес, река, рощица и т. д.) имеют своего X. Таким образом получаются не только крупные X. земли, неба, воды, моря, ветра, солнца, луны, но и бесчисленные X. ручья, утеса, вершины, рощи и т. п. Это такие же антропоморфные существа, такие же люди, как и хозяева предыдущей категории, и тоже принимающие иногда звериную форму. Как и люди, они живут семьями, родами и очень многочисленны; как и люди, они смертны; если их не видят, то только потому, что они или являются в виде зверей, или считают нужным скрываться от глаз людских. Дальнейшая эволюция понятия выясняется из истории образования его. Генезис термина X. кроется, с одной стороны, в понятиях первобытного родового союза, с другой — в первобытной философии природы. В самых примитивных родовых обществах, не знающих еще родоначальников, под словом X. подразумевается не всякий глава семьи или хозяйства, а только индивид, выдающийся ловкостью на охоте, силой, отвагой, красноречием, здравым смыслом — качествами, всегда дающими материальный достаток и поддержку семейно-родственного союза. Не облеченное никакими формальными и наследственными прерогативами, такое лицо играет огромную роль в своей среде. В мирное время, как предводитель на охоте, такой X. часто является кормильцем своих сородичей, а как мудрейший между ними — естественным судьей в распрях, на войне общепризнанным вождем. В позднейший период этот естественный X. превращается во всевластного патриархального наследственного родоначальника, а в еще более поздних крупных племенных агрегатах становится всемогущим владыкой, господином, X. хозяев, вождем вождей и т. д. Сообразно с этой эволюцией в человеческой иерархии меняются титулы и самые представления о их носителях в иерархии сверхъестественной. Перенесение понятий из первой сферы во вторую происходит совершенно естественно с точки зрения первобытной философии. Последняя покоится на двух основах: 1) на существовании причинности всего сущего и 2) на полном уподоблении всего сущего человеку, вследствие чего никакой иной причинности, кроме сознательной, волевой, быть не может. Животные, растения, камни и т. д. — все это имеет душу, разум и волю, подобно человеку, и, следовательно, должно иметь в своей среде таких же выдающихся и властных хозяев, какие есть у людей. Множество явлений приводят к идее, что те или другие хозяева специально заняты благодетельствованием человеку. Миллионы так называемой ходовой рыбы являются в точно определенные сезоны из моря в реки метать икру, как бы специально для того, чтобы становиться добычей человеку; бесчисленные стаи птиц теряют в известное время оперение и сами как бы идут в руки голодного дикаря; стада оленей застревают в глубоком снегу как бы для того только, чтобы один человек мог безнаказанно перерезать им глотки; каждую зиму соболь одевается в дорогую шкуру, столь ценную для обмена; каждый день зажигается солнце, чтобы доставить свет, столь необходимый для добывания пищи; страшный тигр не трогает слабого прохожего, хищная косатка гонит животных прямо на острогу охотника. Все это, очевидно, проделывают Хозяева, дабы дать возможность существовать человеку. Но эти хозяева первоначально не имеют ничего общего между собою; еще менее имеют они общего X., как совершенно автономны и ничего общего между собою не имеют хозяева отдельных родов. Все первобытные мифологии рисуют хозяев в образе глубоких старцев и старух, ведущих усердную, хозяйственную жизнь. Все они занимаются тем же, что их поклонники. Чукотский X. солнца держит оленей, гиляцкий X. тайги — собак в образе медведей, орочский X. гор охотится за лосем и т. д. Только постепенно, с изменением социальных условий, меняются и образы хозяев. Из хозяев стад, охотников, первых между равными в своей среде, они превращаются в властелинов с целой иерархией безгласных подчиненных, ведущих войны, истребляющих друг друга, нередко вымещающих свою злобу на людях, требующих кровавых жертв и т. д. Исканием причинности объясняется и создание таких типов хозяев, которые ничего общего не имеют с хозяевами животных и хозяевами территорий. Так, напр., бог войны у многих племен не более, как X. известного вида хищных птиц, слетающихся на поле битвы поедать трупы. X. ветра — то могучий свистун (гиляки), то обладатель мешков с заключенными ветрами, периодически выпускаемыми на свободу и потом снова запираемыми, и т. п. Таким образом X. — понятие совершенно реальное в уме первобытного человека; нет X. без реального объекта обладания. Поэтому термин этот всегда состоит из двух слов — самого слова X. и его объекта. Законы языка сыграли здесь особенную роль, имеющую огромное значение для понимания позднейших религиозных терминов и дальнейшей эволюции религиозных представлений. В обыденной речи опускались то первое, то второе слово: вместо, например, "Гора-X." (в одних языках) или "Х.-горы" (в других) говорилось просто либо Гора, либо X. Вместо индивидуальных получались общие термины, как, напр., семитический Ваал — буквально X., владыка, соответствовавший, с одной стороны, еврейскому общему понятию бог, но в сущности представлявший собою старинного X. солнца, как это видно из деталей его культа. С другой стороны, когда опускалось слово X., то получались божества в виде областей и сил природы — гора, земля, солнце, небо и т. п. Из территорий боголюдей они превратились впоследствии, при изменившихся условиях среды и психологии, в самостоятельные божества, истинное происхождение которых было забыто. В этой последней эволюции играла роль и другая причина. С разрушением родового строя, с образованием крупных социальных агрегатов, рассеянных на огромных территориях, с единовластными иерархами во главе, с большей подвижностью населения, чисто местные хозяева должны были стушеваться, объекты их обладания должны были потеряться, и хозяева естественно превратились в более смутные, общие, неопределенные представления, сохранившие старые термины, но утратившие старое содержание. Многие местные X. теряли свой престиж и вследствие роста культуры, уничтожившей подвластных им животных: они превращались в таинственных, безвластных владетелей мелких территорий, рощиц, ручьев, гротов — этих поэтических гениев греков и римлян. Доходило и до того, что эти владения принимались только как плоть, видимая оболочка души старого X. этих мест. Еще позже забывались и самые гении мест, хотя их обители все еще продолжали хранить божественную природу (рощицы в Китае, священные ключи и т. д.). Еще позже, с принятием монотеизма, старые X. леса, воды, дома и т. д. обращаются в существа то индифферентные, то зловредные — в домовых, водяных, леших и т. д., точно так же как в глазах первых христиан старые хозяева греческого Олимпа превратились в простых бесов, в многочисленное отродье сатаны. См. Сравнит. изучение религии, Тотемизм, Теория родового быта, Водяной, Леший, Домовой.