— Когда Феодосий Великий доставил X. положение государственной религии (392 г.), оно уже успело пустить глубокие корни среди народов, фактически независимых от Римской империи и даже враждебных ей. Отношения римлян и германцев слагались не из одних военных действий. С Рейна и Дуная, где жило многолюдное и культурное смешанное население, из таких центров умственной жизни, как Colonia Agrippina, Maguntia c um, Vindonissa, Aquae Aareliae, Castra Regina, Singidunum, Marcianopolis и др., в глубь германских лесов шла могучая культурная струя. Кроме оживленных пограничных сношений, существовали и другие пути воздействия римской образованности на германских варваров. На римскую службу поступали целые племена, а с I в. по Р. Х. два важнейших слоя римского населения — войско и крестьянство — постоянно стали пополняться варварами и особенно германцами (см. Поселения варваров). Немало германцев, проведших долгие годы на римской службе и вполне усвоивших образ мыслей и обычаи римлян, возвращались на родину и делались здесь ревностными пионерами римского просвещения. Большую роль в насаждении среди германцев римской культуры играли пленные, массами попадавшие после удачных войн на территорию империи; с другой стороны, немало римских провинциалов и солдат уводилось в плен готами, франками, бургундами и другими соседями империи. Насколько важное значение для распространения X. среди варваров могли иметь римские пленники, свидетельствует тот факт, что великий апостол готского племени Вульфила родился в семье пленных малоазиатских провинциалов. Пока X. находилось в положении гонимой веры, распространение его между германцами не могло быть значительно; но в IV в. оно делается государственной религией, и потому каждый варвар, приобщавшийся к римской культуре, почти неизбежно должен был получить наставление в новой вере, как существеннейшую часть этой культуры. В отношении империи к варварам с момента торжества X. над язычеством и союза римского правительства с могущественной христианской церковной организацией входит новая черта — пропаганда X. и притом в той форме, которая в данный момент господствовала при дворе. Вот почему одни варвары получили X. по арианскому вероучению, другие — по православному. С этой пропагандой были связаны жизненные интересы империи: проповедь евангелия если и не уничтожала напора варваров на границы империи, то все-таки несколько укрощала их дикость, а в счастливых случаях делала их верными союзниками империи.

Восточная группа германцев [См. Германцы] приобщилась к X. ранее западной, и еще до распадения церкви на никейцев и ариан. В первой четверти IV в. число христиан среди готов было уже настолько значительно, что они могли отправить своего епископа Феофила на Никейский собор (325 г.). Учеником этого Феофила был готский мученик Никита, погибший во время гонений, воздвигнутых на христиан королем Атанарихом. У церковных писателей этой эпохи — Афанасия, Кирилла и др. — также встречаются упоминания о готах - христианах. Но массовое обращение готов началось только с момента торжества X. в империи при Константине Великом, заключившем с готами договор (foedus). Перенесение этим государем столицы из Рима в Константинополь (326), в ближайшее соседство от тех провинций, которые наиболее страдали от готских набегов, сильно способствовало успешности пропаганды. К середине IV в. относится деятельность Вульфилы (см.), посвященного в епископы Евсевием Никомидийским. В 348 г. Вульфила, спасаясь от гонений короля Атанариха, перевел многочисленных готских христиан на правый берег Дуная и получил разрешение поселиться с ними в Мизии, у подошвы Гема, около Никополя (Малые готы). Его преемником был Селена, сын гота и фригийской провинциалки. Сам Вульфила и вся его паства принадлежали к арианскому вероучению, но, кроме арианских готов, были и православные готские общины [Здесь и в последующем изложении православие употреблено в широком смысле ортодоксального христианского учения.]; в 397 г. Иоанн Златоуст дал этим последним епископа в лице Унилы. Успешному распространению X. среди германцев способствовало то обстоятельство, что у них не было, как у кельтов, влиятельного духовенства, интересы которого были бы связаны с борьбой против чужих влияний. Кроме того, политеизм германцев, чуждый всякой исключительности, не ограничивал числа своих богов. На римской службе германцы привыкали уважать Юпитера и Марса рядом с родными Вотаном и Зиу; когда же у римлян Христос взял верх над Юпитером, то варвары признали нового могущественного бога. Христианская традиция, полная чудес и эпического величия, обаятельно действовала на умы германцев. Рядом с новым богом старые перешли в разряд лживых (galiuga-guds), вредных демонов; церковь признала их существование, но низвергла их в ад. Германскому язычеству был чужд религиозный фанатизм; систематические гонения на христиан происходили у них редко и вызывались двумя причинами. Новообращенные христиане сами вели наступательную борьбу с язычеством, отказываясь приносить свою часть к религиозным празднествам и общественным жертвам, сжигая священные рощи и храмы, низвергая идолов и объявляя народных богов злыми духами. Такое оскорбление божеств, по мнению языческого большинства, грозило земле великим бедствием; король, как лицо ответственное за благоденствие своего народа, должен был мстить оскорбителям богов и тем вернуть их благоволение. Кроме того, германцы-христиане возбуждали среди своих единоплеменников справедливое подозрение в союзе с врагами-римлянами. Таким образом, гонения готского короля Атанариха имели еще более политическую, чем религиозную окраску. Он с большой настойчивостью преследовал именно ариан, имевших покровителя в лице императора Валента и представлявших большую опасность, чем малочисленные готские православные общины. Почему среди готской группы народов распространилось арианство, а не православие? Едва ли можно признать правильным то объяснение, по которому арианское учение было понятнее германским политеистам, допуская возможность признавать в Христе полубога, между тем как сложная православная теология с мистическим учением о Троице была недоступна разумению варваров. Выбор арианства, предпочтение его православию объясняется чисто внешними причинами. В сущности, для массы германской народности все богословские тонкости (как напр. различие между όμοούσιος и όμοιούσιος), волновавшие умы в Риме и Константинополе, были совершенно недоступны; народ обыкновенно принимал веру своего короля и своей аристократии, а эти последние, переменяя религию Вотана на религию Христа, руководствовались чаще всего политическими интересами. В третьей четверти IV в. в империи арианство имело решительный перевес над никейским учением. Сын Константина Великого Констанций, восстановивший в 353 г. единство империи, был ревностным арианином. Юлиан Отступник (361—36 3) поощрял ариан в ущерб православным. При Валенте (364—378) пропаганда арианства на Востоке была особенно сильна. Именно в это время эта ересь и распространилась среди германских племен. Куда только достигало влияние империи, там арианство поощрялось всеми силами. В 375 г. вестготы, спасавшиеся от гуннов, были приняты на римскую территорию, между прочим, под условием принятия арианского вероучения. Подобные политические сделки имели место и в других случаях. Если, кроме того, принять во внимание, что политическое и культурное влияние готов распространялось на огромное пространство и что благодаря переводу Вульфилы Св. Писание могло излагаться в доступной для германцев форме, то широкое распространение X. среди восточных и некоторых западных германцев в IV в. и именно по арианскому вероучению делается совершенно понятным. После собора 381 г. торжество никейского учения было восстановлено, и арианская ересь стала быстро исчезать из пределов империи, но среди германцев она продолжала развиваться, как наследие влияния Востока.

Великое переселение народов поставило целый ряд германских племен в совершенно новые условия и нанесло сильнейший удар их первобытным верованиям. Оторванное от родных лесов, гор и священных источников, германское язычество теряет силу сопротивления и начинает исчезать с такой быстротой, что от него остались следы лишь в обычаях и преданиях. На новой территории, лицом к лицу с образованным и более многочисленным местным населением германцы-завоеватели подвергались быстрой романизации. Когда же под ударами варваров пала Западная империя, церковь сохранила свое положение величайшей культурной силы и взяла на себя высокую задачу гражданского и религиозного перевоспитания германских племен. Где слиянию завоевателей и завоеванных препятствовали особые условия — преимущественно религиозные, основанные на различии христианского исповедания тех и других, — там возникали гибельные для германских завоевателей конфликты. Кроме франков и англосаксов, все германские народы, поделившие между собою земли империи, были арианами, между тем как туземное население исповедовало православие; таким образом, победителей и побежденных, кроме племенной вражды, разделяла и сильная религиозная рознь, усиливаемая фанатическим духовенством; это обстоятельство помешало слиянию завоевателей с местным населением и лишило политические организации германцев-ариан всякой жизненности. Могущественная монархия Теодориха Остготского просуществовала лишь немногим более полувека; бургунды в юго-восточной Галлии и вандалы в Африке сохранили политическую самостоятельность только в течение одного века с небольшим; сравнительная долговечность лангобардского королевства в Италии и вестготского в Испании объясняется тем, что лангобарды в VII, а вестготы уже в VI в. переменили арианство на православие. Победоносно распространяясь по Европе, ортодоксальное X. смело на своем пути целый ряд государств. Вандалы, подобно всем германским племенам готской группы, рано приняли арианство. В точности неизвестны время и обстановка обращения этого народа, но можно предположить, что оно произошло в одно время и при одинаковых условиях, как и у других готских племен, именно около середины IV в. Вероятно, уже во время Константина Вел., когда вандалы жили в Паннонии, им успешно проповедовалось X., но массовый переход язычников в новую веру произошел лишь при ревностном арианине — Валенте. Уже в Галлии и Испании вандалы преследовали православных, а в Африке король Гензерих превратил эти преследования в систему. Главную роль здесь играло политическое недоверие к побежденным, которое увеличивалось вследствие смертельной ненависти православных провинциалов к еретикам и стремления их освободиться от варваров при помощи византийского оружия. Кроме того, преследования православных в Африке были ответом на гонения против ариан в Византии. Преследования прекратились при слабом Гильдерихе (523—530), искавшем союза с Византией, но при Гелимере (531—534) возобновились, так как воцарением своим этот король был обязан арианской партии. Причина легких и быстрых успехов Велизария (534), полководца Юстиниана Вел., объясняется массовым переходом православного населения на сторону византийцев. Остатки вандалов бесследно исчезли в Африке. Остготский король Теодорих († 526), несмотря на свою искреннюю привязанность к вероучению Вульфилы, отличался большой веротерпимостью; уважение к православной церкви заставило его воздерживаться от вмешательства в ее дела и в догматические споры. Тем не менее, религиозные страсти внушали итальянцам глубокую ненависть к готам, еще усилившуюся, когда после смерти Теодориха ариано-готская партия во главе с Теодатом свергнула Амаласунту (535). Походы Велизария и Нарсеса, имевшие много сходства с религиозными войнами, положили конец остготской монархии, но еще долго после завоевания Италии Юстинианом I (555) имя гота было предметом проклятия для православного итальянца. Прибывшие в Италию на смену остготов лангобарды, принадлежавшие к западно-германской группе, были также арианами. Не имея влиятельного духовенства, они не вовлекались в религиозные споры. Папа Григорий Великий много содействовал обращению их в православие через королеву Теоделинду, дочь баварского короля Гарибальда, вышедшую сначала замуж за лангобардского короля Автари (585—590), а потом за Агилульфа (ум. в 615 г.). Она побудила Агилульфа крестить сына по православному обряду. С тех пор арианство, оставшись без поддержки, стало быстро исчезать среди лангобардов, тем более, что некоторые из прибывших с ними союзников и раньше уже были православными. Кроме того, до конца VII в. короли выбирались из семьи Теоделинды. Монастырь св. Колумбана (см. ниже) в Боббио, осыпанный благодеяниями Агилульфа и его преемника, сделался центром православной пропаганды. Король Ариберт, племянник Теоделинды, уже был православным. В 70-х годах VII в. лангобарды были окончательно обращены в православие. Бургундам, принадлежавшим к восточно-германской группе и очень рано обращенным в X., после завоевания ими юго-зап. Галлии пришлось считаться с чрезвычайно могущественным галло-римским духовенством. Арианство держалось особенно благодаря связям бургундов с вестготской королевской фамилией; когда же могущество готов в Галлии было сломлено и с севера стали надвигаться православные франки, встречавшие сочувствие в местном населении, то бургундским правителям поневоле пришлось подумать о перемене вероучения. Уже король Гундобальд (474—516) сблизил ариан с православными, а его преемник Сигизмунд принял православие. Впрочем, это уже не могло спасти бургундов от франкского погрома. Свевы (из западно-германской группы) вместе с аланами и вандалами пришли на Пиренейский полуостров и утвердились в Лузатании и Бэтике (начало V в.). Главная масса народа в это время еще не была обращена; король Рекила умер язычником (448), но его сын Рехиар (ум. в 456 г.) уже был христианин; Ремизмунд, расширивший свевские владения в Лузитании, был арианин. Хроника Идация обрывается на 468 г., и целые 100 лет свевская история остается во мраке. С середины VI в. среди свевов, оттесненных вестготами в Галицию, усиливается православная (римская) пропаганда. Монахи-миссионеры (св. Мартин, сконч. около 580 г.) из таких центров религиозной жизни, как Dumium, Tibaes, Lorban и др., подготовили переход свевов в православие (католичество); обращение короля Теодемира и собор в свевской столице Браге (563) упрочили успехи этой пропаганды. Нигде церковные отношения не играли такой важной роли и не были так тесно связаны с политикой, как у вестготов, поселившихся в юго-зап. Галлии и Испании. Вестготы, как и бургунды, застали в Галлии чрезвычайно влиятельное православное духовенство. Епископы были не только главными представителями культуры, но благодаря своему честолюбию и связям с родственными сенаторскими фамилиями пользовались огромным политическим влиянием. На владычество германцев-ариан эти гордые прелаты смотрели с ненавистью и презрением. С другой стороны, вестготские короли, видевшие в православном духовенстве своих злейших врагов, вовлекались в церковные споры и теснили своих противников. Такая политика стала особенно опасна с момента усиления православных франков. Результатом ее было поражение вестготов при Пуатье (507) и потеря ими почти всей Аквитании. В Испании положение вестготов стало особенно трудно во время объединительных войн Юстиниана Вел.; тогда им угрожали враги с 3 сторон — со стороны франков, византийцев и романского населения, восставшего под руководством ортодоксального духовенства, опасность еще усилилась со времени перехода свевов в православие. Отношения между арианами и православным населением крайне обострились и, вероятно, владычеству вестготов положен был бы скорый конец, если бы король Рекаред (586—601) не решился изменить учению Вульфилы; он принял римское вероучение, и после Толедского собора 589 г. это вероучение было сделано обязательным для всех подданных короля. Рекаред несомненно убедился в нравственном превосходстве православия; идеальная иерархическая организация, точность и последовательность догматики православия обнаружили чрезвычайную живучесть. Несмотря на все преследования, оно не теряло почвы; напротив, немало ариан переходило в православие. Так, еще до Толедского собора (589) встречаются православные епископы даже из благородных готов, как, напр., Берхтрам в Кадиксе (около 570 г.), Мавзона в Мериде, Бадо в Иллиберри (около 575 г.). Завоевание вестготами свевского королевства еще более усилило православный элемент. Король Рекаред увидел крайнюю необходимость навсегда уничтожить религиозный антагонизм, истощавший государственные силы; кроме того, в лице богатого и влиятельного епископата король надеялся приобрести союзника для борьбы с светской аристократией. Но план Рекареда был неудачен. Усиление духовенства еще более ослабило центральную власть и привело вестготскую монархию к теократической системе управления; религиозный вопрос еще более обострился; начались фанатические преследования евреев и ариан, причем последние восставали под предводительством своих епископов. В первой четверти VII в. вестготское королевство сделалось легкой добычей мавров.

О проникновении X. к западным германцам мы имеем точные, но очень отрывочные сведения. В IV в. маркоманнская королева Фритигиль, обращенная одним римлянином, убедила своего мужа жить в мире с Римом и отправила посольство к св. Амвросию Медиоланскому († 396). Но рядом с римско-православным влиянием рано началась среди западных германцев готско-арианская пропаганда, следы которой встречаются у тюрингов и баварцев; среди последних еще в Богемии не позже последней четверти V в. подвизались арианские миссионеры. Победа ортодоксального учения сделалась несомненной с момента обращения самого жизнеспособного западно-германского племени — франков. Важно было также то обстоятельство, что большинство западно-германских племен сразу поселилось на территориях с православным романским населением. В течение VII в. исчезли здесь последние следы арианизма. Франки застали на Рейне X. как упроченную культурную силу. В Кельне уже около конца III в. жили христиане; на соборе в Арле 314 г. участвовали епископы Трира и Кельна; в IV в., наверное, все крупнейшие города Галлии имели христианские церкви. Точно так же и баварцы, довольно поздно поселившиеся в Реции и Норике, встретили здесь исторически окрепшую церковь, начало которой относится ко временам до Константина Вел. Несмотря на варварское нашествие, эта церковь сохранила свою прочную организацию, испытанную в борьбе с язычеством, о которой свидетельствует ряд местных христианских мучеников. Зато в земле, занятой аллеманами, X. еще не успело упрочиться в момент нашествия этого германского племени, ввиду чего до конца VI в. аллеманы являются языческим племенем с небольшими вкраплениями христианских общин. Крещение франкского короля Хлодвига и его племени по ортодоксальному вероучению (496 г.) имело огромное значение в христианизации германцев. Франкские короли из дома Меровингов своим обращением снискали сочувствие романского населения Галлии, подготовили слияние его с германцами-завоевателями, вступили в союз с влиятельным православным духовенством и, опираясь на эту силу, победили арианских еретиков-бургундов и готов. В VI в. X. уже утвердилось среди всех германских племен, поселившихся в римских провинциях; но племена, из которых образовалась нынешняя немецкая нация (саксы, тюринги, баварцы, алеманны), а также фризы и англосаксы еще держались язычества или были только слабо тронуты христианством. Даже в северной части франкского королевства было много язычников. Представителям государственной франкской церкви недоставало воодушевления, необходимого для успешной миссии среди язычников; кроме того, в VI в. миссионеры не могли рассчитывать на поддержку слабых меровингских королей. Только в VII в. усиливается борьба с язычеством на границах франкского государства и притом часто в насильственной форме; это было скорее административное воздействие, чем религиозное обращение. В Генте и в некоторых других местах крещение было объявлено обязательным. За Вогезами действовали дипломатическим путем, привлекая к переходу в X. знатные семейства, что, несомненно, подготовило последующую победу X. над язычеством в самом сердце Германии. Явились и одушевленные религиозным пылом миссионеры. Так, в бассейне Шельды проповедовал с благословения папы Мартина I аквитанец св. Аманд. Основанный им в Эльноне монастырь сделался центром пропаганды. Впоследствии он перенес свою деятельность в долины Мааса, но не имел здесь успеха вследствие противодействия франкского духовенства. В VII-м же веке прославились в качестве проповедников св. Куниберт Кельнский и св. Элигий Нойонский. В общем проповедь среди северных франков была успешна, а среди фризов — гораздо менее удачна; а между тем обращение этого последнего племени было очень важно для франкских правителей, так как фризы посещали ярмарки в С.-Дени и поддерживали связи между франками и севером. Из-за неурядиц в франкском государстве в конце VII и начале VIII в. франкское миссионерство, не встречавшее в это время поддержки и со стороны пап, пришло в упадок. За обращение германских язычников взялись ирландские миссионеры. Типичным представителем ирландского монашества VI в. был суровый инок бангорского монастыря св. Колумбан, явившийся в 585 г. ко двору франкского короля Гонтрана и начавший под покровительством короля свою плодотворную деятельность в Вогезах, на границе Бургундии и Австразии. Основанный им монастырь в Люксейле сделался рассадником миссионеров и средоточием, откуда распространялась строгохристианская жизнь и научное образование. Менее удачна была деятельность св. Колумбана в Аллемании. Дело его продолжал св. Галл, основатель С.-Галленского монастыря. Около того же времени подвизались в окрестностях Секингена св. Фридолин и в Брейсгау — св. Трудперт. Влияние ирландских монахов благотворно отразилось и на слабом, омирщенном франкском духовенстве. Деятельность ирландских миссионеров распространилась на Баварию и на завоеванную франками в V и VI в. Тюрингию. В Баварии работу, начатую монахами из Люксейля, продолжал св. Эммеран, епископ г. Пуатье, и св. Руперт, епископ Вормский. По смерти св. Руперта баварский герцог Теодон отправился в 716 г. в Рим, чтобы у престола св. Петра просить совета и помощи. Папа Григорий II дал Баварии правильное церковное устройство; религиозным ее центром сделался Зальцбург. Деятельность св. епископа Килиана, бретонского уроженца, в долине Майна и в Тюрингии доставила ему мученический венец, но не сломила язычества. В общем деятельность ирландских миссионеров, несмотря на их высокие нравственные качества, не принесла обильных плодов. Они успешно проповедовали в области Верхнего Рейна и Верхнего Дуная, где X. уже прочно держалось со времени римского владычества, но к востоку от Рейна, в самом центре языческой Германии проповедь их не оставляла заметных следов, чему препятствовали следующие причины: 1) ирландские миссионеры трудились без общего руководительства и не могли дать новообращенным правильного церковного устройства, так как и в самой британской церкви строго проведенная иерархия отсутствовала; 2) эти великие подвижники обнаруживали неумолимую строгость к человеческим слабостям; их аскетизм отпугивал язычников, а неуменье ладить с людьми и правительством создавали им многочисленных врагов; так, св. Колумбан ссорился с Брунегильдой и ее сыном Хильдебертом; 3) расстроенное и раздробленное франкское государство не поддерживало деятельности миссионеров в глубине Германии административными и дипломатическими мерами; 4) наконец, успеху проповеди мешала племенная вражда германских язычников к кельтам. На смену ирландских миссионеров явились англосаксонские, действовавшие с гораздо большим успехом, под непосредственным руководством Рима, откуда было принесено католичество на их родину. Заслуга крещения англосаксов принадлежит папе Григорию Вел. (590—604). Завоевание Британии англосаксами (V в.) слабо отразилось на их христианизации; успеху пропаганды мешала взаимная ненависть покоренных кельтов и германских завоевателей. Только трудами греческих и итальянских миссионеров, отправленных папой, распространилось X. среди англосаксонских язычников в Британии. В конце VI в. миссия св. Августина увенчалась блестящим успехом. Замечательна инструкция Григория Вел., данная им миссионерам. Умный папа советовал своим монахам воздерживаться в Британии от разрушения языческих храмов; окропив такой храм св. водой, построив алтарь и положив мощи святого, монахи должны были превращать эти языческие святилища, к посещению которых окрестное население привыкло, в христианские храмы. Точно так же папа советовал терпимо относиться к некоторым языческим обрядам и обычаям англосаксов и воспользоваться ими для религиозной пропаганды. Такая разумная политика не только побеждала язычество, но и дала перевес юной англо-латинской церкви над старейшей британской, независимой от Рима. Религиозным центром англосаксонской церкви сделался Кентербери, епископы которого получили значение примасов этой церкви. Один из помощников Августина († 604), Паулин, положил в 627 г. основание Йоркской епископии, метрополии Сев. Англии. Спор с британским духовенством, вращавшийся около обрядов крещения, дня празднования Пасхи и вопроса о подчинении Риму, окончательно был решен в пользу англо-латинского духовенства ко времени первого национального английского собора (673), созванного шестым по времени кентерберийским архиепископом, греческим монахом Феодором, получившим этот сан от папы Виталия. Феодор окончательно организовал английскую церковь в духе строгого подчинения Риму и превратил ее в настоящую религиозную колонию Рима. Отсюда впоследствии вышли преданнейшие папству люди, доставившие ему неограниченное владычество над германской и галльской церквями (Бонифаций, см. ниже); в Англии же, где под римским влиянием пышно расцвели науки (йоркская школа), образовались знаменитейшие ученые VIII в., культурное влияние которых распространилось и на континент (Бэда Преподобный, Алкуин). Подвластная папе Англия с конца VII и особенно в первой половине VIII в. делается базой для христианизации в римском духе внутренней Германии и для духовного подчинения ее франкской церкви. Англосаксонские миссионеры за Рейном, действовавшие под руководством Рима, сразу очутились в гораздо более благоприятных условиях, чем их ирландские предшественники, встретив могущественных покровителей в лице франкских майордомов. Кроме того, в англосаксонской церкви господствовал снисходительный устав св. Бенедикта, требовавший от монахов, кроме религиозных подвигов, еще и умственного и физического труда. Где появлялись бенедиктинские монахи, там не только проповедовалось Евангелие, но распахивались дикие и заброшенные места и широко разливалось просвещение. Эти же снисходительные правила и широкую терпимость по отношению к язычникам англосаксонские миссионеры перенесли и на континент. Мало того: по своему происхождению они близко стояли к язычникам зарейнской Германии, знали особенности их быта и превосходно приспособлялись к образу их мышления; все это вместе взятое сильно облегчило восприятие германскими язычниками нового учения из рук их английских родичей. Действуя на основании инструкций из Рима, англосаксонские миссионеры не раздробляли своих сил, а ввели в сферу своего действия всю совокупность западно-германских племен; величайший же из этих миссионеров, Бонифаций, объединил все обращенные племена в одной церкви и тесно связал эту церковь с Римом. Еще в 678 г. архиепископ Йоркский Вильфрид попытался обратить в X. родственных англосаксам фризов; его дело продолжал Виллиброд, апостол фризов († 739), который, воспользовавшись победами Пипина Геристальского и Карла Мартелла, успел обратить в X. все население Южной Фрисландии и основал епископскую кафедру в Утрехте (690). На юге, среди аллеманов и отчасти баварцев, проповедовал св. Пирмин († 753), основавший недалеко от С.-Галленского новый монастырь на Констанцком озере, Рейхенау, по бенедиктинскому уставу. Он завершил обращение Аллемании, начатое кельтскими миссионерами, и собрал разрозненные христианские общины Эльзаса и Лотарингии. Деятельность Виллиброда доходила до Дании и Гельголанда, подкрепляя политические надежды франкских майордомов на обладание северным краем. Еще плодотворнее была деятельность Винфрида, получившего в 718 г. полномочия на обращение германцев от папы Григория II и посвященного в 723 г. в епископы под именем Бонифация; он по справедливости заслуживает названия апостола западно-германских племен. Бонифаций должен был поклясться на гробе св. Петра, что всегда будет строго подчиняться римской церкви и подчинит папе все вновь обращенные племена. Невзирая на поддержку Карла Мартелла, Бонифаций встретил самое упорное сопротивление со стороны франкского духовенства. Тем не менее, галльская церковь благодаря энергии Бонифация была очищена от злоупотреблений, дисциплинирована и подчинена верховной власти папы. Пользуясь поддержкой Карломана, старшего сына Карла Мартелла, Бонифаций в 742 г. дал церковное устройство Австразии и Франконии, затем Нейстрии (744), а в 745 г. созвал общефранкский собор, которым руководил в качестве папского представителя. Сначала центром церковного управления франкской монархии был Кельн, затем Майнц. Миссионерская деятельность Бонифация преимущественно была посвящена обращению Тюрингии и Гессена, где на исконной германской почве особенно крепко держалось язычество. Сначала помощники Бонифация по проповеди (св. Лулл и др.) приходили из Англии, но с основанием Фульдского монастыря в самом центре языческой Германии был создан могущественный рассадник миссионерства. Для окончательного утверждения нового учения были учреждены 4 новые епископские кафедры. При поддержке баварского герцога Одилона была окончательно организована и баварская церковь. После смерти Бонифация († 755) дело его продолжали многочисленные его ученики, под покровительством Каролингов. Упорнее всего держалось язычество между Эмсом и Эльбой, в земле саксов. Обращение их носило насильственный характер. После 30-летнего отчаянного сопротивления, сопровождавшегося страшным кровопролитием, саксы принуждены были смириться: в 803 г. X., наконец, восторжествовало здесь над язычеством, и миссионеры докончили дело франкских войск. Таким образом, благодаря союзу франкских государей с папством на границе VIII и IX в. образовалась западно-христианская католическая империя. Позже других приобщилась к X. северогерманская, скандинавская группа. В Скандинавии, при уединенном положении страны, германское политеистическое миросозерцание могло развиться свободно, чем и объясняются богатство и сложность скандинавской мифологии, стройное развитие космогонии и вообще большая определенность религиозных представлений северных германцев. При таких условиях язычество могло оказать учению Христа упорное сопротивление. Правда, уже в VI в. на севере были христиане, вероятно, пленные, но ни они, ни даже миссионеры Виллиброда (см. выше) не имели влияния на языческий мир Скандинавии, хотя Каролинги, сильно заинтересованные в христианизации страшных норманнов, всячески поощряли миссионеров. Только с конца VIII и начала IX в. скандинавский мир входит в круг исторических земель, ознаменовав свое выступление смелыми набегами и завоеваниями. Кроме врожденной дикости населения, раздробленность страны на множество мелких королевств сильно мешала успешности проповеди. Первые заметные шаги в этом направлении были сделаны в 820 г., когда Людовик Благочестивый отправил реймсского архиепископа Эббона и камбрейского епископа Галитгара к ютландскому королю Гаральду. Послы были приняты хорошо и основали небольшую христианскую общину. Спустя несколько лет Гаральду пришлось искать у Людовика помощи против своих мятежных подданных; помощь была куплена ценою крещения самого короля, его жены, сына и приближенных (в 826 г.). На возвратном пути Гаральда сопровождали, по приказанию Людовика, два корвейских монаха — Ансгар, заслуживший название апостола Севера и причисленный к лику святых, и его друг Отберт. Гаральд был снова изгнан, но франкские миссионеры могли продолжать свою проповедь. Из Дании Ансгар завязал сношения с Швецией, посетил в 829 г. короля Бьорна и обратил в X. многих шведов. В 831 г. он был назначен на новую гамбургскую кафедру, в сферу влияния которой входил тогда весь Север. Тем не менее проповедь мира и любви не делала больших успехов среди буйных викингов, разгромивших в 845 г. самый Гамбург, откуда Ансгару пришлось бежать. Религиозным центром Севера в 847 г. сделался Бремен, откуда Ансгар продолжал миссионерскую деятельность. Впоследствии он еще раз посетил Швецию, новый король которой, Олаф, даровал ему землю под часовню и разрешил свободную проповедь. В 862 г. Ансгар крестил ютландского короля Эриха II. Умирая (865), апостол Севера оставил очень непрочное наследство; в Швеции и Дании повсеместно еще господствовала религия Асов, христианские миссионеры много раз избивались, церкви и часовни сжигались. Обращение скандинавских племен пошло ускоренным ходом лишь тогда, когда миссионерство могло опереться на сильную политическую власть, когда множество мелких владетелей уступили место немногим, но сильным королям и когда вместо выродившихся Каролингов на германском престоле сидели талантливые и энергичные короли из саксонской династии. С конца IX в. начинается объединение 3-х скандинавских королевств: Горм Старый в Дании, Эйрих Упсальский в Швеции и Гаральд Гарфагер в Норвегии начинают новую эру в истории скандинавского севера. Горм Старый сначала был усердным язычником и подвергал жестоким преследованиям немногочисленных христиан, живших в Дании со времени Ансгара, но впоследствии он принужден был покориться немецкому королю Генриху I, уступить ему часть своих владений до Эйдера и допустить распространение X. С Χ в. датские короли принимают X.; в зависимости от гамбурго-бременской кафедры здесь основываются три епископства. Упорная борьба с религией Асов, часто кровопролитная, была закончена только в ΧΙ в., особенно со времени завоевания датчанами Англии (1018—1035). При Кануте Вел. едва половина датского населения принадлежала к христианской религии, но благодаря решительным мерам этого короля и трудам англосаксонских миссионеров обращение народа пошло быстро и было закончено в течение XI в. Успешные войны Канута в Швеции и Норвегии открыли миссионерам доступ и в эти земли. В конце XI в. папа признал самостоятельность датской церкви, религиозный центр которой был в Лунде. Попытка короля Гакона Доброго († 950) провести X. во всей Норвегии окончилась неудачей. Успешнее была просветительная деятельность норвежского короля Олафа I Трюггвесона в конце Χ в. и особенно его сына Олафа Толстого (1015—1024), завершившего крещение Норвегии, прозванного после смерти святым и считающегося патроном Норвегии. Наконец, в правление шведского короля Сверкера (1033—1052) X. восторжествовало и в Швеции, но борьба с язычеством еще продолжалась и была прекращена лишь при Эйрихе святом, в половине XII в. Распространению X. не менее, чем объединению страны, сильно противодействовало воинственное и беспокойное население Скандинавии: ему приходилось отказываться от морских разбоев и от кровавой мести, платить десятину и т. д. Перелом в верованиях и привычках мог совершиться только после мучительной борьбы, о которой до нас дошли лишь отрывочные сведения. Упрямые приверженцы старины ушли от новых порядков и нашли новую родину в Исландии и на других островах. В Скандинавии Христос занял место светлого Бальдура, злой Локи стал играть роль сатаны, эльфы смешались с ангелами.

Для справедливой оценки результатов христианизации германских народов необходимо принять историческую точку зрения и признать, что культурное состояние германской нации в первом тысячелетии христианской эры препятствовало усвоению ею чистого евангельского учения и нравственности, ведущей к полному перерождению личности. Такое сознательное и глубокое восприятие народной массой учения Христа было делом отдаленного будущего. Напротив, в раннем средневековье чем более блестящи были внешние успехи X., чем шире распространялось оно среди германских язычников, тем ниже падало оно с своего высокого пьедестала, подчиняясь чувственному религиозному миросозерцанию германцев. Нравственные понятия седой древности так тесно срослись с семьей, родом и государством, что право и мораль едва ли сознательно различались. Приближаясь к этому пониманию, церковь преподавала германцам нравственные правила в виде известных обязательств, облеченных строгой формальностью и связанных с вполне реальными установлениями, как пост, исповедь, молитва, благотворительность и т. д. Эвдемонистический идеал старогерманской загробной жизни послужил основанием для создания чувственного представления о христианском бессмертии; христианское небо и христианский ад приблизились к языческой Геле и языческой Валгалле. Недаром некоторые историки называют средневековый католицизм грубым фетишизмом с христианской терминологией. В культе святых явились очертания нового политеизма. Несмотря на свое церковное облачение, невежественный германский священник часто был не менее суеверен, чем его предшественник — языческий жрец; в его устах христианская молитва получала характер заклинания, его церковь только внешним образом отличалась от языческого капища, алтарь — от языческого жертвенника. Повсеместно можно было наблюдать причудливые смешения германской мифологии с христианской верой; поклоняясь Христу, многие не забывали принести обычную жертву и Вотану. Тем не менее христианская проповедь произвела среди германских народов глубокую революцию. Евангельское учение, даже в искаженной и неполной форме и плохо понятое, было сравнительно с германским языческим миросозерцанием отблеском бесконечно высшей культуры, вносившей совершенно иные представления о личности, морали и всем укладе жизни. Не говоря уже об исчезновении таких диких языческих обычаев, как человеческие жертвы, с распространением X. резко улучшается у германцев семейное и общественное положение женщины, меняется весь строй семьи, разрушаются деспотическая власть рода и старинные сословные отношения, само государство проникается новым духом и получает иной вид внешняя культура. Иногда миссионерская деятельность сопровождалась процветанием наук, как, напр., в Англии. Наконец, искусство и поэзия получают новое содержание и новые, высшие задачи. Кроме общих сочинений по истории Германии, Англии, Швеции и т. д., ср. Dahn, "Urgeschichte der germanischen und romanischen Vö lker" и "Die K ö nige der Germanen"; Gieseler, "Lehrbuch der Kirehengeschichte" (1824—57); Kurtz, "Lehrbuch der Kirchenegeschichte"; Hauck, "Kirchengeschichte" (т. II, 1890); С. Keary, "The Vikings in the western Christendom" (Лонд., 1892); Maurer, "Die Bekehrung des norwegischen Stammes zum Christenthum" (1855); Hefele, "Conciliengeschichte" (1871); Werner, "Bonifacius, der Apostel der Deutschen u. die Romanisierung von Mitteleuropa" (1875); Ebrard, "Bonifacius, der Zerst örer des Columbanischen Kirchenthums auf dem Festland" (1882); v.-Eicken, "Geschichte und System der mittelalterlichen Weltanschauung" (1887); Wietersheim, "Geschichte der Völkerwanderung"; Ozanam, "Etudes germaniques".