— Одним из видов военной колонизации Сибири, производившейся путем посылки туда казачьих и вообще военных команд для поселения в разных местах, является принудительное заселение ее опороченными по суду штрафованными солдатами, известное в Сибири под именем Ш. колонизации. Когда в 1858 г. присоединен был Амурский край, то для скорейшего и более полного прикрепления его к России решено было заселить его с возможной быстротой и притом по преимуществу военными элементами, могущими, в случае надобности, составить надежный оплот от неприятельского вторжения. Одновременно с этим выяснена была необходимость увеличить присылкой новых военных команд контингент казаков, несших гарнизонную службу в городах Восточной Сибири. То и другое, вместе с желанием избавиться от порочных элементов в войсках Европейской России, побудило правительство предпринять (продолжавшееся в течение 4-х лет) выселение в Восточную Сибирь и на Амур 14 ¹/₂ тыс. нижних чинов из порочных, штрафованных и содержавшихся в арестантских ротах солдат, вместе с их семействами, и с присоединением к ним тех из беспорочных и нештрафованных, которые сами бы пожелали переселиться в Сибирь. Переселяемым прощены были все их проступки и сняты с них все наказания и штрафы; прощенные переименованы были "нижними чинами, обращенными в казаков", и перед отправлением в путь вновь приведены к присяге на верную службу. Путь в Сибирь был продолжительный и трудный. Переселяемые представляли из себя сброд самого разношерстного люда — людей разных национальностей и вероисповеданий, собранных с разных концов России, наихудших из того, что было в войсках того времени. Многие не имели достаточной одежды и шли в арестантской, выдаваемой от казны; а так как многим почему-то не досталось и этого, то попутное местное население обязываемо было снабжать проходящих теплой одеждой от станции до станции. Дорогой между переселяемыми появились оспа и тиф, которыми они заражали попутные селения, распространяя в тоже время и сифилис. Новые засельщики эти, в громадном большинстве шедшие в Сибирь против своего желания, еще с пути пустились в бега, т. е. на первых же порах решились на такого рода проступки, за которые им, как солдатам, предстояла каторга (из 8 3 60 человек, высланных, например, в первые 2 года — 1858—59 гг., — убежало с дороги 280 человек, из которых 63 поймано и действительно сослано за побег на каторгу). Способ поселения этих воинов в Сибири был двоякий. Одни приселялись к уже существовавшим до их прихода станицам сибирских казаков-старожилов, а местами и к некоторым крестьянским поселкам; из других, по усмотрению начальства, основывались совершенно новые казачьи "станицы". Приселение штрафованных к крестьянским поселкам сопровождалось довольно крупными переменами в жизни местного населения: крестьяне-старожилы этих селений переименовывались в казаки, а причисленные к селениям ссыльнопоселенцы были перечисляемы в другие крестьянские поселки. Приселение штрафованных сопровождалось для старожилов-сибиряков наложением на них новой отяготительной натуральной повинности: заготовления лесных материалов для достройки домов будущим засельщикам (в одной, например, из станиц каждый старожил обязан был — по числу приселяемых — приготовить 16 бревен, 10 плах, 30 штук дранья и 1 колоду; в другой заранее заготовленный материал — до 1000 бревен — сгорел во время лесного пожара еще до прибытия штрафованных засельщиков, и его пришлось заготовлять вновь). Там, где предстояло основывать новые поселения, лесной материал должны были заготовлять сами новоприбывшие. Архитекторами были казачьи командиры; они же, по своему усмотрению, выбирали и места для поселения (нередко низменные, сырые, затопляемые водой, окруженные недоступными для культуры землями и т. п.); строителями были сами штрафованные засельщики, которым от казны выдавались бесплатно железные приборы для каждого дома, стекла для окон, топоры, пилы и проч. инструменты. Но большинство новоселов оказывалось неспособным к этой работе — одни вследствие присущей этому сброду беспечности и лени, другие потому, что не имели понятия ни о плотничьем, ни о столярном ремесле. Помышлявшие об уходе, ленивые и не приспособленные к труду штрафованные засельщики, несмотря на строгую регламентацию их жизни в первое время и строгие взыскания (порка и проч.) за уклонение от работ и всякие другие отступления от установленного режима, строили себе дома крайне плохо, так что в некоторых станицах их пришлось перестраивать. Поселение в этих домах производилось таким порядком. Все люди семейные должны были иметь особые дома — по одному на семью, бессемейные же должны были приселяться к семейным. Бессемейных было большинство; поэтому те из холостяков, которых нельзя было приселить к семейным, должны были, группируясь в товарищества, до 2—3 бессемейных на дом, образовывать сводные холостые семьи для общего ведения хозяйства. Между членами таких сборных семей не было необходимого согласия для ведения общего хозяйства. В течение первых двух лет от казны выдавалось "провиантское довольствие" натурой, и каждой семье выданы были лошадь, корова, телега, хомут, шлея, дуга, топор и т. п. или же — местами — деньги на покупку таковых. От местного крестьянского населения отбиралась иногда часть разработанной им из-под леса пахотной земли в пользу новых засельщиков, что послужило лишней причиной озлобления против них местных старожилов. Неопытные в хозяйстве, отвыкшие от труда, незнакомые с местными условиями, вынужденные тяжелым трудом разрабатывать себе достаточные для существования запашки из-под вековой тайги, не привыкшие к местному суровому климату, не обеспеченные необходимым запасом в хозяйстве на случай неурожаев и других потерь, штрафованные засельщики тем более не могли оказаться исправными хозяевами, что некоторые из них были уже в возрасте под 6 0 лет. При таких условиях земледелие в новоустроенных станицах развивалось крайне медленно, что зависело также и от необходимости очередного (через год отдыха) отбывания караульной и этапной службы в течение года, по истечении первых трех (льготных) лет со дня поселения на месте. Вместо земледелия, большинство занялось привычными промыслами или стало наниматься в батраки к старожилам; многие бежали на родину, многие занялись кражами и всякими мошенничествами и местами даже терроризировали местное население своими грабежами. Они же вносили разврат и сифилис в сибирскую деревню. Озлобление между штрафованными новоселами и старожилами доходило местами до кровопролитий, и часть новоселов, прозванных "кадетами" — название, ставшее синонимом каторжника, — нашла себе безвременную могилу в глухой тайге под пулями озлобленных старожилов. Другие, как рецидивисты, уличенные в совершении новых преступлений, были сосланы в отдаленнейшие места Сибири или на каторгу. Некоторые станицы много пострадали от неудачи выбора мест для поселения, от наводнений и т. п.

Таким образом новообразованные станицы влачили жалкое существование до реформы 1871 г., когда опубликовано было "Положение" о расформировании казачьих полков, которым, за уменьшением необходимости в казачьей службе, казаки эти были переименованы в особое сословие "крестьян из казаков" или "крестьян-собственников", с присвоением им прав и обязанностей крестьян по общему Положению 19 февраля 1861 г. С изданием положения о крестьянах из казаков "кадеты" получили право свободного проживания где угодно, что дало возможность уйти из Сибири тем из них, которые не хотели рисковать ответственностью за самовольный уход с военной службы. Тогда станицы эти опустели еще больше и стали насчитывать, вместо сотен душ, поселенных в них, только десятки или даже единицы; а так как они остались единственными представителями бывших станичных общин, большинство членов которых числилось обыкновенно если не в бегах, то по меньшей мере в неисправных плательщиках, то на них легли все недоимки последних — в некоторых общинах до 300, 500 и даже 1000 руб. на наличную душу. Затем вследствие того, что не все казаки были перечислены в "крестьян из казаков" и что сыновья последних, числившиеся по казачьим спискам под именем "другого сословия", обязаны были сами где-либо приписаться к податному сословию, в действительности же часто оставались жить при (не ушедших из станиц) отцах, — состав станичных общин оказался крайне пестрый. Он состоял из казаков, крестьян из казаков и детей последних, переписавшихся в крестьянское или мещанское сословие или живших совсем без приписки. Каждая группа обладала далеко неодинаковыми правами в общине и несла неодинаковые обязанности, что вело только к усилению разлада в плохо сплотившихся общинах. Результатом всего этого явилась бросающаяся и теперь в глаза бедность и малолюдство этих "кадетских" поселений, сравнительно с поселениями сибиряков-старожилов. А между тем один только расход на переселение этих штрафованных солдат из России был исчислен в свое время в 1629000 руб.

Ср. "Материалы по исследованию землепользования и хозяйственного быта сельского населения Иркутской и Енисейской губерний" (т. II, вып. 2-й, 1890).